Боги Яви. Шаман

— Быстро воды ему!..

Якут бросился к ручью. Наш многоуважаемый банник, 'пятьдесят оттенков серого', через мгновение поменял свой окрас и стал похож на 'цвет настроения синий'. Щеки его вздулись, а глаза стали вылезть из орбит, словно он чудище морское. Я даже отсел немного в сторону, вдруг он оборотень какой или блеванёт сейчас, что вероятней всего. В общем, мы не уберегли малого. Моя мама меня бы не одобрила, если б узнала, что я спаиваю нечистую силу. Якут взял под белы рученьки сразу захмелевшего Фёдора и увёл его в люлю бай. Дикие танцы нам тут не нужны!

— Град, а откуда у немцев столько нечисти взялось? Не автобусом же её из Нави в Мидгард доставляли, — мне совсем не хотелось спать, наверное, я был весь на нервах.

— Нет, конечно! На это нужны огромные ресурсы. А их нет. Они пошли другим путём. Немецкая организация была такая, может, слышал 'Аненербе'.

Я кивнул.

— Ну так вот. Одна из многочисленных групп 'Аненербе', говорят, рылась в пустыне Шамо, ещё в тридцать седьмом году, и, видно, они раскопали там среди вечных песков древние врата Междумирья. Как они проводили эвакуацию, не знаю, помню, шум был какой-то с этим связан, а какой, не помню. Ну и, видно, немцы воспользовались этими вратами, вроде как говорили, помогла им Велесова книга. Каждые сутки из Нави по сотне зверюг таких призывали в наш мир. Они потом больше психологически давили на бойцов Красной Армии, несколько ей урона наносили. Сколько народу каждую ночь ждало их. А слухов сколько... сплетен... паникёров... нагородят такого, что у самого шерсть на загривке дыбом становится.

Ну, как видишь, справились сами тогда, без чьей-либо помощи, наш народ и не через такое горе проходил. Ведь это не просто народ земли русской, это кровь рода нашего, память наших предков в каждом из нас, как корень, твёрдо сидит, мы и есть с тобой и со всеми живущими сейчас и тут — боги этого мира. Можно сказать так: мы боги Яви... Все те, кто жил до нас, все те, кто живет сейчас, и все те, кто будет жить после нас, в этом безумном мире, — и леший крепко приобнял меня своей рукой, плеснув мне в чарочку. — Ведь мы все вместе всё можем, правда... если захотим! Верно ведь, когда по носу получим от тёмных, — и он как мог мне улыбнулся, а точнее оскалился. — Иди ка ты, Серёга, ложись спать, поздно уже, утро вечера мудренее... И этого алкоголика забирай с собой! — он указал на Якута. — А то уши свои развесил!

Глава 8. Пермский край, город Чусовой. Время спустя

Одно дело — знать, лёжа на диване, что наша родина необъятная, а совсем другое дело по ней путешествовать на своих двоих и попробовать её всю родненькую объять... Это вам не титьки на диване мять!

В общем: брели мы лесами тёмными, шли степями широкими, лезли горами высокими... Знал бы — лучше сразу застрелился или утопился бы в озере Красном.

Для нашего лешего слово 'дорога' — это одно, а для нас, вишь как выходит, это совсем другое. И чем лес гуще, тем он ему, видать, краше. Да и насекомые всех достали, спасу никакого от них нет, собаки эти. Это не комары, это просто драконы какие-то... кроме нашего Йети лесного, всех заели. Иногда по острой нужде выходили в редкие населённые пункты, которые встречались на нашем пути. Наш Град упёрся своим рогом и ни в какую меня не пускал к людям в поселения, мол, в лесу безопаснее, хоть ты тресни. Так что в попадавшиеся на пути посёлки Якут с Градом сами ходили в образе благопристойных граждан РФ. А меня людей посмотреть да себя показать не пускали суки эти. Так и шли себе, брели потихонечку, без особых приключений и никому не нужных лишних глаз. А 'потаённое' место у нашего лешего, чтоб его блохи загрызли, оказалось совсем рядом... пол-локтя по карте. Надеюсь, мы хотя бы не засветились нигде, когда сюда добирались. Вот так и вывел он нас, захватив немного Северного и выйдя на Средний Урал. Мда... Съездил на рыбалку, называется...

Васька где-то в Чусовом нашёл молодого армянчика, и тот согласился нас довезти на своей 'газели' до деревни, куда мы и направлялись, а если быть точнее, то к кому... Ехали недолго, может час, может чуть больше, как говорил Чебурашка, друг всех детей: ехали мы, ехали и наконец приехали...

Деревянный здоровенный дом в два этажа, сразу видно, ухоженный и хорошо выкрашенный. Зелёный забор его подпирал, словно девку хмельную, держа под белы рученьки. В глаза кинулась сразу же большая по меркам человека дверь, метра три высотой, и такой же прилагался к ней, не под шаг человека, порог. Очень похоже на наши соборы в Санкт-Петербурге, да и не только в Питере такие есть, они по всему миру раскиданы, словно семечки, где есть два вида лестниц, ведущих внутрь храмов. Одна половина ступеней под человеческий шаг, а вот другая — это большой-большой, вопрос... Кто бы мог по ним подыматься и, главное, зачем?.. И все они имеют такие огромные кованые ворота, которые около семи метров высотой, уж и не знаю весом каким. Ведь даже наш леший на фоне этих ворот выглядит просто хмырём деревенским. Так и тут, страшно представить, какие гости сюда заглядывали на огонёк в далёком прошлом. Будем надеяться, это не наш рыжебородый товарищ со своими друзьями тут командовал.

А привёл нас всех Градушка к самому главному волхву Земли Русской.

Вот так, ни больше, ни меньше. Как он сам объявил всем, топаем к заступнику всего живого, идём, в общем, к деду!

Ну а вы где, думали, волхвы живут на Руси, как не на Великом Урале? Вот все тут и живут, ага, в каморках своих, убогих, двухэтажных. А вы что думали?.. Так и есть... чесслово. Не верите? Вот вам крест... Гы-гы-гы.

Стоим, значить, мнем яйца на пороге, кроме Гальки, конечно, ждём чего-то, а самим зайти в ентую открытую дверь чаво-то ссыково... Как сказал леший, надо б дедушку подождать, сам выйдет...

А дедушки нет и нет. 'Помер, он что ли?' — и только я подумал об этом дедушке, как, словно шелест осенний листвы украдкой, подымая волосы на моих подмышках, прошуршал в моей голове голос.

— Ну и долго вы там все стоять будете? Ироды... Нагулялись?

От неожиданности я вздрогнул. Град, вижу, тоже уши прижал, как собака побитая, к макушке. Видно, не только я приглашение дедушки услышал. Нет, ну реально все сразу как-то напряглись.

— У-у-у! — заголосил наш лесовик малыш Кулёма и вместе со своим хитрым другом Кукуней смело отправился в большой дверной проём, как к себе домой, нагло повиливая пушистым хвостом. Ну, животные бестолковые, что с них взять, никакого чувства самосохранения.

Ну что, все вместе гуськом зашли к дедушке в дом. Длинный коридор, следом, видно, с правой стороны лестница на второй этаж, слева большая комната, в общем, зал. У стены большой угловой диван, видно, недешёвый. Тумба под телевизор, на которой стоял хороший музыкальный центр, из которого тихо пел всеми любимый наш Михаил Круг: 'Владимирский централ, ветер северный. Этапом из Твери, зла немерено'. Вот как-то так...

Справа вела дверь на кухню, там тоже никого не было, но из неё был, видимо, выход на задний двор, и мы все вместе по очереди вывалились туда. А на заднем дворе стоял стол, за которым сидел седой старик и не спеша попивал из самовара вприкуску с кусковым сахаром чай. Под ногами его на задних лапах стоял медвежонок и клянчил у него сладости.

Все тут же наклонились, ударив себя в грудь.

— Мир твоему дому! — прогоготали мы, как гуси.

Старик с интересом оглядел всех нас по очереди цепким взглядом, словно это не дедуля какой, а хищник лесной.

— И вашему дому мир, — ответил он и задал главарю нашей банды наболевший для него, видимо, давно вопрос. — И где тебя носит?.. Пёсья кровь!..

Дедушка укоризненно посмотрел на нашего лешего. Да так, что наш Град сжался в маленький комок шерсти, словно щенок слепой, осталось только сиську ему мамкину найти.

— Да мы там... Да я думал... — промямлил он.

— Понятно... — дед не отвёл с лешего колючего взгляда. — Ты, как всегда, блохастый, думаешь, что на твою хитрую волосатую жопу хорошего самострела не найдётся?.. А видишь, как выходит: видать, нашёлся...

Град ничего не ответил дедушке, а молча стоял и, видимо, ждал его приговора. Я тоже почувствовал исходящую от старика тягучую силу, и мой давно не мытый загривок стал от этого дедушки подыматься медленно дыбом. Я-то его узнал, это тот, которого я видел в далёком прошлом, в котором просидел своим сознанием целую неделю. Меня сразу же тряхануло. Млять... Дед перевёл взгляд на меня, потом хмыкнул.

— А ну покажи!

— Кого? — сразу не понял я, чувствую, начинаю тупить перед этим старцем.

— Ну, если бы титьку, я бы попросил её, — и он указал на Галину. — А от тебя хочу видеть благословение его.

Старик отхлебнул горячего травяного отвара. Расстраивать дедушку желания никакого не было, и я вытянул в его сторону руку и пошевелил пальцами.

— Благословляю... — прошептал я.

Золотой дождь сразу накрыл весь задний двор мелкой моросью. Старик прикрыл глаза и просидел так молча с минуту.

— Добрался, видно, всё же... — прошептал он еле слышно. — Дай я на тебя хоть посмотрю. Сколько лет тут сижу из-за тебя. Бестолочь...

Потом удовлетворённо кивнул себе и разрешил всем сесть за свой стол, указывая рукой. Я только сейчас заметил, что наши тёмные стояли в согнутом положении, а особенно северный шаман был готов до земли склониться перед ним, словно трава падучая.

Старика звали Гараун, странное, конечно, имя для нашей родины. Мы все вместе просидели с ним до позднего вечера на заднем дворе, много говорили и рассказывали о своих приключениях. Он только кивал седой головой и внимательно слушал лешего, лишь один раз уточнил у него информацию о Поводыре. Старик оказался вегетарианцем, и мясо категорически отвергал, что для Града с Васькой хуже смерти, но нам разрешил немного рыбы. Галина с Кукуней, как и положено, крутились на его кухне, стараясь накормить всех оглоедов. В общем, своё место Галка всегда найдёт в этом мире, не пропадёт. Мы же после допроса дедушки, а вышло всё именно так, в первый раз за долгое время, как белые люди, улеглись спать, сполоснувшись в уже прохладном душе. Дедушка сказал: спите спокойно, ни одна ночная бабайка из чужого мира вас не скушает. И я ему почему-то верю, раз дедушка сказал 'не скушает' — так оно и будет.

— Град, а Град...

— Чего тебе?

— Ты спишь?..

— Сплю. А что?

— Да так, ничего... Спи...

— Чего хотел-то?

— Знаешь... — прошептал я в абсолютной темноте, словно искал на слух своего собеседника. — А это тот волхв, в котором я неделю просидел, — я даже не столько лешему говорил, сколько себе, мне, видно, нужно было выговориться.

— Да не... этого не может быть. Что ему, по-твоему, четыреста тысяч лет? — в потёмках усмехнулись.

— Не знаю... Но с виду копия того старика, да и голосом похож, и мимика его... А главное, его цепкий взгляд, словно он щупает тебя. Заметил? — я снова задумался.

— Попробуй тут не заметь... — пробурчал в темноте леший. — Может, родственник какой, ведовство ихнее, говорят, по крови передаётся. Скорее всего, он дальний потомок твоего волхва. Ишь, как кровь выворачивает... Всё она помнит... — Град притих.

— Может, и так... — ответил я лешему.

— А ты что ж, его изнутри видел?

— Да не, он когда умывался, я его отражение в реке хорошо разглядел, — тут же сбрехал я Граду.

— Ааа... — ответил он. — Выкинь лучше эту дурь из головы, и давай спать, — посоветовал мне леший.

— Давай, — согласился я с ним: может, и впрямь дурь...

Утром с тёплой постели вставать было неохота, но с кухни шёл умопомрачительный запах, да и курить больно сильно хотелось. Галка чего-то там возилось на кухне своей, Васька уже в парнике дедушки копал усердно грядки, а Федот был использован по прямому назначению, он топил баню. Града с хозяином дома не было видно. Дед курить во дворе запретил, сказал — вон, на улицу ступай, травись отравой своей там. Я вышел на крыльцо и облокотился на деревянные перила. А передо мной совсем жёлтое поле и за ним лес Урала, уже совсем тёмный и хмурый, предчувствующий скорое наступление белой проказницы зимы. Я чиркнул зажигалкой и решил присесть на порог дома, с детства люблю сидеть на ступеньках. Где-то раздался сухой щелчок, словно хрустнула сухая ветка, и мой правый бок обожгла острая боль. Я даже ничего не успел понять, как стал заваливаться на спину.

Эпилог

Седой старик одиноко стоял на крыльце и смотрел вслед уходящим гостям. Небольшая чёрная точка, разрывая пространство, незаметно появилась за его спиной и стала стремительно поедать вихрем мир. Кажется, что это сам Хаос явился за ним или сама Смерть пришла по его душу. Из этой дыры, которая, как показалось Гарауну, поглощала в себя Ярилов свет, вышла красивая женщина. Она тихо подошла к старцу, словно ночная хищница вышла на охоту.

— Ты всё ещё на что-то надеешься, старик?..

Слово 'старик' она проговорила с каким-то своеобразным сарказмом, словно говорила на русском, но совсем на другом диалекте. Женщина была одета в белое лёгкое летнее платье, которое сразу же невольным движением потревожил лёгкий осенний ветерок, а вместо обруча на её голове, который должен был украшать её волосы светло-голубого цвета, как холодный лёд, сиял молодой месяц. Она ласково положила руку ему на плечо. Гараун, не поворачивая головы, лишь пожал плечами.

— А знаешь, как тут говорят?.. — он всё смотрел, не отрываясь на уже пустую дорогу. — Надежда умирает последней... — и у него нервно дёрнулся правый глаз.

— А что ж ты им не помог?! — она по-девичьи фыркнула.

— Это их мир, — вздохнул он. — И им теперь всем вместе придётся это расхлебывать, что они создали. Или, ты думаешь, я им ихние задницы подтирать буду?!. Сами, всё сами... — намного тише прошептал куда-то вдаль великой волхв России.

— А я к тебе... — женщина дохнула ледяным дыханием на рядом стоящего с ней уже молодого красивого мужчину, с серыми глазами. — Я слышала, у тебя лучшие ягодные настойки на этой планете? — она мурлыкнула, словно кошка. — Не хочешь ли ты угостить совсем юную и легкомысленную особу своим знаменитым хмельным напитком? — и она кокетливо ему улыбнулась своей белоснежной улыбкой. — Ну хватит хандрить, Велес! Пойдём, у меня к тебе важное дело...

На перекрёстке стояли четверо. Неказистый мужик высунул розовый язык и поймал первую летящую с неба белую снежинку.

— Вот и зима... — прошептал он.

— А теперь куда? — миловидная женщина вопросительно вскинула свои брови.

— У меня теперь есть цель в жизни, надо найти Андрея.

— Месть — это не выход... — тут же ответила она.

— Ага, — кивнул невзрачный мужичок.

— Это не месть... Это неотвратимое наказание за смерть Сергея. И я сделаю так, что его тело будут тысячу лет терзать черви... — неказистый поправил свой рюкзак на хилых плечах. — И к тому же на Мидгарде остался молодой князь, внук Серёги. И ему нужна правильная нянька...

— Няньки! — тут же поправил его рядом стоящий странный человек с сизым пером, заплетённым в тугую косу. Мужичок согласно кивнул.

— Хорошо, пусть будет две няньки.