Волчица и пергамент. Том 8

Коул не знал, насколько серьёзно говорила Хайленд, но её взгляд был твёрд.

А Миюри, этот демонёнок в человечьем обличье, отвернув взгляд, выпятила грудь и заявила:

— Ревность брата столь сильна, что может сжечь начисто что угодно.

Коулу очень захотелось спросить, когда это он ревновал, но сдался, зная, что это бесполезно.

— Значит, я могу быть спокойна, — улыбнулась Хайленд и посмотрела вслед отправившимся первыми Клевенда и его людей, потом её взгляд снова вернулся к Коулу с Миюри. — Твои слова придали мне мужества. Всё верно, что бы ни случилось, мы не можем остановиться.

Коул кивнул под искренним взглядом Хайленд, и она слегка улыбнулась, надела плащ и жестом предложила выйти. Сев на лошадь она на прощание лишь нежно махнула рукой.

Когда принцесса и её люди уехали, Миюри хлопнула Коула по руке.

— Что с тобой?

— Ни-че-го, — Коул чувствовал себя несколько подавленным после того, как Миюри так явно показала, кто кого ревнует. — Давай тоже возвращаться. Мы ещё успеем до темноты добраться до монастыря.

— А-а? Разве мы не в город? Дядя Ле Руа возвращается в город.

— Если тебе надо в город, ты должна оповестить Шарон, верно? Ты одолжила и ещё не вернула ей садовый нож.

Миюри беспомощно посмотрела на свой пояс.

— Думаю, это с её стороны что-то вроде ловушки. Чтобы мы вернулись в монастырь и помогли ей с грузом, который она доставила, — пояснил Коул.

— Не может быть, — сконфуженно улыбнулась Миюри, отдавая должное остроумию Шарон.

Шарон всегда оказывалась на высоте, хотя Миюри постоянно это отрицала.

— Нужно ещё очень многое подготовить к поездке в пустыню... — только и проворчала Миюри и заняла место на лошади впереди Коула.

— У меня ещё много дел в мастерской, и мне ещё нужно узнать, как добраться до южной страны, где находится святой престол.

Неожиданно для Коула над головой Миюри вдруг выпорхнули её волчьи уши, вероятно, она перестала следить за ними, раз людей вокруг не было.

— Миюри, уши, — легонько ткнул её в голову Коул.

Миюри тут же пригладила макушку движением умывающейся кошки. Казалось, у неё всё зудело под ней от желания отправиться в пустынные края.

— Новое путешествие... Новое приключение!

— Хорошо, хорошо, хорошо...

— Дело же в том, что, что бы ни случилось, нельзя останавливаться!

Коул невольно придерживал Миюри с боков руками, которыми держал поводья, словно она могла убежать в своё приключение в любой момент.

Ехавший впереди Ле Руа, вероятно, её слышал, Коулу даже со спины было видно, как он посмеивался.

— Пустынные места... Брат, брат, а они были нарисованы на моей карте?

— Я не уверен в этом.

— А папа с мамой, они же не должны были туда доехать, правда?

— Мм... наверное.

— В таком, в таком, в таком случае...

Так, разбавляя монотонную дорогу бесконечной чередой вопросов, они, покачиваясь на спинах лошадей, к закату достигли развилки дороги, где и распрощались. Ле Руа поехал в Раусборн, а Коул с Миюри — к монастырю.

Похоже, Миюри уже устала спрашивать и теперь рассеянно играла с гривой лошади. Коул поймал себя на мысли, что он и Миюри уже давно не оставались наедине. И он не мог не вспомнить слова Миюри, сказанные утром: "Если мой брат скажет, что хочет путешествовать наедине со мной, я же не буду возражать?"

— Это действительно было бы неплохо, — пробормотал он, заставив Миюри озадаченно оглянуться.

Солнце уже почти касалось их плеч, а они продолжали шаг за шагом двигаться туда, где небо успело стать тёмно-фиолетовым. До путешествия по большой земле им двоим было ещё далеко, и теперь нетерпение поселилось и в глубине души Коула, о чём он намеревался молчать.

Глава вторая

В итоге Коул и Миюри оставили на Шарон охрану и заботу о монастыре, то, с чем они сами справлялись не лучшим образом, и отправились в Раусборн. Чтобы избежать лишних глаз и ушей, они не стали возвращаться в аристократический дом, взятый на время Хайленд, и заночевали в доме-крепости Ив. На следующий день прибыл на корабле Ханаан. Встреча с ним состоялась только после того, как он повидал в соборе таинственного гостя.

— Настоящий, — сказал Ханаан.

Он нервничал так, что даже едва заметно побледнел — это при его-то самообладании. Даже Миюри передалось его состояние, она бросила беспокойный взгляд на Коула и Ив в ожидании продолжения.

— Курильница для благовоний имеет много тайных узоров, он точно является настоящим посланником, сомневаться не приходится.

Значит, Вселенский собор не был, по крайней мере, уловкой аристократов, жаждавших междоусобицы. Кажется, в Церкви назрели большие перемены.

— Иначе говоря, Церковь собирается объявить его вероотступником? — спросил Ив, указывая на Коула.

— Преподобный Кларк и епископ Ягине думают так. Но я глубоко верю, что в Церкви найдутся люди, подобные нам, и они заступятся там за него, иначе не было нужды дать сведениям о нём заранее просочиться, — мысли у Ханаана и у Клевенда сходились, лицо молодого человека чуть порозовело от возбуждения. — Я думаю, группа приближённых к папе кардиналов обратила внимание на единение королевства после проведённого состязания рыцарей в скачках с копьями, они почувствовали, что семена неправильного развития событий готовы дать всходы, и решили ускорить проведение Вселенского собора.

Такое великое собрание созывалось примерно лишь раз в столетие, оно прокладывало курс Церкви на десятилетия вперёд. Последние его записи, сделанные восемьдесят лет назад, касались обсуждения вопроса возможного нарушения духа братства, проповедуемого Церковью, при искоренении язычества и вероотступничества, иными словами, при истреблении несогласных с Церковью. Решения принимались не только ради претворения учения Бога в действительность, но и для успешного подавления сил, занявших неверную позицию и готовых во время войны объединиться в опасные союзы с противниками Церкви, если её позиции ослабеют. Решения последнего Вселенского собора подавили инакомыслие всех видов, объединили Церковь и обратили вспять ухудшение её положения.

Сегодня Церковь вновь столкнулась с великим выбором.

— Но в действительности вместе с этим представляется хорошая возможность, — произнёс Ханаан, опуская ладони на стол, будто похлопывая его. — Это хорошая возможность.

Итак, Церковь была готова обнажить своё сакраментальное оружие — Вселенский собор, причём кто-то из её рядов сообщил об этом королевству. Действия церковников выглядели более беспорядочными и разобщёнными, чем это казалось прежде. Однако если Миюри так пропиталась страстностью Ханаана в этом вопросе, что у неё раздулись ноздри, то отношение Коула оказались более сложными, на что у него имелись причины.

— Я не могу сказать, что не вижу смысла в словах преподобного Ханаана, — сказал он. — Но даже если курильница в руках посланника подлинная, нельзя поручиться за подлинность его слов.

Миюри возмутили его слова, ей будто на голову вылили холодной воды, но Ханаан остался очень спокоен.

— Конечно. Предоставь мне это выяснить.

Ханаан работал в книгохранилище с документами, которые для святого престола были кровью в жилах.

— Ещё одна причина, по которой мне трудно согласиться... — добавил Коул и сделал паузу. — На самом деле я не могу представить себя в роли выступающего на Вселенском соборе.

Если тебя высоко ставят, это ещё ничего не значит — в мире много таких людей. Во дворце, к примеру, имеются священнослужители, которые заботятся о духовном мире членов королевской семьи. А Коул, в конце концов, всего несколько месяцев назад просто работал в купальне в деревне горячих источников Ньоххира, колоть дрова, готовить свечи и заботиться о девочке-сорванце — вот, чем он занимался. Когда случился кризис отношений Церкви и королевства, ход его мыслей переменился, может быть, это принесло ему известность, может, просто удача или помощь Миюри, может, всё вместе.

Но официальная встреча на соборе лицом к лицу стала бы истинной его проверкой на прочность. И сила заключалась не в глубине веры каждого, ему бы противостояли главы церковных подразделений со всего света, выживавших в том мире, каким мир был в действительности.

— Ой, брат, опять ты...

Миюри, не страшившаяся ни неба, ни земли, сочла, что за его словами стояла обычная трусость, а не трезвый расчёт. Но Коул продолжал думать, что имеет полное право на сомнения.

Как ни странно, на лице Ханаана было написано большее недовольство, чем у Миюри.

— Преподобный Коул, мне тоже нужно тебе что-то сказать.

— Э?

— Бог на свете един, остальные — дети Божьи.

Коул не понял, к чему эти слова, зато Ив улыбнулась и пожала плечами.

— Ты познал добродетель скромности, и это действительно хорошая твоя черта, но сейчас ты не можешь так себя недооценивать. И я полагаю, тебе следует правильно осознать собственную силу, — настаивал Ханаан.

Коул всё ещё не понимал, что до него пытались донести, и в поисках помощи не мог не бросить просящий взгляд на Миюри и Ив, однако обеим волчицам, похоже, доставляло удовольствие наблюдать за этим зрелищем со стороны. С замиранием сердца Коул перевёл взгляд на Ханаана и увидел перед собой верного агнца Божьего, сила слов которого не уступала волчьей:

— Преподобный Коул, не согласишься ли ты поехать со мной, чтобы познать себя?

— А?..

— Пока я плыл на корабле, у меня было много времени подумать, каким образом тебе надо подготовиться к участию во Вселенском соборе, и я пришёл к одному выводу. И сейчас этот вывод получил весомое обоснование.

Этот молодой человек служил в центре веры и даже успел там прославиться своими способностями, он ради торжества праведности без колебаний решился пойти на возрождение способа печать, который Церковь объявила опасным и запретила, и ради этого способа ему достало мужества прийти на землю королевства.

Тот самый юноша, который прежде предлагал объявить Коула святым.

— Раз ты не веришь в свои способности, тебе просто стоит найти поле сражения, на котором ты мог бы испытать себя. Может, тебе стоит отправиться в город школяров, где собираются учёные люди из всех слоёв общества? Вступи там в дискуссию с учёными людьми, пойми, в чём твоя сила, и у тебя появится ответ!

Спокойный и хладнокровный Ханаан казался совершенным священнослужителем, в будущем непременно великим, но Ханаан настоящий, вероятно, был близок к Миюри.

— Я совершенно уверен! Преподобный Коул, твоё отточенное оружие знаний наверняка уничтожит тамошних учёных! Пусть они встанут на твою сторону и под твоим началом отправятся с тобой к святому престолу, чтобы победить на Вселенском соборе! Даже если ты сам не сможешь отразить где-то богословские нападки, целая группа богословов тебе поможет, даже если это Вселенский собор, тщательно подготовленный папой, их будет трудно повергнуть. Количество в сражении тоже важно!

Судя по тому, как Ханаан наотмашь рубил словами, этот, казалось бы, тихий юноша на самом деле был до глубины души взволнован конными состязаниями с копьями.

Ив небрежно улыбалась, зато Миюри, учуяв запах битвы, пришла в состоянии восторженного возбуждения. Коул остался в одиночестве позади их всех.

— Брат, брат! Слышал? Это битва! — крикнула Миюри, имея в виду, конечно, сражение словесное.

Коул посмотрел на неё, единственную из этой волчьей стайки, которая могла предъявить удлинённую форму морды.

В прошлый раз Ханаан пересёк море, чтобы поведать Коулу опасный план, этот раз ничем не уступал тому. Невинное, спокойное лицо Ханаана скрывало кипение крови в его жилах.

Короче говоря, Коул был готов рассмотреть возможность принять его предложение, хотя ему этого не хотелось.

После ужина Миюри и Ханаан разложили карту мира в бывшем складском помещении на первом этаже и вместе с человеком Ив принялись с жаром обсуждать, как Предрассветному кардиналу следовало готовиться к Вселенскому собору и каких союзников искать. Пойти с ними Коул просто был не в состоянии, и, увидев возвращавшегося с каких-то своих дел Ле Руа, он захотел услышать мнение этого опытного человека, а книготорговец одобрительно похлопал в ладоши и сказал:

— Какая замечательная мысль.

— Господин Ле Руа! — запротестовал Коул.

Ле Руа заговорил успокаивающим тоном:

— Не волнуйся, господин Коул, преподобный Ханаан не из тех, кто станет делать необдуманные предложения, и он совершенно не собирался смеяться нал тобой. Он дал тебе действительно разумный совет.

Коул, с трудом удержавшись от выкрика "Что здесь разумного?!", ждал продолжения.

— Не только я был очень удовлетворён качеством перевода Священного писания, оставшиеся в королевстве богословы скажут тебе то же самое. Твои способности не столь скромны, как ты думаешь.

Всякий раз, когда Коул слышал, как его хвалят, ему хотелось возразить, на сей раз он сдержался.

— Если ты не можешь довериться нашей оценке, прислушайся к словам богословов со всего света. То, что называется "познанием себя" или "самопознанием", можно познать из всех твоих сражений. Люди не должны себя переоценивать, но и слишком принижать себя тоже очень вредно. Пока ты правильно осознаёшь свои возможности, ты можешь свершить то, что раньше тебе казалось непосильным. Недооценивая свои способности, ты можешь запросто упустить редкие возможности.

Похоже, лицо Коула красноречиво поведало Ле Руа всё, что он хотел сказать, потому что книготорговец рассмеялся так, что его живот заходил ходуном. В последовавших словах Ле Руа Коулу послышались интонации, знакомые ему из детства по их совместному путешествию:

— Давай не будем пока говорить обо всех затруднениях. Ты, по крайней мере, получишь отличную возможность поучиться у этих богословов, верно?

Насчёт возможности поучиться Ле Руа был, несомненно, прав, и ответ, рвавшийся из горла Коула, снова отступил.

— А если говорить про тот город школяров, я подумал кое о чём, что может рассеять туман, в котором мы блуждали последние дни.

Недоверчивый взгляд Коула попросил Ле Руа продолжать.

— Я насчёт новой земли. Чтобы последовать по пути древних познаний, наших возможностей может не хватить, а в городе школяров собираются настоящие столпы познания.

Коул согласно кивнул, и Ле Руа кивнул в ответ.

— Потом ещё насчёт бумаги ля печати Священных писаний.

— Насчёт бумаги... Купить у них?

— Именно так. Я из порта разослал письма по своим связям, и везде дело обстоит не лучшим образом. Но город школяров — это столица образования, а для обучения нужна бумага.

— Хочешь сказать, в городе школяров может быть достаточно бумаги?..

— Нет другого города, где было бы столько книготорговцев, так что это место не включено в мои пути. Там писцов столько, что кинь камень — попадёшь в одного из них, там большинство людей умеет читать и писать, ведь этот город — город школяров.

— Это... справедливо.

— Да и вообще, города школяров находятся на большой земле, что может утолить жажду сердцу приключений этой маленькой жизнерадостной девочки.