Все дороги ведут в параллельные миры

Да, этот граф или очень тонкий и расчетливый, или его направляет кто-то очень тонкий и расчетливый...

Молодой стражник и шпион остановились перед небольшой дверью из красного дерева. Первый постучался. За дверью послышалась возня, недовольное бормотание:

— Иду, иду!

Дверь отворилась и перед стражником и Крисусом предстал среднего роста плотного телосложения человек с суровыми чертами лица, но добрыми карими глазами. Одет он был в легкую черную дорожную одежду.

— Здравствуйте, господин Андрео Вольтеро! — прокричал стражник и слегка поклонился в знак глубочайшего уважения.

— Здравствуй и ты, Лучиян, что привело тебя ко мне? И кто этот молодой человек рядом с с тобой? — спросил городовой, переводя взгляд на стражника и Крисуса и обратно.

— Это беженец, — пояснил Лучиян. — Он пришел в Превессию, потому что слышал, что здесь можно найти убежище.

— Хм... — задумчиво протянул Вольтеро, почесывая подбородок и отодвигаясь в сторону, чтобы гости смогли пройти в дом. — Молодой человек, надеюсь, вы не один из шпионов Асефора, которых он присылает к нам толпами так, что хороших людей от них не отличишь?

— Почему вы так говорите? — удивился Крисус.

— Здесь не уважают шпионов. Да и где их уважают? — осклабился Вольтеро. — Лучиян, ты можешь идти... Низшая профессия, хуже чем воровство.

— Вы так считаете? — неким обиженным тоном спросил Крисус. — У вас что, нет шпионов у Асефора? И можете ли вы утверждать, что лучше воровать, чем шпионить? И вообще, воровство не профессия!

Андрео Вольтеро окинул Виндела изучающим взглядом своих карих глаз, а потом, подняв уголки губ, сказал:

— Люблю общаться с человеком, у которого есть собственное мнение. Я вам изложу свою точку зрения. Я не одобряю воровство, но если вор — не убийца и крадет не у последнего нищего, забирает лишь столько, сколько надо для поддержания жизни, а все это делает только в том случае, когда все другие дороги закрыты — его можно понять. Я шпионить низко, даже во благо своей стране. Шпион втирается в доверие, делается другом, ему доверяют сокровенные тайны, а он предает. И это причиняет огромную боль тому, кто считал его своим другом. Эта боль во много раз сильнее той боли, которую испытывает человек при потере чего-то материального. Поэтому шпионство хуже воровства.

— А если шпион так привязался к тому человеку, которому втерся в доверие, что не смог его предать? Он все еще остается низким и подлым? — поинтересовался Крисус.

— Конечно! — категорично ответил городовой. — Ведь он все равно предает! Предает того, ради кого шпионил!

— Получается замкнутый круг, — заметил Крисус.

— Именно так, — согласился Вольтеро. — И кстати, у нас нет шпионов у Асефора. Нет и никогда не было!

— Похвально, — усмехнулся Крисус, ни на секунду не поверив. — Так вы дадите мне пристанище?

— Да, дадим, — подумав, сказал Вольтеро. — Но с испытательным сроком, естественно. И еще, ты должен найти себе какое-нибудь занятие, работу.

— Можно мне в воины?

— Можно, — протянул Вольтеро, перебирая какие-то бумаги у себя на столе. — Кстати, сейчас проходит набор. Новички сразу же двигаются, чтобы слиться с основными силами графа Диронделле.

— Значит вам понадобится любая военная сила, единица, — заключил Виндел. — Так где проходит набор?

* * *

Раздвинув ширму, перед оцепеневшим Владом предстала Эва. Хотя Влад на долю секунды засомневался, что это была именно она, но недовольное выражение лица было коронное, эвелинское.

— О...Отлично выглядишь, — похвалил Ветров, еле сдерживая улыбку.

Эва и вправду выглядела сногсшибательно: одетая в длинное, подчеркивающее идеальную талию, снизу немного пышное платье светло-розового цвета с распущенными черными волосами, словно водопад, ниспадающими на плечи, девушка выглядела до жути не похожей на прежнюю Эву, которая одела бы платье такого цвета лишь через труп, желательно через труп того, кто ей это предлагал или заставлял. К тому же она чувствовала себя не в своей тарелке и все время дергала платье, стараясь сделать его более удобным. А если к этому добавить туфли того же цвета на маленьких симпатичных каблучках...

— Ужас! — заявила Эва, закатив глаза. — И как можно такое носить? Мантия и то удобней.

— Да, но нам сказано было купить что-нибудь праздничное, красивое и нарядное... Вот и купили, — сказал Ветров, не переставая ее рзглядывать. — К тому же ты выглядешь неплохо в этом...

— Шутовском наряде! — буркнула Эва и, не меняя платье, быстро выскочила из портного магазина, оставив Влада расплачиваться за их покупки.

— Ваша леди недовольна своим новым платьем? — спросила продавщица, милая маленькая женщина с мягкими глазами.

— Нет, что вы, она довольна, просто девушки такие капризные, — ответил Влад.

— Зато как она прекрасна, а, молодой человек. Вам несказанно с ней повезло, — подмигнув Ветрову, заметила продавщица.

'Повезло, а то как же! — подумал Влад с некоторой злостью. — С Эвой везет только мазохистам!'

Имевшая сто и один принцип, первым из которых был не носить пышных розовых платьев, Эва, рассержанная на все миры, в которых ей за недолгую жизнь удалось побывать, толкнула дверь, в надежде выбраться из этого кошмарного пыточного заведения.

Дверь со скрипом распахнулась, а бросившаяся вон из портного магазина Эва столкнулась с высоким худоватым пареньком, который хотел зайти туда.

— Извините, — буркнула Эва, отскочив от неизвестно чего оцепеневшего парня.

— Нет, это вы меня простите, милая леди, — наконец, выдавил он, смотря на Эву какими-то затуманенными глазами смечтательной поволокой. — Вы настолько прекрасны, что не имеете права извиняться. Вам все можно на этом свете. Моя душа рвется написать стихотворение или балладу в вашу честь! Милая, прекрасная, ни с чем несравненная леди, назовие ваше имя, чтобы я смог насладиться его мелодичным звучанием!

Пока Эва прикидывала, на какой стадии прогрессирующая шизофрения у парня, разпевающего ''ее неземную красоту'', и не стукнуть ли его чем-то не в меру тяжелым по голове, чтобы выветрились все глупые мысли и сильные галлюцинации, из дверей материализовалась внушительная фигура Влада, который имел несчастье расслышать его последние слова.

— Эта милая прекрасная леди со мной! — безапилляционно заявил он, хищнически оглядывая новоявленного поэта с головы до пят.

— Ох да, конечно, — подпешил оправдаться парень, но с явным сожалением в голосе. — Как я мог только подумать, что такая леди может быть одна! Приношу вам мои извинения, господин!

— Ты прощен, так что вали отсюда по добру-по здорову, — проявил снисхождение и великодушие Влад. — А тебе, Эва, лучше держаться поблизости от меня. В этом мирке больных на голову хоть отбавляй!

— Я сама могу за себя постоять! — обиделась Эва. — И платье мне в этом, поверь, не помешает!

— Ага, оно и видно, — пробурчал Влад, еле сдерживая, чтобы не застонать от отчаяния.

— Если хочешь знать, этот приятный молодой человек восхвалая мою неземную красоту! — кокетливо заметила Эва, просияв своей самой ослепительной, романтично-мечтательной улыбкой.

Влад не нашел, что на это ответить, а только крепко сжал кулаки и скрипнул зубами. Попадись ему этот поэт!..

* * *

— В данном отрезке времени этого мира твое на две ладони ниже колен платье выглядит слишком... эммм... экстремальным, ты не находишь? — с почти скучной физиономией на грустном, красивом лице просевтил Руд. — А так как нам надо не привлекать излишнего внимания в таком сомнительном месте, как эта пресловутая Академия...

— Не грузи, Руд! — взвыла Лаура. — Я не могу носить платья, длиннее этого. Даже и не проси! Мои ножки этого не поймут и не одобрят! К тому же у Николь платье покороче!

— Но Николь можно, она здесь своя и за ней же не гонятся сразу две армии, — ответил Руд, уже теряя надежду на то, чтобы убедить эту упрямую каратеистку, что это ''несомненно восхитительное платье'' никуда не годится. — А нам надо скрываться . К тому же тебе и в длинном платье будет огромное внимание (уж в этом-то Руд не сомневался , это с ее характером!), так что не надо усуглублять наше и без этого незавидное положение.

Лаура весьма довольно улыбнулась, как будто она только этого и ждала.

— Ладно, Рудька, — согласилась покладисто Лаура. — Я закажу себе еще одно платье, подлинней.

Руд обреченно вздохнул. Что ж, с девушками спор может привести лишь к неизбежной круглосуточной головной боли.

* * *

— Мой отец русский, а мать англичанка. Father в Англии занимался разведением hourse.

— Исконно английский бизнес, — одобрила Ника.

— Oh, yes!

— А зачем ты приехал учиться в Россию? Оксфорд не по душе или не по силам?

— Нет, не в этом дело, — сказал Кирилл, раздвигая руки в смешном жесте. — Просто отец хотел, чтобы я приобщался к его культуре.

— А ты не хотел?

— Не знаю... Очень сложно жить в другой стране без parents, — грустно изрек Кирилл.

— Зато не скучно, — фыркнула Ника. — Неделька в России, неделька в другом мире.

Кирилл улыбнулся, обнажив два ряда беленьких зубов.

— Расскажи about you, Ника, — предложил англичанин.

Он уже рассказал про себя все, что можно былои теперь интересовался своей спутницей. Та не возражала и от нечего делатз стала говорить. Они уже давно сделали покупки и на полчаса раньше пришли к лебединому фонтану.

— Учусь на биохимическом факультете, имею ревнивого братца и двух колоритных подружек. Плюс я среди них единственный адекватно мыслящий человек, так что скучать не приходится...

— Interesting, — подвел итог ее рассказа Кирилл. — Думаю, мы, что мы уже подружились, а теперь узнаем друг друга еще лучше.

— Это будет небезопасно для твоих зубов, — заметила Ника, пребывающая в веселом расположении духа.

— Ничего, — успокоил ее Кирилл. — Мой стоматолог отличный специалист.

* * *

— И все же, графиня Астональская, вам не следовало приходить в трактир, — в сотый раз заметил граф Диронделле. — Это не место для высокородных графинь.

— А для высокородных графов самое то? — невинно округлив глаза, спросила потомок Астональских. — И не называй меня графиня Астональская. Я чувствую себя восьмидесятилетней старухой. Зови меня просто Николь.

— Это было бы слишком фамильярно с моей стороны.

— Глупости, — фыркнула Николь. — Весь этот этикет — ужасная нелепость. Его придумали специально для того, чтобы люди не могли спокойно общаться. Видишь, как этим иномирянам, — тут она понизила голос, чтобы это не услышали особо любопытные личности, которых в подобого рода заведениях навалом, — легко? Им ничье мнение не авторитет.

— Они из другого мира, — напомнил ей Мэтт. — Нельзя сравнивать их и нас.

— Они тоже люди, — не согласилась с ним Николь. Дэриен вообще не вмешивался в их спор, потому что сидел в сторонке и о чем-то тихо разговаривал с каким-то низким человеком. — Они такие же, как и мы, просто они дают себе больше свободы. Так жить легче, не обременяя себя излишними глупостями.

— Наш мир тоже идет к, так называемому, прогрессу, — покачал головой Мэтт.

— Что-то не видно, все до ужаса мрачно, — возразила Николь.

— Не видно — посмотритесь в зеркало, — посоветовал ей Мэтт, очевидно, намекая на ее не в меру короткое платье.

Николь, независимо фыркнув, отвернула голову. Она терпеть не могла, когда ей указывали и в этом была полностью солидарна с иномирянами.

— Ой, простите! — воскликнула вдруг Николь. Бокал ее вина опрокинулся, и жидкость потекла по длинному столу (типичная барная стойка, как выразилась бы Лаура), за котором они все сидели. Николь попыталась встать, чтобы вино не капнуло на ее одежду, но не удержалась и чуть не упала, хорошо еще, что ее так вовремя поддержал Мэтт. Воспользовавшись всеобщей суматохой, которую она сама и создала, Николь скользнула к поясу Мэтта и ловко отстегнула его кошель. Затем этот увесистый мешочек почти так же незаметно оказался в карманчике ее короткого по меркам средневековой Доннийи платья.

Заметивший этот хитроумный трюк остроглазый трактирщик криво усмехнулся, и когда Мэтт отошел, чтобы о чем-то поговорить с Дэриеном, обратился к графине Астональской:

— Милая леди, мне кажется, вы не особо остро нуждаетесь в деньгах. Так зачем же отбираете добычу у честных воров?

Николь удовлетворенно хмыкнула:

— Вы правы, я совершенно не нуждаюсь в чужых, тем более его деньгах. Но этого графа с надутым самомнением надо было проучить.

— А чем он вам так насолил? — поинтересовался трактирщик, которому не чуждо было природное любопытсво.

— А то вы не слышали, — усомнилась Николь. — Но я вот что скажу. — Я — потомственная графиня Астональская, учусь в Академии, — трактирщик уважительно приподнял брови, — совершенно свободомыслящий человек, воспитать которую, как приличную леди, бросили попытки даже родители. Они вечно на каникулах говорят, что на меня плохо влияет Академия, но во всем графстве это единственное приличное учебное заведение, а учиться дома меня не возможно заставить даже из-под палки. Так что родители оставили меня в покое и приняли меня такой, какая я есть. Легко и просто. Я тут заявляется надутый графчик (спасибо Владу!), которому я, видите ли, по доброй воле помочь хочу, а он начинает учить меня жизни, — она передразнила Мэтта. — Не ходи в трактиры, не одевай недостаточно длинные платья!.. — Николь еще раз фыркнула. Этот жест означал у нее, что она терпела до последнего и что он сам нарвался.

Трактирщик добродушно улыбнулся негодовавшей Николь.

— Интересно, интересно, дорогуша... Так держать.

— Что интересно? — теперь настала очередь удивляться Николь.

— Интересно, кому вы такая своенравная достанетесь.

Николь на это лишь загадочно посмотрела. Весь ее вид говорил, что она догадывается кому, но на самом деле Николь мысленно жалела этого несчастного.

— Графиня Ас... — завел свою обычную пластинку Мэтт, но под грозным взглядом Николь поспешил поправиться. — Леди Николь, прошу вас поторопиться, мы должны идти.

— Сейчас, — согласилась Николь и встала из-за стола.

Мэтт потянулся было к поясу, чтобы достать кошель, но к своему величайшему изумлению его там не нашарил.

— Что-то не так, граф? — самым вежливым тоном, на который только она была способна, поинтересовалась Николь, еле сдерживая смех. Трактирщик следил за этим бесплатным представлением с великодушной улыбочкой.

— Н...ннет, — отозвался ошарашенный и растерянный Мэтт. Еще никому не удавалось так незаметно, чтобы он совсем ничего не почувствовал, обокрасть его. Явно работал профессионал. — Дэриен, расплатись, пожалуйста. Меня обокрали.

— Тебя? Обокрали? — брови Дэриена взметнулись вверх. — Что-то не верится, — но он все же достал свой кошель и расплатился за них.

На прощание Николь в самых дверях обернулась и помахала рукой трактирщику, который ответил ей веселым кивком головы.

* * *

Странненькая компания, собравшаяся у лебединого фонтана, привлекала нездоровое внимание прохожих, но всего на долю секунды, а потом они забывали про незнакомцев и погружались в свои проблемы, которые были необьятны и не имели конца.