Рождество или Библия волшебника

В его голову снова полезли глупые мысли. Вперемешку с ревностью они сжимали сердце. Но выхода не было. До самого утра не было ни единого шанса выйти отсюда.

*

Никто не знал, что происходило в ту ночь в комнате принца.

Но под утро Кате снова приснился странный сон. Девушка вновь находилась в грязной и заброшенной психиатрической больнице. Она шла по замусоренному и уже знакомому коридору. Ей было страшно. Путь вновь освещали вспышки молний. И снова поворот. И снова комната "113". Что же это за тайна, которую Катина бабушка не смогла унести с собой в могилу?

Девушка прикоснулась к дверной ручке. И что-то опять впилось в её спину. И снова ужасная боль. Катя проснулась в холодном поту...

*

А утром был уже новый день, требующий новые силы. Приготовление к Новогоднему всемирному шабашу шло вторые сутки подряд. Облака превратились в большие пышные звёзды, медленно двигаясь в сторону восходящего зимнего солнца. Властями были предприняты беспрецедентные меры осторожности: в целях безопасности было запрещено летать на мётлах над территорией АйсГрада. Из-за этого толпам людей, не привыкшим ходить на своих двух ногах, приходилось добираться до нужного пункта на коньках и санках.

Это касалось и бесцеремонную девочку, которая ездила по тротуарам на самокате, расталкивая прохожих и давая ненужные советы по типу "под лежачий камень вода не течёт". Сказать, что она всех доставала, — это ничего не сказать. Её видели, по крайней мере, в трёх местах одновременно. Но в пик новогодней суматохи до девочки-подростка не было никакого дела. А зря...

Несмотря ни на что, Кирилл проснулся в хорошем расположении духа, когда окна уже были на своих местах. Его ждал большой день. Зависший в воздухе розовый конверт с распорядком внутри сообщал, что на сегодняшний день запланированы пресс-конференции, посещение Георгиевского дворца, возложение цветов у памятника Анны Беатрисы Вельф и других уже немного известных персонажей истории этой страны.

— Дивный запах, — вдохнул он аромат бумаги, надушенной знакомыми духами.

— Дивный, приятный, чувственный и превосходный, ослепляющий мужчин и завораживающий женщин, — хлопнув дверью прокричала Ева Астахова.

— Я так по тебе соскучился, — улыбнулся Кирилл.

— Добрый утро! — девушка была в своём неизменном розовом деловом костюме, с аккуратно убранными волосами в маленький хвостик. На носу красовались очки в тонкой оправе, что придавало образу девушки солидности. Она подошла к постели Кирилла, шагая в туфлях на высокой платформе. — Мне попало тогда, скажу я Вам по секрету, молодой человек. За то, что тогда в магазине оставила Вас. Не думала, что они будут нас проверять. Лохонулась по полной программе. Меня даже депортировали. Но потом позволили вернуться назад. Многое сказать не могу, но за время поездки мне стала известна одна закрытая информация. И хотя я не имею право рассказывать, думаю, что будет неправильно молчать, если это касается Вашей жизни. Так вот! Если на коронацию пойдёте Вы, ни в коем случае не надевайте корону! И ещё. Ключ, который Вам передал Король! Не расставайтесь с ним ни на минуту!

Почему-то никто не подумал, что опасно было депортировать девушку обратно в родной городок, где Королева проводила часть своего времени. В образе старой мегеры. Теперь многие тайны были Еве известны. И она не готова была оставлять их без внимания.

— Хорошо, — парень был очень рад своей знакомой.

— Сегодня я Вас буду сопровождать по всем местам, обозначенным в списке. Кроме возложения цветов. Это дело я не люблю, да Вы и сами справитесь. Тем более что там будет столько журналистов, — девушка уже говорила сама с собой, листая свой розовый блокнот, — так что лучше, если на фотографиях для газет Вы будете без красивой девушки. Зачем мне заслонять такую красоту. Тем более что это — результат моих трудов.

— Бррр, остановись, — запутался Кирилл, слушая рассказ Евы.

— Немного тороплюсь? Это от волнения. Такой день, такой день, — взялась она за голову. — Я ведь боялась, что мне не позволят вернуться. Ещё никто не возвращался. Но, впрочем, для чего Вам нужно знать о таких мелочах...

— Да нет... — попытался встрять в разговор Кирилл.

— ...тем более, я подписала договор о неразглашении, а сама всё уже разболтала. Вы ведь никому об этом не скажете?

— Да у меня уже мозг закипел.

Ева захохотала.

— Мозги не кипят у людей.

— Это образно выразился, — удивился Кирилл нервозному состоянию девушки.

— Это на меня так кофе влияет. Не смогла ночью уснуть. А утром, чтобы "отойти" он дрёмы, пришлось влить себя семь чашек. Ровно семь чашек кофе. И полторы чашки чая. В каждой по две ложки сахара, а в чай ещё и сливки добавила.

— Это... очень полезная информация, — парень решил встать, пока его подруга не отбила охотку свершать великие дела.

— Вы пока собирайтесь, а я выпью кофе.

Завертев головой, он ничего не сказал, отправляясь в ванную. Принимая душ, вернулись мысли о вчерашней прогулке. О мимолётном держании за руки. Вспоминался горячий шоколад в ночном кафе. С мыслями вернулись и слёзы. Но Кирилл точно решил, что не будет проявлять инициативу по направлению к принцу и Катерине. Лучше провести этот вечер рядом в качестве друзей, чем потом жалеть о возможных разрушениях и болезненных признаниях. Лучше грустная дружба, чем одинокое страдание.

*

А дальше всё происходило по плану: примерка новых вещей, запись новогоднего обращения Короля и Королевы, где Кириллу нужно было молча стоять в кадре, пока те свой текст не отбарабанят, встреча с журналистами, на вопросы которых отвечал премьер-министр Олупий Женевьев. Где бы ни находился Кирилл, всюду ему отдавалось место бутафории и декорации. Если не считать общения с Евой, за весь день он не произнёс ни единого слова. Он готов был взорваться, но каждый раз благодарности незнакомых людей его успокаивали, и очередной раз безмолвно следуя указаниям, он клал цветы у памятников людям, большинство которых видел впервые в жизни. То же самое проделывал и Доброслав. Но на другом конце города.

На этом вся работа заканчивалась. Несколько раз приходилось позировать королевскому фотографу Антонине, жалующейся на то, что снег под ногами... покоцаный. Что означало слово, так часто употребляемое женщиной с домом из волос на голове, видимо, было известно только ей.

В таком медленном и скучном темпе прошёл день. Кирилл расстраивался, что не мог его повести со своими друзьями. Несколько раз он чуть не заплакал. И эти порывания были запечатлены прыткими журналистами.

Уже вечером, когда окончательно потемнело, и АйсГрад вспыхнул праздничным нарядом всевозможной иллюминации и непрекращающимся салютом, Ева сообщила, что до самого бала Кирилл может быть свободен. Она добавила, что народные гуляния начнутся в одиннадцать, и к тому времени он должен находиться в Александрийском дворце.

— Вы предоставлены самому себе, — садясь в зелёный санемобиль, сказала Ева. И автомобиль медленно покатился по дорожным пробкам, которые образовались из-за перекрытой Белой Центральной площади.

— К Кате хочу, — заявил сам себе Кирилл. В левом ухе услышал "вы в очереди на разъявление первый; пожалуйста, ожидайте", и вдруг почувствовал, как после этих слов его начало засасывать внутрь своего же тела. Резко стало темно. И затем — так же светло. Только после слов в ухе "спасибо, что пользуетесь услугами королевской службы перелетов", парень смог отдышаться.

Он очутился в каком-то здании, где по всему коридору были расставлены в красной форме военные. Куда-то, суетясь, бегали люди в белых халатах. Кирилл тут же понял, что находится в той самой больнице, где они с Катей и познакомились. Но если он явился сюда за девушкой, то где она? Парень посмотрел по сторонам, вдыхая запах хвойных лекарств. Девушка сидела у входа в палату, опустив руки к себе на ладони.

— Что ты здесь делаешь? — удивился он, произнося это неестественно спокойным голосом. Чувствовалась нотка волнения.

— Кирилл! — закричала Катя, бросившись своему другу на шею. — Ему стало плохо. Кашель усилился. Я так распереживалась. Не знала, что делать. Там в замке все на ушах стоят.

— Что врачи говорят? — у парня ёкнуло сердце.

— Говорят какие-то глупости. Будто он должен дотянуть до чего-то. Я их не понимаю.

— Похоже, это всё из-за меня, — Кирилл сел на скамейку, где только что сидела Катя, и, не стесняясь её, расплакался.

— Ты чего? Всё будет хорошо! — утешала его подруга. Тогда парень и рассказал ей о том, чем должен закончиться бал и какая участь на нём ждёт одного из парней. Выслушав, Катерина ничего не сказал, она просто развернулась и молча ушла. Он не стал её задерживать, кричать что-то вслед. Похоже, чувства, которые терзали парня с прошлой ночи, передались и девушке.

Он хотел зайти в палату, где находился принц, но его не пропускали. Через маленькое окно двери Кирилл смотрел, как Доброслав лежит, подключенный к какому-то аппарату. Около него стоял врач. С ним разговаривала Королева. Одного лишь желания хватило парню, чтобы услышать содержание беседы. Слышно было каждое слово:

— Он отказывается, — жаловалась женщина доктору. — Мы достали всё, что вы говорили. Ровно двадцать одно!

— Без желания пациента мы бессильны, — лепетал доктор.

— Сделайте всё, что в ваших силах, — Королева схватила мужчину за воротник, подняв над головой. — Вы обязаны!

— Всё, что мы можем, — тот оставался таким же спокойным, будто наелся успокаивающих пилюль, — так это продержать до конца церемонии.

— Совершите ритуал! — орала женщина. — Или смерти этих людей, — указала она пальцем на мешок, стоящий в ногах у Доброслава, из которого сочилась кровь, — были зря?

— Ваше Величество, — доктор уже касался ногами пола, — если он не хочет, то...

— Ты газет совсем не читаешь? — в руке у Королевы появился лист газеты, который, помяв, она засунула человеку в халате прямо в рот. — Я пересмотрела все кодексы, законы и писания. Ни одной лазейки найти не смогла, кроме этой. И вы говорите, что не способны ничего сделать? Я хочу, чтобы вы переселили их души местами!

От этих криков у Доброслава зазвенело в ушах и он тихо произнёс, почти шёпотом:

— А я хочу, чтобы все жили, — и снова закашлял. Но, преодолев себя, продолжил, — просто смирись с этим.

— Какая глупость, какой вздор! — завопила Королева. — Я уже не говорю о том, что они... простые смертные!

— Ну и что. Пусть живут и будут счастливы. Если мне было уготовлено Судьбой умереть, пусть так и будет. Мы ничего не можем решать. Ты сама говорила. Это наши ценности, которые мы должны оберегать.

— Если ты не согласишься, ты умрёшь. И кого мне тогда оберегать?

— Кирилла и Катерину...

— Опять вздор!

— Я так решил. И пусть будет так. Смирись.

И Королева закричала так, что выбило окна в больнице, а по стенам пошли трещины. Кирилл, разъявившись, покинул здание.

Он появился на башне самого высокого моста в АйсГраде. Его обдувал сильный холодный ветер. Медленно падал снег. Где-то внизу веселились толпы людей. Туристы, наверняка, не часто наблюдали, как сжигают людей. Да и не увидят больше никогда. Это поколение — точно. Для многих всё кажется весельем. Никому в голову не придёт, что это может приносить страдание. Да, сгорать не больно, помнил он слова Доброслава, но как же тяжело осознавать, что больше не увидишь человека, которого любишь. А то, что это любовь, Кирилл уже знал наверняка.

— Так вот, что задумала Королева, — размышлял он вслух, усевшись на каменную плиту. — Хотела провести какой-то ритуал? Хотела, чтобы кто-то погиб? Поэтому было совершено нападение на Катину семью?

Похоже, Кирилл не усвоил урок произношения слов. Его сознание погрузилось в вихрь белого снега, уносящего на несколько дней назад.

И вот он уже стоит у Катиного дома. Наблюдает за тем, как девушка выгуливает собаку.

— Доброслав. Он знал её, — сказал Кирилл сам себе. — Но почему же не подошёл? Почему не заговорил? Следит, как голодный волк за своей жертвой. Может быть, присматривался к ней? Знал обо всём наперёд?

И тут картинка сменилась. Пошёл сильный снег. И Кирилл почувствовал на своих устах губы Катерины. С заклеенными заледеневшими ресницами она целовала его.

Парень снова вернулся в своё тело.

— Значит, он знал её до меня, — губы наполнились приятным экстазом после тёплого поцелуя.

Кирилл издал крик, подобный тому, что издала Королева. Он поднялся на камень, на котором сидел и сделал шаг вперёд. Как метеор, устремился вниз, туда, где через мост ехали автомобили, направляясь с одного берега на другой. В ушах издавался неведомый ранее свист. Кирилл никогда не слышал такого свиста. Манящий, успокаивающий.

Теперь всё будет не так, как раньше, теперь всё изменится. Теперь Доброславу не придётся умирать — ведь его некому будет заменить. Или нет? Кирилл закрыл глаза.

— Вы хотите, чтобы меня бросили на съедение стае голодных собак? — Ева говорила, сведя зубы. — Чтобы растерзали меня?

— Я жив? — Кирилл приоткрыл правое веко.

— Ну, я-то точно не умерла, — рассматривала свою одежду Ева. — Но к этому всё идёт, если мы опоздаем на бал.

Девушка схватила Кирилла за рукав, и они мигом перенеслись в Александрийский дворец, куда устремился весь высший свет не только АйсГрада, но и соседних городов.

Парень очутился на балконе большой комнаты, где суетились королевские портные. Они тут же обошли его со всех сторон, принявшись подгонять праздничный наряд под нужные размеры.

— Shapira! Шикарно! — влетел в комнату чернокожий мужчина, который организовывал бал. — Вы будете блистать!

Но Кириллу было не до веселья. В полночь должен был сгореть дорогой ему человек, да и Катя, похоже, разозлилась на него. Она так и не появилась. Почему всё так сразу свалилось на него одного? Какого дьявола?

Мужчина начал хлопать в ладоши.

— Ребятушки, посмелее! Больше эпатажа! Больше гламура! Больше эстетики!

К входу подъезжали автомобили. Из них выходили дамы в роскошных платьях в сопровождении элегантно одетых кавалеров. Каждая пара была красивее предыдущей. Вспышки фотокамер. Салют над городом. Всюду грохот и музыка.

— Через двадцать минут у Вас будет коронация, — подошла Ева ближе к наблюдающему из окна Кириллу, — а ровно в полночь церемония сожжения и начало бала.

— Можно тебя на секунду? — пальцем он позвал Еву. Та подошла, мешая портным выполнять свою работу.

— Что?

— Ты можешь отменить тот ритуал, который проводила?

— Нет, конечно, — девушка была в смятении. — Это невозможно.

— Как это?

— Вот так, — шептала она, подойдя ещё ближе, чтобы лишние уши остались без ужина.

— Есть способ отмены?

— Наверное, есть, на самый крайний случай. Не знаю. В любом случае, до коронации осталось пятнадцать минут. И за такое короткое время никакое заклинание не сможет вступить в силу. Да и в Новый год никто не будет рассматривать заявление, — оправдывалась она.

— А если я не пойду?

— Да что происходит? — она снова свела зубы, говоря громче.