Эльфантина. Союз стихий

− А мой супруг. Что с ним?

− Меня к нему не пустили.

− Вы говорили о спасении, − она обернулась, сложив руки на животе − ожившее воплощение изящества. − Его вы тоже спасете?

− Разумеется, − сказал Джеймс. − Я сделаю для вас обоих все, что в моих силах.

Она улыбнулась. Какая невероятная это была улыбка! Точно солнце заглянуло в окошко, озарив мрачный каземат. С такой искренностью дети улыбаются матерям. Надменность ушла с лица девушки, отчего оно сделалось прекраснее, чем прежде, если такое возможно.

Джеймс покинул камеру с твердым намерением сделать все от него зависящее, чтобы освободить эту невероятную девушку и ее мужа. На обратном пути он изучал подземелье, прокручивая в голове планы побега. Его внимание привлекла камера, рядом с которой дежурили два стража. Наверняка там держали солнечного. Похоже, им с Элаем придется иметь дело с целым гарнизоном.

Из подземелья Джеймс отправился в кабак, где его ждал Элай. Собственное намерение пойти наперекор Валуму тревожило. Расплата в случае провала будет нешуточной. Но, может, все еще образуется. Например, солнечный будет сговорчивее после того, как чудом избежит казни, и Джеймс решит сразу две проблемы, но главное никто не умрет. Он убережет первого магистра от греха. Джеймс расправил плечи и принялся насвистывать веселый мотивчик. До чего здорово он все придумал!

Наемник выглядел чужим среди завсегдатаев кабака. Работа у солнечного пошла ему на пользу. В их первую встречу он смахивал на захудалого бродягу, но стоило сменить обноски на новую одежду, вдоволь отоспаться и поесть, как он стал походить на человека. Красивым его по-прежнему нельзя было назвать из-за шрама, портящего лицо. Но теперь граждане не разбегались с криками при его виде.

Джеймс поведал Элаю как дела у заключенных. На клочке бумаги куском угля он нарисовал план подземелья и расположение постов охраны. Элая особенно волновало самочувствие девушки. Джеймс не без удовольствия воскресил в памяти разговор с солнечной и пересказал его.

− Она поразила твое воображение, − усмехнулся Элай, когда Джеймс умолк, устав перечислять достоинства солнечной.

− Она необыкновенная, − Джеймс опустил взгляд в стол. Ему стало неловко, как будто его поймали на чем-то запретном.

− Это верно, − согласился наемник.

Больше они не упоминали солнечную, но она незримо присутствовала меж ними. Мысли обоих неоднократно возвращались к ней в течение ночи.

У них не было времени на детальный план. На исходе ночи они выдвинулись к казармам. Там Джеймс разжился солдатским обмундированием: штанами из грубой ткани и кожаным камзолом. И то, и другое было черного цвета — его всем другим предпочитал первый магистр.

Элай облачился в форму, не забыв ремень с кинжалом. С последним он не расставался лет с двенадцати. С тех пор, как украл его в лавке кузнеца. Кинжал не раз выручал его в трудную минуту. Лучше оружия на свете нет: острое лезвие мгновенно вспарывает кожу, кинжал легкий и незаметный, его можно спрятать в рукаве и напасть неожиданно. Солдаты предпочитали мечи. Боялись идти на близкий контакт. Элай был не из таких.

Выдавая себя за стражников, они проникли в подземелье. Никто не оставил их, пока они шли к камерам, хотя в подземелье для столь раннего часа было оживленно.

− Что происходит? − прошептал Элай.

− Хотел бы я знать, − пробормотал Джеймс.

Они ускорили шаг и вскоре оказались перед камерой, где содержали Лоредана. Ее дверь была открыта настежь. Сам заключенный стоял около стены в окружении пяти стражей.

Джеймс и Элай в растерянности остановились. Никто не взглянул в их сторону, приняв за дополнительную охрану опасного преступника.

Солнечный выглядел осунувшимся. Его руки и ноги сковывали кандалы, под тяжестью которых он горбился. Но в его глазах не было обреченности, их переполняла тревога. Только переживал он не за себя. Лоредан равнодушно воспринимал тычки и оскорбления солдат, и все оглядывался, словно искал кого-то. Его взгляд наткнулся на Элая. Лоредан улыбнулся краешком губ и прошептал всего одно слово: 'Аурика'. Звука не было, лишь губы медленно двигались от букве к букве. Элай легким кивком показал, что понял солнечного.

Лоредана грубо схватили за руки и потащили по коридору, но не в сторону двери, через которую пришли Джеймс и Элай.

− Куда ведет этот коридор? − поинтересовался Элай. − В пыточные?

Джеймс неохотно ответил:

− Нет, это прямой выход на площадь.

Элай повернулся к Джеймсу:

− Они перенесли казнь?

− Наверное, решили не дожидаться рассвета.

− Их надо остановить.

− Придется драться со стражами.

− И что с того?

− Я не против драки, но если нас обнаружат, мы лишимся шанса освободить девушку. Надо выбрать кого-то одного.

− Вел их всех забери! − Элай в сердцах ударил кулаком о стену.

− Тише, − шикнул Джеймс. − Решай быстрее. Либо отправляемся за солнечным, пока не поздно, либо идем за девушкой и незаметно выводим ее.

Лоредан был первым, кто назвал Элая другом. Солнечный доверял ему, ничего подобного прежде с вором не случилось. И все же он колебался всего секунду. В конце концов, разве сам Лоредан не просил спасти Аурику. Элай не сомневался, если бы выбор предоставили солнечному, он бы с легкостью пожертвовал собой ради супруги.

− Идем за девушкой.

Они свернули из коридора, ведущего к площади, в его ответвление. Через пару десятков шагов добрались до камеры Аурики. Ключ висел на гвозде рядом с решеткой. Никому в голову не приходило, что кто-то рискнет освободить преступника. В столице чтили закон.

Джеймс отпер дверь. Увидев форму стражника, девушка отступила в дальний угол. Но следом вошел Элай, и она узнала его.

− Где Лоредан? − спросила она.

Джеймс открыл рот, сообщить ужасную новость, но замешкался, подбирая слова. Элай был проворнее:

− Он ждет вас в безопасном месте, госпожа.

Ложь наемника потрясла Джеймса. Но поразмыслив, он пришел к выводу, что лучше и придумать нельзя. Убитая горем девушка может отказаться от спасения без мужа.

Аурика надела предложенный плащ и накинула капюшон, скрывая лицо. Выбирались ходом, которым пришли. Они были уже на полпути к выходу, когда их окликнули.

— Эй! Вы чего здесь гуляете? — к ним приближался страж.

Элай схватился за кинжал. Ладонь вспотела от напряжения, но держала рукоять крепко.

— Кто это с вами? — страж, не церемонясь, сдернул капюшон с головы Аурики.

Все застыли. Страж переводил удивленный взгляд с солнечной на Джеймса. Без сомнений он узнал его. Вряд ли в гарнизоне первого магистра было несколько полукровок снежных.

Элай принял решение мгновенно. Еще до того, как страж успел поднять тревогу, он проткнул его горло кинжалом. Брызнула алая кровь, оставив на стене узор. Аурика зажала рот рукой, Джеймс вздрогнул, но никто не проронил ни звука.

— Быстро, — Элай спрятал кинжал, — уходим. И спрячь лицо.

Их не задержали. Все были слишком заняты предстоящей казнью. Давненько, шептались между собой стражи, никого не колесовали.

− Жуткая смерть, − покачал головой стражник на входе. − Сначала ломают все крупные кости, а потом оставляют умирать на солнцепеке.

— Так ведь солнце его подпитывает.

— Потому и не стали ждать рассвета.

— Так ему и надо. Предатель он и есть предатель. Чего его жалеть.

Аурика замедлила шаг, прислушиваясь к разговору. Джеймс и Элай, не сговариваясь, подтолкнули ее вперед. Незачем ей вникать в солдатские сплетни.

Втроем они покинули подземелье, пересекли внутренний двор с фонтаном и вышли из дворца. Джеймс нарочно провел их через дверь, выходящую на противоположную от главной площади сторону. Пусть обман откроется, когда девушка будет вдали от дворца, в безопасности.

Продолжение 13.06

Глава 16. Урок послушания

На главной площади собралась толпа. Мужчины, женщины и дети, богатые и бедные, купцы и ремесленники, господа и слуги − все они явились в это раннее утро. Отцы сажали сыновей на плечи, чтобы они видели эшафот. Женщины забирались на низенькие табуретки, сдаваемые в аренду торговцами. Стояли плечом к плечу, в тесноте и духоте. Желающих увидеть казнь было так много, что площадь всех не вмешала. Люди ютились на соседних улицах, выглядывали из окон, забирались на крыши.

Минуту назад Аурика и Элай распрощались с Джеймсом. Он спешил вернуться на пост, пока его отсутствие не заметили. И теперь Элай уводил девушку подальше от дворца. Он тянул ее за собой вниз по улице. Туда, куда не долетят отголоски криков. Но она, почуяв неладное, заупрямилась. Пренебрегая Элаем, Аурика пошла на голоса зевак.

− Что происходит? Зачем низшие собрались? − спросила она.

− Праздник, наверное. В столице вечно что-то празднуют, − Элай говорил беззаботно. − Идемте, госпожа. Лоредан заждался вас.

С места, где они стояли, эшафот было не разглядеть. Аурика не полезет в толпу, побоится соприкоснуться с низшими. Для нее это мучительно, как для человека ходить по колено в жидкой грязи. А потому Элай не волновался. Он и подумать не мог, что Аурика вопреки убеждениям заговорит с горожанами.

− Сегодня казнят заговорщика, — ответил близстоящий ремесленник на вопрос Аурики о причинах столпотворения. — Поговаривают, он совершил покушение на первого магистра.

Элай не сдержал стон. Только истерики ему не хватало. Есть ли в мире что-то хуже женских слез? По разрушительной силе они сравнимы с взводом солдат.

Но Аурика не разрыдалась, в который раз его удивив. У хрупкой внешне девушки была непоколебимая воля. Она застыла, обдумывая ответ ремесленника, а затем взглянула на Элая с ненавистью.

− Ты солгал. Лоредан не в безопасном месте. Он на площади, ожидает казни.

− Мы опоздали. Ему нельзя было помочь.

Аурика судорожно вздохнула, словно только что вынырнула с глубины. А затем случилось то, к чему Элай был совершенно не готов: она сорвалась с места, врезалась в толпу и в считанные мгновения скрылась среди зевак.

Элай погнался за девушкой. Он прорубал себе дорогу локтями и кулаками, но Аурика двигалась быстрее. Худенькая, невысокого роста, она просачивалась между людьми, как вода между камней. Все ближе и ближе к центру площади, где возвышался эшафот, а вокруг стояли с десяток стражей, готовых схватить ее.

− Аурика! − Элай поразился силе отчаяния в собственном голосе. Если он не успеет, если опоздает, девушку будет не спасти. Ее схватят, возведут на эшафот и лишат жизни у него на глазах. Он ничего не сможет поделать, если только не догонит ее.

Толпа взорвалась улюлюканьем − на эшафот вывели преступника. Элай сосредоточился на мелькающей в людской массе светловолосой голове, − капюшон упал, выставив на обозрение желтые кудри. Среди серых и коричневых нарядов горожан волосы Аурики сияли как золото среди песчаника.

Элай протянул руку и почти поймал ее за плащ — пальцы скользнули по ткани, но людское море всколыхнулось, отрезая его от девушки. Оттолкнув с пути очередную преграду, он краем уха услышал, как люди обсуждают предстоящую казнь — Лоредана уже приковали к колесу. Вскоре начнется самое интересное − перебивание костей. Не дай Вел, Аурика это увидит.

Внезапно сделалось так тихо, будто площадь опустела. Но люди стояли на местах. Просто все одновременно затаили дыхание, а затем выдохнули разом. Что-то хрустнуло, как хрустят, ломаясь, толстые ветви дерева. Вместе с выдохом, пролетевшим над головами подобно океанскому бризу, над толпой пронесся полный страдания крик.

Элай запретил себе думать о том, что сейчас произошло. Аурика единственная его цель. На его удачу она, наконец, остановилась, согнувшись пополам, словно получила удар под дых. Расстояние между ней и Элаем стремительно сокращалось. Он схватил ее как раз в тот момент, когда она снова чуть не сорвалась с места.

От солдат их отделяло с десяток шагов. Они могли услышать крики Аурики, и Элай зажал ей рот ладонью. Крепко обхватив девушку за талию, он потащил ее прочь от эшафота, где палач готовился ко второму удару. Она не сводила глаз с распростертого на колесе мужа. В последний миг перед тем как затрещала вторая кость, Элай повернулся спиной к эшафоту и закрыл собой возвышение, чтобы Аурика не видела, как пытают Лоредана.

Но она по-прежнему все слышала. Невозможно было оставаться равнодушным к крикам несчастного. По руке Элая, закрывающей Аурике рот, катились слезы.

Она рванулась изо всех сил, ударив локтем по ране в боку. От боли Элай потерял контроль над телом и ослабил хватку. В глазах потемнело. Аурика ускользала из рук. Еще немного и он потеряет ее навсегда. Собрав остатки сил, Элай удержал девушку. Наплевав на резь в боку, он побрел к выходу с площади, силком волоча солнечную за собой.

Он привел ее в кабак − единственное место в городе, куда солдаты не совали носы. Здесь они будут в безопасности, пока Аурика приходит в себя. А потом... На этом месте планы Элая обрывались. Он не представлял, что делать дальше, но одно знал твердо: ей нельзя задерживаться в столице. Скоро о побеге станет известно, начнутся поиски. Если ее схватят, то непременно казнят. При воспоминании о последних минутах жизни Лоредана Элая передергивало, хотя он не был впечатлительным. Он скорее собственными руками сломает Аурике шею, чем допустит, чтобы ее пытали на колесе.

На деньги Лоредана Элай снял комнату. Аурика вела себя необычайно тихо. С тех пор, как они покинули площадь, и крики затихли вдали, она не проронила ни слова. Более того, она перестала сопротивляться. Элай переживал, что переступив порог дешевой забегаловки, она возмутится, но обычно привередливая девушка не отреагировала на убогость обстановки.

В ее покладистости имелся плюс: необходимость применять силу отпала. Послабление пришлось кстати − бок жгло так, словно на него вылили раскаленное олово.

Комната, куда они поднялись, была крохотной. В ней едва умещалась двуспальная кровать, стол и табурет. В окно размером под стать комнате виднелась каменная стена здания напротив. Зато одна из дверей вела в коморку с дубовой ванной. За эту роскошь Элай немало приплатил, решив, что Аурика будет рада смыть с себя грязь подземелья.

− Отдохните. Это был тяжелый день, − произнес он, едва они оказались вдвоем.

Продолжение 15.06

Мысль о том, что они впервые наедине, не давала ему покоя, но сильнее тревожило затянувшееся молчание. Прежде ему бы в голову не пришло назвать ее тихоней. И, точно прочтя его мысли, Аурика взорвалась. Она стояла посреди комнаты, зажатая между кроватью и столом: руки по швам, губы поджаты, плечи дрожат от ярости. Он сотни раз видел ее злой и столько же раз испытывал ее гнев на себе. Но сейчас она была вне себя. Повезло, что поблизости не нашлось ничего, чем она могла его ударить. Голова еще не забыла поднос.