Проблема всей жизни

— К стене, руки за спину! — скомандовал один из здоровяков. В холле действительно было три охранника. Один командует, два других держат лифт на прицеле

Я послушно встал на колени, дал замотать себе руки и почувствовал, как нагрелся морфопласт, затвердевая до каменной жесткости.

— Теперь девчонка! — крикнул охранник.

— У вас правая или левая? — снова невпопад спросил меня Родригес. И не дожидаясь ответа, сказал: — У меня вот левая. Когда-то я был левшой.

И вскочил на ноги одновременно с громким хлопком. Что-то противно хлюпнуло, на стену брызнули ошметки плоти и целый веер мелких красных капель. Я повернулся в сторону Сержио в тот момент, когда оторванная кисть упала на пол. На залитом кровью запястье красовались швейцарские механические часы.

Неповрежденная рука с окровавленным морфопластом на ней метнулась вверх, и два охранника "зависли" в знакомом мне состоянии. Третий же со всей дури палил по Родригесу. Я видел как пули терзают торс мексиканца, одна ударила в голову — и зеркальные осколки очков замельтешили в воздухе подобно маленьким льдинкам. Как будто Кай, наконец, выбросил из глаза опостылевшие куски волшебного зеркала Снежной королевы.

Охранник прервался чтобы сменить обойму, и Родригес поднял другую, изуродованную руку с оторванной кистью. Я не верил глазам: мексиканцу бы упасть окровавленной тушей с выбитым глазом, но он просто поднял руку. Ту самую, которая в ошметках плоти выплюнула из себя ненужную кисть.

Из предплечья хищно торчало дуло очень большого калибра. Вот оно взглянуло на охранника, и за чернильно-черными очками громилы заплясал негасимым пламенем панический ужас.

Рявкнуло так, что заложило уши. Родригеса отдачей аж развернуло и мужчина едва устоял на ногах. Но охраннику досталось куда сильнее. Выстрел не только оторвал голову, но и выгрыз добрую четверть грудной клетки.

Обезглавленное, изуродованное нечто, еще секунду назад бывшее здоровяком-охранником, шмякнулось на пол.

— Как плохо... — раздался знакомый и незнакомый голос. Знакомый, потому что принадлежал Родригесу. Незнакомый, потому что звучал с перебоями, как забитый джиттером раритетный компакт-диск.

Мексиканец повернулся ко мне изуродованным лицом.

— Изви.ните, Ки.хр.рилл, — сказал Сержио. — Да.р.рьльше ..хы пойде..тье бе..тс-тс без мен...нь...я.

Теперь я не был уверен, что очаровательного миллионера-агента действительно звали Сержио Родригес. Сквозь многочисленные пробоины в дорогущем костюме просвечивали какие-то пучки проводов, залитые смесью крови с чем-то мерзотно белесым. Безумный соус поганил щегольскую одежду мексиканца, но тот не обращал внимания на испорченный костюм. Были проблемы и поважнее.

Правой части лица вообще не существовало — в кровавом месиве лишь поблескивали металлические части, с них тоже обильно капало на костюм. Левая же была почти целой, и даже дужка очков уцелела.

Я уже говорил — я более-менее разбираюсь в электронных штучках. Знаю, что существуют суперкомпьютеры, интеллектом давно уже заткнувших человечество за пояс. Я лично общался с искусственной личностью, засунутой в изящный жемчужно-белый корпус "яблока".

Но о том, что среди нас живут киборги — до сих пор не догадывался. Воспринимал лишь как тему для этих идиотских комиксов моего бывшего капитана.

— Чхе...ка ттам, — произнес киборг, указывая куда-то в сторону обезглавленного охранника. — Рукхи освободит-хе. Полиц-ции н..е бутдтдтет, я изолир.хкх.ровал здтдание. Ух..хр...ходи-тхте.

Тьянь подошла ко мне, когда Сержио уже неподвижно лежал на полу. В паре метров от безголового охранника.

— Не переживай, Кирилл, — сказала девушка. — Он бы все равно умер.

Я посмотрел на Проблему. Девочка была совершенно серьезна.

— Потому что он был уже мертвым? — спросил я.

— Нет, — Тьянь покачала головой. — Не живые не имеют права убивать живых. Он ослушался. Его бы все равно уничтожили, как...

— Как бешеную собаку?

— Нет, — она покачала головой. — Собакам, защищающим хозяина, разрешают убивать других людей. Мертвым людям — нет.

Я взял Тьянь за руку, и мы покинули забрызганный кровью людей и не людей холл этого безумного дома с кичливой вывеской у подъезда. Я был в таком странном состоянии, что даже не забыл зайти за стойку портье и забрать свою отключенную от сети мобилу. Прилепил ее на ухо, словно собирался надиктовать номер, так и вышел на улицу. Неподалеку сияла серебристыми боками "Тойота" Сержио. Кстати, там моя сумка. Надо бы забрать, что ли...

Когда мы с Проблемой отошли квартала на полтора, тренькнул ноутбук в сумке, а в ухе что-то пискнуло. Я остановился.

— Их ведь было больше восьми, да? — я узнал баритон Сержио. — Не отвечай. Если ты это слышишь — значит действительно больше восьми.

— Почему ты дал в себя попасть!? — закричал я, забыв что мне только что запретили это делать. — Ты же не давал в себя попасть там, в коридоре! Ты, хрен электронный! Почему ты дал себя убить?!

— Ты сейчас, наверное, спрашиваешь меня, — спокойно продолжил Сержио, — как я стал миллионером и почему сразу не сказал кто я. Поверь, это совершенно неважно. Был проект, он не удался. Они так думали. Я думал иначе. Проект удался, Кирилл. Удался и завершен.

Короткие гудки, как в старых-старых телефонных линиях.

Я со злостью сдернул мобилу и бросил под ноги. Наступил, почувствовав какое-то изощренное удовольствие от хруста уничтожаемой электроники.

Удался у него проект, понимаешь ли... бездушный латинос-киборг, мать его!

— Кирилл, — тихонько позвала Тьянь.

Я постарался успокоиться и посмотрел на девушку.

— Он не мог отвести от себя систему управления огнем, — почему-то улыбнулась Тьянь. — Рядом были мы.

Помолчала секунду и добавила:

— Теперь я поняла, что ошибалась. Он был не мертвый.

—

Глава 11. Бегство от возвращения

Произошедшее с мексиканцем меня вырубило. Не в смысле, что я весь испереживался и все такое. Просто вырубило — весь остаток пути до порта, где нас по-прежнему ожидал "Воланс", мы с Тьянь проделали на такси, и я уснул, скукожившись на заднем сидении. Диктовала куда ехать Проблема. Разумеется, на японском языке, и на этот раз поделиться со мной еще одним диалектом девчонка не решилась. Вот и правильно — под редкие фразы на неизвестном языке лучше спится.

В док нас пропустили не без ворчания — срок гарантированного простоя судна истекал с часу на час, и администратор не переставал бубнить, что если мы не оплатим стоянку, то "Воланс" выведут на рейд, и уж тогда за его целостность никто отвечать не будет. Но все утряслось небольшим пожертвованием на нужды портовых работников. Нас оставили в покое.

— С тобой все в порядке? — спросил я, но в голове крутились совсем не те мысли. Я заставил их улечься, и внимательно оглядел свою Проблему.

— Да, — сказала Тьянь. — Со мной ничего не делали.

— Правда?

— Правда. Несколько раз заставляли играть. Потом посадили за какие-то тесты на терминале... глупые совсем.

Тьянь вышла в небольшое отделение между рубкой и грузовым отсеком, которое я лично называл камбузом, а Стир — жральней.

— Кто глупые? — спросил я вслед.

— Не кто, а что, — раздался голос девушки. — Тесты глупые.

Я облегченно вдохнул. Ну, хорошо, что к Тьянь у этого педофила был чисто профессиональный интерес, вне пространства его увлечений. Теперь пора было разобраться с текущими вопросами.

— В трюме нашего корабля, оказывается, триста с лишним килограммов обычных плазменных ламп, — сказал я.

— Не совсем обычных.

Я замер, девушка продолжила.

— И не триста с лишним, а уже меньше двухсот пятидесяти. Остальные — пустышки.

— Можно чуть подробнее?

Тьянь выглянула из камбуза.

— Можно, но давай после еды, а? Меня почти не кормили.

— Ну... ну ладно. Давай.

Чему я, наверное, никогда не научусь — это вести беседу, разговаривая с Проблемой. Сложно сказать, что именно тому причиной, но при общении с ней у меня постоянно смешиваются мысли. Хотел строго спросить про то — начинаю мямлить про это. Задумал ласково пожурить — начинаю зло допрашивать. И дело даже не в том, что девчонка у меня в башке как дома. Это давно уже прошло. Она научила меня китайскому, кое-что просветлила насчет общемировых вопросов — и все.

Но неумение говорить с этим мелким раскосым ангелом так и осталось.

Отобедали, скорее даже отужинали, в полном молчании, довольствуясь бортовыми "быстропакетами" и чайничком "Юшаня".

Наконец, с едой было покончено, Тьянь устроилась на своем любимом штурманском кресле.

— Ты уже понял, что везешь не просто груз, да? — спросила она.

— Да уж. Государственная безопасность КНР за "просто груз" не цепляется.

— Ну ясно... А о лампах тебе кто сказал?

— Сержио.

— Любопытный, — Тьянь улыбнулась. — И в первый раз был любопытным. Но в общем, он тоже увидел лишь деревья, но не заметил леса.

— Поясни. Только сразу уговор, — строго сказал я, — не врать. И рассказать заодно про "первый раз".

— Но он тебе уже рассказал, а?

— Рассказал. Но хочу услышать от тебя. Что это за учреждение, откуда тебя вывезли, что это за женщина, почему у тебя с рождения было по четыре пальца на руках и ногах... Ну и все-все-все. Если я сдохну, я хочу знать из-за кого именно.

— Опять ты начинаешь... Нет-нет, — Тьянь примирительно подняла ладошки. — Я все-все расскажу. Время действительно настало.

И рассказала.

Оплоты Границы развернуты по всему миру, но неравномерно. Больше всего их, где были самые яростные прорывы Армагеддона, то есть в Тихоокеанско-азиатском регионе. Там, где предшествующая Армагеддону ядерная прелюдия бушевала сильнее всего.

И еще оплотов много там, где не продохнуть от людей. В перенаселенных мегаполисах Южной Америки, например, и конечно же, в похожей на кипящий людской котел Европе. В других районах оплоты либо очень редки, либо в них вообще нет необходимости — Инферно не интересуется этими территориями. Например, в скандинавских странах до сих пор считают, что вся история с Армагеддоном — выдумка Ватикана. Хотя на самом-то деле Рим совершенно не причем, он сам стал заложником большой политики.

Сразу после начала Армагеддона, когда тот еще не набрал силу, в Европе была создана специальная комиссия по исследованию проникновения тварей в наш мир. Назвали, как обычно, сухой бюрократической аббревиатурой: NEPCS — Non Endemic Population Control Service (Служба контроля за неэндемичным населением). Тогда ученые еще верили, что с проявлениями иномировых сил можно договориться, что бесплотные демоны могут сосуществовать на одной планете с людьми. Сказывалось и то, что первые годы агрессор даже подавал признаки контакта. Но человечество не хотело общаться. Оно хотело избавиться от "захватчиков".

Потом, когда масштаб вторжения стал пугающим, все иллюзии развеялись. Человечество столкнулось с врагом, против которого бессильны ракеты и самолеты, а самое сильное оружие, ядерное, лишь подстегивало проникновение тварей. Тогда, для большего духовного единения человечества с подачи Ватикана Совет безопасности Евросоюза решил перевести сугубо техногенный конфликт в католическое обрамление. О том, что две трети населения планеты и видать не видели Святое писание, особо не задумывались. Пока Китай и США бульдожьей хваткой вцепились друг другу в горло, пока Россия и арабы не менее жестко схлестнулись за энергетический рынок, Европа оказалась наиболее авторитетным "мировым судией".

О, старушка Европа. Восемьсот лет ты ждала второго шанса объединить планету под знаменами христианского учения — и дождалась. Ватикан снова сказал веское слово. Правда, говорил хоть и громко, но недолго. Уже на четвертый год вторжения, когда погибло более миллиарда человек, а вся Азия взвыла нечеловеческим голосом, доселе исключительно научная группа NEPCS была реформирована и переименована в Церковь Бодрствующих — "Непсис". Случайно или нет название оказалось созвучным аббревиатуре, сейчас уже никто не узнает. Вероятнее всего, неслучайно, как и неслучайна передача всех теологических полномочий от Ватикана вновь сформированному ордену. Этого требовало сложное время — время борьбы за выживание человеческой расы.

Когда человечество покончило с вторжением, авторитет "Непсис" оказался настолько монументален, а нужда в оплотах Границ так велика, что Церковь Бодрствующих навсегда вышла за границы научно-общественной организации. Она стала корпорацией. И ее продукт — безопасность — оказался одним из самых востребованных на мировом рынке. "Непсис" понемногу стала оказывать давление на государства, особенно Китай, пострадавший от Армагеддона сильнее всех.

Поднебесники заключили с Церковью множество пактов, один из которых предусматривал солидные отчисления в бюджет новой мировой религии с корпоративным лицом. Но Китай — это не христианское государство. И платить иноверцам за процветание их же веры во всем мире — немного глупо. Необходимо, но глупо. Вожди КНР это понимали.

Тогда в обстановке совершенной секретности власти Поднебесной запустили свой собственный проект оплота Границ, надеясь найти альтернативный способ сдерживания тварей из Преисподней. И за неполные десять лет, смело копируя и модифицируя чужие технологии, китайские ученые приблизились к своему собственному оплоту, но реализованному уже не в виде антенн-излучателей, а на основе биоэнергетических технологий. Грубо говоря, излучателями должны были становиться сами люди. Планировалось, что эти навыки будут передаваться из поколения в поколение, и только среди азиатов, то есть жителей Китая и сопредельных народов. Одним махом две задачи: обезопасить свой народ от вторжения и при этом лишить другие расы такого мощного оружия.

Дальнейшие планы несложно предугадать. Когда Поднебесная накопит достаточно "живых отпоров", ее армия сможет диктовать условия всему миру. Оплоты Границ — хрупкие и незащищенные цели. Угрожая их уничтожением, можно надавить на любое государство. А китайцам уже не надо бояться вторжения.

Представьте себе осажденную врагом средневековую крепость. На стены, лезут враги, приходится то и дело затыкать бреши, отбрасывать неприятеля, и снова ремонтировать стены. Внутри крепости, допустим, два лорда — Джон Смит и Ли Ван. Придумал как удерживать врага за стенами Смит, и поначалу Вану приходилось мириться с авторитетом европейского соседа. И вот потихоньку Ван начал понимать технику обороны стен, разрабатывать свои собственные котлы со смолой и метательные машины. И настает день, когда гарнизоны Смита и Вана примерно равны по силам. У Вана даже кулаки помощнее — все, вставшие под его знамена, сразу же получают левел-ап и грандиозный экспириенс по борьбе с захватчиками.

И вот, когда враг по-прежнему готов взять осажденный город, две половины гарнизона этого города начинают грызню между собой. Как думаете, чем закончится такая героическая оборона? А за стенами крепости спрятались не только воины, но и все население окрестных земель.

— Довольно удручающие перспективы у этого городка, — заметил я.