Все дороги ведут в параллельные миры

— Нет, это ты сломал его своей злобой и черствостью! — воскликнула королева. — Ты загубил жизнь моему сыну! Ты отлучил его от меня! Ты! Ты! Во всем виноват только ты!!!

— Ну раз так, иди к нему, — предложил Асефор, сощурив глаза. — Иди и живи с ним! Или он тебя не примет? Отвернется от собственной матери?

— Ты прекрасно знаешь мои условия. Отдай ее мне — и я уйду.

— Это невозможно. Она — изменница! Шпионка и предательница короны! Лидия заслуживает только смерти!

— Ты ее и пальцем не тронешь! — убежденно и с запалом воскликнула Адрианна.

— Ну это мы еще посмотрим.

— Ты лучше меня знаешь, что будет в противном случае...

— Проклятая женщина! Все мои несчастья начались в тот день, когда я на тебе женился! — Асефор схватился за голову.

— Ошибаешься, — с легкой торжествующей улыбкой на губах возразила Адрианна. — Это мои несчастья начались со дня нашего замужества, а вот твои злоключения целиком твоя и лишь твоя заслуга:они начались тогда, когда ты предал и убил человека, который был бы верен и предан тебе вечно, останься ты неизменен своим принципам, что были заложены в вас обоих!

— Ты была бы рада быть на месте Лидии, не так ли? — зло и едко скривился Асефор. Он затронул ту струну в душе Адрианны, которую затрагивать ни в коем случае нельзя было затрагивать. — Быть женой Мелса, даже если пришлось бы сидеть в тюрьме.

Королвеа, не ожидавшая подобной атаки со стороны муженька, поспешила взять себя в руки.

— Ты знал, что мы любили друг друга, — ответила она, стараясь скрыть дрожь в голосе. — Он потом женился на Лидия, а я любила его всегда!

— Неверная! — взревел Асефор. — Но не волнуйся, — он за одно мгновение взял контроль над собой и вновь стал холодным и трезвым, — твои философские книжки скоро надоедят Морсиену и он вернется ко мне. Он мой сын, Адрианна. Он вернется. Он такой же, как и я. Тебе этого не изменить.

Адрианна повернулась кругом и твердой походкой зашагала к выходу из Зала. Перед дверями она приостановилась, слегка повернулась и сказала:

— Я бы на твоем месте не была бы так уверена.

— Что ты имеешь ввиду? — удивился Асефор, не ожидавший от нее подобных слов. — Морсиен — мой сын, моя плоть и кровь. В нем тоже сидит та же жажда власти и жестокость, чтобы добиться своей поставленной цели, что есть и во мне. Слышишь, Адрианна? Он вернется...

— Нет! — в глубоком отчаянии закричала королева. — Морсиен не такой, он лучше! Он всегда был и будет лучше! В нем нет ничего от тебя! ОН НЕ ТВОЙ СЫН!!!

Слова вырвались помимо ее воли, но что было, то уже произошло. Асефор застыл на месте, без возможности дышать или вымолвить слово. Адрианна закрыла глазами лицо и выбежала из Залы, глотая слезы...

'Что же теперь будет?' — только и крутилось в ее голове.

* * *

Карета с кучером в лице Дэриена и с шестерыми молодыми людьми-пришельцами, графиней Астональской и мятежным графом Диронделле остановилась перед огромными воротами.

— Вот и приехали! — заявил Дэриен пассажирам. — Поспешите! Времени у нас и так в обрез.

— Где мы? — спросила Эва, когда они ''припарковали'' карету, так как стражники забрали ее, не разрешив ее вьезд в пределы города, обосновав этот запрет тем, что у приехавших нет торговой лицензии, и даже отсутствие товара их не волновало. Поэтому, заплатив пошлины, естественно, за счет Мэтта, они вошли в город, поразивший их своим великолепием.

Огромные белокаменные и мраморные здания возвышались над ними. Нет, это не были пресловутые небоскребы земных городов... Они были самые высокие, этажей в пять, а по ширине иногда занимали целую улицу. Эти здания выглядели столь причудливо, но в то же время изысканно, что оставалось только диву даваться изобретательности и фантазии здешних архитекторов.

Высокая башня как-то переходила в купол, а купол — в плоскую крышу. Окна были не стандартно прямоугольные, а представляли какие-то совсем невообразимые геометрические фигуры. Весь город был очень светлым и живым.

Но что поражало больше всего, так это фонтаны и статуи. Прямо перед воротами возвышался монумент фонтана, струи которого поднимались метров на семь — восемь. Статуи лебедей и похожих на этих птиц своей грациозностью и скрытым величием девушек со всех сторон окружали этот фонтан.

Город был очень оживлен. Туда-сюда ходили люди, заходя то в одно изящное здание, то в другое. Встречались друг с другом, обменивались парой ничего незначащих фраз, и снова направлялись по своим делам. Но несмотря на гиперозабоченность, люди этого города не выглядели усталыми, озабоченными или подавленными под грузом проблем, как должно было быть в любом торговом городе средневековья, а наоборот, лица жителей были светлы и улыбчивы, но не праздны.

— Где мы? — снова спросила Эва. — Классное место.

— Да и люди словно светятся изнутри, даже странно, — заметил наблюдательный Руд.

— Этот город — комунна Саладелия, — пояснил Дэриен. — То есть здесь не распространяется ни власть Асефора, ни Морсиена, ни Мэтта. Городом правит Совет Старейшин.

— Прекрасное местечко! — вздохнув всей грудью воздух, сказал Влад. — Демократия — мне это нравится.

— О чем это он? — как всегда не понял Мэтт.

— Он рад, что здесь правят те, кого выбирает народ, — с улыбкой пояснила Ника.

— Но старейшин не выбирает народ, — возразил удивленный Мэтт. — У кого больше денег, тот и становится Старейшиной. Иногда это места передается по наследству.

Влад нахмурился.

— Облом, — тихо шепнул Руд, сразу же схлопотав от лучшего друга по затылку.

— Зачем же так грубо, вьюноша? — усмехнулась Николь. Лаура за ее спиной в приятном удивлении подняла брови: бысто учится, прям не по дням, а по часам. — Кстати, а что значит ''облом''?

— Это значит лохануться, — торопливо обьяснил Руд, еще раз получив по затылку.

— А что значит лохануться? — любопытным голосом спросила Астональская, страстно возжелавшая пополнить свой лексический запас.

— А это значит свалять дурака — лохануться! — с неунывающей улыбкой сообщил Николь Руд, отклонившись от очередного удара Влада.

— Руденька, переоцененный ты мой, — уже кипел Влад, — хватит работать бесплатным словарем дяди Даля, лучше просто закрой свой мансик!

Руд, который был прекрасно осведомлен о горячем нраве своего друга, мог бы вытерпеть удар по затылку, но исковеканное имя вывело из себя и его, обладающего практически ангельским терпением.

— О, Кирилл! — воскликнул Рудольф. — Смотри и внемли! Кажется, Влад тоже решил поражать девушек английскими словечками и несуществующим акцентом!

— Руд, ты труп! Заказывай себе белые тапочки! — взбесился Влад.

— But...but... — изумился Кирилл, не понявший причину наезда не его разговорную речь. — I do not want поражать девушек english словечками!

— Может ты не хочешь, но они-то поражаются, — хитро улыбнулся Руд.

— Руд, по-моему ты закомплексованная и, причем, нарывающаяся личность, — предупредила Ника.

— Стоп, стоп, стоп! — вмешался Мэтт. — Хватит споров. У нас совершенно нет времени! Мы должны все обсудить и обдумать!

— Хорошо, — согласился Влаф. — И что ты предлагаешь, графч...

Ника незаметно наступила на ногу своего горячо любимого братца, тем самым предотвратив очередной конфликт, который вполне мог в конце вылиться в мордобой.

Мэтт ничего не заметил или сделал вид, что не заметил:

— Мы должны разделиться на два-три человека и расскупить вещи, которые пригодятся вам в Академии, а потом встретиться здесь, у Лебединого фонтана.

— А ты, красавчик, будешь нас спонсировать? — кокетливо усмехнулась Эва, от чего одновременно сморщились и Мэтт, и Влад.

Ветров, по собственным, тщательно скрываемым ото всех, но всем известным, причинам, а его графское величество Мэтт из-за невиданной ему доселе, особенно от представительницы слабого пола, фамильярности.

— Всенепременно, — спешно отреагировал он.

— Ну и отлично, — покалидисто согласилась Эва. — Разделимся на пары. Влад, ты со мной.

Последние, безрадостные для Ветрова, слова были произнесены не в вопросительной, а в очень даже утвердительной форме.

— С... С чего это? — испугался Влад. Идти по магазинам с ЭВОЙ! Наказание не из легких...Влад отлично помнил те редкие походы по магазинам, когда имел несчастье быть рядом с Никой. Он не согласится! Его не заставят! Только через его труп!..

— Правда, с чего это? — с недоумением переспросила Ника, раньше не замечавшая за Эвой увлечения к Владу.

Эвелина хитро усмехнулась.

— Ника, ты представляешь, как я мечтала вытащить твоего брата со мной по магазинам! Я знаю, что это походит на садизм, но это одна из моих мечтаний! Так что, Влад, если ты мне откажешь, ты разобьешь мои хрупкие девичьи мечты! — артистично воскликнула Эва, подмигнув Николь, мол, учись, пока я жива. Сама же Эва тактично промолчала о том немаловажном факте, что хотела вытащить брата Ники по магазинам исключительно из-за роли грузчика, которому придется тащить на себе все пакеты. Эх, мечты, мечты...

Влад на такое не нашел ничего ответить, а лишь обреченно пожал плечами, раздумывая над жизненным вопросом, как скоро он заработает себе грыжу.

— Я иду с Рудом, — кивнула Лаура, подмигнув Нике.

Руд, естесвенно, не мевший ничего против, кивнул.

— Лично мне ничего покупать не надо, у меня все есть там, в Академии, — вставила Николь.

— Не верю, что девушка отказывается от похода по торговым лавкам, — сказал Мэтт, разглядывая Николь так, словно впервые ее увидел. — Я и Дэриен идем в трактир, а вы, графиня, идите с леди Никой и Кириллом.

— Ага! Минуточку! Один вопрос. Девчонки, можно вас спросить, в вашем мире что, всегда решения принимает девушка?

— Нет, конечно, не всегда, — ответила внимательно ее слушающей Николь Эва. — Но, моя дорогая, посмотри на нас. Такие девушки, как мы, просто не могут позволить кому-то решать за себя, не спросив даже нашего собственного мнения. И тебе не советуем.

— Эва! — вознегодавала рассудительная Ника. — Что о нас подумают?!

— Что мы умные, самостоятельные и сногсшибательные девушки, — парировала Эва.

— Отлично! — фыркнула Николь. — Видите ли, граф Диронделле, раз я говорю, что не хочу к портным, значит я не хочу и не пойду. Я иду с вами в трактир.

— Это не место для девушки, особенно такого высокого и благородного происхождения, — неуверенно заметил Мэтт, не знавший, чего ожидать от этой непредсказуемой племянницы Арова.

— Вы так говорите, потому что еще не были в Академии, — дружелюбно оскалилась Николь и пошла вперед. — Догоняйте!

— Вот вам монеты, — сказал Мэтт и сунул каждому горстку золотых монет, украшенных, как это ни странно, не профилем короля, а парой людей, пожимающих друг другу руку.

— И всего-то? — не унималась Эва. — И что мы купим на эти копейки?

— Копейки? — несказанно удивился Дэриен. — Это же уруйское золото высшей пробы!

— А можно поподробнее? — вмешалась Лаура, которую укусила муха любознательности.

Николь, увидевшая, что Мэтт и Дэриен задержались и не собираются в ближайшие минуты приходить, с недовольной миной вернулась в компанию.

— Это золото было добыто и переработано в городе — комунне Уруйе, которая не признавала власть Асефора и даже его валюту, и поэтому начала ковать свои деньги и такого высокого качества, что скоро она вытеснила в торговом мире валюту Асефора, чем очень рассердила его. Вскоре он послал на цветущий город войско и срванил его с землей, но уруйское золото уже прочно вошло в обиход и имеет очень высокую цену, Его почи не тратят. За одну монету уруйского золота дают пятьдесят монет Асефора. Так что судите сами.

— А тебе не жаль тратить на нас такие дорогие монеты? — спросила Ника. — Все же мы для тебя никто.

— Леди Ника, мне денег не жаль и никогда не было жаль, — ответил Мэтт, небрежно пожав плечами. — Они не стоят чувств вообще.

— Довольно философски звучит, особенно для богача, — заметил Влад, вздернув бровь.

— Деньги мне нужны лишь для того, чтобы реализовать свою месть и только. Они всего лишь орудие по дороге к моей цели.

— Что бы у тебя не случилось, месть не выход, — крайне осторожно сказала Ника, потому что знала, что не имеет права вмешиваться в жизнь абсолютно незнакомого ей чужого человека.

— Я это осознаю, но я поклялся и выполню свою клятву.

— Дело твое, — согласилась с ним Ника. — Но месть всегда приносит большую боль тому, кто мстит, а не тому, кому мстят.

Мэтт взглянул на Нику изучающим, задумчивым взглядом, потом взял за руку. Кирилл, стоявший рядом, отчего-то напрягся и нахмурил брови.

— Леди Вероника, вы не только красивая и милая девушка, но и очень умная и глубокая личность. Я вижу в вас огромную душевную силу. Вы можете этой внутренней силой свернуть горы. Оставайтесь такой всегда и никогда не собьетесь с правильной дороги. Я преклоняюсь перед вами, Вероника!

— Сильно сказано, — константировал Руд в наступившей минутной паузе.

— Это он че, щас в любви моей сестре при мне же признается? — опешил от возможности такой перспективы Влад.

— Нет, что ты, — улыбнулась Николь. Ее глаза смеялись веселым озорным блеском. — Это он изьявляет восхищение! Это большая честь, особенно для девушки ее возраста.

— Класс! — фыркнули Эва и Лаура, пытаясь скрыть во ''внезапно'' наступившем приступе жестокого кашля ехидные улыбочки и смешки. Да, они ей этого не забудут и еще долго будет над чем поприколоться...

* * *

Высокий худой молодой человек с сально-черными волосами и бегающеими глазами остановился перед огромными воротами города Превессии, столицы графства Коредо. Подумав, что силой этот город вряд ли возможно взять, он три раза постучался в ворота. Он и не надеялся, что его услышат и тем более откроют, но он ошибался. Ворота отворились и он предстал перед двумя стражниками, которые тут же направили на него свои арбалеты.

— Как твое имя, странник, откуда ты родом и зачем явился в Превессию, — затараторил один из стражников, поджарый бородатый мужчина средних лет.

— Я — Виндел Крисус, родом из Антронии, это к югу отсюда. А пришел в Превессию, потому что слышал, что здесь дают пристанище тем, кто пострадал от тирании Асефора и хочет служить графу Диронделле.

— Вы правильно слышали, — согласился бородатый стражник и чуть отпустил арбалет с прицела. — Но мы не можем доверять всем, поэтому любой перебежчик должен пройти определенный испытательный срок. Этими делами занимается городовой, господин Андрео Вольтеро. Вас проводят к нему.

И он жестом показал второму стражнику, молодому парню двадцати — двадцати пяти лет проводить его.

Виндел Крисус осторожнно осматривался и делал соответствующие выводы. Как жаль, чтозаписывать ничего нельзя! Это выглядело бы слишком подозрительно. Улицы Превессии были полны народу, который спешил кто куда. Обычный город, как и многие другие Доннийи. Но почему тогда сюда стремится попасть каждый третий доннийец? Не потому ли, что граф Диронделле устроил у себя в графстве идиллию? Но любая идиллия — утопия. Это ясно как день. Но что же тогда? Разве это идиллия? На улицах слышны крики и брань спорящих, где-то невдалеке недвумысленно звенели клинки, а сам граф Диронделле развязывает войну. Но тогда в чем же дело? Разгадка пришла к Крисусу внезапно, когда он увидел молодого парня, который не достиг еще двадцати лет, но который продавал цевты невиданной красоты и делал свое делал с искренней любовью. Смешно, но успех политики графа Диронделле имеет дев причины. Во-первых, он относился к подчиненным как к равным. А это очень важно, если хочешь, чтобы народ верил в тебя и был готов пойти за тобой. Во-вторых, как видно, граф Диронделле набирает в армию лишь тех, кто сам этого хочет, а не как Асефор, без разбору вербующий рекрутов: будет меньше дезертиров, к тому же тот, кто хочет становиться воином, лучше учиться сложному военному искусству чем тот, кого принудили через волю.