Гарри Поттер и Три Пожилых Леди

— Пожалуй, нет. Вдруг эти волшебники умеют не только стирать, но и читать память. Так безопаснее: чего не знаешь, о том не расскажешь.

— Приятно слышать, что ты сделала хоть какие-то выводы. Кстати, совсем забыл. Подпиши вот здесь, пожалуйста.

— Надеюсь, не кровью? Хм. Что значит «выделенная линия»?

— Новомодная штучка, Всемирная Паутина. Вот, кстати, заказ на компьютер, его доставит один умный мальчик, и он же все тебе покажет и расскажет. Знаешь, электронная почта довольно удобна и, главное, вряд ли наши друзья даже подозревают, что это такое.

— Ты уверен, что я могу справиться с этим, Джефф? Мне все же не двадцать лет, как тогда.

— Придется, Шарлин, придется. Эта линия просто необходима. Увы, но в ближайшее время единственным местом, где ты сможешь спокойно раздеться или пукнуть, будет туалет. Сама понимаешь — хотелось бы не только услышать, но и увидеть этого красавчика, когда он придет в следующий раз.

— А с чего ты взял, что он красавчик? И почему ты уверен, что ко мне снова придет именно он?

— Красавчик — судя по твоему мечтательному тону там, на записи. К слову, рад, что ты до сих пор не утратила вкус к жизни.

— Вы нахал, господин майор, сэр.

— А снова он — потому что вряд ли наши друзья будут расширять круг посвященных. По крайней мере, я бы не стал. Хотя я бы с удовольствием познакомился и с другими лицами из этого круга, но вряд ли мне так повезет. Кстати. Хочешь прослушать запись еще разок?

— Вряд ли. Я слушала ее столько раз, что, кажется, снова вспомнила этот разговор. К сожалению, это только кажется.

— Замечательно. Скажи, Шарлин, сколько времени мистеру Локхарту понадобилось, чтобы произнести это самое слово «Обливиэйт»? Если я правильно понял — это что-то вроде формулы, которая и стирает память.

— Одна — одна-и-две секунды.

— Браво. Одна-ноль-пять.

— Хочешь сказать, что пистолет я достала бы быстрее? Ты мне льстишь. Возможно, сорок лет назад…

— Тем не менее, держи, а то твой Герман привлечет слишком много внимания и чересчур неповоротлив, — по столу скользнул маленький «Вальтер». — Это «седьмого», самого первого «седьмого».

— Помню этого ловеласа. Он еще тогда подбивал ко мне клинья. Что с ним стало? — оказывается, майор знает о Германе. Это плохо. Это очень плохо. Впрочем… Он или его подручные наверняка излазили весь ее дом от подвала до чердака, так что чему удивляться? Она сама выбрала этот путь, и на нем ее ждали значительно большие неприятности, чем раскрытие маленьких девчачьих секретиков.

— Бабы его и сгубили. Уже в июне сорок пятого, когда с джерри уже покончили, а с комми еще не поругались, подцепил в Берлине одну симпатичную немку. А та оказалась вервольфом, — где-то там, в далекой-далекой глубине ее сознания, за железными дверями, за семью замками, что-то зашевелилось, недовольно ворча.

— Черт, не думала даже, что придется спрашивать, но — вервольфом в каком смысле? Оборотнем? В смысле, сказочным оборотнем? Или ты имеешь в виду подполье Гитлера?

— Второе. И сказки здесь ни при чем. Но я рад, что ты стала думать шире. Кстати, о сказках… Забавно, но ты знаешь, каждый последующий «седьмой» тоже оказывался бабником и тоже в конце концов сгорал на этом. Этот номер — постоянный и неизменный рекордсмен по ротации, знаешь ли. Так что веришь ты в сказки и проклятия или не веришь… Лучше не меняй ориентацию на старости лет!

Шарлин засмеялась. На секунду она вспомнила ту самую пьянку, на которой ее пытался закадрить «седьмой», пьянку, посвященную возвращению с первой миссии. Но только на секунду — тогда они хорошо повеселились, потому что все вернулись живыми и… это было слишком близко к тому-самому, так что она привычно развеяла воспоминание и пыхнула очердной сигаретой. Майор внимательно смотрел на нее:

— И вот еще что. Ты, я вижу, снова закурила, Шарлин?

— Я и не бросала. Не курила Саманта, для учительницы это слишком непедагогично.

— Отлично. Тогда вот это лично от меня, — Бутройд передал миссис Кейн изящный длинный мундштук.

— Как я поняла, это не все?

— Разумеется, — на столе возникла пластмассовая коробочка с тремя оперенными стрелками, — препарат клонидиновой группы. При попадании в кровь вызывает быструю дезориентацию и ступор минут на сорок, плюс ретроградная амнезия на полчаса-час, как повезет. Там много факторов — масса клиента, его уровень возбуждения, индивидуальная переносимость… Плюс — упор сделан на безопасность, так что увы, более глубокого эффекта достичь не удалось.

— Этого достаточно, Джеффри, — улыбка Шарлин сияла так ярко, словно ей снова было двадцать четыре, — этого более чем достаточно. Узнаю старого доброго Кью. Спасибо. И знаешь что? Я просто обожаю возвращать долги.

Уроки зимы

Делла Стрит резко сбросила газ, и мотор немедленно заглох. Один из копов мистера МакФергюссона оказался настоящим докой по части грамотной порчи автомобилей. В смысле, доехать до гаража в соседнем городке оказалось нетрудно — надо было всего лишь сбрасывать обороты перед светофорами и выездами плавно. Очень удачно получилось — заглохла она прямо напротив небольшой автомастерской, из дверей которой на рывком вставшую машину глядел широкоплечий мужчина лет тридцати пяти в заношенном, но довольно чистом комбинезоне.

Протерев руки тряпкой, мужчина подошел к машине, в которой пожилая леди яростно ворочала ключом зажигания и постучал в окно:

— Вам помочь, мадам?

— О, благодарю Вас, молодой человек, — улыбнулась Делла, опустив стекло, — признаться, я надеялась заехать в Вашу мастерскую сама, вопрос принципа, но увы. Хорошо еще, что Ваш гараж попался мне по дороге. Не посмотрите, что с машиной?

— Разумеется, мэм, для этого мы и предназначены. Оставьте Вашу машину нам, и Вы позволите проводить Вас в тепло? Чаю?

— Если Вас не затруднит, кофе, — она приняла протянутую руку и проследовала за владельцем гаража. Тот усадил ее в залатанное разноцветным дерматином кресло и отошел в угол, к не первой молодости чайнику. Кофе был растворимым, но это в любом случае был кофе. Вручив леди приятно-горячую чашку и блюдце с куском явно домашнего бисквита, мужчина прошел в ремонтный зал и вскоре оттуда послышался звук открываемой двери и сдержанная ругань: два или три человека закатывали машину внутрь.

Делла оглянулась — собственно, в эту, несколько раз описанную подчиненными Дерека, комнатку она и стремилась попасть изначально. На полках стояли сваренные из автомобильных и мотоциклетных запчастей забавные скульптурки, две таких же, но побольше, стояли по углам. В отличие от прочих владельцев гаражей, также не чуждых подобному виду искусства, у хозяина было чувство стиля. Но больше всего Деллу заинтересовали рисунки в простеньких рамках, развешанные тут и там по стенам. Один из них — тот самый — был особенно интересным, мисс Стрит поняла, что поездка не была напрасной и ее ожидания оправдались. Мелкими глотками отхлебывая кофе и пощипывая бисквит, она еще раз осмотрела фигурки и картины. Ничего примечательного за исключением той самой картины, но и этой одной было более чем достаточно.

Тем временем за дверью послышался звук стартера, затем взревел и сразу же заглох мотор. Мужчины за дверью посовещались, что-то несколько раз щелкнуло. Так повторилось еще пару раз за те пятнадцать минут, пока Делла потягивала кофе, после чего двигатель заработал ровно и уверенно. Звук несколько раз менялся, после чего мотор стих. Делла повернулась к одной из полок и с интересом, причем неподдельным, ей даже не нужно было притворяться — начала разглядывать фигурку встрепанной совы в круглых проволочных очках.

Хлопнула ведущая в мастерскую дверь, Делла оглянулась. Владелец гаража снова протирал тряпкой руки с довольным видом.

— Миссис…

— Мисс Стрит, молодой человек. А Вы?

— Джим Бейкер. Владелец этого сарая. У Вас барахлил карбюратор, пришлось кое-что заменить. Была погнута…

— Ой, оставьте, Джим. Я все равно не очень разбираюсь в моторах и карбюраторах. Знаю только, что они есть, и они где-то под этой крышкой спереди. А да. Теперь я знаю, что там есть что-то, что можно погнуть. Я секретарша, и мне вполне достаточно этих знаний, чтобы не лишать Вас куска хлеба.

— Вы из Америки, мисс Стрит?

— Да. А как Вы догадались?

— Когда-то я был полицейским, знаете ли. Профессиональная привычка. Если Вам интересно, расскажу.

— Разумеется, Джим. Обожаю такое еще с мистера Дойла.

— Вы мне льстите, мадам. Тут все действительно элементарно. Во-первых, акцент. Он слабый, но он есть. Во-вторых, вы попросили кофе вместо чая.

— О, да. Мои подруги все время подшучивают надо мной по этому поводу.

— В-третьих — очень деловой подход, «то, что я не могу исправить, мне не важно», английские леди скорее поддержали бы светскую беседу даже на ту тему, в которой они абсолютно не разбираются. Пожалуй даже — «особенно на ту тему».

— Не думала, что англичанки обсуждают за чаем погнутые карбюраторы, — Джим усмехнулся, Делла вернула улыбку и продолжила: — Но я не прочь светски побеседовать. Например, об искусстве. Может быть, снова несколько на американский манер.

— Хотите приобрести что-нибудь? У меня часто покупают такие вот статуэтки. Занят я далеко не всегда, старых запчастей много, так что это хобби тоже приносит прибыль.

— Все, что сделано с душой, обязательно принесет что-то хорошее — деньги, или удачу, или еще что. Но меня совершенно очаровала вот эта сова, — фигурка дюйма в три высотой, с перьями из звеньев мотоцепи действительно была милой, — она напоминает мне одного моего знакомого, а скоро как-никак Рождество! Хочу ему подарить.

— Двадцать фунтов, мадам. И еще столько же за починку Вашего росинанта.

— Даже не буду торговаться, Джим. Я боялась, что вообще останусь без машины. А скажите, эти рисунки тоже Ваши?

— Да. Но они намного менее популярны.

— Мне понравился вот этот. Знаете, у моего па тоже был «Харлей» и па тоже казался мне огромным великаном. Разве что мистер Стрит был менее бородат.

— Воспоминания, да?

— Я так давно не была в детстве, Джим.

— Понимаю Вас, мисс Стрит. Я тоже давно туда не заглядывал, а надо бы. На самом деле, у меня таких рисунков целая серия, но этот — лучший.

— Таких?

— Я называю их «Забытые воспоминания». Знаете, у меня когда-то давно был приступ амнезии, поэтому я и ушел из полиции. Два или три дня просто вычеркнули из жизни. Врачи сочли, что такое недопустимо для полицейского. Наш старик пытался отмазать меня, но не смог. Он до сих пор считает себя виноватым: в первый раз он добрался до меня только пару месяцев назад. Впрочем, благодаря ему я получил кое-какую пенсию и смог открыть гараж. Иногда мне что-то снится, и мне кажется, что это именно то, что я забыл тогда. И тогда я пытаюсь нарисовать эти воспоминания по памяти. Они странные, но мне они нравятся.

— Мне очень жаль, мистер Бейкер.

— О, не стоит. На самом деле я стал полицейским, в основном, потому, что очень любил полицейские машины. А сейчас все окрестные бобби чинятся у меня, по старой памяти. И платят больше, чем я зарабатывал тогда — они гоняют своих коней в хвост и в гриву, и немудрено, что им часто нужен ремонт. Плюс до меня доходят все сплетни в округе, это тоже что-то стоит. Так что я ничего не потерял, а, скорее, приобрел.

— Тогда вряд ли Вы согласитесь продать эти рисунки. Очень жаль, но я, разумеется, Вас понимаю — мою подругу также преследуют проблемы с памятью. Впрочем, в нашем возрасте… Но картина действительно хороша.

— Вы правы, мисс Стрит. Эту картину я не продам. И я очень рад, что не пришлось Вам отказывать, потому что Вы даже не спросили о цене.

— Не считайте американцев совсем уж бесчувственными болванами с кошельком вместо сердца, Джим. Тем более, что я уже десять лет живу в Англии и избавилась от наиболее одиозных привычек. Но что если я попрошу Вас сделать фотокопию этого рисунка? В этом же размере или хотя бы в половинном? Я оставлю Вам еще двадцатку, а взамен Вы вышлете копию почтой?

— Согласен, мисс Стрит. За двадцать фунтов я, пожалуй, вышлю Вам всю эту серию — разумеется, копии. Рад, что Вам понравилось.

— О, это больше, чем я рассчитывала. И благодарю Вас за помощь с моим драндулетом. Пожалуй, мне пора, я и так задерживаюсь.

— Моим парням выгнать машину на улицу или Вы справитесь сами? — он завернул в чистую тряпочку стальную вихрастую сову и вручил Делле.

Мисс Стрит протянула мистеру Бейкеру шестьдесят фунтов и бумажку с одним из адресов, предоставленных Бутройдом:

— Я стара, мистер Бейкер, но не настолько, чтобы не справиться с выездом из гаража. К тому же на улице холоднее, чем в машине. Жду от Вас рисунков — пожалуй, они тоже станут рождественским подарком кое-кому. Большое Вам спасибо и счастливого Рождества.

* * *

Гарри заметил, что миссис Кейн сильно изменилась за осень. Особенно это касалось Хэллоуина и приблизительно недели после него. Из глаз пожилой леди наконец ушли злоба и раздражение, но на их место временами накатывала непонятная мальчику тьма. Тоска, отчаяние, грусть — Гарри не мог понять, что это такое, возможно — потому что никогда подобного не испытывал. Но по крайней мере это была не злость.

Затем, к декабрю все, казалось, вошло в прежнюю колею. Они встречались, как и раньше, три раза в неделю. Гарри точно так же убирался, ходил в магазины и на почту, уже самостоятельно — тут они не пересекались. На занятиях по школьной программе особой разницы с началом осени тоже не было: миссис Кейн оставалась все такой же строгой учительницей. Зато после них, когда начинались, как она говорила, «разговоры на вольную тему», пожилая леди преображалась. Во-первых, она приподнимала оконную раму и, извинившись, закуривала вставленную в длинный мундштук сигарету. Гарри знал, что курить плохо, но миссис Кейн объяснила, что она курила еще во время войны, а теперь уже поздно менять привычки. Гарри одно время недоумевал, ведь ни, насколько он помнил, в школе, ни у себя дома до Хэллоуина пожилая леди этой привычки не имела, но потом просто решил принять все как есть.

Во-вторых, миссис Кейн как будто молодела, особенно рассказывая всякие интересные истории про войну и Францию. Как-то раз она рассказала, как они готовили с подпольщиками взрывчатку из подручных средств, Гарри аж подпрыгивал от возбуждения. Заметив это, миссис Кейн завела машину, они заехали в магазинчик для садоводов, в аптеку и на заправку, и затем из пластиковой бутылки, пары различных порошков, солярки, автомобильной лампочки, проводов и батареек (батарейки взяли из той самой коробки из дома Аткинсов) они соорудили настоящую бомбу. Которую и взорвали через неделю, отъехав в безлюдную местность на машине. Миссис Кейн заранее предупредила тетю Петунью, что Гарри надо съездить с ней за покупками в другой город, он даже доложил в предназначенную тете сумму четыре лишних фунта с собственного счета, чтобы тетя не заподозрила неладное. Миссис Кейн похвалила его за серьезный подход к конспирации, правда, четыре фунта не компенсировала, ведь это была не работа. На обратной дороге их даже остановили полицейские, которых вызвал кто-то из услышавших взрыв местных жителей. Но, разумеется, увидев в машине вместо террористов ИРА бабушку с внуком, немедленно их отпустили.