Рекламный трюк

— Одежду в стирку, сами — под душ, — скомандовала Алиса.

— Все сразу? — переспросил Антон.

— В стирку — сразу, под душ — по очереди, — уточнила Алиса. — Чур, я первая. Вот ведь блин: комбинезон полностью герметичен, а чувствую себя, словно по уши в дерьме. И почему так?

Отстегнув крепления, Алиса легко вынырнула из комбинезона, продемонстрировав стройное загорелое тело. Нижнего белья она не носила. Елена тоже оказалась в столь откровенном бикини, что его присутствие было красноречивее отсутствия. Не смотря на то, что обнаженное женское тело использовалось в рекламе практически любого товара, и должно было бы примелькаться, Антон ощутил определенное волнение в организме.

— Так, так, — усмехнулась Алиса. — Больной пошел на поправку... Погоди-ка, а мне твое лицо кажется знакомым. Слушай, это не ты лет шесть назад на моем концерте пытался влезть на пульт без штанов и с букетом настоящих роз в зубах? Тебя еще потом всей охраной из зала выносили?

Елена с интересом посмотрела на Антона. Тот вспомнил о том подвиге бесшабашной юности, смутился и поспешил заверить, что она обозналась. Алиса недоверчиво хмыкнула.

— Может, и обозналась. Но похож. У меня, кстати, эти розы потом полгода стояли... Ну, ладно.

Она открыла дверцу и забросила свой комбинезон в стиральный шкаф. Следом полетела одежда Елены и Антона.

— Программа номер три, — четко сказала Алиса.

Шкаф послушно фыркнул и мелко затрясся. На электронном табло высветились результаты первичного анализа и первоначальный прогноз, согласно которому на стирку столь грязной одежды уйдет не менее девяноста минут. Стоимость затраченной воды и порошка благодаря экономичной системе фирмы Артурус составит всего семь кредитов. Далее шла реклама.

— Диван в вашем распоряжении, — улыбнулась Алиса, исчезая за серой дверью.

Прежде, чем Антон успел развить ее двусмысленное сообщение во вполне конкретное предложение, Елена отрицательно покачала головой и присела на подоконник.

— Мне надо подумать, — как бы извиняясь, сказала она.

Антон тяжело вздохнул. Закамуфлированный отказ на невысказанное предложение расстроил его куда больше, чем можно было ожидать. Слишком часто Антон последнее время устремлялся за химерой, оставаясь в итоге с пустыми руками. А ведь каждый такой промах — нарушение десятой заповеди. Не удивительно, что Маммона разгневался. От последней мысли Антону стало совсем не уютно. Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, он присел на край дивана, и включил видеосистему. На экране появилась реклама с логотипом производителя видеосистемы, которую сменила симпатичная блондинка то ли в мини-юбке, то ли в макси-поясе, томно завывшая о прелестях какого-то шампуня. Ее маленькие остроконечные грудки дружно подрагивали в такт мелодии. Антон поморщился. Третья недоступная красотка уже просто откровенно действовала на нервы. Пси-блок то ли отсутствовал, то ли был выключен, то ли реагировал только на хозяина. Антон взял пульт и начал последовательно переключать каналы.

По второму транслировалась вчерашняя запись открытых дебатов между кандидатами на пост Управляющего конгломератом. Политические противники с удовольствием выливали друг на друга ушаты аргументов и контраргументов, но единообразие предвыборных платформ несколько смазывало общее позитивное впечатление. Фаворит предстоящих выборов участия в дебатах не принял.

На третьем канале шел специальный репортаж, посвященный визиту в Петербургский конгломерат патриарха Российской экономической зоны. По такому случаю с самого утра Московский проспект был перекрыт патрулями полиции Понимания и прибывшими накануне подразделениями регулярной армии. Гражданам рекомендовалось воздержаться от приближения к взятой под усиленную охрану территории, а жителям близлежащих жилых массивов — не покидать места своего проживания и не подходить к окнам во время следования торжественного кортежа. В общем, обычная вежливая предосторожность, чтоб слугам народа не докучало всякое быдло. Можно сказать, традиция, заведенная, по слухам, еще со времен Данилы Затворника, первого Верховного Управляющего Российской экономической зоной.

По четвертому шла аналитическая программа, посвященная вчерашнему побитию электов. Трое упитанных господ в дорогих комбинезонах вальяжно развалились в креслах и неспешно перебрасывались фразами о том, что власть несколько больше, чем следует, проявляет снисхождение к тем, кто этого не стоит. Забыли люди строгости времен Великой войны, и те, кто менее сознателен, позволяют себе лишнее. Хранителю безопасности конгломерата следует быть внимательнее к сигналам социальной активности, и, вообще, прислушаться к их советам. Ведущий сделал вялую попытку убедить их озвучить означенные советы, не преуспел и дал в эфир фрагмент вчерашнего побоища. Антон переключился на следующий канал.

На пятом крутили старый боевик, рекламирующий мятную жвачку и леденцы фирмы "Гудрон". Главный герой жевал жвачку, между делом отбиваясь одной ногой от безликих монстров. Его спутница в эротично порванном комбинезоне сосала леденец, одновременно с двух рук расстреливая тех, кого не запинал главный герой. Главный злодей ничего не жевал и не сосал. За это его в финале красиво замочат. Антон уже смотрел этот фильм раз пять или шесть, но решил оставить — непрерывный поток красочного и не отягощенного смыслом действия действовал на него успокаивающе. Тем более, что, в отличие от сериалов, фильмы не прерывались рекламой. Сериалы, конечно, тоже авторский продукт, но они изначально предназначены для того, чтобы заполнять паузу между рекламными блоками. Фильм же несет в себе конкретный посыл зрителю, и никто не позволит прерывать свой тщательно просчитанный поток зомбирования покупателей посторонней вставкой.

Башня управления Юго-Западным сектором провинции Петербургского конгломерата, 12-й этаж, офис Хранителя безопасности сектора.

— Скорее, цирк. Впрочем, таких клоунов, как наши подопечные, и в дешевый балаган не возьмут.

ГЛАВА 8

"Не все вопросы одинаково полезны. Контролируйте свой мозг, дабы не позволить неправильным мыслям свести вас с пути Истины"

Откровение Маммоны, восьмая заповедь стяжателя

Знакомого Алисы они так и не увидели. Ни лично, ни в режиме видеосвязи. Алиса сделала пару безрезультатных вылазок к выходу из канализации, и один раз наведалась в минимаркет. После полудня пришла, опираясь на клюку, бабка Тамара. Хмуро оглядев комнату, она сказала, глядя куда-то в сторону:

— Ты вот что, Алиска, не рассиживайся тут. Не придет он. Черные забрали.

— Когда?! — вскинулась Алиса.

— Люди говорят, утром еще. Могут и сюда пожаловать. Любят они на ночь глядя визиты делать.

— Спасибо, баба Тамара.

Старуха что-то фыркнула, и, ворча себе под нос, удалилась. Елена с тревогой выглянула в окно, явно ожидая увидеть черный броневик с золотым тельцом на бортах. Не увидела. Только по дороге, натужно подвывая, прополз груженый колесный тяжеловоз, да пара рабочих в оранжевых форменных комбинезонах о чем-то горячо спорили, склонившись над полу-разобранным агрегатом. Ничего не предвещало беды, но предупреждение старухи повисло в воздухе, как кислотное марево после дождя.

— Надо убираться отсюда, — заметила Алиса, поспешно сметая в утилизатор остатки недоеденной пиццы.

— Куда? — с тяжелым вздохом спросил Антон.

За последние несколько часов это были его первые слова. Нахохлившись и обидевшись на весь свет разом, Антон равнодушно смотрел в экран и все больше мрачнел.

— Для начала — отсюда, — твердым голосом сказала Алиса. Она окинула взглядом комнату и одобрительно кивнула. — Ну вот, как будто нас тут и не было. Уходим.

Едва они торопливым шагом покинули поселение, Антон снова поднял вопрос. Плыть по течению он никогда не любил, предпочитая, как и положено успешному гражданину, активную жизненную позицию и четкое планирование. Сидение взаперти с мрачными мыслями его окончательно доконало, и душа требовала хоть какой-то определенности. Алиса в ответ пожала плечами, и сказала, что не имеет ни малейшего представления. Для безопасности каждый контрабандист знал только свои маршруты. Возвращаться в конгломерат было бессмысленно, оставаться здесь — опасно. Единственный оставшийся вариант — самостоятельно пробираться на восток — Алиса забраковала.

— Очень не советую, — сказала она. — Именно на этом направлении вас в первую очередь и будут высматривать. Тут даже с проводником риск не малый, а одни точно попадетесь. Я бы на вашем месте наоборот на запад подалась.

— Там промышленная зона, — мрачно напомнил Антон. — Уровень жизни ниже, а контроль жестче.

— Ну, контроль жестче только в приграничных секторах, чтоб работяги не разбежались. В самой-то зоне как раз посвободнее будет. И потом, я не предлагаю вам там осесть на всю оставшуюся жизнь. Переждете грозу, а там, глядишь, еще куда переберетесь.

— Это будет не так-то просто.

— Ну, просто только сразу сдаться.

Они пересекли заросший пустырь и присели отдохнуть в тени водонапорной башни.

— Здесь мы расстанемся, — сказала Алиса.

— А ты не могла бы проводить нас до Прибалтийской зоны? Мы хорошо заплатим.

— Я не знаю тайных маршрутов, — покачала головой Алиса. — А просто еще один человек в группе — это лишнее внимание. Оно вам ни к чему.

— Но твой опыт в таких делах...

— Мой опыт заключается в терпении и осторожности. Не доверяйте никому и ничему. Тогда, может быть, уцелеете... И, знаете... — Алиса помедлила, что-то взвешивая в уме. — Если проползете по дамбе и доберетесь до Кронштадтского конгломерата — найдите такого Строганова Аркадия, дай бог памяти, Борисовича. Его еще сталкером кличут, не знаю, что это значит.

— Он тоже контрабандист?

— Он — старый маразматик. Но, говорят, сумел удрать из Украинской сырьевой зоны.

Антон недоверчиво покосился на нее. Сырьевые зоны в силу своей специфики были закрытыми территориями. Они не имели прав на экономическую или промышленную деятельность, а потому не нуждались в тесных контактах с другими зонами. К тому же специфика поставок сырья не предусматривала конкурентную борьбу и прочие сложности современного бизнеса. Природный газ и жидкости перекачивались по подземным трубопроводам; уголь, руда, лес и тому подобное вывозилось железнодорожными составами. Прокладка нового трубопровода или железной дороги требовали колоссальных затрат, что, понятное дело, было совершенно не рентабельно и полностью исключало смену покупателя. Разумеется, жрецы Маммоны тщательно следили, чтобы локальная монополия никому не ударила в голову и сырье реализовывалось по справедливым ценам. В таких условиях внешнеторговая деятельность сырьевой зоны сводилась к минимуму: контролю за поставками и закупке необходимых товаров, с чем вполне успешно справлялись две-три управляющие компании, расположенные в одной из ближайших экономических зон. Население занималось обслуживанием добывающего оборудования и поддержанием внутренней инфраструктуры, и, в силу узкой специализации, их труд не был востребован в других зонах.

К сожалению, некоторых авантюристов это не останавливало. Они добывали разрешение, бросали работу и перебирались в более развитые зоны, но, обладая низким уровнем образования и невостребованной специальностью, не могли полностью реализовать себя и соответствовать высоким стандартам современного высокотехнологичного общества. Лишь единицам удавалось поспеть за стремительной поступью прогресса, остальные безнадежно отставали и деградировали, а когда государству надоедало нянчиться с очередными неудачниками, деклассировались и пополняли ряды электов. Нельзя сказать, чтобы жрецы Маммоны взирали равнодушно, как ценные для добывающей отрасли специалисты добывали себе хлеб насущный, роясь в помойках где-то на задворках цивилизации. Мигрантов отыскивали и возвращали туда, где они могли найти себе достойную работу. Храмы усилили пропаганду проживания по месту рождения, попутно культивируя в прихожанах соответствующие моральные ценности. Когда и этого оказалось не достаточно, жрецы ради спасения людей не побоялись пойти на непопулярные меры: все разрешения на миграцию отменялись, а границы сырьевых зон, и ранее надежно закрытые, были полностью перекрыты войсками, оснащенными самым современным оборудованием: не то что мышь, таракан незамеченным не проползет. Одно время в экономических зонах даже бытовала поговорка об абсолютно безвыходной ситуации: "как в сырьевой зоне родился", но жрецы запретили употреблять ее как не политкорректную.

Этим и объяснялось удивление Антона. Человек, покинувший сырьевую зону без разрешения властей, должен был быть суперменом из лучшего шпионского боевика.

— Говорят, он через чумную зону прошел, — пояснила Алиса.

— Ну, тогда точно врут, — вздохнул Антон.

— А если нет? — с надеждой спросила Елена.

Антон недовольно посмотрел на нее. Мало ей неприятностей?! И так вляпались, что хоть действительно прямиком в чумную зону!

— Извини, — уловив его настроение, сказала Елена. — Это я не подумала.

— Не подумала она, — проворчал Антон.

— А что вы теряете? — тоном профессиональной искусительницы поинтересовалась Алиса.

— А что мы получаем? — равнодушно возразил Антон.

— Шанс. Не так уж мало.

— Но и не так уж много.

— Конечно. Решать, разумеется, вам. Желаю удачи.

— Спасибо, — тихо сказала Елена.

Антон хмуро кивнул. Алиса встала, отряхнула комбинезон и ушла быстрым пружинящим шагом. Антон с Еленой молча смотрели как она удаляется. Никто не произнес ни слова. Над головой противно жужжала мошкара. По небу неспешно плыли облака, меж ними деловито пробирался тупоносый пассажирский гравиплан. Антон бездумно проводил его взглядом, потом уставился в одну точку и задумался ни о чем.

— Может, все-таки попробуем, — робко попросила Елена.

— Чтобы попробовать, надо добраться до Кронштадтского конгломерата, — безразличным тоном напомнил Антон. — Есть предложения, как это сделать?

Елена замолчала. Антон сорвал чахлую травинку, повертел в руках, потом с остервенением порвал.