Сказать, что Осборн опешил, значит, ничего не сказать. Эти откровения в пух и прах развенчали не только все уличные теории, но и официальную, и версию для внутреннего пользования Дома Силмихэлв. Осборн несколько минут пытался понять, отчего его рука продолжала удерживать развернувшегося Лариата, не давая тому уйти своей дорогой.
— Отворачиваясь от меня, ты... — медленно выговаривая слова, Осборн попытался сформулировать то ли мысль, то ли эмоцию, не дающую ему покоя. — Ты отворачиваешься от своего шанса быть прощённым хотя бы за манипуляции. Да, именно! За манипуляции, по отношению лично ко мне такие же бесчувственные и бесчеловечные,
* * *
, как та проклятая команда телохранителей! — Шёпотом прокричал он прямо в мальчишеское ухо. И едва слышно, обидчиво добавил: — Попользовал и выкидываешь, как негодную игрушку?..
На самом деле юный маг просто не мог вынести этого сакрального свечения, причинявшего страдания — грешнику. Плечи Лариата поникли, он прекратил противиться, ведь получение прощения всегда сопряжено с моральным страданием и переживанием вины — свежую рану целесообразнее сразу залечить. Но ведь ещё нужно раскаяться, а он не сожалел...
Подтолкнув своего увесистого фамильяра устроиться на своём худосочном плечике, усталый и вымотанный общением мальчик встал вплотную к вдвое уменьшенному, но по-прежнему мускулистому и широченному мужскому плечу, к сожалению, не отцовскому, и наглядно показал своему спутнику жесты с полупрозрачной иллюзией от фейри-дракона, беря ответственность и за Осборна:
— Что ж, смотри: под латной рукавицей Хелма рука загребущая — под латной рукавицей Торма рука дружбы... Я здесь подожду, они тоже потерпят до утра — Джас и я отныне чувствуем друг друга, как должно близнецам без фамильяров, — тихо-тихо, своим детским и волнующимся голом вымолвил Лариат, растворяясь в ночи, словно стесняясь той безвкусной одежонки, в которую его обрядил патриарх Силмихэлв, а не страшась того, что отец больше никогда его не обнимет и не приласкает и что мать не поцелует в щёчку. — И можно я поклянчу кое-что, пока ещё никуда негодный неофит Роб? — Раздался призрачный просительно-жалостливый голос у другого уха уменьшенного человека, уроненного в замешательство и схватившегося за щемящее сердце. Не дожидаясь разрешения, Лариат продолжил: — Я высыпаюсь за четыре часа, близнецу хватает шесть, обычным людям надо восемь. Я на шестилетие хотел сделать подарок Джасу и попросил выходную из виллы Майси тихонько выяснить, есть ли средство сократить время на здоровый сон? Ей лишь в прошлом месяце удалось узнать, что в Эверлунде живёт мастер, изготавливающий ловцы снов, но их цены кусаются... Лети уже в святилище Торма, остолоп!..
(Иллюстрации к главе с 022 по 031)
Глава 9, разнящиеся близнецы.
Утро 22-го тарсаха Года Голодания.
Хотя их мать из рода мореплавателей, её детей сурово воспитывали в духе модельеров и текстильщиков — никаких кораблей и в помине не было.
Близнецов редко куда вывозили с виллы. Примерно до пяти лет Лариат боялся отпускать Дога в одиночку летать куда-то далеко от виллы, опасаясь, что его съедят грифоны, взрослые фамильяры других магов или всякие ночные хищники типа в изобилии имеющихся на фронтонах и крышах домов оживающий статуй гарпий и горгулий, которыми его запугивала Скарлет. Даже когда сероглазый мальчик вместе со своим родным зеленовато-золотым фэйри-драконом улучшил магию невидимости, то всё равно дальше мили Дог сам ни в какую не хотел летать, а с большой высоты не больно то разглядишь такие детали, как чары внутри вещей. В этом году они с фамильяром наконец-то научились создавать плотные иллюзии, квази-реальных фантомов. Пользуясь этим, Лариат успел дважды, не вызывая подозрений, отправить Дога в район Доков, притворяясь в карете прикорнувшим, чтобы глазами фамильяра увидеть порт и скованные во льдах корабли.
Лариат, чтобы не расстраивать Джаспера, около двух часов спозаранку зачастую просто валялся в постели, фантазируя на разные темы, воображая или соображая, а чаще предвкушая, как в камень-ножницы-бумага разыграет с братом, кто с какой стороны забирается под родительское одеяло. Драконы парили над кроватями, как и знаменитая огненная колесница Леди Алустриэль, одной из Семи Сестёр, избранницы самой Мистры, богини Магии и хозяйки Плетения. Не раз и не два величественные парусники бороздили на потолке океаны вод иль облаков.
После трагедии на двадцатого тарсаха близнецов впервые разделили на расстояние более ширины виллы — даже дальше мили. Мало кто мог заподозрить, что у них от переживаний и разлуки наконец-то пробудится способность ощущать друг друга на удалении, словно у каждого внутри появился некий компас. В этом нет ничего экстраординарного. Многие близнецы понимают свою половинку с полувзгляда, нередко травмы одного отражаются у второго фантомными недомоганиями. Благословение и проклятье в одном флаконе, как говорят мудрые люди, вторя эльфам. Так было у Корина с Коринной, но с приобретением сексуального опыта они научились закрываться друг от друга, а после какого-то разлада вообще порвали. Так есть у Армнидла Третьего с Айлет, но выражено слабо, в то время как Памела и Анджа не только ведут себя одинаково, но и обе переживают боль, которую причинили только одной из них, например, часто колют пальчики без напёрстка или саднят коленки во внутреннем дворике. У Лариата с Джаспером только сейчас образовалась — эмфатическая связь на манер таковой с фамильяром. То ли установилась, то ли всегда была, но заслонялась дракончиками, то ли пробудилась — Лариат не знал.
Джаспер часто завидовал одарённости Лариата и хоть раз на дню чувствовал себя ущербным в сравнении с ним, однако рядом с занудным братом ему всегда было тепло и уютно и не имелось более лучшего помощника в придумывании и установке смешных ловушек на поганых гвардейцев. Каштановый же часто завидовал рыжему за беззаботность проживаемого им детства. И оба имеющих фамильяра редко завидовали старшим или младшим за их мистические ощущения друг друга.
Вообще, как вычитал, вернее, как Лариат услышал от одного из заумных трактатов по биологии, близнецов подразделяют на монозиготных и дизиготных. Повитуха Таррелви лишь знала, что бывают идентичные близнецы — такими у Коринны и Хаскара Второго получились только младшие девочки. А бывают просто двойняшки — братья или сёстры, которые вместе уродились во чреве и внешне лишь похожи, но не одинаковы. Вот одинаковы с лица и пола Памела и Анджа с раннего детства схожи во всём, чувствуют и понимают друг друга, как Текрур и Текрар. Корин с Коринной родились полуэльфами с волшебством в крови, потому и обладали некоторыми способностями однояйцевых близнецов. Но Армнидл Третий с Айлет ничего столь же информативного не испытывали, обладая разными характерами и внешне тоже разнясь. Аналогично обстояло с Джаспером и Лариатом, как считалось из-за мелких отличий черт лица, цвета волос и характеров, но первоначальные ожидания взрослых в части их связи — не оправдались. Имелась! Вероятно, в неактивном состоянии, спящем до кризисного момента. Так тоже часто бывает, если верить художественной литературе.
И ещё кое в чём взрослые ошибались. Они думали, что рыженький малыш спит в кресле, пока они ведут судьбоносный разговор. Но нет. Джаспер впервые смог повторить трюк брата, проникнув сознанием в своего фамильяра. Разз вела себя естественно, тогда как находившийся у неё на задворках мальчик хотел кричать и топать ногами на одни слова взрослых, а от других ему хотелось спрятаться, никогда не слышать и не понимать их смысл — вот когда отличная память сродни проклятью! Измучавшийся Джаспер едва дождался перерыва, напрочь расхотев становиться взрослым, хотя едва ли понял и десятую часть всех речей. У него было полно времени задаться вопросом, зачем же его брат Лариат постоянно делает так?.. За этими умными мыслями он тогда заснул по-настоящему. А на следующий день впервые познал одиночество. Нет, конечно, мама всё время была рядом. Ночью папа перевёз на виллу Деслентир его старшего брата и всех трёх сестёр, но сероглазый близнец — отсутствовал во время столь важных событий для семьи.
И день помнился смутно, и законспирированный переезд в порт плохо запомнился Джасперу, пытавшемуся в одиночку конкурировать со старшими и младшими близнецами за место подле мамули. К концу этого заполошного дня данная пустота стала невыносимой для рыжего близнеца, ещё утром желавшего убить, а потом не сдюжившего разлуки и готового простить адскую выходку Лариата, лишь бы тот вернулся. Увы, немного поумневший и сильно подавленный Джаспер уже ночью на двадцать второе тарсаха осознал, что зря завидовал чувству близости близнецов, внезапно пробудившемуся вместе с Лариатом. Постоянное знание эмоций брата сводило с ума и выводило из себя: Джаспер чётко ощущал отношение к нему, как к маленькому мальчику, и от этого ещё больше злился на Лариата за его выходки, которых не понимал и не принимал, пока брательник не остался один и не нашёл время, чтобы попытаться разжевать свои мотивы — первым объяснится с близнецом.
За неимением опыта общения способом близнецов — получалось не ахти. Лариат, к неудовольствию Джаспера, и в этом деле оказался первым всезнайкой. Его усилиями у них обоих вскоре стало получаться нечто осмысленное.
Спишь?
Нет...
Засыпаешь.
Да не сплю я! Чего пристал?!
Беспокоюсь.
А о маме ты побеспокоился?! Это ты во всём виноват! Ты-ты-ты, уа-ах...
Виноват. Прости.
Не хочу тебя ощущать, ты плохой! Очень... Самый...
Спишь?
Уа-а-ах...
Засыпаешь. Уа-ах...
А сам-то! А сам-то каков?!
Это ты виноват.
Э?
Да-да, я во всём виноват. Прости.
То-то...
Нельзя спать.
Нельзя?
Потеряю тебя.
Чего?
Я заблужусь.
Мы поняли.
Спать нельзя.
Мы поняли.
Спишь?
Ждём. Возвращайся...
Скоро. Я тоже жду.
Грифона?
Нет. Друга.
Все тут...
Другой.
Кого? Кто?
Дружба.
Дружба?
Дружба.
С кем? Кто?
Новый.
М?
Ждём.
Бяка ты!
Полезный.
Полезная какашка?
Дурак.
Поколочу!
Ещё кто кого!
Как обычно — я тебя.
Мечтать не вредно.
Эй... Ты заснул?
Устал, но креплюсь.
Я тоже.
Ночь тянулась бесконечно. Кроме младших сестрёнок никто больше не спал, тягостно ожидая момента — возвращения и расставания. Джаспер крепился. Качка убаюкивала его, но раздражали крики портовых грузчиков, протесты буйволов и ржание тягловых коней. Всё было ново и непривычно — страшно. Лариату тоже было страшно, и, как ни странно, это их общее чувство — роднило и сближало. Только Джаспер был в тесном кругу семьи, а двойняшка — одиноко кантовался на опасном склоне горы, куда оба не раз забирались — в играх царя горы или в воображении. Отплытие почему-то всё оттягивалось — оба близнеца сиднем сидели в ожидании у моря погоды. Только один с семьёй в относительном уюте и тепле, а другой одиноким выхухолем в промозглой ночи — трудно такого ненавидеть.
Спешно начатый законспирированный перелёт в порт Уотердипа совершенно запомнился Лариату, сумевшему поддержать и развить чувство единения близнецов, за этот подвиг сведя к нулю всю свою внутреннюю силу, однако догадавшись убаюкать напрочь утомлённого фамильяра, между прочим, целые сутки глаз не сомкнувшего, верно сторожа сон собрата. За прошедшую ночью, когда роли поменялись, Дог за четыре с лишним часа ожидания Осборна выспался и, как обычно по утрам, наполнялся подвижной бодростью по мере приближения рассвета. Хоть кто-то свеженький и полный сил.
Вместо боевитого аристократа во второй раз Лариата бережно придерживал священнослужитель в чешуйчато-пластинчатой броне церкви Торма. Облетая Гору Уотердип со стороны Побережья Мечей, мальчик вспоминал своё прошлогоднее приключение, когда он подбил брата стырить у Скарлет зелье скорости и напоить им Сату с Зити. Ох как бешено носились кошки по вилле в отсутствие беспокойной семьи, отправившейся в храм Гонда! Вторая порция досталась фамильярам. К сожалению, Раззи так и не смогла полететь в тот раз, зато Дог успел сгонять к рынку и стырить волшебные штучки прямо из ловушки. Кстати говоря, когда у Лариата начало получаться копирование магии путём аккуратного переливания одного из зарядов донорского предмета в доступную древесину вейрвуда, то его фамильяр стал чаще летать для осмотра города и его достопримечательностей. Свобода и корабли не могли не завораживать мальчишку, по мере сил и возможностей оберегаемому от чужих глаз и ушей, а попросту скрываемому как засос под манишкой...
Днём при прекрасной погоде порт полнился морскими парусниками и речными галерами. Лариату нравились и шхуны, и каракки, и каравеллы, а больше всего — гигантские галеоны. В том же куцем словаре Лариат подчерпнул понятия мачты и паруса. Так вот, каравеллы легко вычислялись по двум мачтам с косыми парусами. У каракк имелась одна центральная мачта с гигантским прямоугольным полотнищем паруса, на носу такой же малый, а сзади косой. Каракки напоминали собой проткнутые шпажками рогалики, которые обожала бабуля Амонра, называя "круассанами" — Майси звала их "опарышами". Каравеллы часто выполнялись в пропорциях три ширины к одной длине в шестьдесят футов. Более длинные каракки строились в пропорциях один к четырём и походили друг на друга, как близнецы с разными причёсками. Однако Лариата больше всего завораживали корабли с тремя высоченными мачтами, на которых помещалось сразу по два — и три! — парусных полотнища, не считая носового платка. Эти, как часто прикидывал в уме Лариат, строились шириной тридцать футов на длину в сто двадцать, а один раз Дог даже на сто пятьдесят видел издали — пава!
— Роб, а как называются самые большие корабли на иллусканком? — Задал вопрос малыш, показав рукой. Радостный Дог, устроившийся на затылке грифона, исказил интонации призрачного звучания — кричать в ветер у Лариата не было сил.
— Так и называются — галеоны, — громко и мягко ответил ему в ухо Осборн, которому в святилище Торма помогли отыскать островок смирения и благодати, поразив доселе ненабожного бойца наречением церковным именем — Роб. Исцелил тело и душу — Осборн проникся к Лариату самыми доброжелательными чувствами.
— А почему укатывающиеся корабли забирают с собой воду из порта? — Продолжал интересоваться ребёнок, на миг взявшись за длинный хвост своего фамильяра. Он мог сколько угодно прекрасно думать, как взрослый, но без соответствующих знаний был смешон, по меньшей мере. До сего дня, как про себя оправдывался Лариат, он всё время уделял захватывающей магии, просто физически не успевая поглощать и переваривать все доступные знания — приходилось расставлять приоритеты.
— Корабли уплывают, — поправил взрослый. — Морские приливы и отливы воды происходят дважды в сутки, они определяются положением Селуне, спутницы Торила, ими заведует богиня Селунэ, Лунная Дева Селуне, — терпеливо объяснил неофит Роб, не заморачиваясь вопросом, почему столь умный ребёнок с куском взрослой души не ведает столь очевидных вещей?
