Беспокоило одно. Петя ощущал, что такая лафа слишком долго продолжаться не может. Сколько себе комплектов формы один курсант купить может? Ну, два, ну три, ну даже десять комплектов. Грязная же накапливаться будет. Обязательно догадаются ее в прачечную носить. Некоторые уже это делают. Так, может, Пете не стоит запасы новой формы копить, а просто предлагать менять грязную форму на чистую. С доплатой раза в два-три больше стоимости стирки. Расходов для него самый минимум, только в прачечную регулярно бегать придется. Богатых и ленивых кадетов много, приработком он так до конца обучения будет обеспечен.
Идея Пете понравилась, и он сразу принялся ее осуществлять. Успешно, даже слишком. Дожди лили не переставая, и бегать в прачечную ему пришлось каждый день. С приличных размером тюком, что не могло остаться незамеченным.
— Ты что несешь, скотина?! — Под козырьком входа в казарму стоял куратор Левашов и пребывал в состоянии полнейшей ярости.
— Форму из стирки, ваше высокоблагородие! — Петя подобрался, обращение ему крайне не понравилось.
— Комплектов десять, не меньше?!
Последняя фраза была сопровождена зуботычиной, причем бил Левашов настолько быстро, что Петя впервые за последние годы увернуться не успел. На ногах все-таки устоял, но мотнуло его изрядно. Однако снова встал по стойке смирно и отрапортовал спокойным голосом:
— Ваше высокоблагородие, количество комплектов формы, которые кадет может приобрести на собственные средства, нигде в уставах не оговаривается. Только то, что она должна иметь опрятный вид.
— А торгуешь ты формой по доброте душевной?!
На сей раз Петя успел шагнуть назад, заметив, что куратор снова отводит руку. Удара не последовало.
— Никак нет, выше высокоблагородие. Я ничем не торгую. Просто запасливый. А отдавать товарищам задаром в качестве помощи не имею возможности. Из бедной семьи. Иных средств к существованию, кроме стипендии, не имею.
— Эк у тебя все складно получается. А на самом деле, открыл в казарме лавочку!
Теперь Левашов сам подошел к Пете, схватил его за грудки и орал, брызгая слюной в лицо:
— Ты что, не понимаешь, что маг-офицер-дворянин и лавочник — понятия несовместимые?! Ты честь Академии позоришь! Офицерскую честь! Таким, как ты, не место в Академии! Вообще на Государевой службе!
— Нигде такого не слышал, но впредь учту.
— Учтет он! Пока две недели нарядов, без выходных. И по кухне, и по огороду. А по ночам будешь у тумбочки дневалить, чтобы у тебя времени не осталось в город бегать!
Неприятно, но не смертельно. В лавке тоже спать мало удавалось, но Петя как-то высыпался. Значит, и здесь научится. Вот "лавочку", как ее назвал майор, жалко. И совершенно непонятно, почему нельзя. Ему другие кадеты отнюдь не друзья. Большинство — напыщенные индюки, презирающие его за плебейское происхождение. К тому же богатые. Как они к нему, так и он к ним. Никого насильно ничего покупать не заставлял, наоборот, от порки многих уберег. Почему маг не может свой интерес соблюдать? Если бы Пете платили не пятьдесят рублей стипендии, а пятьсот, как оклад у того же Левашова, возможно, он бы сам... Возможно. Но не уверен. Деньги лишними никогда не бывают. Конечно, он прибедняется. И на пятьдесят рублей можно прекрасно прожить, раньше на него и пяти рублей в месяц никто не тратил. Придется потерпеть, вылетать из Академии ему никак нельзя. Но — обидно.
Петя держал морду кирпичом, но Левашова это не умиротворило. Он больше не орал, но шипел сквозь зубы с не меньшей яростью:
— Уставов ты, действительно, не нарушал. Так что проходи в казарму. Пока. Скинешь вещи — сразу на кухню. Я приказ передам. И не надейся, что тебе все это с рук сойдет. Ты у меня отсюда очень скоро вылетишь!
Майор развернулся и ушел. Похоже, в сторону кухни. А Петя поплелся к своим койке и шкафчику, думая о том, что ему теперь с двумя десятками с лишком комплектов формы делать. Из которых половина ему по размеру не подходит. Хотя... Ну есть она и есть. Дело закрылось, но ведь он на нем не прогорел. Наоборот, чистыми деньгами две с половиной сотни рублей заработать успел. Вместе со стипендией его накопления даже за триста перевалить должны. Как-нибудь проживет. А там — посмотрим.
Помимо нарядов Левашов стал над Петей глумиться еще на физкультуре, придираясь по ерунде и заставляя повторять упражнения в два раза больше, чем остальных кадетов. Даже на Ячменева с Калашниковым меньше внимания обращать стал. Если же к этому добавить, что дождь все время лил, и одежда не просыхала, Петины лишние комплекты формы неожиданно очень к месту оказались. И еще он научился энергию по всему телу гонять, заставляя ее проходить в мельчайшие капилляры. Отчего даже в мокрой одежде и на холодном ветру мерзнуть перестал. И простуда его не брала, хотя многим другим кадетам регулярно требовалась помощь целителя.
Было тяжело, но Петя умел быть упрямым и терпеливым. Нагрузки возросли, значит, он еще сильнее станет. Спал при любой возможности хотя бы по десять минут. Даже стоя иногда умудрялся. Ел за троих, дежурства по кухне только больше возможностей в этом давали. Брился, чистил и гладил форму по ночам, прямо на тумбочке дневального. Во-первых, ночью хорошо слышно, когда кто-нибудь к двери корпуса подходит, есть время убрать все в тумбочку. А во-вторых, даже Левашов по ночам спать предпочитает, в основном проверки случались только в течение часа после отбоя и часа до него. Так что ночью поспать тоже удавалось. К сожалению, только сидя. Койкой Пете ни разу воспользоваться не удалось. Но все-таки он не просто держался, а реально втянулся в новый режим. Радости такая жизнь не доставляла, но жить было можно.
Про Анну, правда, пришлось забыть. Временно или навсегда, кто знает. Утешало, что погода стояла мерзкая, не до гуляний. И, возможно, Алексей Воронцов (третьекурсник, который карточные фокусы показывал) при случае Анне что-нибудь передаст. Этот Воронцов заметил, что Петя из нарядов не вылезает и неожиданно подошел полюбопытствовать, за что это его так.
— С Левашовым поругался, — Хмуро ответил Петя: — Он считает, что бывшим приказчикам, вроде меня, в Академии не место.
— Да? Тогда держись, — Алексей сказал это, вроде, дружелюбно, но было заметно, что на Петину судьбу ему наплевать. Но вежливый.
В давилку Петя попал в новую группу. Похоже, в ней все проштрафившиеся были. Оба толстяка — Ячменев и Калашников, двое потомственных дворян — Михалкин и Федоров — эти в какой-то драке в городе успели поучаствовать, а также Никита Волохов — самый перспективный кадет курса. Потомственный маг и дворянин, с таким хранилищем, что ему преподаватели могли бы позавидовать. И именно его наличие в группе заставляло Петю нервничать больше всего. Не верится, что Никита здесь в наказание. Скорее, для него специально маго-энергетический фон более высоким, чем обычно, сделают. На обычном у него, наверное, прокачка хранилища и каналов уже не идут. А вот как Пете с его убогим хранилищем все это выдержать?
Никита был приветлив, но только с такими же дворянами, как он сам. Даже советы давал:
— Ни в коем случае не ждите, пока хранилище под завязку не наполнится, сразу начинайте энергию по каналам разгонять. Иначе можете не успеть. Магическое зрение сразу включайте и задействуйте не только основные каналы, но и вспомогательные. И, главное, не паниковать. Тут энергия всех видов одновременно подается, в том числе и жизни. А при накачке жизнью организм может выдержать большие нагрузки, чем обычно. В общем, ни пуха!
Петя все это старательно подслушал и с удовольствием понял, что он и раньше все делал правильно. Вот и сейчас придется энергию во все капилляры гнать и молиться, чтобы хранилище выдержало.
Войдя в камеру маготрона, Петя включил магическое зрение и вошел в состояние медитации. У него это стало получаться уже достаточно легко. Так что энергию из хранилища он погнал по каналам даже раньше, чем оно стало наполняться. Некоторое время так и держалось — все больше энергии в каналах и полупустое хранилище. Но потом Петя перестал успевать за маготроном, и хранилище стало наполняться. Не очень быстро, но все-таки.
— Сколько, интересно, времени он здесь? — Субъективное ощущение говорило, что где-то половина срока прошла, но он мог и ошибаться.
Каналы полны, надо гнать энергию в капилляры. Пока Петя научился наполнять капилляры не по одному, а целыми "кустами", хранилище наполнилось до краев и стало расширяться. Новый метод на некоторое время стабилизировал ситуацию, но как-то капилляры наполнились слишком быстро. Хранилище еще не разрывается на части, но уже неплохо раздулось.
В этот момент рядом кто-то упал. Петя едва не потерял концентрацию. И когда снова поймал ее, хранилище уже трещало от напряжения.
— Ну, миленькое, потерпи еще чуть-чуть, — зачем-то забормотал он вслух, понимая, что это не поможет.
Что же делать? Новые капилляры выращивать? Вроде, некуда. И так все тело ими пропитано очень плотно, и все уже накачены энергией.
А если в ауру? Ведь аура тоже продолжение капилляров, только почему-то немного с другими свойствами.
Как ему удалось это сделать, Петя не понял. На Маге их ничему такому не учили. Но энергия вдруг скачком наполнила ауру, и давление на источник сразу упало. Рядом еще кто-то упал, и Никита досадливо вскрикнул.
Не отвлекаться! Хранилище снова раздувается, от поступающей в него энергии. Куда же еще ее распределить можно?
И вдруг, все закончилось. Хранилище все также распирало от энергии, каналы и капилляры тоже раздулись, аура сияла. Но внешнее давление пропало. Он выдержал!
Только теперь Петя посмотрел по сторонам. Напротив, глотая ртом воздух и выпучив глаза, сидел Федоров, над которым склонился Волохов.
— Молодец, — услышал Петя: — Ты выдержал, можешь собой гордиться. Каналы еще часа два болеть будут, но зато и они, и хранилище у тебя наверняка выросли. Считай, что самое трудное испытание первого семестра ты прошел.
Так, а что с остальными? Петя слышал два удара от падающих тел, что случилось с кадетами? Оказывается, свалились со своих сидений не двое, а трое, только Калашников не упал, а завалился на скамью, с которой упал его сосед Ячменев. А сверху на нем, неестественно подогнув ноги, лежал Михалкин. Все трое признаков жизни не подавали.
— Они умерли? — Спросил он Никиту, не особо рассчитывая на ответ. Все-таки до сих пор тот его игнорировал.
— Нет в обмороке. Но магами им уже не быть. Слабаки. От Михалкина не ожидал, вроде из приличной семьи. Наверное, боль терпеть не научили, вот и спекся.
— И что теперь с ними будет?
— Комиссуют. Полежат денек в лазарете и по домам отправятся. Есть ничтожно малый шанс, что хранилища у них восстановятся, но не раньше, чем лет через десять. Да и то все такие случаи за всю историю по пальцам пересчитать можно.
Пока они разговаривали, двери открылись, и преподаватели с целителем извлекли тела потерявших сознание кадетов (бывших кадетов), похоже, с помощью левитации. Или магии ветра. Петя, все равно, ничего увидеть не мог. Не его стихии.
Каналы перестали болеть не через пару часов, а только к концу следующего дня, который дался Пете очень тяжело. И на занятиях, и в нарядах он был абсолютно квелый, еле ходил, плохо соображал. В результате еще три наряда вне очереди заработал. Но не расстроился. Главное, он выдержал, хоть его никто не поздравил с этим. Наоборот, кадеты были напуганы первым отсевом.
Никто не умер, более того, целитель их в себя привел меньше чем за час. Но магии они, действительно, лишились. Причем полностью. Даже магическое зрение, которые все кадеты уже освоили, им больше не подчинялось. Внешне же ничего не изменилось. Обычные люди. Как жутко звучит!
С Михалкиным случилась истерика, целителю пришлось его успокаивать. Кажется, и без ментального воздействия не обошлось, так как молодой человек был готов наложить на себя руки. Ячменев ругался и грозился подать в суд за нанесенный ущерб его здоровью. Калашников был просто задумчив и печален.
Провожать их вышел почти весь курс. Точнее, не провожать, а поглазеть, как они из Академии уходить будут. Пожать руку или сказать слова сочувствия никто не подошел. Так что ребята просто ушли за ограду, где их уже поджидал вызванный кем-то из преподавателей извозчик. Академические знаки с них сняли еще в лазарете.
Петя всего этого не видел, так как был в наряде.
Для него испытание маготроном ничего не изменило. Режим остался тот же. Левашов все так же придирался на физкультуре, и даже Сорокин смотрел на него на Термаге без прежней симпатии.
Ни о каких выходах в город речи не было. С Воронцовым тоже больше не пересекался.
Так и прожил неделю до следующего посещения давилки.
На сей раз его группа состояла из двух человек. Его самого и Никиты Волохова, который поглядывал на Петю с недоумением.
— С чего это тебя опять со мной направили? Хранилище — даже ниже среднего. Как тебе прошлый раз пережить удалось, не понимаю.
— Я старался.
— Как говорит Сорокин, Ха! Ну ладно, старайся дальше. Мне сегодня обещали давление еще увеличить. Надо свой предел найти.
Что на такое можно ответить? Вот Петя тоже промолчал.
Сначала все было как в прошлый раз, только Петя уже один раз проходил, и больше заминок у него не было. Опять он активно заполнял каналы и капилляры, раздувая их до предела и, тем самым, уменьшая нагрузку на хранилище. Когда же этот резерв был исчерпан, снова сбросил энергию в капилляры (точнее, волоски, так как ничего в организме они не пронизывали, только окружающее пространство) ауры. Кстати, за прошедшую неделю он с ними постоянно работал и даже стал их гораздо лучше ощущать. Раньше он воспринимал ауру как подобие шерсти магического происхождения. Вроде как, шкура такая у магов. У обычных людей только маленькие волоски, а у магов — шерсть, как у котов. Или даже медведей.
Но теперь он мог этими "волосками" немного управлять. Поднимать их дыбом или плотнее прижимать к телу. Забавное упражнение, но какой в нем смысл (и есть ли он) Петя не знал. На Маге об этом опять-таки не было сказано ни слова, а на его вопрос Глок ему посоветовал не отвлекаться на посторонние темы.
И вот теперь Петя стал эти волоски делать пушистыми. Очень пушистыми. Дополнительных волосков при этом не выросло, но "шкура" стала гуще и толще. И вобрала в себя изрядное количество дополнительной энергии.
В общем, это испытание он снова пережил.
Глава 6. Первые каникулы
Петя так и остался напарником Волохова в посещениях маготрона. И даже был этому рад. Страх прошел, а то, что всякий раз он выбирался из камеры еле живым, пройдя по самому краю с предельным напряжением сил, было, с его точки зрения, вполне приемлемой платой за рост хранилища и развитие каналов. Таких темпов больше ни у кого не было. Абсолютный результат, правда, оставался еще достаточно скромным, но и худшим на курсе он быть перестал. А уж какая "шерсть" отросла при этом у его ауры! Длинная, пушистая, так и хочется погладить. Только непонятно, как это можно сделать.
