Оказалось, что для победы кроме энтузиазма нужна скурпулезная штабная работа! А вот с ней было плохо — начиная с того, что сбор штурмового отряда в другом конце острова (за девятьсот километров от Гаваны) был сам по себе проблемой. На ферму участники операции ехали мелкими группами и даже поодиночке — под видом молодежи, спешащей на карнавал. Оружие (кроме пистолетов) доставляли заранее — в ящиках для куриного корма, в корзинах с цветами, в цементных мешках — и ведь его надо было еще распаковать, смазать, проверить! И не было возможности тренироваться заранее именно с ним — особенно с пулеметами и автоматами. Молодые революционеры прежде видели "томпсоны" лишь в гангстерских фильмах, ну а "шмайсеры" и МГ-42 вообще никогда в руках не держали. Никто раньше не бросал гранаты — хотя в ящиках была инструкция с рисунками, снять колпачок, дернуть за шарик и кидать, как все просто... казалось тогда! А у "гарандов" была очень неудобная система заряжания — грозящая оставить без пальцев неумелого бойца. Легче всего было освоить "маузеры" образца 1898 года, основное оружие немецкой армии в обе великие войны — но уже после (во время боя!) выяснилось, что некоторые из повстанцев по невнимательности взяли к "маузерам" патроны от "гарандов" и наоборот!
Оставалось лишь утешаться, что по имеющимся сведениям, батистовские вояки также не отличались высоким боевым мастерством. Из числа повстанцев, сто сорок человек должны были атаковать казармы Монкада, второй отряд в тридцать бойцов — казармы в Баямо, где стояла рота жандармов (целью этого отряда было, не столько уничтожить врага, как связать его боем и не позволить вмешаться в главные события). Все бойцы были выходцами из рабочего или среднего класса, много было учащейся молодежи, однако законченное университетское образование было лишь у четверых, включая самого Фиделя. Лишь пятеро были старше сорока лет, а подавляющее большинство, в возрасте до тридцати. Всего двое чернокожих, и тринадцать мулатов — "цветное" население Кубы часто поддерживало Батисту, видя в нем "своего". Две женщины, Айдее Сантамария (сестра Абеля Сантамарии) и Мельда Фернандес — в роли медсестер. И ни одного профессионального военного — что оказалось самым слабым местом всей операции!
Переоделись в заготовленную военную форму — чтобы не выглядеть "бандитами". Часть ее удалось купить у ординатора военного госпиталя (тоже, участника Движения), недостающее число срочно пошили Айдее и Мельда, сев за машинки и купив ткань. Раздали оружие и патроны, распределились по боевым группам. Теперь уже не было пути назад.
Фидель сам должен был вести основную штурмовую группу. Еще были отделены две группы поддержки — одна (двадцать человек, командир Абель Сантамария) должна была занять примыкающий к казармам госпиталь, а заодно развернуть там медпункт (для чего в ее состав был включен единственный доктор Муньос и обе девушки-санитарки), вторая (всего пять человек, во главе с Раулем Кастро) завладеть Дворцом Правосудия (с верхних этажей которого отрывался отличный вид на весь комплекс Монкады) и поддержать атаку снайперским огнем, для чего им были отданы все три имеющихся "маузера" с оптикой (прим.авт. — в нашей истории группа Р.Кастро стреляла из обычных винтовок). В это время основной отряд должен был ворваться в казармы, разоружить или уничтожить караул — ну а от сонных и пьяных солдат никто не ждал сильного сопротивления. Если бы все пошло по плану... но не было в отряде хорошего военного-штабиста!
С фермы выезжали затемно — и, чтобы не привлекать внимание, не колонной, а поодиночке. И оказалось, что никто из водителей не ориентировался ночью на узких и извилистых улицах Сантьяго-де-Куба! К казарме прибыли в разное время, а кто-то и вовсе опоздал. Однако в шесть часов утра большая часть повстанцев была на месте, и группы Рауля Кастро и Сантамарии вышли на позиции. Фидель решил начинать, не дожидаясь отставших.
(комментарий на полях — первая ошибка. Надо было ехать колонной, под видом армейского подразделения — предварительно ознакомив водителей с маршрутом: им прибыть накануне, и пройти там хоть пешком. При том уровне дисциплины в гарнизоне, после карнавала, и с учетом латиноамериканского бардака — встреча с бдительным патрулем на улице в шестом часу утра крайне маловероятна! Ну и я бы посадил в первую машину "группу захвата" из самых подготовленных бойцов — способных даже при встрече с патрулем, управиться быстро и без стрельбы).
Поначалу удача сопутствовала повстанцам — часовых на КПП номер три разоружили без шума, одним лишь грозным окриком — откройте ворота растяпы, генерал едет! А теперь винтовки наземь и марш в казарму! И тут оказалось, что непонятная возня на площади, скопление людей и машин (в течение получаса!) привлекла внимание солдат в ближнем корпусе, они не спали, а наблюдали из окон за происходящим. Что еще хуже, среди них них оказались двое сержантов-сверхсрочников, матерых и опытных служак — которые, заподозрив неладное, вышли разобраться. Как раз в тот момент, когда головной "бьюик" в котором был сам Фидель въезжал в открытые ворота. На грозный окрик одного из сержантов, у кого-то из повстанцев не выдержали нервы, и он выстрелил (не попав ни в кого) — оба сержанта тут же укрылись в караульной будке и стали стрелять в ответ.
Еще не все было потеряно. Рвануть на скорости через двор, встать у каждого из выходов, сбросить из кузовов пехоту, которой тут же врываться на этажи — в полной мере использовать фактор внезапности, которая улетучивалась стремительно! Ну а тех, кто в будке засели — походя гранатами закидать! Но проклятый "бьюик" заглох прямо в воротах, перегородив путь остальным машинам! Или же это Теодулио, водитель "бьюика", впервые в жизни попав под обстрел, сделал что-то не то? А затем трусливо выскочил из машины — когда пуля разбила перед его лицом ветровое стекло!
Остальные повстанцы, попрыгав из кузовов, толпой пытались пропихнуть "бьюик" вперед — прячась за его кузовом от пистолетных выстрелов из караульной будки. Никто не сообразил бросить туда гранату — а также, прицепив в "бьюику" трос, дернуть его грузовиком, не вперед, а назад, очищая ворота. И он, Фидель Кастро, вожак, но не военный, участвовавший прежде в мальчишечьих и студенческих драках, но не в настоящем бою, когда вокруг пули свистят (хотя сколько этих пуль было поначалу — два пистолета из будки, против толпы у ворот!) не сообразил, как поступить. Возня вокруг проклятого "бьюика" продолжалась — когда разразилась катастрофа. Из окон казармы ударил пулемет, затем загремели частые выстрелы из винтовок. И упали тела — сейчас уже не установить, кто из молодых героев Движения первым отдал свою жизнь за свободу. А остальные бросились в разные стороны, попадали наземь, а кто-то, кинув оружие, стал убегать. Они были героями — но не солдатами. Никто не учил их, как надо вести себя под огнем.
Бедой было то, что в казарме был на своем месте полковник Альберто Чивьяно, офицер опытный, решительный и энергичный, подлинный служака. Поднятый с постели, он руководил боем в пижаме, лишь нацепив для узнаваемости фуражку и ремень с кобурой. Но, быстро сообразив, что происходит, он не терял ни минуты, отдавая распоряжения. Все больше солдат, слыша его команды, хватали оружие и вступали в бой. Вот уже и второй пулемет включился в перестрелку, полосуя очередями пространство перед воротами. В ответ оттуда тоже стреляли, причем и из автоматического оружия — но огонь был не метким, не эффективным.
Участники Движения тренировались — в стрельбе по мишеням и голубям. И сочли, что этого достаточно. Но пулеметы были им совершенно незнакомы — и негде было учиться из них стрелять. Мирета с товарищами сумели разобраться, как их заряжать — но как выставлять прицел в реальном бою? То же самое было с автоматами — никто не предупредил, что эти чертовы "шмайсеры" так задирает при стрельбе очередями, а от раскаленного ствола можно получить ожог. И вдруг выяснилось, что у кого-то к винтовкам не подходят патроны. И не было никакого взаимодействия групп — в суматохе, все перемешалось, совершенно непонятно, кто командир, и даже вторые номера пулеметчиков потеряли своих первых. Бой сводился к бестолковой перестрелке — когда те из основной группы, кто не остался лежать перед воротами убитым или раненым, укрылись за автомашинами и каменной оградой военного госпиталя, и вели огонь куда-то в сторону казарм. Пожалуй, даже более частый (с учетом большего числа пулеметов) — но ясно было, что подняться и пробежать под огнем открытое пространство никому не удастся — и людей в атаку не поднять!
(комментарий на полях — там расстояние, меньше сотни шагов! Для ста человек (140 всего минус 21 в госпиталь минус 5 во дворец Правосудия, ну еще учтем потери и опоздавших), полный штатный боевой состав стрелковой роты — при поддержке восьми пулеметов, вполне реальная задача! Подавить огнем пулеметы врага (в той фазе боя, всего два!), сблизиться на дистанцию гранатного броска, окна первого этажа казармы на фото вполне досягаемы с земли. Забросать гранатами, и автоматчиков вперед — а дальше, при ближнем бое в помещениях, и с учетом боевой подготовки батистовцев, примерно соответствующей уровню немецкого фольксштурма, шанс на победу был абсолютно реален даже при том раскладе).
(комментарий в ответ — тов.Кунцевич, если бы на месте Фиделя вы, и с советской стрелковой ротой 1944 года, было бы так. Но нельзя требовать того же от необстрелянных мальчишек!).
Делать было нечего — и Фидель отдал приказ об отступлении. Отходили — кто на машинах, если не были повреждены при обстреле, кто пешком. Их поначалу не преследовали — потому что батистовцы тоже боялись неизвестного противника. А еще потому, что Педро Мирет остался на месте со своим пулеметом и еще семерыми бойцами, прикрывать отход. И потому, что две другие группы (в госпитале, и особенно во дворце Правосудия) полностью выполнили свои задачи.
Группа Рауля Кастро, с легкостью захватила дворец Правосудия, разоружив и заперев в подвале несколько оказавшихся в здании полицейских и солдат. И, поднявшись наверх, практически беспрепятственно вела по казармам снайперский огонь — стараясь выбивать прежде всего офицеров, сержантов и пулеметчиков. Известно, что батистовцы дважды меняли расчеты своих пулеметов, унося убитых и раненых — и пулеметный обстрел с их стороны не нанес повстанцам значительного урона. О потерях командного состава точных сведений нет — но двое лейтенантов были убиты во дворе казарм, когда пытались собрать и вести свои подразделения. Также по казармам стреляли бойцы группы Сантамарии — считается, что от прицельного огня этих двух групп поддержки батистовцы понесли большую часть своих потерь. Но если группа Рауля (как и предполагал Фидель), увидев отступление основного отряда, вовремя отошла — то группа Сантамарии (вместе с присоединившейся к ней группой Мирета) так и осталась в гражданском госпитале. Персонал которого, увидев что имеет дело с противниками батистовской диктатуры, открыто выразил свою поддержку — а затем, когда у молодых героев закончились боеприпасы и солдаты ворвались в здание, то сотрудники госпиталя пытались спасти повстанцев, переодев их в больничные пижамы и выдавая за пациентов, а девушкам дали форму медсестер. Попытка не удалась — участников штурма выдали следы копоти на лицах и руках, и синяки на плече от прикладов. Не пощадили и девушек. Чудом удалось спастись Мирету, которого избили так, что приняли за мертвого — и еще Рамону Ферресу, восемнадцатилетнему лицеисту, которого лечившийся в том же госпитале Томас Санчес, заслуженный ветеран Освободительной войны против Испании, выдал за своего внука. Всего в ходе собственно боя погибло девять участников Движения, еще одиннадцать были ранены. И восемнадцать человек были расстреляны в тот же день озверевшими батистовскими вояками, после пыток и избиений. Потери же батистовцев составили, 28 убитых и 43 раненых, что показывает невысокий уровень их подготовки, при том исходе боя (прим.авт. — в нашей истории, 20 и 31. Но раз тут у повстанцев большая огневая мощь, то и потери противника должны быть больше).
(комментарий на полях — отчего группы, занявшие "господствующие высоты", Дворец Правосудия и госпиталь, не имели ни одного пулемета?)
Провалом закончилась и атака на Баямо. Казармы оказались огороженными колючей проволокой с подвешенными консервными банками, а за ней бегали сторожевые собаки. После безрезультатной перестрелки, повстанцы стали отходить — но жандармы (эскадрон Сельской Стражи) показали гораздо большую решимость, чем солдаты в Монкада, немедленно организовав преследование. Группа Движения погибла почти полностью, потери жандармов — двое раненых.
К полудню того же дня на ферме Сибоней собралось до сорока повстанцев. Многие были деморализованы — говорили что все погибло, и надо бежать, прятаться, пока нас всех не перебили. Оружие было едва у половины — кто-то бросил, кто-то выронил, будучи ранен. Фидель призвал продолжить борьбу, присоединиться к нему согласились лишь девятнадцать человек (включая Рауля и его группу в полном составе) — остальные предпочли, спасаться кто может, разойтись по домам.
После стало известно — их судьба была печальной — скрыться не удалось почти никому. Уликами были раны, копоть от выстрелов, военная форма (у тех, кто не сумел переодеться). Город Сантьяго и окрестности уже к вечеру были накрыты частой сетью — полковник Чивьяно развернул бурную деятельность, даже не дожидаясь приказов из Гаваны. А через сутки прибыли еще войска и полиция, на улицах появились танки, которые жители города прежде видели лишь на парадах. Тех, кто пытался выбраться из Сантьяго, хватали на блокпостах, а тех, кто пытался спрятаться, выдавали информаторы. Схваченных повстанцев пытали и избивали а затем расстреливали, так были убиты еще тридцать четыре участника штурма Монкада.
Что ж, неизвестные друзья оказались правы! А значит, стоило поверить и другому их предупреждению — в горах Сьерра-Маэстра долго скрываться не удастся. И если нас поймают и убьют — о какой борьбе будет идти речь? Но до пляжа, где должна ждать яхта, совсем недалеко, и батистовцы никак не успели бы перекрыть эту дорогу. Приглушить свою гордость, и принять обещанную помощь от неизвестной стороны. Ради будущей победы.
Если даже Ленин когда-то ради своей революции принял помощь от державы, воюющей с его страной. А эти неизвестные друзья, все же не враги Кубы?
Что ж — это еще не поражение. Это лишь тайм-аут. А дальше — как получится!
Ретроспектива. Гватемала, 1954 год.
Сан-Хосе (Святой Иосиф). Конкистадоры не утруждали свою фантазию, называя основанные в Новом Свете города — именами своих святых. И это ничего, что до родной Испании плыть надо через полмира — или далеко на юг, до страшного мыса Горн и затем пересечь Атлантику вдоль, или на запад, по пути Магеллана, через Тихий, Индийский, и снова Атлантический океаны. Но ведь Бог Единый над всем миром — это лишь местные дикари верят в своих идолов, чья власть от этой реки до той горы. А значит, католическому святому ничего не стоит покровительствовать над городом своего имени — даже если он не один.
