Гарри Поттер и Три Пожилых Леди

Гарри пытался выпытать у миссис Кейн секрет такой бомбы, но та сказала, что для начала надо выучить основы химии, и только потом можно приступить к освоению какой-то специальной поваренной книги. И вообще, Саманта не одобрит. Гарри удивился, ведь Самантой была сама миссис Кейн. Но та объяснила ему, что ее полное имя Саманта Шарлин, что во время войны ее звали Шарлин, и только после нее она снова стала Самантой. Еще через неделю Гарри догадался, что когда миссис Кейн ведет уроки, она Саманта и не курит, а когда рассказывает про всякие интересные вещи, включая бомбы, она уже снова Шарлин и дымит как паровоз. Тем не менее, учебник химии для средней школы он себе купил, снова на свои собственные деньги, и спрятал в чулане.

Вообще с Шарлин было легче. Во-первых, она не злилась на Гарри, хотя именно внутри ее глаз чувствовалась непонятная боль. А у миссис Саманты внушенная кем-то злость по отношению к нему иногда прорывалась. Гарри все понимал и не обижался, но говорить с миссис Шарлин все же было приятнее. Кроме того, она показала ему настоящий пистолет и учила его заряжать, разряжать и чистить. Правда, стрелять не давала, да и сама не стреляла, чтобы не собрать весь Литтл-Уингинг, а однажды отвесила ему подзатыльник за нарушение мер безопасности, хоть пистолет и был разряжен и без магазина. А когда Гарри заплакал, объяснила почему так сделала. Гарри понял. И не обиделся: в самом деле, его дядя, когда распускал руки, делал это от собственной злости, а миссис Шарлин его учила, причем так же, как учат настоящих агентов. Это еще что, как она рассказала, их самих при обучении хлестали стеком, чтобы дошло поскорее. Или заставляли отжиматься до упаду и бегать кросс, а то и стоять часами с винтовкой на плече. Но для отжиманий и кросса Гарри был слишком недокормлен, а для винтовки еще и слишком мал.

Разумеется, Гарри знал, где лежит пистолет (миссис Шарлин сказала «на всякий случай»), но, опять же разумеется, без спроса его не трогал, ведь они же договорились! Как-то раз миссис Шарлин сказала, что года через три познакомит его с Германом, но для того, чтобы справиться с этим господином, Гарри придется как следует набраться силенок. Гарри решил, что Герман — тренер по боксу или какой-нибудь борьбе, и спросил миссис Кейн, как можно стать сильнее.

Миссис Кейн сказала, что единственный рецепт — постоянно тренироваться и что для волшебников тут тоже нет исключений. И что, пожалуй, кросс или даже полосу препятствий благодаря догонялкам с Дадли и компанией он пробежит и так, а вот силу нужно нарабатывать специальными упражнениями, и подарила еще одну брошюрку. Гарри ее внимательно прочитал, но, к сожалению, в чулане не было места для махания руками, ногами или гантелями, а вставать раньше и бегать на детскую площадку, где был турник и качалки, он просто не мог: времени на сон и так было мало. Так что и отжимание, и стояние под винтовкой, и мистер Герман с его боксом действительно подождут пару лет.

Впрочем, под винтовкой он все же постоял: во время очередной поимки констеблем и визита в полицейский участок Гарри попросил дать ему подержать дробовик из сейфа и показать, как ставят под ружье провинившихся. Не понравилось.

Впрочем, у миссис Саманты были свои наказания. Поскольку Гарри сознательно отвечал в школе не лучше Дадли (а это внезапно оказалось ой как непросто!), она проверяла его сама. И если оставалась недовольной, Гарри вместо интересных книжек приходилось вслух зачитывать учебники или решать огромные кучи примеров. Писать много-много раз одну и ту же фразу, как это делала миссис Аддерли, миссис Кейн не заставляла: на вопрос Гарри она фыркнула как самая настоящая кошка и сказала, что есть более полезные и осмысленные способы помочь ему решить свои проблемы. Гарри был с ней полностью согласен.

За неделю до Рождества Гарри снова привели в полицейский участок, и там он услышал, как констебли обсуждают, кто что кому подарит. Он задумался: до сих пор ему дарили только старые носки или мелкие монетки, но вряд ли три пожилых леди и мистер МакФергюссон обрадуются чему-то подобному. Пришлось преодолеть робость и спросить полицейских. Обсуждали долго, но в конце придумали. Правда, Гарри подумал, что и констеблям надо что-то подарить. А их самих не спросишь.

Двадцать первого декабря миссис Стрит предупредила Гарри, что праздновать их маленькая компания будет не как все, а на три дня позже, и спросила Гарри, почему. Почему-почему, ясно же, что из-за безопасности! Будет очень странно, если в Рождество все они, вместо того, чтобы праздновать с семьями — детьми и внуками — куда-то уедут. Хотя Гарри уехал бы и с удовольствием, но ведь он был не один в их Клубе! С ней-то он и поделился своими затруднениями.

Мисс Стрит посоветовала ему просто купить им какие-то сладости. Разумеется, взрослые мужчины больше обрадовались бы бутылке чего-то алкогольного, но такой подарок от десятилетнего мальчика будет несколько экзотичным. Не то чтобы сама Делла против экзотики или мелкого хулиганства (кстати, в этом она была похожа на ту миссис Кейн, которая Шарлин; впрочем, Шарлин, пожалуй, была не против и хулиганства крупного или даже особо крупного), но тут был не тот случай.

И тогда Гарри задал ей тот самый вопрос, который мучал его с самой встречи на ферме. Да, Шарлин, пожалуй, ответила бы ему, но ведь она была неразлучна с Самантой, которая, в свою очередь, была учительницей и вряд ли одобрила бы его идею. А Делла могла и умела молчать, Гарри это знал.

— Мисс Стрит. Если директор — мой враг, то зачем мне ехать в эту его школу?

Делла спокойно посмотрела на него и спросила:

— А ты думаешь, он оставит тебя в покое?

— Думаю, нет. Но ведь я могу убежать?

— Чтобы убежать от кого-то и спрятаться, нужно знать слабые стороны противника. Да ты же сам мастер в этом — ты всегда сбегаешь от кузена, используя те препятствия, через которые ему не пробраться. А в случае с мистером Дамблдором и прочими волшебниками…

— Я не знаю, через какие кусты он не может перепрыгнуть?

— Именно. Ты ничего о них не знаешь. И эта его школа — единственное место, где ты можешь изучить, кто такие волшебники, что они могут, а что нет. И если ты все-таки решишь сбежать, ты будешь знать, куда направить ноги. Ну и — наверняка ты встретишь кого-то помимо нашего дорогого директора. Не все из тех, кого ты встретишь, будут твоими друзьями, но кто-то наверняка станет союзником. Кроме того — считай это продолжением твоего приключения.

Гарри пожал плечами. Велика радость приключаться там, где легче легкого потерять память. Но с другой стороны, где-то в глубине его души потихоньку зарождалось новое чувство, если бы Гарри знал правильное слово, он назвал бы его азартом.

— Мой совет — просто веди себя, как Саманта во Франции, но не попадайся, как она, Гарри, — сказала мисс Стрит.

— А Вы знаете…

— Нет. Она никогда не говорит об этом специально. Только проговаривается с недавних пор. Видимо, возраст сказывается — за те восемь лет, что я ее знаю, я услышала от нее меньше, чем за полтора месяца, прошедшие с Хэллоуина. Полагаю, она получила какую-то встряску и стала хуже контролировать свою память. Не беспокой ее. Ей и так тяжело.

— Я знаю. Я чувствую. И я не буду спрашивать ее об этом.

— И правильно. Вот посмотри — довольно симпатичные наборы конфет, не очень дорогие, но красивые. Даже если наши бобби не съедят их сами — их дети с удовольствием им помогут.

Так что когда двадцать восьмого декабря утром мистер МакФергюссон заехал за ним на полицейской машине, чтобы отвезти на очередную профилактическую лекцию, Гарри был полностью готов. А подарки должна была захватить из своего дома миссис Кейн.

Запоздавшее Рождество

Они собрались в той же самой комнате на ферме. На этот раз в углу стояла большая елка, с грудой лежащих под ней подарков.

— Ты не возражаешь, Гарри, если сначала мы посмотрим наши подарки, а потом перейдем к твоим? — спросил мистер Бутройд.

Гарри помотал головой, хотя ему ужасно хотелось получить свои первые настоящие рождественские подарки как можно скорее. Разумеется, денег у него было немного, и взрослым членами Клуба достались, в основном, мелочи, по одной каждому, включая майора (подарки для констеблей МакФергюссона Гарри отдал самому шотландцу еще загодя). Исключением стала миссис Кейн: Гарри купил набор для чистки мундштуков для Шарлин и коробку антитабачных леденцов для Саманты, чему обе очень обрадовались, а майор Бутройд наградил Гарри долгим нечитаемым взглядом.

Наконец, подарков дождался и он.

Миссис Кейн тоже отдарилась двукратно — за Саманту и за Шарлин. Разумеется, при прочих Гарри не решился спросить, что от какой половинки, но и фотографию бывшего маминого дома, и ее лист с экзаменационными оценками ему захотелось прижать к груди и ни за что не отпускать. Глядя на повлажневшие глаза мальчика, все почувствовали неловкость, и минут пять просто наблюдали, не в силах вымолвить ни слова.

Первым не выдержал майор Бутройд. Он взял с полки бумажную трубочку и протянул Гарри.

— Возьми, малыш. Я знаю тебя намного меньше, чем остальные, но я был бы очень рад, если бы ты стал моим учеником еще тогда. Это старый плакат начала войны, его почти забыли, но он как нельзя лучше подходит для твоей ситуации. Я нашел его среди своих старых бумаг, и думаю, что он тебе понравится.

Гарри развернул трубочку и увидел увенчанные короной желтоватые от времени буквы на красном фоне: «Keep Calm and Carry On». (прим авт — «Сохраняйте спокойствие и продолжайте в том же духе»: ныне известный плакат 1939 года получил вторую жизнь только в 2000-м, когда одна из его копий была найдена в букинистической лавке).

— Спасибо, мистер Бутройд, — теперь глаза щипало уже не от тоски, а от гордости, — думаю, я приклею его у себя в чулане, вряд ли дядя, тетя или Дадли обратят на него внимание. И да. Я продолжу, обещаю Вам.

Майор довольно кивнул.

Миссис Бересфорд подарила Гарри увеличительное стекло — старое, в поцарапанной оправе. Для развития наблюдательности, как сказала она, а еще — такое же использовали для поиска улик во времена Шерлока Холмса (разумеется, кто бы еще регулярно подсовывал мистеру Поттеру книги про знаменитого сыщика!) А еще им можно зажечь огонь, если сфокусировать солнечный свет на чем-нибудь горючем.

От мисс Стрит ему досталась замечательная железная сова в очках — все согласились, что она действительно копия Гарри, и к тому же сова — символ мудрости, так что она должна помочь мальчику сдать экзамены не хуже, чем его мама в свое время. Тут Гарри, вспомнив о маме, снова немного загрустил, но сова выглядела так забавно, что скоро его настроение заметно улучшилось.

— А вот это от меня, мистер Поттер, — суперинтендант МакФергюссон протянул мальчику кусок картона с наклеенной на него фотографией, — не хотите ли применить лупу для наблюдательности и сову для мудрости? Очень интересно будет узнать Ваше мнение.

Гарри положил фотографию на стол и действительно зажал лупу в кулаке, а уголок придавил статуэткой: раз уж вокруг так много странностей, может и железная сова поможет, тем более такая симпатичная. На фото, сделанном явно с какого-то рисунка, был летящий по небу мотоцикл, на котором восседал такой огромный бородато-волосатый седок, что сам мотоцикл совершенно терялся под полами его… Шубы? Сюртука? Плаща?

— А вот тут, под его шубой, я, — неожиданно для себя мальчик ткнул пальцем в едва заметную выпуклость на груди слегка скособоченной фигуры.

— Почему Вы так полагаете, мистер Поттер? — видно было, что ни для майора, ни для остальных это не стало сюрпризом, однако все собравшиеся с интересом склонились к рисунку.

— Не знаю. Почувствовал, — пожал плечами мальчик… — И… мне иногда снился сон. Он был странный, и я не говорил о нем дяде и тете. Ну, вы понимаете, — все, разумеется, понимали. — Как будто я лечу по небу, что-то трещит — прямо как мотоцикл. И меня обнимает и придерживает кто-то большой. ОЧЕНЬ большой. Как он, — мальчик указал на волосатого седока, — я даже бороду помню, она сильно щекоталась, и я за нее даже держался, пока не уснул.

— Мы так и полагали, — заметила миссис Бересфорд, — но не мог бы ты попробовать догадаться, почему так подумали мы? Ведь нам-то твой сон не снится. Но тем не менее, мистер МакФергюссон, увидев картину в одном гараже, сразу понял, что она как-то связана с нашим делом и попросил мисс Стрит купить ее.

— Мммм… Наверное… Это странная картина. Ведь правда? А странности обычно крутятся вокруг меня. Ведь так? — все кивнули, Гарри продолжил. — Потом, вон там внизу — это же наша городская церковь. Значит, он летит над Литтл-Уингингом. Вы сами говорили про общность места. Если там есть еще и общность времени… Вы пришли к кому-то, кто видел это тогда? И это нарисовал тот, кто видел, как этот великан на мотоцикле летел по небу?

— Да, Гарри. Это нарисовал Джим Бейкер, тот самый констебль, что потерял память осенью восемьдесят первого. Он ничего не помнит о тех двух-трех днях, когда тебя принесли к дверям дома твоих дяди и тети, но ему тоже снятся сны. И знаешь что? Мисс Делла попросила его сделать копии других картин, которые он нарисовал под впечатлением снов. Не хочешь взглянуть?

Разумеется, Гарри хотел, да еще как! Таких картин оказалось еще две: на одной полосатая кошка с пятнами вокруг глаз сидела рядом с оградкой и читала… карту? Рядом с ней лежал узелок с палкой, которую путники обычно перекидывают через плечо, ну или используют как посох. «Кошка-путешественница» — гласила надпись в углу.

— По-моему, она не путешественница. Слишком строго смотрит. Прямо как миссис Аддерли или миссис Саманта. И без узелка она смотрится лучше, — заметил Гарри, и мисс Стрит что-то черкнула в протоколе собрания, который она традиционно вела.

Со второго рисунка на Гарри смотрело лицо очень старого человека, с бородой (наверняка длинной, просто она не вмещалась на картонку полностью) и с кривым носом. Глаза, глядящие поверх очков с узкими стеклами, казалось, мерцали загадочным светом. Просто удивительно, что эффект сохранился и на черно-белом рисунке, да еще и после пересъемки.

— На обороте этого рисунка, Гарри, есть надпись. И эта надпись мне не очень понравилась, — Делла Стрит задумчиво коснулась кончиком ручки уголка губ. — Джим назвал этот рисунок «Повелитель Памяти». А всю серию рисунков — «Забытые Воспоминания».

— Дамблдор! — уверенно сказал Гарри. — Это Дамблдор!

МакФергюссон утвердительно кивнул:

— Мы тоже так думаем. Но снова попросим тебя объяснить, почему.