Серебристые змеи расположились на скальном участке в горах Блакории — старый обвил скалу, молодой лежал у ее подножия.
"Я так и буду теперь по ночам всех жрать?"
"Нет. Это первый раз. Вспыхнувшая аура требовала подпитки. Потом по необходимости. Только следи, чтобы не волноваться и не перенапрягаться — в первый год можешь непроизвольно обернуться".
Люк забеспокоился, покосился вверх.
"А если с ... женщиной? Я тоже обернусь?"
Сверху раздалось прерывистое шипение, похожее на кашель. Его сородич хохотал.
"Как это типично. Миллион вопросов, а ты беспокоишься о том, сможешь ли трахаться. Не переживай. Твоя женщина в безопасности".
"Я хочу домой. В Дармоншир".
"Не ной".
"Мне страшно. Такое ощущение, что меня вышвырнули в подростковый возраст".
"Это нормально. Через неделю окрепнешь, и все пройдет. А пока будет кидать из крайности в крайность. Что поспособствовало твоему обороту?"
"Кровь... я пил кровь одной... "
"Этого мало, — раздраженно фыркнул змей. — Ты не женился тайно случаем? На одной из Рудлог?"
"Нет", — угрюмо отозвался Люк и постарался почесать лапой заживающую холку.
"Тогда...? — старший зашипел матом и врезал хвостом прямо по зудящему загривку. Люк отпрыгнул, чуть не соскользнув в пропасть. — Идиот! Боги, какой идиот! Какая растрата сил!"
"Ты не знаешь, почему у нас такие кривые и короткие лапы? — невинно поинтересовался новообращенный, исхитрившись-таки достать когтями до нужного места. Пришлось дико изогнуться. — Да и вообще, честно скажу, если я выгляжу как ты, то я редкостной мерзости оборотень".
"Не переводи тему!"
"И все-таки, как я мог обернуться? Из Дармонширов это умел только первый герцог, брат короля".
Старый змей молчал.
"Нас много таких?"
Опять молчание.
"Ты заснул, что ли?"
Старый змей рыкнул, показывая игольчатые зубы.
"Не дерзи, змееныш. Помолчи. Я думаю".
Его светлость вытянулся у скалы и затих, покачивая свешивающимся в пропасть хвостом. Закурить бы сейчас...
"В Дармонширах все равно сильно наследие Белого, — словно неохотно прошипел старший змей сверху. — Полагаю, ты выпил кровь, это стало толчком. А затем... инициировал одну из красных. Кого?"
"Не твое дело", — огрызнулся Люк.
"Несложно догадаться" — ехидно заметил змей.
Люк нахмурился — насколько позволяла мимика.
"Я тоже умею догадываться. Может, сам скажешь, кто ты?"
Его сородич повертел головой.
"Полетели. Я обучу тебя возвращаться в человеческую форму, но здесь ты замерзнешь. И осознанно оборачиваться в родовую форму. Завтра к полуночи прилетай сюда же. Буду учить тебя управляться с ветрами".
"Кто ты?" — упрямо повторил Люк.
"Ты же умный мальчик, — устало прошипел собеседник. — Додумаешься сам. Я не имею права говорить".
"Я уже додумался, — мрачно произнес Люк. — Благо, в Инляндии только один человек может, по слухам, оборачиваться по подобию Белого".
"Держи свои соображения при себе".
Вот сейчас старший подавляет, и приходится подчиниться. Шея сама собой изгибается.
"Хорошо. Как мне тебя называть?"
"Наставник. Полетели. Надо успеть, пока тебя не хватились. Да и меня...короче, поднимай зад. И постарайся решить вопрос с фермером, чтобы не болтал".
Наставником новообретенный сородич оказался довольно въедливым и занудным. Пока два змея летели над облаками к Дармонширу, он толковал Люку про ветра — как ощущать, ловить их, как заставлять нести, куда нужно. Как ориентироваться в пространстве и определять, откуда какой поток пришел.
"Запахи, ориентируйся на запахи. Когда побываешь во всех странах в этой ипостаси, не перепутаешь. Каждое место пахнет особенно и поит воздух своим ароматом. Северные ветра пахнут снегом, хвоей и камнем. Те, что приходят из Бермонта, несут с собой вкус мхов и хвои, блакорийские — тинные, с едва уловимой болотной кислинкой. Рудлог большая страна — с Милокардер спускаются потоки, впитывая испарения жирного чернозема и лиственных лесов, с Севера приходят мощные континентальные ветра, в них много влаги от озер, много хвои. Йеллоувиньские — суховеи. Морские несут с собой дожди, а те, что идут через Маль-Серену, ты научишься определять — они пахнут любовью".
Люк, купающийся в обилии этих запахов, растерявшийся от них, недоверчиво повернул голову к тому, кто называл себя наставником.
"Ты поймешь, о чем я говорю, — насмешливо отозвался тот. — После того, как встречаешь ветер с острова Иппоталии, обостряется инстинкт размножения".
"Он и сейчас не спит, — буркнул Люк и облизнулся раздвоенным языком. — Даже и не знаю, чего хочу больше — жрать или размножаться".
Змей-старший раздраженно мотнул хвостом, и по спине обуреваемого инстинктами потомка Белого ощутимо хлестнуло холодным ветром.
"Потом о бабах подумаешь, Лукас. Побольше самоконтроля".
Самоконтроль явно проигрывал желанию долететь до Рудлога и снова выкрасть одну принцессу. С ее острой грудью и горячими губами... и крепкими бедрами... и татуировкой внизу живота... какая все-таки пугающая интуиция у Марины...
"Ты меня вообще слушаешь?"
"Да, — смиренно отозвался Люк. — О чем ты говорил?"
Его змейшество с великим терпением повторил:
"Самые чистые ветра — высоко над Турой, где небо черное и видны звезды, а воздуха так мало, что он не держит запахи и пропитан божественной силой. Туда можно подниматься, чтобы подпитаться, но это опасно".
Лорд Лукас, с усилием хлопающий крыльями, зевнул во всю пасть, чуть отстав, снова получил ветром по спине и нагнал наставника. Тот уже объяснил, что крылья не держат в воздухе, а лишь помогают движению, и что можно лететь и не используя их, изгибая тело на манер ужа, плывущего в воде.
"Ты можешь летать и в человеческой ипостаси, — вещал большой змей, и восходящее солнце золотило его чешую и длинные изящные перышки за ушами. — Ты и сам ветер, ты — эфир, и в твоей власти принимать любой размер и растекаться эфирным туманом... ты можешь вообще не принимать какую-либо форму, но это опасно, поэтому пока даже не думай пробовать. Потом покажу. Так можно создать бурю, став ее сердцем, так можно остановить ее".
"Опасно" было самым частым словом, которое вдалбливал ему наставник.
"Попробуй сегодня проверить целительские способности, — наставлял его старый змей. — Они должны проснутся. Это самое первое, что просыпается при инициации. Возьми анатомический справочник, найди подопытного, ощути его виту руками. Не пощупай, — ехидно пресек он фырканье Люка, — а просканируй над телом. Ты поймешь, как вибрирует каждый орган, запомнишь это, и ощутишь, если с ним что-то не так. Это как будто в гармоничной музыке звучит фальшь".
"Не проще показать мне?" — возмутился Люк, тренирующийся в это время лететь без крыльев и старательно виляющий телом, пришедший от этого в дикий восторг и начавший выписывать в небе круги и восьмерки. Умом он понимал, что ведет себя как идиот. Но его переполняла такая чистая радость, что никак не мог устоять.
"Не проще, — прошипел змей-старший, воздевая глаза к небу от выкрутасов ученичка, — потому что для обучения тебе нужно знать хотя бы основы анатомии. Вот и займись. И еще раз повторю — сдерживайся, эта неделя будет сложной. Избегай волнений. Иначе могут быть жертвы".
"Легко сказать, — огрызнулся Люк. — Я вообще не понимаю, как я обернулся. И как мне в этом случае сдерживаться?".
"Почувствуешь, что не в состоянии совладать с собой, — занудно проговорил его змейшество, — сделай несколько вдохов-выдохов, попытайся найти внутри точку спокойствия, растянуть ее на все тело".
Люк снова фыркнул.
"А попроще, уважаемый наставник?"
Старый змей очень тяжело вздохнул.
"Бывали случаи, когда тебе очень хотелось дать кому-то в морду, но нельзя — и ты останавливал себя?"
"Редко, — честно признался лорд Лукас. — Чаще всего я себя не останавливал. Но так куда понятнее, спасибо".
"Придется учиться, — твердо заявил наставник. — У тебя день, чтобы потренироваться. Жду тебя ночью в горах. А сейчас тихо спускаешься в лесок, оборачиваешься и идешь в замок. В тумане тебя не должны увидеть".
"Обьясни, наконец, как обернуться?" — мысленно взвыл его светлость, у которого уже башка опухла от наставлений и поучений. Да и инстинкты никак не хотели замолкать.
"Представь, что ты человек и все, — откликнулся старый змей невозмутимо. — Снижайся, Лукас. Я понаблюдаю за тобой. И еще, — он поколебался. — Не трогай пока зеркала. Понял? Не прикасайся к зеркалам. Ни в коем случае".
"А что будет?" — устало поинтересовался Люк. Новых впечатлений и знаний оказалось уже слишком много, и его начало потряхивать.
"Распылит в подпространстве, — буркнул наставник. — Запомнил? Не трогай зеркала!"
Люк скользнул на заснеженную полянку в парке, где сквозь плотный туман еле-еле виднелись шпили замка Вейн. Покосился на свои лапы, погрыз деревья — ужасно чесались клюв и зубы. И, отплевавшись от щепок, закрыл глаза и представил себя таким, как привык видеть в зеркале.
Зависший на высоте в несколько сот метров Луциус Инландер наблюдал, как вспыхнул серебристым контур большого змея воздуха и в одно мгновение сжался в обнаженного человека.
Ох, как же хорошо. У него самого не с первого раза получилось.
Люк встал, осмотрел себя, поглядел вверх — и свистящим хриплым шепотом, перемежающимся ругательствами, пообещал исхитриться-таки, совершить государственное преступление и откусить наставнику голову. И далее очень непечатно высказался про то, что при всем уважении к его умнейшеству снова познал желание дать кому-нибудь в морду.
Дерзкий мальчишка! Учить его и учить. Зато начнет думать вперед и всегда ожидать подвоха.
Король Инляндии захохотал, вильнул хвостом и отправился в Лаунвайт.
А лорд Дармоншир, чувствуя, как немеют ноги в хлюпающей снежной грязи и стараясь не трястись от холода, под покровом сумерек и тумана пробрался к родовому замку. Подергал боковую дверь, досадливо поморщился — наглухо была она закрыта после прошлого приключения с Дьерштелохтом, полюбовался развороченным окном своей спальни со свисающим куском рамы и направился к главному входу.
На стук молоточка через пару минут выглянул дворецкий, да так и застыл, глядя на хозяина во всей красе.
— Ирвинс, — высокомерно проговорил Люк, — не одолжите мне свой пиджак?
— Конечно, ваша светлость, — на автомате проговорил слуга. Глаза у него были круглыми.
— Благодарю, — невозмутимо кивнул лорд Дармоншир, обвязал пиджак по талии и прошел в холл. — Прошу вас сегодня подать завтрак пораньше. И вызовите мастера — ночью был сильный ветер, у меня в спальне выбито окно.
Пунцовые замершие горничные, смахивающие пыль с великолепных статуй, украшающих холл замка, могли вдоволь полюбоваться очень прямой спиной его светлости, неспешно поднимающегося по лестнице. И кое-чем пониже, прекрасно очерченным — что не смог полностью скрыть узкий предмет одежды.
После горячего душа, пяти выкуренных сигарет и очень обильного завтрака, который его светлость потребовал повторить, Люк наконец-то примирился с реальностью и перестал ежеминутно поглядывать в зеркало, чтобы проверить, не покрывается ли он чешуей. Еще две чашки кофе и пару сигарет спустя он уже пришел в себя настолько, что спустился в кабинет, приказав подать ему второй завтрак туда, открыл ежедневник и аккуратно, по пунктам записал все, что запомнил. И решил, что ему очень надо поговорить с Байдеком. Марина обмолвилась, что тот начал оборачиваться после того, как выпил кровь ее сестры.
В свете этого предположение, что кровь Марины усилила гены первопредка, передававшиеся через Дармонширов, не казалось фантастическим. И, значит, его смутные подозрения беспочвенны, и все странности — следствие удачного набора генов и катализатора по имени Марина?
Он подумал, подумал — и все же вписал в планы пункт "Сделать тест на отцовство". И с удовлетворением снова закурил.
Мозг в человеческой ипостаси работал, как нужно, приглушая требования плоти, и на удивление не было ни шока, ни паники, нормальных после таких открытий. Люк чувствовал себя очень живым. Настоящим. И с удовольствием открыл окно, вдыхая туманный запах влажного ветра и ощущая желание снова прыгнуть в молочную дымку, и снова и снова перебирал случившееся, вспоминая детали, отмечая, что еще нужно сделать.
И пусть дворецкий поглядывал на него с беспокойством, явно прикидывая, не стоит ли позвать санитаров, и пусть старина Жак Леймин, которому охрана сообщила о выломанном окне, осмотрел спальню и хмыкнул недоверчиво, пробурчав — "что ж это за ветер, что вынес раму, но оставил все вещи на местах".
Майки Доулсон исправно доносил хозяину слухи, множащиеся и обрастающие подробностями среди слуг. Люди сами придумают объяснение, не надо только им мешать. И Люк с чистым сердцем воспользовался одной из версий, и пояснил Леймину, что ничего не помнит — мол, проснулся и обнаружил себя в парке.
— На камерах наблюдения вас нет, — мрачно сказал старый безопасник. — Как вы прошли к выходу?
— Может, я по стене спустился? — беззаботно откликнулся Люк.
Леймин открыл окно кабинета, посмотрел на шершавую, крупную кладку стены.
— С высоты пятого этажа, ваша светлость? Во сне?
— Жак, — проникновенно проговорил лорд Лукас, — я честно говорю, что понятия не имею, как там очутился. Поэтому можно предположить любую чушь. Может, и по стене — возможности человеческого организма неизвестны...
Леймин повращал глазами, покашлял.
— Чую я, что лукавите вы, милорд. С таким же лицом вы уверяли меня лет двенадцать назад, что только-только выпили пива, когда я застал вас с красными глазами от дурман-травы. Признавайтесь — опять балуетесь наркотиками?
— Да что вы! — укоризненно возмутился Люк. Выдержал недоверчивый взгляд старика — и вздохнул с облегчением, когда тот, пробормотав, что поставит на окна решетки — во избежание будущих испытаний возможностей герцогского организма, вышел из кабинета.
Ожидаемый звонок раздался в одиннадцать утра. Звонил начальник полиции округа, Джошуа Хиггинс, с которым лорд Лукас познакомился после покушения в парке.
— Ваша светлость, — волнуясь, проговорил толстяк в трубку, — простите, что беспокою, но я обязан докладывать вам о чрезвычайных происшествиях в герцогстве.
— Я все понимаю, — отозвался Люк, — что случилось?
— На юге Дармоншира разрушена ферма, — продолжил рыжеволосый усач, — хозяева утверждают, что ночью на коровник напало чудовище. Огромный змей, милорд.
Люк хмыкнул.
— Алкоголь?
— Я сам про это первым делом подумал, ваша светлость, — голос Хиггинса был уныл, — но следователи заверили меня, что тесты показали нулевое содержание спирта в крови. Бедняги напуганы так, что отказываются выходить из дома. И, самое главное, — он вздохнул, — я сейчас на месте, милорд. Коровник действительно разрушен.
— Может, смерч? — с нужной долей неуверенности предположил лорд Дармоншир.
— Нет, — печально вздохнул начальник полиции. — Ни один смерч не оставляет огромных трехпалых следов и не питается коровами, ваша светлость. Боюсь, они говорят правду.
