Интересное2

«Чайка» с пешеходной скоростью проехала по извилистой, но широкой главной улочке поселка почти до конца. Или до середины — дальше тоже вроде бы темнели очертания домов. На путь ушло минут десять. То есть поселок имел больше километра в длину, это как минимум.

Машина остановилась на довольно просторной, аккуратно размеченной стоянке перед самым, пожалуй, колоритным зданием — большим двухэтажным домом с четырьмя эркерами, по одному на каждую стену. Получилась этакая невысокая сторожевая башня.

— Нравится? — Андрей Михайлович нарушил молчание впервые за всю поездку.

— Впечатляет. Не скажешь, что это тюрьма.

— Это не тюрьма. — Андрей Михайлович вышел из машины.

Вывели на свежий воздух и Леонида. Дышалось здесь действительно волшебно. Чисто, сладко, ненасытно. Зимин невольно замер, наслаждаясь сосновым ароматом, но конвоиры его не поняли. Подтолкнули в спину и вынудили двигаться за майором Репиным, который уже поднялся на крыльцо дома-башни.

Что располагалось на первом этаже, Леонид не увидел. Вероятно, вход на первый этаж имелся отдельный. А за той дверью, через которую вошел Андрей Михайлович, сразу после тамбура начиналась лестница. Причем вела она и вверх, и вниз.

Репин двинулся наверх, и этот момент Леонид расценил как еще одну ложку меда в бочке дегтя. Все-таки сидеть в заточении среди бревенчатых стен приятнее, чем в подвале.

Планировка второго этажа оказалась довольно предсказуемой. Квадратный холл с лестницей по центру, из которого на все четыре стороны открывались двери. Репин прошел прямо.

За дверью обнаружилась просторная комната с парой диванов, тремя рабочими местами, несколькими дополнительными стульями, чайным столиком и большим, под потолок, книжным шкафом. Впрочем, книг в нем набралось только на две полки. Остальное место занимали пластиковые папки. Не такие, как в спецархиве, более современные, но сути это не меняло.

Три окна в эркере не были забраны решетками, имели нормальные ручки, а одно оказалось даже слегка откинуто внутрь, на проветривание.

— Захотите выпрыгнуть — учтите, вокруг дома идет бетонная отмостка. — Репин перехватил взгляд Леонида и усмехнулся. — Прыгайте подальше, там мягкая хвоя.

— И на километр вокруг территория тренировочного лагеря спецназа КГБ. — Зимин кивнул. — Я оценил вашу иронию.

— А я вашу догадливость.

— Эта комната похожа на рабочий кабинет. Зачем мы здесь?

— А как вы думаете?

— Я думал, у вас есть специальная комната для допросов.

— Есть, но вас допрашивать не требуется.

— И что же тогда требуется?

— Чтобы вы немного отдохнули, — Репин кивком указал на один из диванов, — затем позавтракали и приступили к работе.

Майор дал короткую отмашку, и один из помощников положил на ближайший стол… синюю папку из спецархива.

— Ничего не понимаю. — Леонид поморщился и мотнул головой. — С одной стороны, вы устраиваете немыслимую провокацию, чтобы найти несуществующую видеозапись этой папки, с другой — приносите ее и предлагаете продолжить расшифровку? Где логика?

— Все просто, гражданин Зимин. Давить на советского гражданина, если он не раскололся сразу, бесполезно. Мы все наследники славных предков и знаем, что такое «молчать, как партизан». С другой стороны, у нас в крови высокая политическая сознательность. Когда расшифруете все записи, вы поймете, насколько чувствительную для государственной безопасности тему затронули, и вернете нам видеофильм добровольно. Мы уверены.

— А еще я буду знать слишком много и вы получите право сделать со мной все, что угодно?

— У нас и сейчас есть такое право. Вы по-прежнему обвиняетесь в убийстве. Пока непредумышленном, но ведь следствие можно повернуть как угодно.

— Например, «раскрыть» секретную информацию, что «убитый» был сотрудником органов, и тогда мне крышка? Вернее, вышка?

— На высшую меру общественной защиты наложен бессрочный мораторий, если помните. Теперь максимальное наказание — пожизненное заключение.

— Это утешает.

— Но до этого не дойдет, я надеюсь.

— Конечно, не дойдет. Сфабрикованное вами дело вызывает массу вопросов. На каком основании сотрудник органов вторгся в мое неприкосновенное жилище? Вы действительно думали, что я отправил видеозапись на домашний компьютер, или вы искали пароль от Облачного хранилища? И главный вопрос: куда делся труп? Что вы предъявите суду?

— Что значит «куда делся»? О чем это вы?

— Сами знаете. Это что, такая стандартная практика: вы набираете на службу близнецов, проводите по бумагам как одного человека, а потом жертвуете одним из них?

— Загадками говорите, гражданин Зимин. Какие близнецы, что за бред? Но проблема не в этом. Лучше ответьте на вопрос: зачем вообще было снимать секретные документы?

— А зачем вы вообще допустили меня к этим документам? Вы были заинтересованы в этом?

— Да. И вы тоже. Наши интересы совпали. Вас рекомендовали как хорошего аналитика. Это нас устроило.

— Но моя задача заключалась не в расшифровке, а в анализе, как вы сказали. Вы ждали, что я изучу документы и сделаю какой-то вывод. Правильно?

— Да. И эта задача с повестки дня не снимается. Более того, для вас она обретает особую актуальность. Если ваши выводы нас не устроят, вы пойдете под суд за умышленное убийство сотрудника органов при исполнении — тут вы угадали. Если преуспеете, все обвинения будут сняты, вы дадите согласие на сотрудничество, подписку о неразглашении государственной тайны, отдадите нам видеозапись и вернетесь к привычной жизни.

— А на следующий день меня случайно собьет машина.

— Можете оставить видеозапись как страховку. Вы ведь для этого ее сделали? На каком этапе вы поняли, что суете нос в совершенно секретную, а потому очень опасную тему? Можете не отвечать. Став нашим сотрудником, вы сами не захотите отправлять эту запись куда бы то ни было. Оказавшись в нашей системе, люди в корне меняют взгляд на окружающую действительность, поверьте.

— Нет уж, позвольте пока не верить!

— Как угодно. — Репин пожал плечами. — В качестве физкультурной паузы вам разрешается бродить по территории. Только не теряйте время даром. Работу следует завершить к исходу третьего августа.

«Три дня и две ночи. — Леонид внутри кипел, но уровень внутреннего возмущения постепенно снижался. — Если звезды зажигают, значит, это кому-то нужно. Много непонятного, это да, но ясно главное — меня к чему-то ведут. И не кто-то там, а люди из секретного подразделения КГБ. То есть перчатка брошена не просто КГБ, а еще и его секретной составляющей. Кажется, такие структуры принято называть «святая святых»? Вызов достойный».

— Мне потребуется доступ в Сеть, — после довольно долгой паузы буркнул Зимин. — И один звонок… другу.

— В Сеть выйдете с этого компьютера. — Репин указал на рабочий аппарат на столе. — И не пытайтесь опять хулиганить, ничего не получится. А Варваре Александровне мы сообщим, что ваше с ней свидание переносится на пятницу. Отдыхайте, товарищ Зимин. Подъем в полшестого, завтрак в шесть утра…

Без умысла меняет гнев на милость только погода. В это Зимин верил твердо. Все остальные делают это исключительно с определенной целью. Андрей Михайлович работал без вдохновения, это бросалось в глаза, но по инструкции, не придерешься. Сначала подманил Леонида допуском к секретным архивам, словно кота валерьянкой, затем щелкнул по носу, а когда «кот» не понял, наладил пинка под хвост — да какого! Теперь же майор Репин проявил снисхождение, погладил по загривку и удосужился объяснить, что котяра нужен ему для ловли мышей.

Почему не объяснил это сразу? Проверял на вшивость? А какое это имеет отношение к охоте на писклявых тварей? Тут нужны хороший нюх, слух, скорость, когти и зубы. Выискивать блох, а уж тем более пинать кота представлялось абсолютно лишним.

«Значит, все это туман и дым. И синяя папка, и все устроенные Репиным спектакли. Например, с мнимым трупом. Понятно, что никто из окна не падал. Один товарищ в штатском перевернул кверху пузом все в моем кабинете, выбросил заготовленный манекен, другой — утащил куклу в машину, а третий — «мнимый близнец», быстренько лег под дерево, изображая жертву. Провернули они эту подмену настолько быстро, что Никита всего и успел-то подняться с шезлонга и заглянуть через край своего балкона. А записи камер они, естественно, подчистили чуть позже. Поэтому сыщик в отделении поначалу обещал отпустить, а чуть позже умолк и притух. Какой ему резон связываться с КГБ? У них свои оперативные игры, мало ли какая это многоходовка? Да и кто вообще его спрашивал? Короче говоря, поскольку история шита настолько толстыми белыми нитками, что стежки увидел даже я, есть в ней какой-то другой смысл. Очень сильно скрытый».

На завтрак в шесть утра Леонида проводил помощник Репина, а вот в обратном порядке Зимину разрешили двигаться самостоятельно. Камер наблюдения Леонид не видел, но лесной поселок уже проснулся, и каждый шаг от большой столовой до «башни» так или иначе контролировался. Небольшие группы крепких парней нарезали круги утренней пробежки, одиночные фигуры мелькали между соснами, спеша по каким-то делам, и почти на каждом крыльце топтались товарищи с повязками дежурных.

Кроме Зимина, не разделяли всеобщей утренней бодрости всего два-три человека. Один, прихрамывая, ковылял в сторону медпункта, другой сосредоточенно ковырялся под капотом грузовичка, наполовину выгнанного из ворот гаража, а третий собирал сосновые шишки и сухие ветки в большой черный мешок. Леонид прикинул, сколько здесь этого природного добра, и мысленно посочувствовал «садовнику».

Словно уловив мысли Зимина, садовник остановился, поднял взгляд на гостя поселка и приветственно кивнул. Для профессионального садовника, в представлении Леонида, он выглядел слишком молодым и накачанным. Скорее всего, провинился и теперь отрабатывал свой штраф.

Или, будучи пока лишь кандидатом в бойцы спецподразделения, проходил что-то вроде «абитуриентской практики».

Зимин знал по собственному опыту, что с некоторых молодых бойцов просто необходимо предварительно сбивать спесь. А то попадают в «атмосферу высших достижений» и тут же задирают нос, забывая, что любые достижения — это в первую очередь труд. Вот и приходится встраивать их в систему трудным путем, «через плинтус». Выберутся из-под него — добро пожаловать в команду, а нет — до свидания, отправляйся служить, где служил раньше.

Садовник неожиданно изменил свой маршрут и приблизился к дорожке, по которой брел Зимин.

— Ночью приехали, да? — Говорил садовник почему-то полушепотом и ежесекундно озирался. — А я тут вторую неделю работаю. Уже насмотрелся. Вы не поверите, что я узнал! Только молчок! Никому! Иначе вас не выпустят. Вы что ели на завтрак? Вы заметили, что в меню нет яичницы? И молока нет. Я питаюсь только кашами, а пью только воду. Она из скважины, прямо в насосной набираю. Чай пили? Не пейте больше ни в коем случае! С одного раза вреда не будет, но если хотя бы два дня… все, вы пропали!

— Вы извините. — Зимин снова посочувствовал садовнику, но теперь по другой причине. Похоже, ни штрафа, ни испытательного срока у него не было. Этого парня перевели на вспомогательную работу в связи с неполадками в мозгах. Почему не уволили вчистую и не определили в психбольницу, вариантов масса, но из списков личного состава наверняка исключили. — Я спешу.

— Да, правильно, вы спешите, а я вас задерживаю. — Садовник неожиданно отреагировал на реплику Зимина, хотя, по идее, ему полагалось и дальше самозабвенно нести ахинею, слыша лишь себя, как глухарь на токовище или слишком рьяный парторг на собрании. — Они тоже спешат. Четвертое августа — крайний срок!

— Земля налетит на небесную ось?

Зимин понимал, что шутить с чокнутым аморально, да и может выйти боком, но не удержался. Спал он мало и тревожно, поэтому пока пребывал в слегка ненормальном для себя состоянии. В том самом, когда хотелось дерзить и подначивать, пусть даже с риском для жизни.

— Вам-то шуточки, вы приехали и уехали, а мне куда деваться? — Садовник наклонился, собрал для вида несколько горстей шишек, а затем снова поравнялся с Леонидом. — Думаете, брежу? Думаете, я сумасшедший?

«Какой сумасшедший признает себя таковым? — мысленно ответил Зимин. — Никакой. И убедительны бывают некоторые донельзя. Послушаешь их, и мозг взрывается — вот же она, истина! Потом задумаешься — ну дурь же!»

— Ничего не думаю, — ответил он вслух.

— А они думают, и еще как! Они только этим и занимаются. Просчитывают, как малым числом нас одолеть. С размножением у них не очень, что-то в нашей атмосфере не то содержится, мешает им. Но пока они не получат возможность атмосферу изменить, помеха не исчезнет! Следите за мыслью? Замкнутый круг! Значит, надо придумать способ захватить нас теми силами, что у них имеются!

— О ком вы говорите? — сорвалось с языка.

За это Леонид языку отомстил, прикусил его в буквальном смысле, но было поздно. Садовника понесло.

«А до башни еще топать и топать, такая вот незадача. — Зимин приуныл, но шаг не ускорил. — Еще от сумасшедших не бегал! Не собака, не укусит. А болтовню можно и вытерпеть».

— Вы еще не поняли? — Садовник оглянулся по сторонам и, сверкнув взглядом, выдал: — Гуманоиды! В этом лагере половина — гуманоиды. Только я пока не решил, с другой планеты или это гибриды людей и уцелевших разумных динозавров!

— Второй вариант пришел на ум, когда вы обнаружили, что в рационе нет яиц? А молоко тут при чем?

— Вы знаете, чем отличаются рептилии от людей?

— Хвостом?

— Мы теплокровные! Я докажу! Прямо сейчас докажу!

— Извините, но у меня работа…

— Это по пути. — Садовник указал на грузовичок с поднятым капотом и ухватил Леонида за руку.

Вообще-то следовало послать его подальше и гордо удалиться восвояси, но что-то Зимина остановило. Какое-то смутно знакомое ощущение появилось и тут же исчезло, оставив после себя нечто вроде магнитной метки, которая притягивалась к приключениям и вела… нет, буквально тащила за собой.

Только очутившись у гаража, Леонид понял, откуда ему знакомо это ощущение. Впервые оно возникло вчера, когда он только познакомился с Варварой, и появлялось еще трижды, только в разных обстоятельствах.

Чинивший машину мастер куда-то отошел, поэтому появление Зимина и его чокнутого спутника не вызвало вопросов.

Садовник прикрыл капот, заглянул в кабину, во что-то потыкал пальцем, а затем поманил нового приятеля:

— Смотрите! Внимательно смотрите!

Леонид заглянул в кабину. Садовник указывал на большой экран бортового компьютера. На экране переливалась картинка, схожая с той, которую Зимин наблюдал в «чайке» прошедшей ночью — изображение с тепловизора.

Лес перед гаражом оказался в меру теплым. Красные пятна колыхались вместе с ветвями, на которые попадали лучи восходящего солнца. Еще «теплыми» — красными и оранжевыми — выглядели фигуры людей. Мимо гаража пробежала ярко-красная группа взмыленных бойцов, а затем прошел уткнувшийся в телефон «оранжевый» офицер. Чуть позже по другой дорожке протопала троица в деловых костюмах. Их, похоже, распорядок дня не касался. Шли они в среднем темпе и… вообще не светились. Даже желтым.