Эльфантина. Союз стихий

− Как ты посмел? − спросила она и, не дожидаясь ответа, повторила: − как ты посмел вести себя подобным образом со мной? Разве я просила тебя о чем-нибудь? Разве я искала твоей помощи? Ты обманом увел меня и держишь взаперти. Что тебе нужно?

− Я всего-навсего спас вас, госпожа, − глупее Элай себя никогда не чувствовал: он оправдывался за то, что чуть не погиб, защищая ее жизнь. Когда-то мама точно также восприняла его помощь. И это сходство доставило ему куда больше боли, чем рана в боку. − Оставаться на площади было опасно. Вас бы схватили и казнили вместе с Лореданом.

− Не произноси его имени! Ты не имеешь на это право. Он погиб из-за тебя.

− Я спустился в подземелье, спасти вас обоих, но опоздал. Я ничем не мог ему помочь.

− Я всегда считала, что Лоредан поступает неразумно, доверяя тебе, − холодно процедила она. − И вот ты предал его.

− Что за глупость? − Элай шагнул вперед, и Аурика отступила, не позволяя расстоянию между ними сократиться. − Я сражался бок о бок с ним. Я проливал за него кровь.

Боль в боку сделалась невыносимой, но он упорно ее игнорировал. Куда важнее было объяснить Аурике, что в смерти Лоредана нет его вины. Может, если она послушает, если хотя бы попытается понять, то не будет смотреть с таким презрением. Он в состоянии многое вынести, но не ее безжалостный взгляд. Его словно окатили ледяной водой: по коже пробегал мороз, а зубы стучали от озноба. Элай полагал причина тому ее ненависть, а вовсе не открывшаяся рана и кровопотеря.

− Откуда мне знать, что не ты все подстроил? − Аурика скрестила руки на груди.

− С чего мне тогда рисковать ради вашего спасения?

− Вдруг ты рассчитываешь на выкуп. Я из знатного рода, в Гелиополе за мою свободу хорошо заплатят.

− Деньги мне не нужны, − отмахнулся Элай. − Я умею зарабатывать себе на жизнь.

− Воровством? − брезгливо спросила Аурика.

Поразительно, до чего хорошо она его изучила. Буквально видела насквозь. А ведь она всегда считала его пустым местом, не достойным и мига ее драгоценного внимания.

Пока Элай размышлял над тем, как убедить Аурику в своей непричастности к смерти солнечного, ее настроение изменилось сотый раз за день. Гнев сменила черная волна скорби. Она накрыла ее в доли секунды. Под ее тяжестью невозможно было дышать, как если бы на грудь опустилась гранитная плита.

− Мой возлюбленный муж! Мой свет, мое солнце, мой Лоредан! Как мне жить без тебя? − горе давило на плечи, и Аурика, раздавленная его весом, упала на колени. Слезы хлынули как ливень. В ушах еще звенел рвущий сердце предсмертный крик. Она не могла, не желала верить, что Лоредана больше нет. Все это глупая шутка, издевка судьбы. Они так любили друг друга, были так счастливы. Кто посмел нарушить их гармонию? Кто тот ужасный человек, что отнял у нее единственный источник радости? Будь он проклят! Пусть не будет ему покоя ни в этой жизни, ни за ее пределами.

− Госпожа.

Чужой голос прорвался сквозь окутавшую ее тьму. Руки легли на дрожащие от всхлипов плечи. Она забыла, где находится и кто этот человек рядом с ней. Ей не было до него дела и до всего мира тоже. Что ей мир, если в нем нет Лоредана? Зачем ей глаза, если они не видят любимого? Зачем руки, если не могут его обнять? Для чего губы, если нельзя его поцеловать? Внутри Аурики было пусто. Отныне она обречена жить незаполненным сосудом.

Аурика позволила отвести себя к кровати. Разрешила уложить и накрыть сверху покрывалом. Она покорно закрыла глаза, когда ей велели. Но она абсолютно ничего не чувствовала.

Подогнув колени и обхватив их руками, она задремала. Сон ее был беспокоен. Вместо отдыха он приносил страдания, но Элай не рискнул ее разбудить. Он не был готов снова наблюдать ее горе. Слишком потрясло его увиденное. На краткий миг ему почудилось, что девушку оставило желание жить, такой обреченный у нее был вид.

Пользуясь передышкой, он осмотрел рану. Стычка на площади не прошла даром − швы разошлись. Не имея под рукой ни иглы, ни ниток, Элай обмотал вокруг живота кусок ткани и затянул узел потуже. Ничего страшного не случится, если он займется раной позже. Оставлять Аурику одну неразумно.

Он распорядился насчет ужина. Не зная, чем угодить девушке, заказал апельсины — фрукт, напоминающий солнце, а также попросил наполнить ванну и дал служанке денег, чтобы сбегала на торговую площадь и купила платье. 'Что-нибудь простое', − попросил он. В шелковый одеждах, расшитых золотой нитью, солнечная бросалась в глаза, что нежелательно в их положении беглых преступников.

Наконец, когда все распоряжения были отданы, появилось время на отдых. Аурика занимала немного места на двуспальной кровати, но Элай не отважился лечь рядом. Он сел на табурет, используя стену как опору для спины. Он не спал вторые сутки, усталость и ранение давали о себе знать. Его мутило то ли от переутомления, то ли от потери крови. Элай сам не заметил, как задремал в неудобной позе.

Его разбудила служанка. Она наилучшим образом выполнила поручение. Хорошо, что он сообразил послать за покупками девушку. Сам он ничего не смыслил в женских нарядах. Служанка купила белую льняную рубаху длиной до щиколоток и коричневый сарафан. Подобные наряды носили простолюдинки, но Элай нисколько не сомневался, что он пойдет солнечной. Она во всем будет хороша.

Аурика очнулась от тревожного сна как раз вовремя: ее ждал сарафан, апельсины и горячая ванная. Только сон не улучшил ее настроения. Элай неимоверно ее раздражал, один его вид напоминал о дневных событиях на площади. Все самое плохое и страшное в ее жизни было связано с этим низшим. Он олицетворял постигшие ее несчастия.

На спинке кровати висели отталкивающего вида сарафан и рубаха. Наряд был отвратителен, начиная с ужасного цвета и заканчивая грубой тканью. Такая при соприкосновении с кожей оставит царапины. Фасон был и того хуже. Одежду шила, вероятно, слепая портниха.

− Что это? − Аурика кивнула на сарафан.

− Ваше новое платье, − Элай улыбнулся. Женщины любят обновки, он рассчитывал доставить Аурике удовольствие.

− Я не надену эти лохмотья!

Но вместо благодарности столкнулся с новой порцией ругательств. Солнечная смотрела на сарафан с гадливостью, словно на жабу в постели.

− У вас нет выбора, − Элай протянул апельсин, но она сделала вид, что не заметила угощение. − В своем наряде вы слишком заметны. Без маскировки нам не выбраться из города.

− Лично я никуда не собираюсь, − она скривила губы. − Я ни в чем не виновата. К тому же у меня есть долг. Я обязана позаботиться о супруге.

− О чем вы? − он сдавил апельсин в кулаке, липкий сок тек меж пальцев.

− Лоредан отправился в последний путь к Небесному отцу. Его необходимо собрать в дорогу.

− Речь о похоронах? Забудь! Тебя арестуют, как только ты явишься за телом, − со злости Элай сменил вежливый тон на обычное обращение.

− Я запрещаю тебе говорить со мной столь дерзко, − Аурика вскинула голову.

− Привыкай, − Элай швырнул остатки апельсина на пол. − Я невоспитан и груб, как любой простолюдин. Я не могу обращаться к тебе на 'вы' и называть госпожой, это вызовет вопросы. А теперь прими ванну и надеть этот треклятый сарафан. И не вздумай мне перечить, иначе я сорву с тебя платье и силой его на тебя натяну.

Аурика открыла рот, сказать очередную гадость, но он резко качнулся в ее сторону. Девушка, взвизгнув, отскочила. На миг Элая посетило искушение. Поблизости никого, кто ему помешает. Почему бы не взять ее прямо сейчас? Мысль о том, что он, наконец, овладеет ей, пламенем разлилась в паху.

Аурика почуяла неладное. Янтарные глаза распахнулись, грудь быстро вздымалась и опадала от частых и неглубоких вздохов. Солнечная походила на молодую газель, готовую от любого шороха пуститься наутек.

При виде ее слабости злость и страсть Элая растаяли точно снег на солнце. Он смягчился и хотел извиниться, но Аурика не дала ему шанса. Схватив сарафан с рубахой, она закрылась в подсобке.

Элай поступил как последний негодяй, напугав девушку, а ведь ей и так плохо, зато добился своего. Маленькая, но победа.

Продолжение 16.06

Глава 17. Секрет морейцев

На душе у него было неспокойно из-за гибели солнечного и будущего его жены. Теперь жизнь и благополучие Аурики в руках Элая. Джеймс сделал для нее все, что мог. Если повезет, Валум никогда не узнает о его предательстве. В противном случае он повторит судьбу солнечного.

Джеймсу казалось, его руки испачканы в крови убитого стража. Последние несколько дней он только и делал, что скреб их мочалкой, пытаясь отмыть несуществующие следы. Никому, даже Дейдре, он не мог рассказать, что его тревожит, а потому с головой ушел в работу.

Он по праву гордился своими результатами. Его первый меч из стального льда получился легким, маневренным, идеально сбалансированным. Его приятно было держать в руке. Он рассекал воздух с мягким шелестом похожим на шорох юбки придворной красавицы. Загляденье, а не меч.

— Ты похож на мальчишку, — потешалась Дейдра, пока он размахивал мечом, делая всевозможные па. — Разыгрался и ничего не замечаешь вокруг.

Валум позволил Дейдре ему помогать. Так она оставалась под присмотром и к тому же приносила пользу. Хотя последнее было сомнительно. Девушка ничего важного насчет стального льда не сказала.

Едва меч был выкован, полюбоваться им пришел Валум. Джеймс даже толком не насладился творением своих рук. Откуда первый магистр прознал, что меч готов? Джеймс наивно полагал, что в подвальной кузнице они с Дейдрой одни. Видимо, ошибался. У этих стен были уши.

Валум привел солдата. Бывалого воина. Именно ему выпала честь первым опробовать меч.

Воин принял меч из рук Джеймса с благоговейным трепетом. Так берут записку с назначенным свиданием из рук возлюбленной. Рукоять скользнула в мозолистую ладонь, привычную держать оружие и рубить головы. Воин замахнулся, рубанул со свистом воздух. Совсем не то, что Джеймс. В движениях воина сквозила угроза. Но уже после пары приемов, он выронил меч, не удержав его в руке.

— Ты разучился управляться с мечом? — вспылил Валум, подхватив оружие с пола, но тут же уронил его. — Что за...?

Первый магистр уставился на свою ладонь, которая секунду назад касалась рукояти меча. Кожа вспухла волдырями, какие бывают от обморожения. Держи он меч дольше, рука бы вовсе отмерзла.

Дейдра хохотала, наблюдая за тем, как люди толкутся вокруг меча, не смея его поднять. Глупые теплокровные и ее надзиратель, хоть и полукровка, не намного умнее. Человек в силах дотронуться до стального льда разве что на мгновение, и то риск лишиться конечности велик. Их хрупким непривычным к морозам телам не выдержать температуры стального льда.

Добыв в бою меч морейца, что случилось редко, люди обматывали рукоять кожаными ремнями, избегая соприкосновения со льдом. Но и тогда держать меч было пыткой. Лишь немногим теплокровным воинам хватало выдержки управляться с оружием, которое ранит не только врага, но и хозяина.

Полукровка забыл об этом. Ведь сам он легко касался стального льда благодаря крови морейцев в своих венах. А Дейдра нарочно промолчала, чтобы полюбоваться разочарованием первого магистра.

— Недочет необходимо устранить, — рявкнул Валум. — Начни заново. Сделай рукоять из железа или дерева. Из чего угодно, лишь бы мои воины могли удержать меч в руках.

— Никому не удавалось объединить стальной лед и железо. Я не знаю, как это сделать.

— Так придумай, — прошипел Валум. — Не то я решу, что ты бесполезен.

Впервые злость первого магистра обратилась на Джеймса. Валум не владел собой. Слюна брызгала на бороду. Глаза вылезли из орбит. Казалось, он обезумел.

Одернув кафтан, первый магистр глубоко вздохнул, успокаиваясь:

— Прости за несдержанность, Джеймс. То, что ты делаешь, крайне важно для Эльфантины и союза городов. От твоего успеха зависит наше выживание. Тебе придется потрудиться и все исправить. Больше мне не к кому обратиться.

Джеймс подобрал с пола меч и взвесил его в руке:

— Посмотрю, что можно сделать.

— Убежден, ты не подведешь.

Джеймс кисло улыбнулся, но едва первый магистр отвернулся, улыбка погасла. Никто не сумел объединить стальной лед с чем бы то ни было, хотя попытки были и неоднократные. Умы сообразительнее Джеймса трудились над этой задачей и проиграли. С чего Валум взял, что у него получится?

Джеймс обвел взглядом подвал и наткнулся на Дейдру. Она сидела на куске стального льда размером с табурет и покачивала ногой. Холод нисколько ее не беспокоил. Напротив она получала удовольствие от соприкосновения со льдом. И тут Джеймса осенило — у него в руках поистине великий инструмент. Подобного ему не было ни у кого, кто бился над загадкой стального льда. Он владеет первоисточником — снежной, которая знает о стальном льде все. Она в силах решить его проблему. Но как заставить ее говорить?

Продолжение 18.06

* * *

Валум получил ответ от владыки севера раньше, чем ожидал. Письмо застало его в гостях у Виорики. Срочная корреспонденция находила его везде. Он сам так пожелал.

Рассматривая ледяную печать, он думал о том, почему она не тает в теплых погодных условиях Эльфантины. Не иначе замешана магия. Это открытие заставило поволноваться первого магистра. Только северной магии на войне не хватало.

Взломав печать, он погрузился в чтение. На этот раз владыка снизошел до всеобщего языка, но лишь затем, чтобы Валум лично прочел оскорбления. Владыка, не скупясь на эпитеты, описывал, что сделает с жителями Эльфантины, когда захватит столицу. Невпечатлительного первого магистра подташнивало к концу письма. 'Я заставлю теплокровных жрать кишки своих детей', — самая приятная строка послания.

Скомкав письмо, Валум отбросил его подальше. Виорика проследила за полетом, но промолчала. Владыка вновь отказался выкупать дочь, посоветовав бросить 'эту трусливую суку' голодным псам на потеху. Последняя надежда на мир рухнула. Первый магистр поставил не на ту карту — Дейдра бесполезна.

Валум ударил кулаком по столу. Подпрыгнув, возмущенно звякнул графин. В этот раз Виорика все-таки высказалась:

— Ты все реже бываешь у меня. Я понимаю, дела города требуют участия. Но скоро ты совсем в них погрязнешь, и я потеряю тебя.

— Скоро я уеду на войну, и ты меня забудешь, — Валум следил за ее реакцией.

Она не вздрогнула. Если новость и взволновала ее, она не подала вида. Виорика была даже более искушенной в политике, чем он. И уж точно куда лучше него владела собой.

Их союз простирался намного дальше союза тел. Виорика возглавляла один из родов Гелиополя — 'Жаркий полдень'. Не бог весть какой знатный, но входящий в состав совета родов Гелиополя. Именно она первой подписала мирный договор с Эльфантиной, после чего склонила на свою сторону еще несколько глав. Но только не Лоредана Справедливого. Этот упрямец сам довел себя до эшафота.