Интересное2

— И поторопиться надо, — нарушая субординацию, вдруг вмешался Покровский. — Слышите? Танки на подходе. Вон оттуда… — Ефрейтор взмахом указал в западном направлении.

— Наши с другой стороны, — сказал подполковник Стасенко, заметно нервничая. — Надо уходить!

— Жданов, бери бойцов, занимай оборону! — приказал майор Золкин. — Филин, выясни, какие силы противника приближаются, и доложи. Я буду у вагона. Без трофея мы не уйдем!..

В западном направлении лес оказался не сплошным, а островками-перелесками. Скрытно перемещаться между перелесками оказалось проблематично, зато и движение противника угадывалось легко. Филин и Покровский пересекли третий зеленый островок и залегли на опушке. Противника с этой позиции они видели почти в полном составе. По другую сторону поля шириной метров в триста увядал, готовясь к зиме, еще один перелесок, справа и слева из-за которого выруливали танки в сопровождении пехоты. И тяжелые машины, и солдаты приближались медленно, словно опасаясь засады или же ожидая какой-то поддержки.

— Слева шесть танков, справа семь, — доложил Покровский. — Еще правее четыре бронемашины, другой лесок объезжают.

— И до батальона пехоты, — дополнил Филин. — Время подхода к нашим позициям… плюс пятнадцать минут, если в таком темпе. Дуй к Золкину, доложи. Я еще понаблюдаю.

— Есть. — Покровский отполз назад и почти бесшумно растворился в зарослях.

«Кое-чему научился, молодец Леха. — Филин одобрительно хмыкнул. — И чутье имеет, что немаловажно. Эх, еще Бадмаича бы сюда…»

Танки и пехота плелись все медленнее, а в какой-то момент вовсе встали. Причины могли быть самые разные: ждали возвращения разведки, подкрепления, прикрытия или просто дошли до запланированного рубежа. Вопрос заключался в другом: что дальше? Встали они на рубеже будущей обороны или атаки?

Танки по-прежнему рокотали, маскироваться не спешили, а пехота залегла, но не окапывалась. Значит, немцы собирались все-таки двинуться дальше. Чего же они ждали?

Филин уловил новое сочетание звуков, пока слабое, и прислушался. Небо задребезжало, как расстроенная гитара, да сразу несколькими струнами. Никита невольно кивнул. Вот чего ждали фрицы. Прикрытия с воздуха. С запада летели самолеты.

Звук приближающейся авиагруппы усилился и вскоре Филин ее рассмотрел. И немало удивился. В строю, состоявшем из двух дюжин привычных «фокке-вульфов», летели три безнадежно устаревших «юнкерса», их было ни с чем не спутать даже на большом расстоянии. Из какой заначки их достали и — главное — зачем?

Никита на пару секунд задумался, а затем резко подался назад. Опередить авианалет он не надеялся, но что-то предпринять требовалось срочно. Капитан галопом, не заботясь о маскировке, бросился в сторону железной дороги. Треск сучьев и топот постепенно тонули в нарастающем гуле авиационных моторов, а вскоре все звуки заглушил вой пикирующих «юнкерсов» и падающих бомб.

Когда Филин промчался через два перелеска и уже почти пересек последний, бомбы накрыли железную дорогу, полустанок и остатки секретного поезда. «Фоккеры» отбомбились по площади, а вот «юнкерсы» спикировали точно и попали ювелирно. Для чего их вытащили из резерва, теперь стало предельно ясно. При всей своей технической отсталости положить бомбу в цель, как завести ниточку в игольное ушко, могли только они. Вагон с ценным содержимым, тепловоз, завалившиеся на другую сторону насыпи пассажирские вагоны были разбомблены в труху.

Филин притормозил и повертел головой. От временного лагеря не осталось и следа. Две полуторки, подъехавшие к вагону для погрузки, просто исчезли, третья горела, завалившись набок. Уцелел один только «виллис». Остался ли в живых кто-то из людей, капитан пока не мог определить.

Немецкие самолеты ушли на вираж, почти завершили круг, но уйти безнаказанными не смогли. Сверху на них спикировали несколько наших истребителей, и в небе завязался воздушный бой. Филин проводил взглядом первый сбитый «юнкерс» и вернулся к делам земным. Если ударный отряд немцев ждал именно бомбежки и теперь снова пошел вперед, у Филина оставалось максимум пятнадцать минут, чтобы найти выживших и утащить их в лес, на ту сторону разбомбленной насыпи.

«Или увезти по этой стороне на «виллисе». — Капитан рванул к машине. — Только бы уцелела!»

Машина оказалась вроде бы в порядке, завелась, но поблизости от нее Филин не нашел вообще никого. Никита врубил передачу и поехал в сторону насыпи. Ехал медленно, на первой скорости, и постоянно вертел головой, выискивая в дыму и пыли хоть кого-то живого.

Удалось отыскать только двух контуженных бойцов из группы Жданова. Сам майор, по утверждению бойцов, погиб под бомбежкой.

Дым немного развеялся, и Филин смог оценить обстановку более верно. Почти три десятка самолетов сбросили бомбы на участок едва ли в километр длиной и метров в пятьсот по ширине. Очень точно. Ни окопов, ни блиндажей на участке не было, только чистое поле, так что уцелеть казалось почти нереально. Двух выживших бойцов следовало считать везунчиками не хуже самого Филина. Капитан невнятно выругался и развернул машину в сторону леса по эту сторону насыпи.

— Эй… я здесь! — послышалось из воронки метрах в двадцати.

Филин сменил направление и подъехал к яме. В ней скукожился… конечно же, подполковник Стасенко. Высшей милостью или по иронии судьбы, это уж как угодно, но сегодня подполковнику категорически везло. Неоправданно везло.

Увидев своих, он заметно взбодрился и полез, буксуя в осыпающейся земле, на бруствер. Никита жестом, поскольку после бомбежки со слухом у бойцов наблюдались проблемы, приказал помочь начальству, а сам привстал на подножке и оглянулся.

— Есть кто еще?! — крикнул Филин.

Никто не ответил. Могли, конечно, не услышать, оглохнув от взрывов, но Никите показалось, что тишина стояла мертвая. В любом смысле.

Стасенко в это время уже забрался в машину.

— Поехали!

— Погоди ты, — отмахнулся Филин и еще раз прислушался.

— Это приказ, капитан! — плохо справляясь с модуляциями, крикнул подполковник. — Немедленно уезжаем!

— Ты видел кого-нибудь еще? — Филин обернулся.

— Кого еще?! — взвился Стасенко и сорвался на фальцет. — Да кого еще?! Здесь был адский ужас! Никого не осталось! Поехали скорее!

— Бойцы, в машину! — громко приказал Филин оглохшим солдатам, для верности подкрепил команду отмашкой и вновь уселся за руль.

«Виллис» медленно, но уверенно пополз по изрытому воронками полю и вскоре честно довез экипаж до леса. Там он громко застучал чем-то под капотом и сдох. Оказалось, что его все-таки посекло осколками.

— Дальше на своих двоих. — Филин выпрыгнул из машины и обернулся.

По всем расчетам, немцы могли показаться из перелеска, на той стороне поля, с минуты на минуту. Вой авиамоторов, стрельба и грохот сбитых самолетов не позволяли услышать что-то еще, поэтому Филин применил дедовский метод. Присел и положил руку на землю.

Земля вздрагивала, только когда принимала в свои объятия очередную крылатую жертву. Никакой более равномерной вибрации, от танковых гусениц например, Никита не улавливал.

— Седьмой упал, — донеслось из зарослей слева. — А вот и восьмой. Остальные, похоже, уйдут.

— Кто?! — Стасенко еще не верил, что дальше машина не поедет, поэтому сидел на пассажирском месте. Услышав чужой голос, он вздрогнул так, что едва не свалился на землю. — Кто здесь?!

— Ефрейтор Покровский, — из кустов выбрался Алексей. — Всех «юнкерсов» и пять «фоккеров» наши сбили. Отомстили гадам.

— Слабое утешение. — Никита обнял ефрейтора. — Живучий ты, чертяка!

— Беру пример с командира. — Алексей усмехнулся. — Я от насыпи иду.

— Что там?

— Трофей сгорел вчистую. Все, кто в нем были, — тоже. — Леха вдруг существенно убавил громкость. — А вот майор этот… Золкин… и с ним, которые были… я не знаю, но…

— Что «но»? Леха, не тяни кота баяном, излагай, как знаешь.

— Мне кажется, ушли они. Думал, что показалось, а потом — нет, еще раз мелькнули на той стороне, в лесу.

— А доктор?

— Ее не видел. Когда прибежал от вас, она снова в полуторке сидела. В той, которая на боку теперь лежит. Но я проверил, сейчас в кабине пусто.

— А рядом смотрел?

— Метров на сто обшарил, нет ее. Можно подождать, когда дымить перестанет, еще раз проверить. Если немцы не помешают.

— Вы что там бормочете?! — вмешался Стасенко. — Мы уходим или нет?!

— Идите, товарищ подполковник. — Филин обернулся. — Бойцов заберите. Мы с Покровским задержимся.

— Для чего вы задержитесь? Немцы же на подходе! Надо доложить!

— Вот и доложите, а мы понаблюдаем, сколько фрицев подходит и в каком направлении они двигаются. — Филин надел пилотку и отдал честь. — Разрешите выполнять?

— А-а… — Стасенко замешкался. — Ну да, вы же разведка. Выполняйте!

Он довольно ловко спрыгнул с машины и торопливо скрылся в лесной чаще. Для дважды контуженного он оказался на удивление бодрым. Его даже не шатало. Бойцы вопросительно уставились на Филина. Капитан указал вслед подполковнику и кивнул.

Когда разведчики остались вдвоем, Никита взглянул на часы, сел на подножку «виллиса» и вынул из планшета карту.

— Немцы передумали? — бросив взгляд на перелесок по ту сторону поля, спросил Покровский.

— А что им тут делать? — Филин пожал плечами. — Хвосты подчищены, задача выполнена. Не мытьем, как говорится, так катаньем. Летчики немецкие наверняка доложили.

— Или не летчики. — Покровский задумчиво покачал головой. — Сверху видно все, да не все. С земли проследить бывает надежнее.

— На эту же тему думаю. — Филин поманил ефрейтора и указал на карту. — Вот смотри. Танки мы обнаружили здесь. Наши летчики тоже их видели. Будь ты штабным, твои действия?

— Атаковать. С флангов. Это ж получается, что они вклинились.

— Правильно. А теперь поставь себя на место немецкого диверсанта, который выполнил задачу, или «проследил» за ее выполнением, как ты говоришь, «с земли» и теперь возвращается к своим за линию фронта. Твои действия?

— Дождусь, когда вот здесь начнется бой, и пройду под шумок вон там. — Покровский дважды ткнул в карту. — Оттуда как раз силы для флангового удара будут отвлечены.

— Пять, Покровский, давай дневник.

— Только вы о ком сейчас? Какие диверсанты?

— Такие. — Филин поднял руку чуть выше головы. — Вот настолько повыше меня ростом и с глазами как у ледяной статуи…

Все-таки это правильное слово — «выслеживать». Емкое, точное, однозначное. Не то, что «следить» — то ли тайно наблюдать за кем-то, то ли оставлять следы. Или — «наследник», вообще черт знает что, созвучно «нахлебнику», да и по сути где-то рядом. Вот «выслеживать» — это дело, и ничего лишнего.

В группе Филина, каким бы составом она ни ходила за линию фронта, выслеживал будущего «языка» всегда Бадмаев. Старшина умудрялся по следам определить, куда, когда и даже зачем прошел человек. О таких вещах, как рост, вес и звание, нечего и говорить. Это по следам умел определять даже Леха. Капитан Филин по сумме следопытских навыков находился примерно посередине.

Нет, насчет звания, конечно, шутка, но следы офицера от следов солдата отличали все трое. Однако сегодня перед разведчиками стояла вдвойне непростая задача. С ними не оказалось Бадмаева, и следы они искали не такие, как обычно. Сегодня требовалось найти следы отечественных сапог. Пяти пар.

— Или шести, — оговорился Филин, когда вкратце описывал задачу. — Пять пар тяжелых, одна пара легкая.

— Думаете… они взяли ее с собой?

— Рассуждай. — Капитан постарался отбросить личные эмоции. — Они зачем сюда пришли?

— Чтобы проверить, как сработали мины под составом, и уничтожить все, что осталось. — Алексей на миг задумался, блуждая взглядом в кронах сосен. — Но у них не получилось взорвать последний вагон, мы им помешали. Тогда они вызвали авиацию и придержали нас, чтобы никто ничего не растащил и не сообщил в штаб.

— Правильно. А после бомбежки сгорело все, кроме…

— Пробирки. — Покровский похлопал по нагрудному карману.

— Это да, только они об этом не знают. А еще?

— Если доктор выжила, то еще одна доза осталась у нее в крови.

— Вот тебе и ответ. — Филин вздохнул. — Не знаю даже, что для нее лучше — сгинуть под бомбежкой или попасть на ту сторону.

— Третий вариант — остаться с нами. Мы их выследим, товарищ капитан. И обезвредим!

— Вдвоем? — Филин скривился. — Лихой ты парень, Алексей. Что ж ты тех егерей в одиночку не положил?

— Теперь вечно будете припоминать? — Покровский нахмурился. — А что вы предлагаете?

— Пока ничего. Выследим, тогда и решим. По обстановке.

Филин решил начать поиск не с того места, где Покровский вроде бы видел мелькнувшие фигуры Золкина и компании, а прямо от насыпи. В лесу следы хранила сажа, но она лежала только местами. На прелой листве и хвое следы вовсе не выделялись. А вот на перепаханной взрывами земле и покрытой пеплом насыпи следы виднелись как дырки на черных носках. Первым их заметил Покровский.

— Все пять пар. — Леха присел над следом. — Все тяжелые. Легких я не вижу.

— Идем по следу. — Филин развернулся, спустился с насыпи и пошел к лесу.

— Здесь их меньше, — заметил Алексей, когда вспаханная земля закончилась и началась выжженная подстилка лесной опушки. — Друг за другом пошли, след в след?

— Тоже так считаю. — Филин присел. — И Еремину на ноги поставили. Значит, пришла в себя.

Он указал на несколько следов, расположенных хаотично, а затем на новую цепочку. Она образовалась рядом с дорожкой из следов не просто тяжелых, а теперь еще и многократно продавленных.

— Ну слава богу, жива! — выдохнул ефрейтор.

— Ты верующий, что ли? — Филин спросил это автоматически, сквозь задумчивость. — Тогда помолись, чтоб мы со следа не сбились. Впереди вон что… передислокация всех родов войск.

За черным от сажи леском действительно наблюдалось серьезное движение. Перемещались танки, машины, шли пешие колонны, повсюду мелькали конные группы и носились «виллисы». Никаких обозов или вспомогательных подразделений не наблюдалось.

— Наперехват вклинившимся фрицам идут, точно по цели, — предположил Покровский. — Диверсанты под шумок, считайте, половину прошли.

— Значит, нам следует поднажать.

Разведчики дождались более-менее удобного момента и быстро, но без спешки пересекли открытую местность. На чумазых воинов, вынырнувших из одного леса и нырнувших в другой, никто не обратил внимания. Наверняка таким же спокойным образом здесь просочились и диверсанты.

В новом лесу сажи оказалось гораздо меньше, следы отыскать сумел бы только Бадмаев, но разведчики с пути не сбились. Филин обнаружил сломанную ветку и нацарапанную на дереве букву «А». Похоже, Алевтина запросила передышки, обняла деревце и незаметно оставила автограф.