Предсказания китайского печенья

Мишель и Андрей стояли в распахнутых дверях и нас разделяли лишь два десятка метров холла.

— Андрей, как ты оказался здесь? — в изумлении спросила я.

Андрей спокойно ответил мне, но я-то знала какова цена этого спокойствия:

— Я увидел сверху, как ты ловила такси. Мне повезло, и я успел не потерять тебя из виду. Кажется, я понимаю, что здесь происходит. Это и есть Анри?

— А кто вы? — Анри больше не пытался скрыть свое лицо и выехал на освещенную часть холла.

— Я ее муж, — уверенно ответил Андрей.

Удивленно распахнулись синие глаза, глядя в которые я не замечала уродства Анри:

— Ты замужем?

Я не смогла ничего ответить, в какой-то мере Андрей был прав, несмотря на отсутствие штампа в наших паспортах, мы были бы единым целым, и если бы не Анри... Слишком много 'бы'.

— Интересно, что она успела напеть тебе, Анри? — взял слово Мишель. — Надеюсь, ты не поддался на песни московской сирены? У меня в ушах до сих пор стоит ее сладкий голосок, — и, наклонившись к инвалидной коляске приказал Анри. — Надо прощаться, Изабель остановилась побеседовать с консьержкой, я не советую посвящать ее в перипетии давно оконченного романа.

— Изабель? Твоя жена? — спросила я все еще не понимающая, что нас просят уйти.

Анри дернулся от произнесенного мной имени своей жены.

— Да. Прости, Неле, но Мишель прав. Вам лучше уйти. — Анри развернул свою коляску и медленно двинулся вглубь холла.

Глядя на его удаляющуюся спину, я не смогла сдержать обуревавших меня эмоций. Я бросилась вслед за ним, бросая слова, о которых могла пожалеть потом.

— Конечно, Мишель всегда прав! — кричала я. — Мне жаль, что я, как идиотка, хранила свою любовь столько лет! Ты, как тень, Мишель, всегда стоял между мной и моим счастьем!

Мой бешеный выпад побудил, следившего за развитием событий Андрея схватить меня в охапку, оторвать от пола и нести к распахнутым дверям. Я сучила ногами, больно ударяя Андрея каблуками туфель. Он крепко держал меня и шептал в мои мокрые волосы:

— Тише. Уйдем, все ясно, мы здесь лишние.

Мой взгляд наткнулся на висящую, на стене фотографию. Лето. Нева. Я и Анри. Рыдания сотрясли мое тело. Размазывая остатки косметики на своем лице, я уткнулась в грудь Андрея. Было нестерпимо больно.

— Анри... — простонала я. — Слушай, как я плачу, это умирает моя любовь!

Андрей подхватил меня под колени и на руках понес вниз по лестнице. Женщина, поднимающаяся нам на встречу была женою Анри. Она явно была старше его, красива, с умным выражением холеного лица. И выражение его менялось по мере приближения к нам, появилась искра узнавания. Наверное, изучила каждый миллиметр ленинградской фотографии. Ее лицо отобразило испуг. Андрей, не обращая внимания на неё, пронес меня мимо. Я даже не пыталась одернуть юбку, чтобы закрыть порванные на колене колготки.

— Я хочу, чтобы он был счастлив, — прошептала я Андрею.

Он крепче прижал меня к своей груди.

— Ну, слава богу! — ответил он. — Подумаем лучше о себе, нас заждались в отеле.

В такси он завернул мои ноги в свой китель, промокшие туфли усугубляли мое и так плачевное состояние. Вытер носовым платком разводы туши на моих щеках. Ни словом он не попрекнул меня в том, что я бросила его в Нотр-Дам де Пари.

Глава пятнадцатая

Подтверждая и так всем известную интимность наших отношений, я осталась ночевать в его номере. Вадим, к своей радости, отправился спать к девчонкам. Андрей не торопил меня, я была благодарна ему за проявленное благородство — другой на его месте давно бы учинил мне допрос, но рано или поздно отношения придется выяснять, и я решила не мучить его неопределенностью.

— Андрей, я виновата, — я покорно опустила голову. — Хочу сказать, что хорошо помню данное мною слово. И приму любое твое решение.

Он помолчал и, наконец, ответил:

— Слово твое касалось лишь того времени суток, когда ты можешь контролировать свои эмоции. Лучше увидеть своими глазами, чем всю жизнь слушать ночами как ты призываешь его во сне. Но черт, как я завидовал тому, кто мог пробудить в тебе такие чувства.

Я положила свои пальцы на его ладонь и сжала ее.

— Можешь забыть?

Я видела его нарочито равнодушное выражение лица, но знала, что за этим выражением скрывается боль.

— Не знаю. А ты? Ты можешь? — устало спросил он.

— Страница перевернута. Четыре года назад его выдрали из моей жизни, но корни остались. Я считала, что он, как и я продолжает любить. Теперь я знаю, что это не так.

Андрей перебирал мои пальцы в своих ладонях и негромко произнес слова, от которых по моей коже пробежал мороз...

— Наверное, нам стоит какое-то время пожить раздельно, меня давно зовут переучиться на Ил-86. Пришло время. Вдали друг от друга мы все осмыслим.

Я слишком энергично закивала головой, чтобы ни дать ему усомниться, в моем смирении принять его вердикт.

— Согласна.

Затем мягко, по-кошачьи, освободила свои пальцы и провела ими по его, уже колючей щеке.

— Позволь мне сегодня остаться с тобой, — сказала я, словно попросила милостыню. — Поздно, да и Вадима не вытащить от девчонок.

Андрей облегченно вздохнул, наверное, ожидал моей мольбы о смягчении приговора.

— Хорошо. Хочешь, я лягу на полу? — спросил он.

'Боится за свою добродетель? — усмехнулась я. — Правильно боится!'

— Ради бога, не надо перегибать! — притворно возмутилась я. — Или тебе настолько противно спать на одной простыне со мной?

— Я просто спросил, из вежливости, — он отступил и поднял ладони вверх.

— Не обижай меня, — попросила я.

— Извини, — он почувствовал себя виновато.

'Уже лучше, — продолжила я внутренний монолог. — Чувство вины, пусть и в зачаточном виде, способно подвигнуть мужчину на необдуманные поступки'.

Я прошествовала в туалетную комнату. Моя одежда была влажной, и я расправила ее на плечиках в надежде утром снять сухую. Белые махровые халаты, принадлежащие отелю, я спрятала в нише шкафа.

'Одежка нам ни к чему, может помешать сценарию соблазнения'.

Приняла душ, не слишком задерживаясь — утомленный сегодняшним днем Андрей не сможет оказать достойного сопротивления, но вполне может уснуть, дожидаясь меня из ванной. Я всегда трогательно и беззащитно смотрелась без косметики и с влажными, гладко расчесанными волосами. По его взгляду я поняла, что мое завернутое в полотенце тело не оставило его равнодушным. Он помнит его наизусть, воображение живо дорисовало части, скрытые белоснежной тканью.

Он встал, отвернулся, когда я укладывалась на свою сторону постели. Тихо щелкнул замком двери ванной комнаты, чем вызвал мою усмешку.

'В какую броню он оденет себя? Форменный костюм должен быть немятым и свежим. Маек под рубашками Андрей никогда не носит, значит остается преграда в виде спортивных трусов. Незначительная. Только раззадорит меня'.

Я потирала ладошки, когда услышала щелчок открываемого замка. Повернулась на бок, спиной к Андрею. Его тело опустилось на матрац, и голос Андрея пожелал мне спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — ответила я, и ломая негласно установленные правила повернулась лицом к его спине, прошептала, разговаривая сама с собой. — Не стоит спать на левом боку.

Теперь я находилась в выигрышном положении. Его беззащитная спина у меня перед глазами. Я выждала минуту, потом прикоснулась щекой к его теплой коже. Он вздрогнул, но промолчал. Я придвинулась ближе, уже касаясь его спины своею грудью. Я ощутила, как его кожа начинает гореть, дыхание участилось. Я опустилась ниже, проведя отвердевшими сосками по его спине, и устроила свои колени под сгибы его. Из-за его двухметрового роста моя левая рука находилась на уровне его бедра, куда я ее и закинула, нечаянно задев возбужденный орган. Андрей простонал, словно от боли:

— Неллиии...

— Не говори ничего, это прощание, позволь мне... — горячо зашептала я, касаясь губами его спины.

Он повернулся на спину и собрался что-то сказать, рука приподнялась в жесте, но слова замерли у него на губах, с такой быстротой я устроилась на его бедрах и обхватила ногами. Взяв его врасплох, я не теряла времени даром, задушив слова поцелуем.

Мы занимались любовью, опустошая себя до дна, и никакие тени не мешали нам. Андрей вдруг проявил дикую фантазию, чем несказанно удивил меня, и я жалела о потерянных годах, когда не давала ему возможности раскрыться, заставляя страдать от ревности и неразделенной любви. Я хотела выпросить у него прощения, но не словами, а сумасшедшими ласками и любовью без устали. Утро застало нас барахтающихся в простынях, на волне очередного оргазма.

Телефонный звонок заставил Андрея подняться.

— Вставайте, сони. Ждем к завтраку, и домой, в Москву! — радостно известила нас Галка.

Андрей опустил трубку и повернулся ко мне.

— Нам пора.

Я села на постели. Что ж, мы знали, что всему приходит конец. Не говоря ни слова, мы оделись. Андрей подождал, пока я приведу себя в порядок, и усталые и притихшие мы спустились к завтраку. Вадим присвистнул:

— Викторова, зачем вывела командира из строя?

— У вас, что, медовый месяц? — подхватила Галина.

— Нет, у нас первая брачная ночь, — мрачно ответил Андрей.

— Так, так, значит, первая брачная ночь была, а свадьбу мы как-то пропустили! — схватилась за сказанное слово Галка, не поняв настроения Андрея и его злую и для меня обидную шутку.

— Будет и свадьба, — отрезал Андрей.

— Он так шутит, не обращайте внимания, — попросила ребят я.

— Какие странные шутки... — плеснула в огонь Галина, и пристально посмотрела на меня. — На твоем месте я бы обиделась.

— Не обижайся, Нелли, будет так, как ты захочешь. Ведь ты всегда делаешь так, как хочется тебе? — он смотрел мне прямо в глаза.

От направленных на меня взглядов я съежилась.

— Не всегда получается, — тихо сказала я.

— Считай, у тебя получилось. Я женюсь на тебе. Ты согласна?

'Спасибо, что спросил!' — внутренне рявкнула я, но злости не было, была вселенская усталость. — Это предложение? Так мы не расстаемся? — отчего-то полушепотом спросила я.

— Я тебя не отпущу. Мы только вчера познакомились, — громко сказал он и окинул взглядом нашу бригаду.

Вопросов задавать никто не решился.

На протяжении всего полета, я старалась, как можно меньше сталкиваться с ним. Галка захватила меня у стойки с контейнерами и начала выспрашивать.

— Что между вами произошло? На вас так архитектура подействовала?

— Андрей не в настроении, и только, — я сделала попытку уйти от вопросов.

— И ты позволяешь ему так шутить? Не похоже на тебя.

— Подурачится, и ладно.

— Не тот человек Андрюха, чтобы такими вещами дурачиться! Чего натворила-то?

Я вздохнула... 'Нет, Галка, ничего я тебе не скажу. Нет у меня подруг. Одни приятельницы, — вспомнилась Амалия. — Неужели в сорок лет я буду также одинока, как и она?'

— Ничего. Немного повздорили, не обращай внимания, — ответила я.

— Заладила...

Она обиделась на меня, что не делюсь с ней сокровенным. Ну и ладно. Никто больше не приставал с расспросами.

Мы отчитались за рейс и разъехались по домам. Сидя рядом с Андреем на переднем сиденье его 'Тойоты', я искоса поглядывала на него и не находила ничего утешительного — угрюмое, с жесткой складкой губ, лицо, потемневшие (от злости?) глаза. Что же делать-то?

— Не молчи, скажи что-нибудь! — не выдержала я.

— Хочешь назначить дату? — спросил Андрей, и в его глазах полыхнули огни.

Я начала злиться.

— Брось, хватит издеваться надо мной. Я при ребятах не стала, но тебя предупреждаю, шутки кончились.

— Не шучу я, — глаза его оторвались от дороги, и он ожег меня ими. — Ты столько усилий приложила, давая мне понять, что я теряю с твоим уходом, — он снова смотрел вперед и с горькой улыбкой сказал: — И я передумал. Решил вознаградить тебя за старания. Ты не отказалась.

— А теперь я передумала. Надо быть круглой дурой, чтобы бросаться головой в омут. Ты о своих 'семейных' проблемах говорить не хотел, зато все мои знаешь наперечет. Упрекаешь меня. Да, я делаю, как я хочу! А что хочешь ты, до сих пор остается загадкой! От тебя первая жена сбежала, сбегут и остальные. Я не из их числа.

Я сжигала мосты. Андрей слушал мои жестокие слова и не делал ни шага мне навстречу, ни от меня. Наконец, после долгого молчания, он спокойно сказал:

— Напрасно передумала. Я был бы тебе хорошим мужем.

— Откуда мне знать? Отчего у тебя не получилось в первый раз? — настырно спросила я, давая ему понять, что не отстану.

— Хорошо. Я тебе расскажу, когда приедем домой... прости, я не знаю, как назвать то место, где мы живем вместе, вот и вырвалось...

— Для меня это был дом. Не ерничай, — укорила я.

— Еще раз прошу прощения. История будет длинной, так что потерпи.

— Я не измучена любопытством, могу и потерпеть.

Мы загнали машину в гараж и поднялись в квартиру. С момента, когда мы в последний раз покинули ее, произошло столько событий, что, кажется, это было в прошлой жизни. Я сняла в коридоре испорченные парижскими ливнями туфли и просунула ступни в мои уютные, с веселыми красными помпонами тапочки. Как хорошо! Вот бы так же легко снять с себя навалившиеся на плечи проблемы и успокоиться в объятьях близкого человека, как в домашних тапочках. Но близкий человек сейчас далек, хоть и стоит рядом со мной, вернее возвышаясь надо мной на целых две головы. После того, как мы сняли униформу, я приготовила крепкий кофе и дала Андрею понять, что готова его выслушать.

— Мы познакомились в Университете, я учился на втором курсе, она заканчивала четвертый, — начал Андрей. — Она была чертовски хороша. Я влюбился с первого взгляда, как мальчишка, кем в принципе я и был.

Острое чувство ревности кольнуло меня прямо в сердце. Стало тяжело дышать. Как? Кого-то он мог любить сильнее? Кто-то мог быть красивее меня? Мой эгоизм и собственнические чувства в отношении Андрея были глубоко задеты его словами.

— Она не замечала меня, вниманием она была наделена сполна, все мужское население университетского общежития, от абитуриентов до выпускников, обивало порог ее комнаты, где она проживала со своими однокурсницами.

— Она не москвичка? Кстати, ты не сказал, как ее зовут.

— Ирина.

Казалось, выговорить имя своей бывшей жены Андрею было очень трудно.

— Ее звали Ириной. Она из Жданова, сейчас этот город называется Мариуполь.

Я прикусила язык, чтобы не спросить, почему он говорит о ней в прошедшем времени.

— Там и сейчас живут ее мать и сестра, — продолжал Андрей. — Мне понадобился год, чтобы познакомиться с ней, она была недоступна, как звезда, но имела слабость — была болельщицей баскетбольной команды Университета. Я не выделялся на фоне двухметровых баскетболистов, но был более удачлив. Я приносил команде победы, и она сама подошла ко мне поздравить с очередной. Я не упустил шанс и пригласил ее на свидание. Мы начали встречаться, ей нравилось быть девушкой лидера, она обожала быть в центре внимания, и блеск моих побед изливался на нее. Я был настолько влюблен, что вопреки здравому смыслу и советам моих друзей, предложил ей выйти за меня замуж, подкрепляя свое предложение кооперативным жильем, купленным для меня моими родителями. Она согласилась. Я ликовал! На нашей комсомольской свадьбе гуляла вся общага, ночевать мы отправились на новую квартиру. Наша семейная жизнь была бурной: проявился ее эгоистичный характер, склонность к авантюризму, и кокетство вселенских масштабов. Я дико ревновал ее ко всем, кто носит брюки, но конец нашей 'идиллии', которая продолжалась полтора года, положил не мужчина. Деньги на безбедную жизнь нам давали мои родители, отец был не последний человек в партийном аппарате, и мог позволить мне учиться на дневном отделении и содержать молодую жену. Но моя супруга начала одеваться в вещи ценою явно превышающие наш семейный бюджет. Она всегда одевалась модно, дорого, но несколько вызывающе, и я думал, что ее семья весьма состоятельна. Но когда на нашу свадьбу не были приглашены ее родственники со словами: 'на фиг нищих, сами в лаптищах', я убедился, что средств к существованию, кроме стипендии, у нее быть не может. Откуда же эти заграничные шмотки и немалые карманные деньги, начал я задавать себе вопрос? Мои расспросы ни к чему не привели, а только еще больше все запутали. Она врала мне, что получает переводы от любимого дяди, проживающего в Сочи и в летний сезон зарабатывающего огромные деньги на жилье для отдыхающих в частном секторе. Одно упоминание 'дяди' было для меня, как красная тряпка для быка. Я начал свое расследование. Очень скоро я выяснил, что не было никакого 'дяди', а есть 'тетя', шикарная валютная проститутка Эльза, беззаветно любящая мою девочку до того, что не позволила заниматься ей этим ремеслом, как той хотелось. За щедрые ласки она снабжала ее деньгами и тряпками, их поставлял известный в этих кругах фарцовщик Вениамин, ориентирующийся на специфических клиенток. Когда я накрыл их, моя супруга заявила, что я неотесанная деревенщина, что игры подобного рода не могут вызывать в мужчине иных чувств, кроме возбуждения, и открыто предложила присоединиться к ним. Ее партнерша не испытывала радости от такой перспективы, удивляюсь, как махровая лесбиянка могла успешно зарабатывать на этом поприще. Путана-лесбиянка, наверное, это отголосок выбранной профессии: иметь любовника-мужчину все равно, что брать работу на дом. Я объяснил им, может слишком грубо и эмоционально, что для меня это неприемлемо, как в прочем должно быть и для моей жены. Вот в чем выразились наши основные 'непримиримые разногласия'. Мы развелись. Теперь тебе понятно, почему мне не хочется кричать на всех углах об обстоятельствах моего развода?