-Пошли Машка, -он легонько подтолкнул, замешкавшуюся было, девочку к выходу и двинулся туда же сам, ошибка... Мария им конвертирована с целью конспирации в мальчика, впредь не стоит так оговариваться на людях.
Они еще спускались по лестнице парадного подъезда, когда из глубины 'Ведомостей' их настиг утробный рев-крик 'Во-о-о-н!!!' от которого стены содрогнулись, а с потолка упал кусок увесистый побелки, барин наконец очухался и обрел дар членораздельной речи. Из полицейской будочки на шум немедленно выглянула голова в черном шлеме с тупым медным шишаком наверху. Усы-усищи у дяди-полицая как у таракана, однако остальное тело служивого осталось под прикрытием казенных черно-белых досок. Будочник оказался на редкость сообразительным, несмотря на тяжкое похмелье, по крайней мере до него дошло сразу, что 'хватать, держать и не пущать' человека в странной пятнистой куртке не стоит, выйдет себе дороже. Помятая каска нырнула обратно будку, опыт сын ошибок трудных, получить лишний раз по 'медному чайнику' желания у полицейского не было.
Как в этом веке принято подзывать такси... пардон извозчиков? Оказывается так же как и полтора века спустя, достаточно лишь руку поднять и 'ванька желтоглазый' со своей клячей и едва живой пролеткой тут как тут.
-Куды поедем ваш-сиясь? -не успел Сашка и махнуть рукой, как рядом раздалось ржание рысака, оперативно 'тачка' подъехала, начищенная до ослепительного блеска бляха 'нумер 13-ть' у возчика справа на груди, счастливое число. Сюрприз, заправка транспортного средства, оказывается, за счет клиента-пассажира идет. Извозчик сразу и честно предупредил, лошадь надо сперва напоить у фонтана, а значит к цене проезда добавляется еще одна копейка.
-На вокзал! -более можно ничего и не говорить, железная дорога пока еще одна и знаменитой площади 'Трех Вокзалов' нет даже в проекте.
"Морской сборник", 1856, ? 8, часть неофициальная, страница 59. 'Несколько мыслей по поводу статьи о воздухоплавании, о принципе управления аэростатом.'
...Я себе вовсе не скрываю все неудобства, все затруднения, которые еще неразлучны с этой системою воздухоплавания. Чтоб решиться ее принять, надлежит рассмотреть, превышают ли выгоды этого способа сообщений, неудобства и издержки, с которыми он сопряжен, а этот вопрос до меня не касается. Главное и единое неудобство, как я сказал,— это огромность размеров. Чтобы произвести дельный опыт, придется построить воздухоплавательную машину, названную мною САМОЛЕТ, длиною саженей до двухсот. Легко может быть, что кто в первый раз услышит о подобном предложении, то сочтет его за сумасбродство. Предпринимают даже корабли этой величины, и с успехом, а это, можно сказать, просто в 804-е раза труднее и дороже, нежели постройка самолета. Об издержках я точного понятия себе не составляю, одиакож кажется, что они дойдут при этих размерах рублей до 45-ти тысяч.
Кажется, трудно осмелиться что-нибудь подобное предложить, особенно вопреки приговоров ученых французов. Однако же я надежду не теряю. При нынешних условиях политического мира только две нации могут совершить подобные опыты. Это Россия и Америка. Одна из этих двух наций дойдет непременно и вскоре до решения этой задачи. Первая, которая решится, достигнет цели. Я от всего сердца желаю, чтоб это была Россия, и делаю, что могу, для этого. Америка давно бы решилась, если бы знала средство, она даже предпринимала несколько раз испытав с огромными издержками и в исполинских размерах нелепые и ребяческие проекты воздухоплавания, которые, конечно, не удавались...
(Подпись К.В.)
Вокзал... или 'воксал', как пока еще часто пишут в местной прессе, да и в литературе... не путать с другим 'воксалом' того времени, не имеющим никакого отношения к железной дороге. Здесь поют не оперные примадонны, а паровозные свистки-сирены, и пахнет гарью, а так же любой желающий может случайно повторить подвиг Анны Карениной.
Поезд Москва-Питер, двенадцать часов ехать, ну и скорость... да уж, удовольствие сомнительное. Оставим пока на некоторое время нашего героя и его 'мелкую' Машку-Мишку в покое, пора вводить новых действующих лиц в нашу то ли драму то ли комедию.
Чем хороши типичные вокзалы второй половины 19-го века? Отнюдь не только буфетами с волжской икрой и балыком, куда, впрочем, пускают далеко не всех. Главное отличие от века 20-го... нет суеты, нет бестолковой беготни пассажиров по перрону, и даже перрона еще нет, вместо него обычный дебаркадер, как на заштатном полустанке. Народ ведет себя чинно и относительно спокойно, и в самом деле, куда спешить... съездили в столицу и день прошел, а сверять часы по поездам пока не принято. В нужный час кондукторы всех посадят 'куды положено', согласно купленным билетам и куцый состав тронется в путь.
Вагоны... товарняки-теплушки уже есть, они в третьем классе, в них запихивают тот самый простой и православный 'норот', а иногда и скот и судя по укоренившейся вони от навоза и не всегда чистят потом. С остальными как бы 'пульманами' пока туго. Первый и второй класс представлены вагончиками 'каретного' типа, и действительно выглядит такое сооружение как две кареты поставленные последовательно на двухосную платформу. Единственное достоинство такой компоновки, в Европе дожившей до наших дней — можно быстро эвакуироваться в случае разных там ЧП, что на 'костоломках' того времени отнюдь не редкость. Спать в таких 'каретках' крайне неудобно, особая привычка требуется, вагон-ресторан... нет его и в помине, извольте кушать на станциях, все 'удобства' там же, но при известной ловкости можно и на ходу попробовать. Как кондуктор билеты проверяет, а проводники чай разносит, черт его знает, видимо Карлсоны с пропеллером в заднице у них работают в поездной бригаде.
Паровоз... не подходит к нему этот термин никак, скорее смешной, 'прикольный' паровозик из мультяшного Масленкино. В наше время такие вот 'малыши' уместны на узкоколейке в детском развлекательном парке, но здесь — 'последнее слово современной техники', латунный керосиновый фонарь, помещенный перед высокой конусообразной трубой ослепляет блеском на солнце, в тендере видны сложенные кучей березовые чурки. Машинист — солидный, важный немец поигрывает часами на цепочке и сердито покрикивает на дюжего подручного, на Ваньку-кочегара, русских специалистов пока еще к дорогому оборудованию не допускают.
Люди 'железки' кругом разные, от грязного и чумазого смазчика до важного 'генерала' в мундире, начальника станции, последний аж со шпагой при полном параде.
Пассажиры... такая же пестрая смесь лиц, званий и всевозможных сословий, но в этой массе кое-кто заметен сильнее остальных. Морской офицер средних лет с молоденькой девушкой под руку. Кортик, эполеты, орден — красный крест с черной окантовкой, бакенбарды, плюс атлетическое сложение. Пара они хоть куда, они невольно любой взгляд притягивают к себе. Кто они... вряд ли брат и сестра, уж слишком нежно моряк придерживает свое 'воздушное создание', и явно не муж с женой, девчонке от силы лет пятнадцать или шестнадцать, а вот вариант жених с невестой куда более подходит.
-Не спеши Люба... успеешь ты еще вдосталь насидеться до Петербурга, -легкий ветерок доносит со стороны парочки обрывки разговора.
Чин у моряка не велик но и не мал... капитан-лейтенант и судя по лицу и манере держаться поплавать ему уже довелось. Какая причуда судьбы привела этого человека в абсолютно сухопутную Москву? Позднее... об этом мы скажем позднее, пока лишь отметим, что хоть он и не выигрывал сражений и не открывал новых земель, но в его честь будут названы улицы во многих городах России и... потом, потом... почти сто лет спустя. Пока же все еще все, все пути открыты впереди и бывший командир клипера 'Всадник', как сказочный богатырь на распутье... налево пойдешь — огребешь по полной программе, и направо не сахар... но выбор делать обязательно надо. Тем более и семейно-личные мотивы причудливо переплетаются с карьерными, через месяц у них с Любочкой свадьба намечена, а пока он ее знакомит с родственниками, да и просто развлекает в ходе импровизированного свадебного путешествия. За границу, как принято в 'приличном обществе' съездить не получилось по финансовым соображениям, так почему же напоследок не вывезти избранницу в Питер? Столица у нас почти, что 'заграница' — другой мир для провинциала, разница невелика, а для тощего 'бюджета' отставного офицера вполне приемлемое решение.
Время, время, субстанция невесомая, но иногда тягучая как мед... в сущности он тянет время не принимая решения, вот и сейчас болтает с Любой на отвлеченные темы, да рассматривает паровоз. Новая модель, машины его всегда привлекали... упертым 'марсофлотом' Александр Фёдорович не был никогда, может все же попробовать вернуться обратно... туда где море, или... неужели ему суждено провести остаток жизни чиновником в провинции, а может есть еще и третий путь, но какой? Вопросы, сомнения и еще раз мучительные сомнения, выбор легко сделать в юном возрасте, когда в сущности еще ничего не изведал и не ничего толком понял, но в сорок с лишним лет... безумно тяжело.
-По прежнему дровами топите? А ведь писали в газетах, что николаевская дорога переходит на уголь? -остановил и спросил моряк одного из проходивших мимо железнодорожников.
-А нам че... ваш-бродь, мы люди маленькие, контора решает... покедова леса не изведут так и будем. -ответил тот, и не не задерживаясь быстрым шагом двинулся к концу состава.
Беглый взгляд на часы... уже пора, и тут его внимание привлекла необычная сценка, разыгравшаяся как раз у того вагона второго класса, куда они с Любой и намеревались направиться.
Конфликт... жаль раньше капитан-лейтенант не обратил внимания на них, мог бы своим вмешательством и предотвратить столкновение. Действующие 'актеры' — с одной стороны дюжий 'малый' в форме железнодорожного ведомства, кондуктор. Другой 'боец' — странного вида парень, нет скорее молодой мужчина в пятнистой куртке явно иностранного покроя. Из-за чего сыр-бор разгорелся? Догадаться нетрудно, к 'пятнистому' жмется маленький мальчик в простой крестьянской одежде. Скорее всего необычный пассажир приобрел билет в тот же самый вагон, что и Александр Федорович с Любой, но возникли кое-какие проблемы. Полиция в лице присутствующего неподалеку городового следует мудрой политике невмешательства, почему? Дело в том, что в России, несмотря на всевозможные сословия, в сущности только два основных класса, две группы: хозяева и рабы. В зависимости от того к какой из них человек принадлежит, к нему и отношение властей соответствующее, если бы кондуктор сцепился с 'мужиком' или наоборот с 'господином', то страж порядка отреагировал бы немедленно. Но полицейский спокойно выжидает... как и капитан-лейтенант он не может определится, куда следует отнести человека в пятнистой куртке. Необычная расцветка все же, словно защитная окраска лягушки или змеи... ранее капитан-лейтенанту видеть ничего подобного не доводилось.
Сам Александр Федорович предположил, что случай свел его с представителем немногочисленной группы, матросы таких обычно называют 'вольными'. За рубежом явление обычное, а вот в России пока большая редкость... Ни барин, ни холоп, а как бы над ними, никуда такого не приткнешь.
Итак... понеслось, 'бокс'! Кондуктор все же решил перейти от слов к делу, сейчас ударит. Народ поблизости уже 'ставки делает' и судя по всему не в пользу 'пятнистого', зря... Хоть 'малый' и косая сажень в плечах и на голову выше противника, однако медлителен, а тот другой напротив — словно сжатая стальная пружина.
Свист, пронзительное шипение... в самом интересном и захватывающем месте паровоз спустил пары и белое облако на несколько секунд полностью скрыло от наблюдателей 'борцов', следить за их дальнейшими действиями теперь нельзя. Когда же пар рассеялся, то стало ясно, что классического русского 'мордобития' не будет, не будет и 'аглицкого' бокса, почтенная, полу-почтенная и прочая вокзальная публика обманута в ожидании скандала. Кондуктор стоит в необычной позе на коленях спиной к противнику, согнувшись в поясе — головой к земле с опорой на левую руку, словно в упор разглядывает что-то на брусчатке. Правая же рука железнодорожного служителя задрана вверх и назад под неестественным углом, ее придерживает 'пятнистый'... прием из какой-то малоизвестной системы борьбы или рукопашного боя без оружия. Доводилось ранее капитан-лейтенанту сталкиваться с подобными 'фокусами'... Восток... Япония, однако же здесь вроде бы не азиат, если судить по внешности похож на славянина, или... Да нет, не одну зарисовку с натуры выполнил тогда Александр Федорович во время непредвиденного 'отдыха' в далекой стране, и в этнографии он разбирается более-менее, по крайней мере его работы высоко оценили в российской академии наук. Молодецкий размах вышел даже не в копейку, а полностью пропал даром, богатырь-кондуктор повержен, восторжествовала наука над грубой силой, и все же пора их остановить.
-Оставь его... -пока лишь просьба звучит из уст капитан-лейтенанта, но если что, то она может быстро превратится в конкретный приказ.
'Пятнистый', он же и 'вольный' одновременно лишь пожал плечами и послушался, отпустил кондуктора, бить ретивого сотрудника николаевской дороги в его планы не входило, он лишь защищался. Железнодорожник же, увидев очередное 'высокое начальство' немедленно принялся оправдываться. Незаметно подошел, подкрался сзади полицейский, по прежнему страж порядка держит 'нейтралитет', но теперь готов вмешаться, так как ситуация отчасти 'прояснилась'.
-Дык энто как ваше благородие, с дитем в мужицкой одеже, да во вторый класс? Ить взыщут с меня по службе то поди-ка?
-Все одно не повод тебе драться... Кассир ему продал билет с него и спрос, а ты чего братец не в свое дело полез?
-А-а... -и 'малый', махнув не пострадавшей в схватке рукой двинулся к следующему вагону, отряхиваясь от пыли по дороге, пусть 'господа' и 'прочие' разбираются между собой сами.
Бой закончен не начавшись, инцидент исчерпан, городовой возвращается на свое место под башенку с часами, а вот первое впечатление капитана-лейтенанта не обмануло, обладатель необычной пятнистой куртки действительно 'ненаш'. Людей он в свое время повидал в плавании кругосветном немало, многих и разных — белых, черных, желтых и поэтому и не ошибся с первого взгляда. Русский бы выругался в такой ситуации, или хотя бы что-то сказал, хоть пару слов, или стал бы оправдываться как кондуктор... этот молчит будто язык проглотил. Только сейчас Александр Федорович и заметил, второй участник стычки вооружен, правое плечо оттягивает ремень короткой винтовки, карабина или охотничьего ружья. Само оружие скрыто чехлом и определить, что за 'ствол' наверняка нельзя, можно лишь строить предположения. Впрочем как и любой истинный моряк в ручном оружии капитан-лейтенант разбирался слабо. За то неожиданно стало понятным назначение странной расцветки, рисунка на одежде 'ненашего' или 'вольного'. Это маскировка... охотнику надо зверя 'скрадывать' или напротив, самому укрываться от ока бдительного лесничего.
