Я - Риддл

— Дай кому-нибудь другому из парней, пусть попробует, к примеру, Лейбович нырнуть. Или Меркушев. Да у тебя их там еще тринадцать. Сам нырни.

Каркаров отбирает у меня газету, сворачивает ее трубочкой и хлопает меня по лбу.

— Спасибо, умница ты моя. Я еще с этим йыцом не нырял. Нет. Краму оно досталось, пусть он и в воду лезет.

* * *

Крам заявляется ко мне через день. Смотрю на парня, стоящего в дверях. Его взгляд сегодня почему-то без обычных льдинок. Ладно. Поживем — увидим.

— Анна Фоминична, добрый день. Игорь Александрович сказал, что я могу обратиться к вам за помощью со вторым заданием.

Вот Игорь... Манипулятор хренов.

— Конечно, Витя. Проходи, — приглашаю дурмстранговца в кабинет. — Чаю?

— Нет, спасибо, Анна Фоминична. Я воспользовался вашей подсказкой и прослушал яйцо. Оно прочитало стих, из которого стало ясно, что испытание будет на этот раз проходить под водой. Мне потребуется за один час что-то найти. Анна Фоминична, я в свое время пытался научиться трансформации в животное, и у меня это даже удавалось. Проблема в том, что удается это мне не каждый раз. Я или туда с трудом обращаюсь, или обратно.

— И в кого ты хочешь превратиться? — заинтересованно смотрю на Виктора. Он меня удивил.

— Я... я в акулу превращаться учился. Еще в девятом классе, — говорит Крам и неожиданно краснеет. — Анна Фоминична, пожалуйста, помогите мне с контролем. Я буду перекидываться, а вы последите, чтобы я сумел назад вернуться.

— Ага, — говорю, судорожно пытаясь перебрать возможные варианты тренировки. На суше они однозначно отпадают — дышать воздухом рыбе очень больно. А Крам еле живой и так... Так... А что делать с его спиной?!

— Витя, а где у тебя позвоночник поврежден? — смотрю на смущенного парня. — В каком месте?

— Нижняя часть грудного отдела, — морщится Крам. — А что?

— Ты представляешь себе, что с костями происходит во время трансформации? А что произойдет с твоим больным позвоночником?

Смотрю, как в глазах Виктора скользит понимание, которое сменяет растерянность.

— И... и что мне делать? — интересуется дурмстранговец больше у себя, чем у меня.

Задумываюсь, затем вспоминаю об одной прочитанной книге.

— Витя, есть техника неполной трансформации. Если ты хоть немного владеешь полной, то эту можно освоить. Тогда ты превратишься не весь, а до определенного места. Как я понимаю, тебе достаточно будет трансформировать голову и часть груди. Там, где дыхательная система. Плавать ты, полагаю, сможешь и с руками-ногами. Корсет тебе к февралю колдомедики обещают снять. Да и тренироваться будет легче — нам будет достаточно обычной бочки, куда ты сможешь голову окунать, чтобы не задохнуться.

— А вы можете показать?! — вспыхивает интерес в глазах Крама. — Как это вообще выглядит?

— Витя, прости, я не умею превращаться ни в кого, — развожу руками. — Я могу только рассказать, что прочитала в одной из книг в свое время. Там было расписано достаточно подробно, в том числе и ощущения. Автор, правда, превращался в пеликана.

— Зачем?

— А этого он не сказал, — улыбаюсь. — Но как он превращал то руку, то ногу, то нижнюю часть тела, то голову — написал.

Крам задумывается, затем кивает.

— А когда мы можем начать пробовать?

— Если у тебя есть время, то можно прямо сейчас, — отвечаю дурмстранговцу, прикидывая, что очередные планы занятий для шармбатонок можно написать и вечером. — Я велю домовику принести бочку.

Но обходимся без бочки. Крам почти не в состоянии согнуться, а в бочку ему придется окунаться едва ли не по пояс. Поэтому приходится наполнить водой ванну. Виктор садится рядом на небольшой стульчик, и мы начинаем.

— Витя, смотри. Когда ты обращаешься, с какой части ты начинаешь?

Крам непонимающе смотрит на меня.

— Начинай, — со вздохом говорю парню, нацелив на него палочку. — Я контролирую.

Секунда, и тело Крама подергивается рябью, расплывается...

— Moratio!

Превращение останавливается, и мы разглядываем получившиеся изменения — я с легким расстройством, Крам — с интересом и удивлением.

У Крама вместо ног — хвост, и вместо рук — плавники.

— Ага, значит, с конечностей. М-да, жалко, лучше, если бы с носа... — закусываю губы. — Ладно. Reventere!

Акульи черты исчезают, и передо мной снова сидит полноценный человек.

— Теперь медленно.

Крам начинает превращение.

— Tardior!

На этот раз мы можем любоваться на процесс в замедленном варианте.

— Витя, запоминай ощущения! — говорю любопытно глазеющему на свои конечности Краму. — Moratio! Запомнил?

Крам кивает.

— Отлично. Reventere! Теперь тебе надо эти ощущения вызвать в лице и верхней части тела, но не в руках. Пробуем!

Через девять превращений Виктор наконец-то улавливает связь и начинает обращаться с головы, предварительно задержав дыхание. Я останавливаю изменения, когда они доходят до груди и окунаю Крама в уже наполненную ванну.

М-да. Это еще то зрелище — наполовину превратившийся человек.

Заглядываю в ванну, смотрю в косые глаза акулы.

— Витя, ты в порядке?

Крам показывает мне жест, обозначающий, что все хорошо.

— Дышится?

И опять согласный жест.

— Вот и отлично. Превратишься обратно?

Превратиться обратно не удается. Виктор мучается, пока в воде не заканчивается кислород, и я, повинуясь его жестовой просьбе, возвращаю ему человеческий облик.

— Так. Продолжим завтра, — говорю, пока Крам пытается отдышаться. — Лучше утром, когда ваши ребята уйдут на пробежку, ты придешь сюда, и мы еще потренируемся. И вообще, Витя. Ты молодец.

— Спасибо, Анна Фоминична, — Крам встает на ноги, накидывает скинутую мантию. — Я вам обязан.

— Дурмстранг, — качаю головой, улыбаясь. — Ты ничем мне не обязан.

— Дурмстранг, — так же отвечает мне Виктор. — Но все равно спасибо.

* * *

— Я из-за ваших занятий каждый раз не высыпаюсь! — возмущается Каркаров, когда ему в очередной раз приходится уходить от меня в пять утра. — Почему бы не вечером?

— Вечером у меня дел до полуночи, — пожимаю плечами. — Предлагаешь назначить ему тренировку на полпервого ночи?

Игорь возмущенно смотрит на меня, но ничего не говорит.

— И вообще — это твой чемпион. Ты вообще меня на руках носить должен за то, что я с ним вожусь!

Каркаров фыркает, затем подхватывает меня на руки.

— Я тебя готов носить на руках вечно. Просто так.

— Пусти, — смеюсь, — охламон.

— Назови меня еще раз так.

— Охламон!

— И еще раз!

— Пусти, блин!

— Я не блин, я оладушек, — говорит Игорь и наконец-то ставит меня на пол. — Увидимся, любимая.

— Конечно.

* * *

Крам постигает науку неполного превращения к началу февраля. Девятого числа с него снимают корсет, и он, довольный, пробует полностью погрузиться в огромной ванне, что установлена в ванной для старост Слизерина. Снейпа я с трудом уговорила пустить нас туда попрактиковаться.

— По-хорошему, я не должен вообще никак помогать вашему чемпиону, Анна, — недовольно бурчит декан Слизерина.

— А вы не чемпиону помогаете, — улыбаюсь. — Вы помогаете ученику Дурмстранга в усвоении факультативных занятий по превращению в животное.

Снейп молчит, лишь гневно сверлит меня глазами. Я улыбаюсь, на что зельевар взмахивает мантией и уходит.

— Думаю, час я выдержу, — говорит Крам, выныривая в очередной раз. — Здесь просто в воде быстро дышать становится нечем. Если в яйце сказано, что у меня час на поиски, то, полагаю, там будет водоемчик попросторнее.

— Молодец, Витя, — хвалю дурмстранговца. — Я еще раз убеждаюсь — Дурмстранг — лучший.

Крам довольно расплывается в улыбке и выбирается из ванны.

* * *

Двадцать четвертое февраля — день Второго Испытания. Зрителей едва ли не больше, чем в ноябре, на Первом Испытании.

Стою на помосте, сооруженном посреди озера. Холодный ветер пробирает до костей, хоть на мне и Согревающие чары, и шерстяная мантия. С тоской гляжу на дурмстранговцев в волчьих шубах. Каркаров не выдерживает, распахивает свой полушубок и упаковывает в него нас обоих. С наслаждением прижимаюсь замерзшей спиной к такому теплому Игорю.

— Люди смотрят, — вяло возмущаюсь для приличия.

— И пусть. Им же завиднее будет. Вокруг холодно, а тебе тепло.

— А ученики?

— А пусть завидуют тоже. Будущая профессор Каркарова не должна мерзнуть.

— Ого, даже так, — удовлетворенно-удивленно говорю, чувствуя, как волчий мех щекочет нос.

— Именно, — говорит Игорь и сильнее притискивает меня к себе.

А каково чемпионам? Стоят на краю помоста в плавках. Делакур — в купальнике. К ногам примотаны палочки. Бедная француженка едва ли не синее своего купальника. Поттер такой же красно-фиолетовый, как и его плавки. Один Крам медленно приобретает мраморный оттенок. А им еще в эту воду нырять...

— Ну, что ж, наши участники готовы ко второму испытанию. Начнём по моему свистку. За час они должны найти то, что у них отобрали. Итак, на счёт три: раз... два... три!

Делакур наколдовывает себе что-то на лицо и ныряет в воду. Меня тут же передергивает. Разыгравшееся воображение, сдобренное собственными ощущениями от плавания в ледяной воде моря рядом с Дурмстрангом, заставляет стиснуть зубы и плотнее прижаться к Игорю.

Поттер достает что-то из кармана и начинает жевать с таким видом, будто это что-то было нестиранным целый месяц носком. Фу.

Крам же аккуратно превращает голову и часть груди в акульи и шлепается с помоста.

Молодец парень.

И почти сразу следом в озеро отправляется Поттер.

Спрашивается, зачем сюда пришло столько зрителей? Так "весело" сидеть и наблюдать за спокойной гладью озера. Даже Поттер на метле на Первом Испытании был куда зрелищнее, чем эта вода.

— Хоть бы показали, что там происходит, под водой-то, — бурчит Игорь. — Шарики какие-нибудь запустили бы да включили прямую трансляцию.

— Ага. Ты еще скажи видеокамеры, — фыркаю. — Терпи. Вот такие в этой Англии зрелища.

— "Хлеб и зрелища", — к месту говорит Каркаров, обнаружив рядом с собой разносчика драже "Берти Боттс". — Что зрелища, что хлеб...

А я беру пачку драже и начинаю жевать.

Через сорок минут на поверхности озера появляется чей-то силуэт. Все настораживаются. Чем ближе подплывает вынырнувший участник Турнира, тем яснее становится, что это Крам. Он везет на своей спине трясущуюся и нервно оглядывающуюся Грейнджер.

Так вот что им надо найти было!

— Витька! — восторженно заключает Каркаров. — Анька, скажи, он же лучший?

— Лучший, — киваю. — Он же дурмстранговец.

К выбравшимся на берег ребятам тут же подбегают организаторы, укутывают в полотенца, накладывают Согревающие чары, дают кружки с Укрепляющим зельем. Грейнджер дрожит, как осиновый лист. А вот Крам...

Взволнованный Крам не может превратиться обратно. Он какое-то время машет акульей головой, затем, чтобы не задохнуться, прыгает обратно в воду.

— Б..ь, — с чувством говорю я. — Витя, ну что ж ты так...

Смотрю на Крама с выражением лица, от которого он тут же ныряет поглубже.

— Балбес, балбесссс... — шипит Каркаров. — Вот выплыви, Витя. Только, твоюмать, выплыви...

Еще через десять минут до нас доплывает Поттер с рыжей Уизли. Его пытаются достать, но он мотает головой, передает испуганную девушку организаторам и тоже ныряет обратно в озеро. Я замечаю, что руки и ноги мальчишки похожи на ласты.

— Жабросли, — подсказывает мне Игорь, успевший разглядеть Поттера. — У него еще щели на шее. Действуют час. Как раз успел.

Когда истекает пресловутый час, Поттер выбирается из озера. Крам же, несмотря на то, что у него все прекрасно получалось на тренировках, обратно превращается только через семь минут по истечении этого часа.

— Витя, ты чего затупил? — интересуется у Крама Каркаров.

— Игорь Александрович, я переволновался, — честно признается парень. — Я на все рассчитывал — и на деньги, и на сокровище, и на метлу... А то, что это Геримона будет, я не ожидал.

— Hermione, — поправляю парня. — По-русски — Гермиона.

— Я и говорю — Геримона, — соглашается Крам. — Вот я и... Игорь Александрович, виноват, знаю.

Каркаров лишь машет рукой.

— Иди уже, отдыхай. И... Витя, ты все равно молодец.

А еще через пятнадцать минут на берегу начинается суета. Делакур все еще не видать.

Когда проходит еще пять минут, Дамблдор склоняется над озером и стучит по воде ладошкой.

М... Да, местные гриндилоу это не наши русалки. Мерзкие существа. Наши, русские, хоть на людей похожи.

Дамблдор что-то свиристит гриндилоу, те кивают и ныряют в воду.

Он что, знает русалочий?

Тревога охватывает всех присутствующих. То слева, то справа вспоминают смерть Седрика...

И, как выясняется, "как в воду глядят". И образно, и буквально — через двадцать минут гриндилоу выносят нам два бездыханных тела — Флер Делакур и ее младшей сестры. Габриэль, кажется. Колдомедики кидают в них заклятия, пытаясь оживить, но после долгих попыток сообщают жестокую правду — девочки мертвы. Утонули.

— Как... Как это?! — рвется Поттер. — Я же их специально... Специально дождался! Флер Габи забрала! И они уплыли впереди меня! Этого не может быть!

Дамблдор тяжело встает на ноги. Кажется, что директор Хогвартса сразу постарел лет на сорок. Грюм вертит своим глазом, высматривая только ему известное нечто.

Мадам Максим плачет, не скрываясь. Хагрид утешает директора Шармбатона, протягивает ей свой платок, огромный, словно скатерть. Оставшиеся шестнадцать девочек сбились в кучку, растерянные и напуганные.

— Два испытания, но уже три смерти, — бесцветным голосом говорит Каркаров. — Если сохранится такая тенденция...

Он не продолжает, но я знаю, что он имеет ввиду. Если продолжится такая тенденция, то Витя — смертник.

Хмурые судьи выставляют оценки. Крам получает сорок два балла, Поттер — сорок четыре.

— То, что мальчик специально дожидался Делакур, чтобы убедиться в том, что она найдет свою сестренку, заслуживает, разумеется, награды, — говорит Дамблдор. — Виктор, хоть и показал владение неполной трансформацией, тем не менее, не очень хорошее, поскольку превратиться обратно смог не сразу.

— Дерьмо, а не судьи, — шепотом возмущается Каркаров. — Их Поттер вообще жабросли сожрал. Интересно, откуда он их взял? Скорее всего, у Снейпа стащил.

Тела девочек уносят в Больничное крыло. Провожаю их глазами.

Итак, впереди — Дурмстранг с его восемьюдесятью девятью баллами. Следом — Поттер с его восьмьюдесятью четырьмя. Хотя какой смысл в этих баллах? Если еще кто-нибудь умрет, то останется только один. Если умрет Крам, то Поттер, сколько бы он баллов ни набрал, будет победителем.

* * *

А ночью я просыпаюсь от жжения в Метке. Зажигаю лампы, вглядываюсь в ее ставшие четкими линии.

Спать уже не могу. Какое-то время раздумываю, стоит ли кипятить чайник заклинанием, но все-таки решаюсь сделать это в камине, учитывая, что часы показывают половину четвертого утра. Давно не пила настоящий чай. Все-таки никакое Бойлио не заменит хороших древесных углей.