Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Мне это не интересно. Возмездие свершилось, виновные наказаны, в остальном же — воля Великого Змея.
Аня фыркнула. Ага, она одна тут любопытная варвара. Кстати...
— Ты сказал, что человек или аршасс будет оправдывать себя. А василиски?
Эреш улыбнулся так, что Ане захотелось треснуть его поленом по макушке.
— Мы? Оправдываться? Зачем?
— А вы не совершаете гадостей?
— Еще как совершаем. Но — осмысленно. Любой василиск отлично знает, что он положил на весы, добро или зло. А значит, и смысла нет заниматься самообманом.
— У вас это встроенная опция?
— Что?
— Врожденное?
— Мы же змеи, Ань... У нас это иначе, совсем иначе... я могу выглядеть, как человек, но я — василиск. И изменить это не в моих силах.
Аня кивнула.
И все же... ну какой он василиск? Обычный парень, даром, что экстрасенс...
— Не убеждай себя. Не надо.
Паразит он, а не экстрасенс.
— Посмотри на меня, — вновь прочел ее мысли Эреш. — Просто — посмотри.
Аня и посмотрела.
Черт его знает, какой реакции хотел добиться василиск, но из челюсти у него выдвинулись четыре длинных, вполне гадючьих клыка.
— Я — не человек.
— А они...
— Складываются. И расправляются, если я не владею собой.
Искушение было слишком велико.
— Так... любовью ты будешь заниматься в наморднике? Чтобы не покусать партнершу?
Клыки схлопнулись обратно. И ей-ей, у змея покраснели уши.
— Умеете вы, люди, все опошлить!
— Да я-то что, а вот поручик Ржевский...
— Смотреть будешь?
— Да...
И не только уши у него покраснели. Еще и щеки чуть-чуть, кажется... а знай наших!
* * *
Эреш довольно улыбнулся.
Вот так, и гипнотизировать подругу не надо, и внушать ей ничего не придется.
Аня сидела на куче лапника, удобно завернутая в куртку, чтобы не замерзнуть, сжимала в руке кулон и смотрела в его глубину. Эреш не знал, что она там увидит, да ему это было и не слишком интересно. Приближалась минута встречи с шакалятами.
Эреш уже знал, что с ними сделает, и ждал с нетерпением.
Воля у Змея была всяко сильнее, чем у нескольких недоносков, так что к назначенному времени все явились на поляну. Выстроились в ряд, таращились пустыми глазами...
Освобождать их, или давать слово Эреш не стал. Пошлость какая...
Во-первых, это люди. Уже не василиски и уже не заслуживающие куртуазного обращения.
Во-вторых, это не рыцарский поединок. К чему проявлять благородство с теми, кто не оценит? Хватит и того, что они запомнят его слова.
В-третьих, любое существо, которое издевается над слабейшим (человек ли это, животное, неважно) ради своего удовольствия, жить недостойно. И — нет, дело не в вегетарианстве или прочих глупостях. Просто убивать надо быстро и ради какой-то цели. А издеваться... Эреш проявит милосердие, не убив поганцев, но пусть они на своей шкуре почувствуют, что такое боль. Что такое зло и жестокость.
Так что Эреш поглядел в пустые, словно пуговичные глаза. И холодно улыбнулся.
— Вы запомните мои слова, твари. Навсегда запомните. Вы издевались над теми, кто слабее, теперь вы узнаете как это — на своей шкуре. Когда не можешь поднять руку, не можешь отразить удар...
Эреш быстро начертил пентаграмму, поставил сопляков по углам, и раздал им в руки замечательные кристаллы-накопители. Аня говорила, что это фианиты.
Шикарная вещь, и столько силы можно вложить!
Сам Эреш встал в центр.
Сейчас Аня была бы довольна. Спецэффектов было много.
Сначала Эреш достаточно долго, минут десять, начитывал заклинание, хотя со стороны казалось, что он просто стоит и шипит. И глаза у него были алыми, с вертикальными зрачками...
А потом...
В 'реальных пацанят' словно молнии ударили. Корчились они именно так, и кричали, и выли, и... оседали на землю. А фианиты наливались холодным голубым блеском.
К концу ритуала казалось, что у каждого сопляка в руках маленькая голубая звездочка. И Эреша вовсе не смущало, что эти звездочки сделаны в виде кулонов. Удобно же...
Он дождался, когда прекратился отток сил, и аккуратно вытащил кулончики. Нанизал их на цепочку, надел на шею, скрывая хищный звездный блеск под рубашкой...
— Запомните мои слова, твари. Рано или поздно вы восстановитесь. Но если хоть кому-то расскажете обо мне — я приду еще раз. Добивать.
Шакалята смотрели на него остановившимися глазами.
Эреш оскалился во все клыки.
— Сейчас вы, твари, поползете отсюда. Проползете до дороги, там придете в себя. И будете все помнить, кроме этого места и наших лиц. По счету три... один, два, три...
Парни дернулись и медленно поползли прочь с поляны. Словно к каждому из них стокилограммовую гирю привязали.
Эреш проводил их нечитаемым взглядом, усмехнулся...
Вот и ладненько. Доползут — хорошо, подохнут, тоже жалеть никто не станет. Разве что их родные... но это уж точно не проблемы василиска.
А теперь надо прибраться на поляне, развести костер посильнее, и поджарить шашлыки. Эреш видел это в интернете, но сам не пробовал... а ведь идея интересная. Вдруг понравится?
Аня сидела, как и прежде. Эреш покачал головой — женское любопытство, оно для всех одинаково, хоть там самка человека, хоть василиска, и принялся за дело. Вот что ему стоило заняться ритуалом на соседней поляне? И пентаграмму маскировать не пришлось бы...
* * *
Это было странное ощущение.
Аня была самой собой, она осознавала, кто она, и в то же время...
Она была Ириной Шлыговой.
Симпатичной молодой девушкой, дочкой губернатора...
Золотая молодежь?
Да, наверное. И ее друг, Костя, был именно таким. Гулянки, машины, дискотеки, клубы, алкоголь...
Может, и секс бы начался, но Ирина не хотела делить своего парня с другими, а Костя не желал хранить ей верность. А потом, в одном клубе она познакомилась с Пашей.
Ох, Пашенька...
Синие глаза, очаровательная улыбка, умное лицо, кудрявые светлые волосы и косая сажень в плечах. Стоит ли удивляться, что Ирина заинтересовалась?
А когда обнаружила, что к внешности прилагается и незаурядный ум — влюбилась.
В тот день она явилась домой... у них все было. Она светилась от счастья, она пробежала через гостиную и закрылась у себя в комнате... она не знала, что ее видел отец.
И не знала, что отец — приемный. Мать ей этого никогда не рассказывала.
Были какие-то признаки, что отец смотрит на нее, как на женщину?
Ирина их никогда не замечала. Все отцы обнимают дочерей, целуют, ко всем отцам можно залезть на колени и посидеть... может, не ко всем, но зачем везде видеть грязь? Ирина и не видела. А тем не менее...
* * *
Уснула она с мечтами о любимом. А проснулась от того, что навалилось тяжелое тело, и кто-то дышал вином ей в лицо, и рвал ночнушку, шипя грязные слова...
Как она вырвалась?
Как смогла отбиться и скатиться с кровати?
Ей просто повезло. Извернулась, удачно попав коленкой в насильника. Благо, рубашку ей порвали. И принялась отползать к двери, когда...
Мать появилась в коридоре, и комнату залило светом.
Ирина увидела, что на кровати — ее отец, человек, которого она считала отцом. Она в ужасе шарахнулась к матери, но...
— Что, сучка? Довертелась хвостом? Добилась своего?
Ирине казалось, что она находится в кошмарном сне.
— Мама?
— Я тебе не мать!!! Я терпела, но всему настает предел! Ты, тварь...
— Дина, она... — подал голос отец.
Ирина почувствовала, что ей не хватает воздуха.
На ее глазах совершалось нечто чудовищное. Родной отец пытался изнасиловать ее, а мать... мать его оправдывала, и во всем обвиняла Ирину?
Но...
Откуда только взялись силы?
Ирина вскочила на ноги, что есть силы отпихнула мать, и рванулась прочь из комнаты. Прочь...
Дальше все было так же сумбурно. Подвернувшаяся нога, полет, короткая боль...
Смерть?
Или начало чего-то нового?
* * *
Боль предательства. Очень много боли.
Желание мести.
Непонимание.
За что?
В чем я провинилась?
Почему — так?
Именно это удерживает душу Ирины, не дает уйти. И тело. Физическая оболочка, которую спрятали ее родная мать и отец... приемный отец, это Ирина теперь понимает, но раньше-то она не знала ничего!
Они прячут ее тело, они объявляют Ирину в розыск, кажется...
А она остается в доме, в который никто не приходит. Иногда на пороге появляются люди, и она подпитывается их страхом, болью, но это случается редко, так редко...
Приход Эреша стал спасением.
* * *
И вновь сменяется картинка.
Теперь Ирина находится в палате, в которой на кровати лежит человек.
Он спит. Он ее не видит, но Ирина узнает своего отца. Она бы узнала его из тысячи.
Недаром говорят, не тот, кто родил, а тот, кто вырастил... духовные узы бывают крепче кровных. Намного крепче.
Разбудить?
Да, наверное...
Ирина касается висков мужчины, не зная, как поступить — и неожиданно проваливается в его сон.
Там много боли. Очень много боли. И — чувства вины.
Не просто так спился мужчина, ой, не просто.
Ирина видит в его воспоминаниях себя. Веселую, счастливую, искристую и живую, такую настоящую, такую красивую...
Когда родительские чувства перешли в иные? Когда отец увидел в дочери — женщину?
Он и сам не знал. Но в какой-то миг...
Он молчал. Он смотрел и молчал, он знал, что отпустит, рано или поздно. И стерпел бы Костю. Видел же, что это — несерьезно.
А вот Пашу...
Заклинило человека.
Когда девушка, которую ты любишь, безумно любишь, возвращается со свидания, и вся светится, и видно, что у них с парнем было...
Он себя не оправдывал, такому оправдания не было. Нажрался, потерял над собой контроль, полез к девчонке, не остановил, позволил умереть, спрятал тело...
Виновен.
Со всех сторон виновен, и крыть тут нечем. Виновен.
И эта вина уничтожала его изнутри.
Ирина могла сейчас разбудить его. Могла отомстить. Могла просто сжать руку — и остановить сердце своего приемного отца.
И все же...
Он наказал себя куда сильнее, чем наказала бы его она. Смерть для него станет избавлением.
Что сделала Ирина?
Она и сама не знала, что заставило ее тихо шепнуть: 'прощаю тебя... прощай...'
И — ушла.
Чтобы наведаться по второй нити. К матери.
Или не к матери? Потому что женщина, которая способна так поступить со своим ребенком, разменять его на житейские блага, выбрать деньги, а не дочь — не мать. Просто самка. Просто чрево...
Или она тоже сожалела?
* * *
Диана, так звали мать Ирины, не сожалела. В данный момент она наслаждалась жизнью... в объятиях Паши. А Ирина смотрела, и чувствовала, как что-то черное поднимается в ее груди.
Да,, и так бывает.
Диана давно поняла то, чего не понял ее муж. Поняла, увидела в дочери соперницу... и решила ее нейтрализовать. Почему бы и не так?
Был найден Паша, он обаял сопливую девчонку... целей было две. И любовник рядом, и дочка не представляет опасности, потому что молодая семья должна жить отдельно, да и влюбилась Ирина не на шутку...
Грязно? Гадко?
У некоторых людей такая душа. Клоака, иначе не скажешь...
Паша?
Ирина коснулась и его души. И не испытала облегчения. Правда, и отвращения не испытала. Паша оказался профессиональным альфонсом.
Ничего личного, дорогуша, это просто бизнес. Кто-то продает яблоки, кто-то себя...
Паша не любил ни мать, ни дочь, он хладнокровно крутил с обеими, рассудив, что ничего не потеряет. Да и ласковый теленок двух маток сосет. А про смерть Ирины он не знал, ему сказали, что девчонка просто уехала.
Пропала?
Ну... почти. Отец ее определил в закрытую школу определенного типа, для шлюх. Паша поверил. Или просто не стал выяснять правду — к чему? Ему и так удобно.
И Ирина не выдержала...
Какова была реакция любовников, когда перед ними в воздухе проявилось привидение?
Ирина, с растрепанными волосами, окровавленная, в порванной ночнушке, тянула к матери руки и выла.
Тихо, но очень пронзительно.
— Убииииийца! Проклинаю тебя!!! Не видать тебе покоя, никогда...
Получилось очень вдохновенно и проникновенно. А что-то большее Ирина и сделать не успела. Любовников — заклинило.
Бывает такое... от неожиданности или страха у женщины происходит спазм, и зажимает... да-да, именно там и именно то самое. Мало того, что это — больно, так еще и фиг расцепишься. Надо будет вызывать скорую...
Может, Ирина бы и убила. Но ее охватило такое чувство омерзения, при виде гадкой картины.
— Года не пройдет, гадина! Попомни мои слова, года не пройдет... но мы не встретимся! Никогда! У тебя другая дорога!
И исчезла.
Гадко было до невозможности. Гадко и отвратительно... а что там было дальше с любовниками... медики их знают!
* * *
Когда Аня вынырнула из видений девушки-призрака, уже перевалило за полночь. Костер прогорел, и готовые шашлыки наполняли поляну вкуснейшим мясным духом. Эреш сидел рядом.
— Ты как?
— Паршиво. Но жить буду.
— Я и не сомневался в этом.
— Знаешь, она никого не убила.
— Знаю. Но что-то сделала?
— Прокляла мать, — Аня пересказала Эрешу увиденное, но василиск не впечатлился.
— Поделом мрази.
— Наверное там решили так же.
— Что ж, легкого пути девчонке. Она заслужила и месть, и полет...
Аня кивнула.
— А мы заслужили шашлыки. Знаешь, они так пахнут...
— И ночь под звездами.
— И даже немного хорошего вина.
— А змеям можно?
— Немножко — можно, — ухмыльнулся Эреш, вытаскивая из лапника бутылку грузинского вина. Аня прочитала название, и поняла, что тоже не откажется от глоточка. Смыть чем-то привкус чужой боли...
Хотя бы и этой ночью.
Костер, шашлыки, вино, звезды, лю... мужчина, который нравится, рядом — что еще нужно? Пару поцелуев, разве что?
Но против этого не возражал и Эреш. И против хорошей музыки, и против танца под звездами, и вино совершенно не мешает василискам танцевать вальс, и глаза у него яркие-яркие, и где-то в глубине зрачка плещется алый огонь...
Любовь?
Нет, пока еще — нет. Но предчувствие ее, предвкушение... то драгоценное, что хранится в памяти человека всю жизнь. Даже если любви и не будет...
Крохотный кусочек счастья в вечности.
* * *
Домик покупали на следующий день.
Это сложно, когда ты ипотеку просишь, или кредит, или...
Вот тогда и ожидание, и куча бумаг. А так...
Явились в Росреестр, оформили бумаги, передали при свидетелях деньги из рук в руки...
Ну — почти. Когда у василисков все получалось просто и приятно?
Начать с того, что проспали и Аня, и Эреш. Домой они явились на рассвете, отключились, и до двенадцати... и — да! Спали они в обнимку, и не надо думать о них плохо. Спать им хотелось больше всего остального, а вдвоем было и теплее, и спокойнее. Ане — точно.
Все же, воспоминания убитой девочки не были приятными сказочками на ночь. Скорее уж — сказками братьев Гримм. Страшными сказками.
Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |