Нам не узнать друг друга сразу

Капитан молчал, привычно безэмоционально и внимательно наблюдая за мной. Чувствуя себя под этим взглядом редкой и беззащитной бабочкой, внутренне собралась и морально приготовилась к самому худшему в ожидании его ответа. Я открыто ему не подчинилась, пошла наперекор. И пусть свидетелей у этого события, помимо его самолюбия, не было, но это вовсе не означало, что мне забудут открытый протест. Поэтому, стараясь выглядеть максимально бесстрастно и неприступно, я смотрела прямо в его алые глаза. Не знаю, сколько мы играли в "гляделки" — минуту или час — для меня, скованной внутренним напряжением, это время показалось бесконечностью, но он, с ледяной ухмылкой подмигнув мне, отвел взгляд первым:

— Тогда перейдем на профессиональные темы, — и с изумительной для такого мощного тела легкостью он поднялся из кресла, направившись к стеллажам с книгами. — Вам надо сделать... прививку.

Я шокированно воззрилась на его спину. От бешенства, что ли? Или о чем это он? Услышать от него о прививках я ожидала меньше всего, поэтому в недоумении пробормотала:

— Тинараг меня осматривал. Весь необходимый базис вакцинации у меня есть. Но если он что-то не учел, то я могу прямо сейчас пройти в Медицинский Центр...

Да я сейчас хоть в ад в гости прогуляться согласна, только бы вырваться отсюда!

— Нет-нет, — капитан, на миг обернувшись, одарил меня улыбкой настоящего сатира, заставив прикусить язык от страха. Чтобы он улыбался??! Да это не то, что странно, это — опасно. — Тинараг тут ни при чем, да и вообще, говорить об этом ему не надо. Рукав до плеча отверните!

Меня ощутимо передернуло! Он что, сам мне что-то вколоть намерен??! Сейчас?! Тихо отравит или просто обездвижит, а потом, отведя душу, попинает??! Если не еще что-то похуже...

— Не надо мне прив..., — начала я попытку протеста, но взгляд снова обернувшегося капитана пригвоздил меня к креслу несгибаемым металлом невысказанного приказа. Мне конец!

— А от чего она? — в полной растерянности попыталась я хоть как-то разобраться в неожиданном намерении капитана.

— Ммм... Можете считать, что от межрасовой беременности, — презрительно вскинув одну бровь, заметил капитан.

— Что значит — можете считать? — я возмущенно вскочила. — Я не позволю Вам вколоть мне непонятно что, предварительно даже не сказав мне, что...

Ответом на мое возмущение было полное игнорирование со стороны неймарца: снова развернувшись ко мне спиной, он открыл какой-то небольшой шкафчик, из которого извлек медицинский пистолет и — несколько ампул. Я испуганно попятилась к двери. Он действительно намерен мне что-то вколоть, причем, не утруждая себя не только получением моего согласия, но даже предварительным объяснением того, что это и зачем оно мне надо?

— Я... подам рапорт с описанием Ваших действий в Кадровый Центр! — в отчаянии выкрикнула я, ощутив спиной дверь и понимая, что он элементарно может заставить меня силой.

— И это мне говорит землянка, которая ради того, чтобы не потерять лицензию прогнозиста, была готова абсолютно на все? А подав этот рапорт, Вы ее наверняка лишитесь, это я Вам гарантирую. А вот мне это скромное мероприятие наверняка простят, — остановившись в шаге от меня, с показательно скучающим видом уточнил он. Шах и мат! Вот оно в действии — знание об уязвимых местах противника.

Спокойно подхватив ампулу, он уверенным движением вставил ее в специальный отсек пистолета и, наклонившись ко мне, в ужасе застывшей у двери, нарочито медленно приподнял до плеча рукав моей спортивной куртки. А все, что могла в ответ сделать я, это только безмолвно прожигать его ненавидящим взглядом. Потерять лицензию действительно было страшнее для меня, чем умереть. Если существует в этом мире какая-то высшая справедливость, пусть... пусть ему воздастся за все!

Плечо на миг обожгло болью, и я напряженно замерла, ожидая последствий укола. Из глаз от обиды и невыносимого унижения текли слезы, застилая глаза и давая возможность избежать встречи со взглядом ледяных алых глаз, с исследовательским интересом наблюдавших за мной. Так мы в абсолютной тишине простояли несколько минут. Плечо в месте укола неприятно покалывало, но каких-то более трагичных последствий я пока не ощущала.

— Можете уже начинать помирать, — спокойно прокомментировал капитан мое напряженное ожидание и, развернувшись, отошел к креслу.

— Что это? — с надрывным хрипом выдавила я из себя.

— Органический маяк, подстраивающийся под Вашу физиологическую клеточную структуру. Его невозможно идентифицировать ни одним существующим способом. Одна из последних разработок. Активируется гуморальным путем. Любой значительно повышенный выброс адреналина мгновенно активирует сигнал, так что постарайтесь лишний раз не нервничать, а только в условиях реальной опасности, — безразлично пояснил он мне, удобно откинувшись в кресле и наблюдая за мной из-под прищуренных век.

Я потрясенно застыла. Маяк?!!! Неужели нельзя было сказать об этом сразу, не заставляя меня переживать этот ужас?! Проклятый неймарец! Развлекается за мой счет, совершенно не думая о моих переживаниях.

— Вам пора, — к моей великой радости, объявил он долгожданную свободу. — И лягте спать пораньше — завтра рабочий день!

Почувствовав, что дверь за моей спиной дрогнула и начала отъезжать в сторону, резко развернулась и выскочила наружу, едва не налетев на ожидающего Эльдара. Второй помощник, бросив на мое залитое слезами лицо короткий взгляд, тут же повернулся и, приглашающе махнув мне рукой, направился к выходу с этажа неймарцев. Я безвольно поплелась следом, ощущая себя как никогда измученной и усталой. Выходной оказался тяжелей всей рабочей недели, вместе взятой!

Добравшись до каюты, прямо на ходу стянула спортивную форму и забралась под душ. Осторожно коснувшись плеча, ощутила на нем крохотную ранку, служившую наглядным подтверждением, что все случившееся не было кошмарным сном. Как же мне вынести целый год этого ада? Прижавшись лбом к прохладным панелям стены, снова и снова переживала тот ужас неизвестности, что испытала, когда он сделал мне укол. Вот же безжалостное чудовище! Ничего, когда-нибудь и ему кто-то сделает больно!

Спала я после всех треволнений выходного как убитая, едва не проспав тренировку. Спасибо кактусу: он явно вознамерился крайне бдительно отслеживать дни кормления (а мы вчера вечером договорились, что будут они через день), причем начинать "напоминать" мне об этом важном вопросе с самого раннего утра! Так, сегодня этот оболтус, очевидно устав выжидать, когда я уже встану и выдам ему вожделенную "вкусняшку", принялся будить меня сам.

В итоге, успев покормить вечно голодающий растущий инопланетный организм, вбежала в спортзал в последний момент. Но неймарец на удивление никак это не отметил. Сегодняшняя тренировка прошла необычайно спокойно. Крейван был задумчив и, заставляя меня снова и снова отрабатывать эту злосчастную комбинацию с практическими одновременными ударами в солнечное сплетение и коленную чашечку, даже не критиковал за очевидную неповоротливость. В результате, когда я наверняка побила все существующие рекорды по падениям за одно утро, меня отпустили на работу. Какое же это счастье — обычный рабочий день!

Завтрак пришлось променять на душ, при этом освоившееся на нашей совместной жилплощади розовое нечто именно этим утром решило примкнуть к рядам чистюль, едва не перепугав меня насмерть в момент, когда я ощутила, что помимо водяных струй моей ноги касается еще кто-то. Этот оболтус задумал тоже освежиться, для чего весьма бодро взобрался ко мне и, блаженно растопырив свои несуразные листочки, пристроился рядом. Скоро и из душа выживет...

Пока я спешно натягивала форму и повязывала на голове косынку, кактус, смешно встрепенувшись, избавляясь от лишней воды, проковылял к выходу и занял стратегическую позицию у двери. Обнаружив, что сидеть в каюте он в одиночестве не намерен и мне предоставлен выбор: или я остаюсь с ним, или беру его с собой — быстро определилась с наименьшим злом и, подхватив горшок, поставила его рядом, наглядно требуя, чтобы он хотя бы соблюдал видимость приличий и не привлекал общественное внимание, ковыляя со мной рядом. На это условие он охотно пошел, сразу забравшись в родную "норку".

Подхватив горшок с Оболтусом, отправилась в блок прогнозистов. Если учесть, что у Шейн-огана сегодня выходной, то с кактусом даже как-то веселее! Расположившись на рабочем месте, пристроила горшок неподалеку и осмотрелась. Непривычно было находиться тут одной, а через несколько недель так будет постоянно. Сразу взгрустнулось — к Шейн-огану я привязалась, и расставаться совсем не хотелось. Активировав систему и введя собственный код, обнаружила сообщение от тарна. Он предусмотрительно отобрал три первоочередных прогноза и оставил мне информацию о том, в какой последовательности надо их сегодня сделать и куда занести результат.

Не затягивая, включилась в работу по первому. Речь шла о каком-то политическом лидере айкаров. Необходимо было, сообразуясь со всей наличествующей информацией о нем, составить прогноз вероятности его победы на грядущих выборных встречах планеты. Ерунда! Не сложнее, чем спрогнозировать урожай прихотливой культуры. Три с небольшим часа вдумчивой работы и прогноз с высокой вероятностью готов. Собралась приступать к следующему, как в блок прогнозистов решительно вошел капитан! Я, испуганно оглянувшись на звук — дверь была заблокирована изнутри — проводила его настороженным взглядом, недоумевая, что ему могло тут понадобиться? Видеть его после вчерашнего не хотелось абсолютно. Однако капитан о вчерашнем и не вспомнил. Развернув кресло тарна в моем направлении, он в него уселся и уставился на меня непривычно угрюмым взглядом. Что-то произошло? А я не в курсе?

— Олга, — сразу перешел он к делу, — соберитесь и хорошо подумайте. Мне надо услышать Ваше мнение, но только, если Вы в нем абсолютно уверены. Эти случаи — похищение ребенка и...эээ... похищения на космических просторах конфедерации — есть в них что-то общее?

Нет, вот как он так может? Словно вчера и не обращался со мной как с бесправным бревном! Но раздумывать над ответом мне не было необходимости: я не раз и не два за последнее время прокручивала в голове эти события, поэтому давно выявила и сейчас точно знала, что их объединяло! Но отказать себе в попытке хотя бы под видом уточнения информации выяснить хоть что-то о так возбудившем мое любопытство деле с эпидемией птиц не могла.

— Капитан, я полагаю, — старательно сдерживая раздражение и пытаясь сохранить нейтральный тон, — дело с эпидемией птиц тоже связано с этой цепочкой похищений, раз похищением ребенка пытались его прикрыть, и могло бы привнести в ситуацию некоторую ясность...

Неймарец буквально сверкнул глазами и резко бросил:

— Там и так все ясно. Это вне Вашей компетенции — там ситуация особого характера. И — это знание для Вас может быть опасно. Так что вопрос закрыт.

Поняв по тону, что пытаться изменить его позицию бесполезно, решила зайти с другой стороны, пусть и опираясь на недостоверные данные от Шейн-огана:

— Но там похитили кого-то из экипажа "Эндорры"?

Неймарец молчал некоторое время, сверля меня задумчивым взглядом, потом качнул головой:

— Не представляю, какую пользу это может Вам принести. Там никого не похищали: двое моих сородичей, члены команды, попали в плен в ходе особой операции и — погибли, — очевидно, это было все, что он был намерен мне сообщить.

В общем, мне это мало что давало...

— Итак? — напомнил он мне о цели своего визита.

— Везде одна закономерность, — сразу начала я излагать возникшее наблюдение, — фактически полное отсутствие сопротивления.

— Психоэнергетическое воздействие? Один из видов этих техник? — тут же предположил он. Ну, конечно же, кому что ближе... Но вероятность того, что за всем этим стояли неймарцы — а только им было доступно данное умение — мной даже не рассматривалась. Мне реалистичнее и осуществимее казалось другое предположение:

— Техногенное! Какая-то высокотехнологичная разработка, способная влиять не только на разум живых существ, но и на искусственный интеллект систем управления кораблями. Иначе как похитители могли оставаться незаметными для всех систем контроля? Всегда нападая настолько неожиданно, что практически не встречали сопротивления! И при похищении ребенка — корабль оставался незаметен для службы контроля полетов основную часть своих перемещений в атмосфере планеты! И это на неймарской планете!

Я замолчала, переводя дыхание и надеясь, что смогла донести до него суть своих умозаключений. Неймарец немигающим взглядом смотрел на меня минуты три, а потом резко дернулся к системе:

— Терез, — тон, каким он обратился к ответственному за безопасность "Эндорры" айкару, меня бы просто прибил, расплющив навечно, — немедленно привести весь атакующий состав и системы корабля в полную боевую готовность!

И тут же, разорвав контакт, поднялся и, бросив на меня непривычно напряженный взгляд, вышел.

Я, пытаясь унять тревожно забившееся после заявления капитана сердце, посидела недолго, успокаиваясь и обдумывая отданный им приказ.

— Кажется, у нас ожидаются глобальные проблемы, — сообщила розовому соседу очевидный вывод. — Надо как-то не попасть под раздачу...

Кактусик явно был со мной солидарен, т.к. воинственно передернувшись, максимально растопырил свои колючки.

Глава 16

Ольга

Это случилось на следующий день. Потом я много-много раз вспоминала, как развивались события, снова и снова дотошно прокручивая мгновение за мгновением, или наоборот, выхватывая из памяти какие-то отдельные куски или наиболее ужаснувшие меня эпизоды. Так, с утра мы с Шейн-оганом, пока ожидали активации системы, дружно хохотали, обсуждая очередную проделку присутствующего тут же кактуса. Я решила так и называть его — Оболтус. Улыбающееся лицо тарна, его глаза, лучившиеся невероятным лукавством и добротой... наверное, именно этот его образ навсегда останется в моей памяти.

В следующий миг мысль перескакивает уже на другое. Странное ощущение внезапно накатившего напряжения, невероятного по силе, схожего с резкой ударной волной. Взгляд — и я вижу застывших в какой-то очевидно болезненной скованности коллегу и розоватого обжору. И система... Она просто сходит с ума. В ужасе от непонимания происходящего, от ощущения накатывающей паники, от осознания, что происходит что-то неправильно ужасное, я вскакиваю, пытаюсь трясти Шейн-огана, что-то кричу... Ничего не происходит, и я в отчаянии от страха кидаюсь к выходу, сосредоточившись на мысли о том, что надо позвать на помощь... Доведенным до автоматизма жестом мгновенно блокирую вход в блок прогнозистов. Делаю это даже не потому, что обязана, а потому, что — страшно. Страшно оставить их одних... там за спиной... таких неподвижно-беззащитных.

Я бегу в какой-то невнятной абсолютной тишине... Все дальше и дальше по коридору. Кругом тамлинги, айкары, тарны — и все, словно статуи, застывшие... И глаза всех наполнены болью и ужасом понимания. Одна я не понимаю ничего, но могу двигаться свободно. Это пугает еще больше! И это напряжение — давящее, окутывающее — оно не покидает, оно постоянно рядом... Я кричу, зову на помощь, панически пытаясь хоть что-то решить — и не могу, просто не понимаю, что делать.