Незримого Начала Тень. Общий файл

Его тон не был шутлив. Моя душа рвалась дальше по опасным неизведанным тропам, по которым ушли "хищники", разорившие мирный аул.

Я подумал, что стоит отложить ответ до утра, дабы посоветоваться с нашими спутниками. Пусть они помогут решить, как дальше продолжить путь.

Глава 13

Как память песни...

Из журнала Константина Вербина

Спутники поддержали решение отправиться следом за "хищниками", разорившими аул. Разве что князь Вышегородцев принял эту идею весьма холодно, но возражать не посмел. Северин на удивление быстро сориентировался, и даже не выказал никакого волнения по поводу возложенной на него миссии, и с первого раза повторил за мною описание дороги к крепости.

Наши пути разошлись. Я долго смотрел вслед Ольге и Аликс, пока они не скрылись из виду.

— Вы готовы поделиться со мною некоторыми размышлениями? — поинтересовался я у Странника, обратившись к нему на "вы" согласно светскому этикету, горская манера на "ты" в разговоре меня несколько коробила.

— Да, — мрачно ответил он, — поговаривают, будто появился очень умный и опасный человек, желающий затмить имама Шамиля... Сам Шайтан не знает, что он удумал... Смерть всякому, кто встанет у него на пути...

В истинности слов Странника я не сомневался, возможно, именно за это и поплатились жители аула. А вдруг никакого зловещего соперника Шамиля не существует, а мы столкнулись всего лишь с обычной местечковой войной.

Клановая вражда горских народов настолько сильна, что не ослабла при встрече с общим противником — нашей армией. Каждый горец слишком самолюбив, чтобы простить обиду соседу даже на время войны с другим врагом, против которого разумнее объединиться. Таков их кодекс чести. Множество семей кланов воюет против нас из-за укрытий, попутно следуя праведному закону мести. Но клановая вражда редко доходит до убийств женщин и детей... хотя мне приходилось не раз сталкиваться с подобной жестокостью.

— Хочу поделиться предположениями, где может укрыться Асланбек, так его имя, — задумчиво произнес мой невольный компаньон. — Понимаю, что полной уверенности нету, но стоит рискнуть... Без бахвальства скажу, чутье меня редко подводит...

Мы отправились в путь. Дорога наша началась через каменистый овраг, заросший раскидистыми колючими кустарниками.

Я вновь погрузился в размышления.

Пора бы сбыться предсказанию о смерти князя. Неужто Аликс ошиблась? Вышегородцев повешен... Не похоже на смерть от руки черкесского "хищника". Неужто убийца решится взяться за дело собственноручно? А если убийцей окажется дама? Сумеет ли она совершить подобное? Весьма странное дело...

Возможно, я бы предположил, что дар Аликс стал совершеннее, она теперь может предвидеть судьбу, а князя ждут смертная казнь через повешение. Но вот незадача! В России отменена смертная казнь, исключение могут составить лишь бунтовщики или грабители. Сергей Вышегородцев бунтовщик или разбойник — смеху подобно! Его страх не притворство!

Мне сразу же вспомнилось предсказание Муравьеву-Апостолу* самой мадам Ленорман**. Я частенько слышал пересказ этой таинственной пугающей беседы.

— Вы умрете не своею смертью, — сказала ему гадалка.

— Я погибну в бою? На поединке?

— Нет, нет, — перебила Ленорман. — Вас повесят...

— Вы видимо приняли меня за англичанина, но я русский, а у нас запрещена смертная казнь...

Больше гадалка ничего не ответила.

_________________________

*Муравьев-Апостол Сергей Иванович (1796-1826), подполковник, один из вождей декабризма, приговоренный к смертной казни.

** Ленорман Мария — французская гадалка, известная своим предсказанием о падении Наполеона.

Вновь охватили меня воспоминание о том неспокойном, но судьбоносном для меня времени. Мне было всего лишь двадцать лет, когда пришлось принять сложное решение и выступить против тех людей, к которым я когда-то испытывал огромное уважение. Я стал противником декабристов, одним из врагов, которые помешали им. Я не прельстился всеобщими пылкими идеями, выбрав свой долг. Меня не страшили проклятия и насмешки за спиною... Как глупо вольнодумцы, поддавшись массовым порывам, воображают, будто идут против течения и упиваются своей исключительностью. Напротив, против течения двигался именно я, а они лишь поддались общей стихии безумия. В те дни мне казалось, будто я один против всего высшего света. Отец одобрил мое решение и сказал, что гордится своим сыном.

Я, тогда еще корнет, действовал в паре с агентом тайной полиции господином Серовым*, не намного старше меня, но гораздо мудрее. Уже тогда он снискал дурную славу в обществе, а его пристрастие к одежде черного цвета и мрачный облик, давали повод для болтовни. Недоброжелатели наперебой соревновались в красноречии, болтая, будто Серов продал душу Дьяволу и прочие россказни загробной тематики, о которых я не задумывался. Меня даже не занимали его молчаливые усмешки, когда я отправлялся помолиться перед важным предприятием.

___________________

*Агент Серов — персонаж фигурирует в рассказе "Взгляд Сфинкса" (цикл "Следствие Демона").

Да, господа свободолюбивых взглядов ненавидели Серова, они не только распускали страшные истории, но и частенько посмеивались за его спиною. Однако стоило им встретиться с моим компаньоном лицом к лицу, былая бравада моментально исчезала, и насмешка в глазах сменялась ужасом.

— Вы хотели со мною побеседовать? — спрашивал Серов с бесстрастной улыбкой, наводившей ужас на весельчаков.

Мне казалось, если Серов бросит противнику вызов на дуэль, тот скончается на месте от разрыва сердца.

Серов оказался очень надежным товарищем в деле, у которого я многому научился. Он раскрыл мне два секретных приема в сабельном фехтовании, а также научил фехтовать с завязанными глазами, уверенно утверждая, что эта наука мне обязательно понадобиться. Как в воду глядел — после ранения я почти не вижу в темноте. Теперь, благодаря его урокам, я сумею отбиться от нападения даже ночью в темной комнате.

Тогда мы победили, хотя я испытывал некоторые угрызения совести, что сыграл свою роль, помогая привести на виселицу людей, когда-то обедавших в доме моего отца. Серов, напротив, наслаждался победой, он улыбался, глядя на казнь, а когда у осужденных оборвались веревки и нечастные упали в яму эшафота, зло усмехнулся.

— Забавно, их казнят дважды! — воскликнул он, и, заметив мое замешательство, безразлично добавил, — Вы скоро привыкнете!

Наша победа принесла мне первые огорчения в любви. Не могу описать ту боль, когда я узнал, что барышня, благосклонно отвечавшая на мои знаки внимания, вдруг внезапно переменила мнение и вышла замуж за одного из бунтовщиков — тщедушного болтливого мальчишку — дабы отправиться с ним в ссылку в Сибирь. Не вынося молчаливых страданий, я поделился своим горем с Серовым, который в ответ только расхохотался во все горло. Потом он называл благородный порыв жен, отправившихся за мужьями в ссылку, "новой бестолковой модой".

Мы с Серовым прослужили как компаньоны несколько лет, начальство оставалось довольно нашими успехами, но горы Кавказа поманили меня, и я подал прошение отправиться в очередную экспедицию. Странное желание для офицера с успешной карьерой в Петербурге. Обычно на Кавказ отправлялись господа, чья репутация успела изрядно пострадать, пытаясь вернуть былое расположение в свете, но были и другие, кто рвался, как говорят — "за счастьем и чинами". А я не знал, какая непреодолимая сила манит меня в опасное странствие. Наверно, судьба... именно на Кавказе после ранения я встретил Ольгу, возможно, в Петербурге наше знакомство могло и не состояться.

На Кавказ сослали немало моих врагов, которые, узнав о моем решении, пытались пустить слухи, будто я добровольной ссылкой желаю загладить свою вину перед ними, но я немедля пресек подобные толки. К моему удивлению, многие из былых бунтовщиков, преодолев множество лишений в суровых горных походах, удивительно переменили свои свободолюбивые взгляды. Два года назад мне довелось побеседовать с господином Лорером*, я полагал, что бывалый декабрист даже не подаст мне руки, но он оказался весьма приветлив. Неужто задумался? Неожиданные перемены во взглядах вызвали у многих вольнодумцев чувство разочарования. Дескать, как Лорер мог столь легко отречься от былых высоких идей — недоумевали они.

_____________________

*Лорер Николай Иванович (1795-1873). За то, что "знал об умысле на цареубийство, участвовал в умысле тайного общества принятием от него поручений и привлечением товарищей", был отнесен к IV разряду (8 лет каторги, по смягчении). На поселении жил в Кургане. В 1837 г. определен рядовым на Кавказ.

Мой спутник отвлек меня от воспоминаний юности, мы вновь приблизились к каменистому ущелью, невысокому, но груды камней идеально подходили для укрытия "хищников". Ущелье встретило нас подозрительной тишиною. Невозможно описать причины уверенности в скором нападении, мой спутник разделял мои чувства, мы готовились отразить удар в любое мгновение. Еще шаг — и наши противники окружили нас. Их пятеро. Насмешливые разбойничьи лица надменно смотрят на нас, не сомневаясь в легкой победе.

Я и Странник встали спина к спине.

В поединке сложно предугадать действия черкеса, что при живом логическом мышлении становится простой задачей в сражении против светского противника, обученного по общеизвестным правилам фехтования. В бою против абреков поможет только долгий опыт горных странствий. Думаю, наши движения горцам также непонятны, поэтому в поединке мы, можно сказать, на равных.

Горная местность — территория "хищников", которая благоволит им, и всячески мешает нам. Черкесы легко могут применить отход прыжком назад, что для нас возможно только в фехтовальном зале с ровным паркетным полом, а не на каменистой земле с ямами и обрывами. Помню, мне стоило потратить немало времени, чтобы научиться ловко прыгать по камням, дабы не споткнуться в нежданном бою с абреком. Верно говорил наш Александр Васильевич Суворов: "тяжело в учении, легко в бою".

Бой начался. В первый миг нападения, черкесы любят наносить молниеносный удар-рубку по голове, я успел изучить этот излюбленный прием, и столь стремительная атака не стала сюрпризом. Неприятель явно намеревался разрубить меня пополам от макушки, но одно движение — и мой клинок преградил путь черкесской сабле. На лице "хищника" мелькнуло удивление, он не ожидал встретить столь хладнокровного противника. По ощутимому напряжению в плече, стало понятно, что абрек превосходит меня по физической силе. Разумно перейти к тактике ложных ударов, которая остается непонятной для горцев. Мой финт в правую щеку заставил неприятеля на мгновение раскрыться, и я нанес ему удар в левый бок.

Мгновение — у меня новый противник, я сильнее его, но он более ловок. Мальчишка, вертлявый, как обезьяна, ловко ускользающий от ударов и стремительно атакующий. Такой сумеет измотать любого, даже самого искусного фехтовальщика. Он заманивал меня, настойчиво отходя к груде камней, понимая, что так я легко потеряю равновесие, и тем самым подставлю свою шею под его клинок. Опыт помог не поддался на ложное отступление, и абрек атаковал снова, намереваясь нанести мне удар по предплечью. Удалось ускользнуть, шагнув в сторону, сабля "хищника" увела его руку, сделав нападавшего незащищенным. За доли мгновения я успел нанести врагу удар в лицо.

Обернувшись, я увидел, как пятый разбойник скрывается за горами — исчезнуть с поля боя для горцев не считается позором, они начнут искать иного случая отомстить. Странник с задумчивой улыбкой вытирал клинок травою.

— Что-то, мой друг, вы сегодня замешкались, — весело сказал он мне, кивнув на безжизненные тела своих противников. — Мне удалось опередить вас!

— Старею, — ответ прозвучал в тоне моего спутника. — Люди Шамиля? — спросил я, рассматривая ладное оружие нападавших, — Не похожи на простых абреков, слишком ловко владеют клинком, не размахивают в стороны, как дорожные бандиты... Да и сабли у них на зависть любому офицеру...

Странник кивнул.

— Надо поторопиться, — задумчиво произнес он, — нагрянут еще с подмогой, лучше двинуться иной дорогой... через гору, труднее, но безопаснее...

Сейчас оставалось только довериться проводнику, пришлось ступить на ранее незнакомый мне путь. Мы карабкались вверх по каменистому склону. Удивительно, но навыки, полученные при былых горных странствиях, не покинули меня, и не отстать от ловкого провожатого не составило труда. Забраться легче, чем спускаться, к счастью, мой спутник оказался хорошо знаком с этой дорогой и быстро отыскал узкую незаметную тропинку, петляющую вниз среди камней к пологому участку склона. Дальше двинулись по открытому пространству, что давало некоторое чувство безопасности. Потом наш путь пролегал у подножия горы... Меня вновь охватило тревожное предчувствие. Однако спутник оставался спокоен, что весьма удивило.

За поворотом нас встретило трое горцев.

На этот раз нас не окружили. Я бы принял бой, не задумываясь, если бы не мой спутник.

— Сложите оружие, — сказал он мне, пряча саблю в ножны, — доверьтесь...

Недоумевая, я последовал его примеру. Мы могли бы отбиться, почему Странник решил сдаться? Двое абреков немедля встали у меня за спиною.

Один из нападавших подошел к Страннику и молча поклонился, жестом приглашая следовать за ним. Странник утвердительно кивнул.

— Что происходит? — спросил я его сурово, чувствуя себя новобранцем, попавшим в ловушку опытного врага.

Мрачные догадки охватили разум.

Странник промолчал, направляясь за провожатым вдоль крутого обрыва по узкой горной тропинки, путей к отступлению у меня не было. Спустя несколько минут, мы оказались в горном ауле, расположенном весьма хитро — со всех сторон его укрывали скалы.

Поразило, что вокруг аула было возведено некоторое подобие укрепления, не в традициях горцев сооружать подобное. Черкесам легче ускользать в горы, их тактика не включает правил удержать позиции. Даже многие крепости, когда-то построенные их средневековыми предками, сейчас пустуют.

Нам на встречу вышел молодой черкес, одетый в дорогие одежды, шитые серебром.

— Ты привел его! — довольно похвалил он Странника.

— Да, друг Асланбек, — ответил тот бесстрастно, даже не взглянув в мою сторону.

Асланбек пристально смотрел на меня.

— Я твой гость, слуга Шамиля? — спросил я невозмутимо.

— Имам Шамиль? — презрительно усмехнулся горец. — Старик, трусливо прячущийся в лесах! Я собрал воинов, дабы самому победить ваших солдат. Узнав о моей победе, все, кто шел за Шамилем, немедля покинут его. Горцы признают лишь власть победителя!

— Ты презираешь имама? — изумился я.

— Презираю! — гордо ответил Асланбек. — Как потомок древнего княжеского рода должен относиться к сыну пастуха?

Любопытный человек, я внимательно изучал его. Абрек, но весьма образован... Аристократ? Сейчас каждый черкес, у которого есть двор и баран, мнит себя князем. Власть знатных династий утратила на Кавказе силу еще во времена Ермолова. Теперь они признают только власть силы.