Феникс - 1. Пламя теплится

Дезире с Ани остановились в нескольких шагах от заветной двери, однако и до чудовища было столько же. Странное дело — пришелец из института не проявлял враждебности. Девушка могла бы поклясться, что это именно он каким-то образом не давал многоножкам нападать. Они слушались его, как хозяина или как родителя... Догадка обернулась ледяным душем. Только теперь Дезире обратила внимание на то, что при первой встрече существо было значительно массивнее. А теперь вроде как усохло, отчего, и без того складчатая, кожа обвисла лохмотьями.

Девушка уже примеривалась, как бы понадежнее выдворить Ани в коридор, когда чудовище выдохнуло всем телом, отчего комната наполнилась удушливым не то паром, не то дымом. Дезире закашлялась. Чувство опасности зашкаливало. Казалось, что именно теперь и должна последовать запоздалая атака. Если не теперь, то когда? Чего еще ждать?

Кашель прошел, но никто так и не напал.

— Ну чего вам надо?! — не выдержала она. — Чего вы хотите?!

— Уходите...

Дезире опешила — голос звучал в голове. Протяжный, лишенный эмоций, он казался самообманом. Девушка посмотрела на чудовище. В его глазах угадывалась затаенная боль.

Потом она почувствовал настойчивое давление. Ему не получалось противиться. Какая-то сила словно раскроила череп, выуживая потаенные страхи и сомнения, копаясь в мыслях и желаниях. Дезире ощутила себя маленькой и беспомощной, собственное 'Я' растворялось в чужих воспоминаниях.

Она вновь оказалась в темноте институтских лабораторий. Отрезанные от внешнего мира многие годы назад, они сохранили в своих недрах детище ученых прошлого. Детище, которое сумело выжить вопреки всем законам и расчетам, сумело адаптироваться к скудной среде обитания, используя для этого тела полутора десятков ученых. Внезапно сработавшая аварийная система отрезала пути к отступлению. Они растерялись, приняли неверное решение. Попытались выбраться, разблокировать двери, а надо было уничтожить плод своих трудов. Уничтожить до того, как встанет генератор и подача электричества прекратится.

Смелые эксперименты во имя великой цели. Тела позволили протянуть первое время, а потом началась спячка — своего рода перерождение на пороге нового мира. И она — Дезире, своим необдуманным вторжением оборвала многолетний сон, позволила эксперименту продолжиться.

Теперь она знала все. Видела, как рождалось существо. Как изначально будучи обычным человеком, обретало жалкое подобие второй жизни. Девушка чувствовала тот страх, который когда-то испытал недавно призванный солдат. Перед лицом плавящегося под убийственными заклинаниями эрсати гарнизона, он бросил оружие, бежал. Но таких не прощают. Для своих он умер. А потому был использован как генетический материал для одного из многочисленных экспериментов. Армии требовались свежие вливания, способные переломить ход войны.

Дезире вынырнула из зыбкой прострации. Она вновь стояла в душной комнатке.

— Уходите...

Снова послышалось в голове.

Девушку колотил озноб, руки дрожали. Полученное знание почти раздавило. Скрывающийся в теле чудовища разум наполовину был человеческим. За годы человек отошел на второй план и на его место пришел зверь — жестокий и расчетливый. Такой, каким его хотели видеть создатели. Дезире ощущала безысходную тоску человека, тысячу раз проклявшего собственную трусость, тысячу раз обещавшего отомстить всем и вся, тысячу раз желавшего собственной смерти.

— У вас несколько минут... Уходите, иначе умрете...

Возможно, Дезире так бы и осталась стоять, переваривая новые знания, но Ани, слезно глядя на остолбеневшую спасительницу, изо всех сил тянула ее, стараясь увлечь к дверному проему, теперь свободному.

Дезире очнулась. В голове еще блуждали страшные образы, но тело уже пришло в движение. Беглянки сорвались с места. На ходу девушка подхватила Ани на руки и как бы невзначай закрыла ей глаза. Только после того как они миновали коридор, в котором остались лежать изуродованные тела, Дезире вновь опустила малышку на пол. По пути им не встретилось ни одной многоножки, но и живых людей тоже не было.

Вскоре завод наполнился воем пожарной сирены.

* * *

Кэр и Гракх вышли из широких двухстворчатых дверей столовой и медленно направились по коридору. Откуда-то со стороны операторной доносилась стрельба. Переглянувшись, вчерашние собутыльники двинулись на шум.

У Кэра все еще болела голова, и он не особенно торопился разузнать, что за дела творятся в общине ни свет ни заря. Все его мысли сводились лишь к одному — надо похмелиться, а без этого весь мир виделся серым и неприветливым. Тем более, в отличие от зарккана, он был безоружен, а потому полагал себя персоной охраняемой.

Гракх же не обращал на эрсати никакого внимания. Крепко сжимая в руках любимый 'Плевок', он осторожно двигался к цели. Борода угрожающе топорщилась, а шаги гулко разносились по коридору.

— Тебя слышно даже на улице, — сказал эрсати, плетясь следом.

— Ну и правильно! — отозвался зарккан. — Пусть враги знаю, что их смерть уже близка и вот-вот отстрелит им лишние части тела.

— Может, ты тогда сам? У меня башка болит, что треснет того и гляди. Я пойду того... поправиться поищу.

— Слабак! — со смаком выплюнул Гракх. — Как ты еще невинность-то потерять умудрился? Голова не болела?

— Уж лучше пусть голова болит, чем будет пустым бочонком, как у тебя! — не выдержал Кэр и уже собрался уйти, как впереди, на самой границе света и тени от неяркого светильника, появилось движение. Зарккан его тоже заметил и нахмурился.

— Вроде бы извели всех крыс еще с месяц назад, — задумчиво проговорил он. — Надо будет сказать Дезире, пусть еще яда выделит.

— Это не крыса, — пристально всматриваясь в затененную область, сказал Кэр. — Больше на червяка походит, только с кучей лап. И он там не один.

— Сейчас посмотрим, у кого там лапы лишние... — Гракх вскинул 'Плевок'.

Вновь раздалось негромкое гудение. Зарккан мягко нажал на спусковой крючок, послышался щелчок, и в сторону приближающихся существ полетел каплевидный, докрасна раскаленный сгусток. Со стороны могло показаться, что оружие действительно плюнуло.

Первая многоножка обратилась в пепел, осыпалась на пол.

— Ну и крысы! — воодушевившись первой победой, выкрикнул Гракх. — Больше никакой отравы! Только охота!

Его радость длилась недолго.

В отличие от крыс, многоножки могли не только ползать, но и подниматься в воздух. Гракх не придал этому значения только в первое время. Но когда твари, расправив нечто вроде стрекозиных крыльев, преодолели десятиметровый коридор меньше, чем за пять секунд — оторопел. Он успел срезать еще одну бестию, когда остальные напали разом. Было их четыре штуки.

Ударом приклада Гракх отбил одну многоножку, еще две одновременно вцепились ему в руку. Зарккан разразился таким матом, что стоящий за ним Кэр опешил, не ожидая столь бурной реакции на странных червяков. Однако уже в следующее мгновение эрсати почувствовал в ноге острую боль. Он попытался смахнуть неожиданного паразита, но тот лишь основательнее вцепился в плоть.

Гракх с чувством глубокого омерзения рванул одну тварь, бросил на пол, тут же обрушил сверху обитую металлом подошву. Раздался треск. Той же участи удостоилась и вторая многоножка. С той лишь разницей, что она успела добраться до кости и засела там намертво.

— Что за... — зарычал Гракх и уронил 'Плевок'. Вцепился в затаившуюся тварь. Резкое движение, воздух наполнился пронзительным писком. Из открывшейся глубокой раны фонтаном брызнула кровь.

— Что б я сдох!

Он пошарил по карманам, выудил кусок металлизированной бечевы, перетянул руку выше раны.

Эрсати забыл о головной боли и пытался отцепить засевшую в бедре многоножку. Ладони покрылись кровью. Тварь оказалась поразительно верткой и ранила руки немногим меньше, чем ногу, в которую силилась проникнуть еще глубже. Писк многоножки и рычание эрсати слились воедино. Кэр, обезумев от боли, метался по коридору, бился о стены, однако не выпускал паразита из рук, медленно, но верно вытягивая. Это походило на то, словно он рвал из себя жилы.

Руки нещадно болели, нога начала неметь. Понимая, что долго не продержится, Кэр с пронзительным криком выдрал многоножку и с размаху грохнул ее об пол. Тварь не подумала умереть или отступить. Она вскочила, пискнула и вновь метнулась к сорвавшейся жертве, однако Кэр перенес тяжесть тела на раненую ногу и со всей силы обрушил здоровую на подбегающего гада. Многоножка судорожно засучила лапками. Эрсати еще несколько раз наступил на паразита, пока тот не превратился в склизкое пятно, и только потом, шатаясь, отошел к стене.

Безумие схватки отступало. Кэр взглянул на дрожащие руки. Стекая на пол бордовыми змейками, по ладоням струилась кровь.

'Теперь будут шрамы', — не к месту подумал эрсати.

На ногу даже смотреть не хотелось.

— Бежим, дохляк! — послышался надсадный голос Гракха. — Нам не справиться с ними!

— А? — Кэр поднял голову. Перед глазами все плыло. — Нет, я не могу.

— Вставай!

Гракх не просил — требовал. Он схватил эрсати за грудки и с силой поставил на ноги.

— Шевели копытами!

У Кэра не было ни сил, ни желания спорить. Схватка с многоножкой выбило из его головы всю спесь. Пусть и временно.

Зарккану повезло больше. Он отделался всего одной серьезной раной, да и та уже почти не кровоточила, хотя болезненных ощущений это не отменяло. Но что расстраивало больше всего, так это то, что в коридоре уже маячили новые тени, а во второй раз испытывать судьбу Гракх не рискнул бы.

— Пистолеты... — проговорил Кэр.

— Чего?

— Мои пистолеты. Надо их забрать. Без них я беззащитен.

Услышать от высокомерного эрсати подобное признание было чем-то сродни чуду. Однако Гракх и бровью не повел. Он перетянул ногу Кэра, затем поднял 'Плевок' и, подхватив раненого под руку, потащил за собой. Сколь ни был противен характер эрсати, но бросать его зарккан не собирался.

— Слушай меня, красавчик, повторять не буду. Ты молчишь и стараешься изо всех сил. Нам надо пройти как можно дальше и как можно быстрее, пока до тебя не докатился болевой шок.

— А мне не больно, — отозвался Кэр. — Я просто не чувствую ногу...

— Тем лучше, — буркнул Гракх, поглядывая по сторонам. Хищные тени показались в опасной близости, не желая отставать. Он вскинул 'Плевок', выстрелил дважды.

* * *

Гракх стоял в дверном проеме, пока Кэр шарил в комнате, что-то выискивая.

— Эй, ты! Хватит стружку снимать! — крикнул зарккан. Он чувствовал себя словно на раскаленной сковороде. В то время, когда надо было бежать, они впустую теряли время.

— Уже все! — тяжело дыша, откликнулся эрсати. В одной руки он держал пистолеты, в другой подаренную Амандой бутылочку, которую тут же и осушил.

— Дорвался-таки до пойла! — скривился Гракх. — Все, бегом!

Бега не получилось. Вскоре зарккан почувствовал, что Кэр все больше заваливается на него. Объяснений этому не требовалось. Лицо эрсати сделалось пепельным, глаза ввалились, раненая нога вовсе не двигалась. Гракх с остервенением сжал зубы и выругался. До главных ворот оставалось чуть меньше половины пути.

— Зашли за пистолетами, чтоб ты сдох! Держись, или я сам сожру тебя! — проревел зарккан, поддерживая Кэра. Разница в росте играла злую шутку: эрсати почти обвисал на его плече, то и дело закатывая глаза.

Впервые за все время завод показался Гракху чудовищно огромным. Никогда ранее его коридоры не превращались в смертельно опасный лабиринт. Никогда не чувствовалось в них такого гнета. Коридор, который должен был напрямую вывести к спасительным воротам, оказался перекрыт. Гракх вовремя заметил нагромождение тел и копошащихся среди них многоножек. Твари насторожились, но не атаковали. Вгрызаясь в мертвую плоть, они поедали добычу.

Зарккан издал звук, больше похожий на стон, и бросился в боковое ответвление, увлекая за собой Кэра. Можно было попробовать прорваться мимо пирующих бестий, но подобный риск он решил оставить на потом. От 'Плевка' мало толку, от пистолетов эрсати и того меньше. Тем более что выглядел Кэр прескверно и вряд ли смог бы стрелять прицельно. Не к месту пришедшую мысль о том, что другой дороги может уже не быть, Гракх отогнал. Еще оставались окна. Большая их часть находилась высоко, но несколько вполне доступны. А значит — в первую очередь следовало проверить именно их.

Они уже не бежали, а еле-еле тащились вдоль ряда дверных проемов. Эрсати окончательно выбился из сил, и потому зарккан, матерясь вполголоса, волок его на себе.

Позади вновь послышался писк многоножек.

— Мощь единых цехов мне в подмогу! — выдохнул Гракх и обернулся. Тварей было около десятка, и приближались они крайне резво.

Зарккан зарычал и с силой толкнул Кэра. Тот безвольно влетел в ближайшую комнату, растянулся на полу. Гракх шмыгнул за ним и тут же развернулся лицом к выходу, вскидывая 'Плевок'. Заряда в аккумуляторе осталось всего на два-три выстрела, не больше. Но успеть сделать их в тесной комнатушке казалось почти невозможным, да и бесполезным занятием. Гракх глубоко вздохнул. Он был готов умирать.

— Пушистика испугали?! — за спиной послышался недовольный старческий голос.

Зарккан даже подпрыгнул от неожиданности.

— Ты... ты... старая развалина... — полуобернулся он. — Ты что здесь делаешь?

Хилки стоял и бережно прикрывал ладонью чучело хорька, будто оберегая его от опасности.

— Старик, сейчас здесь будет до черта мелких кровожадных тварей! Так что сядь и насладись последними мгновениями своей никчемной жизни! — раздраженно выпалил Гракх.

Хилки не отреагировал на тираду.

— Браксус не должен бояться шумных людей, — наставительно проговорил он. — Браксус смелый. Да, самый смелый!

В комнату забежала первая многоножка. Замерла у самого порога, осмотрелась. Гракх выстрелил, не раздумывая. Однако проворная тварь успела отпрянуть в сторону. Угрожающе запищав, она бросилась в атаку. В дверном проеме уже маячили новые тени.

Гракх уже приготовился к боли, когда почувствовал легкий удар, прошедший сквозь тело. Больше всего это походило на порыв ветра, только откуда ему было взяться в комнате?

Удивительно, но боль так и не пришла. Многоножки верещащим веером вылетели в коридор, разметались по полу. Гракх с недоумением смотрел им вслед.

— Не бойся, Браксус, — вновь послышался голос старика. — Видишь, Хилки снова не дал тебя в обиду. Хилки любит Пушистика. Что говоришь? Конечно же, мой маленький, я знаю, что и ты любишь Хилки.

Гракх отказывался верить в происходящее. В самом деле, не мог же тщедушный старикашка, которого соплей перешибешь, одним усилием воли или мысли или чем там еще раскидать всех паразитов и даже не поморщиться?

Между тем, многоножки в коридоре успели прийти в себя и, судя по всему, не намеревались отступать. Вот только на этот раз им даже не удалось попасть в комнату. Зарккан видел, как у Хилки заискрились глаза. Из невыразительных и мутных, они стали глубокими, наполнились силой и мощью снежной лавиной. Перед Гракхом стоял не немощный старик, разбитый болезнями и маразмом, а гордый могучий старец, способный вершить судьбы других.