Бьют часы на здании вокзала, служащие железной дороги вежливо напоминают пассажирам, что пришла пора занимать места согласно купленным билетам. 'Пятнистый' так же без лишних слов распахивает дверь купе, закидывает туда своего маленького спутника, затем отодвигается в сторону пропуская вперед девушку и только потом входит внутрь 'каретки' сам. Вполне учтиво, отметил про себя Александр Федорович, хотя заметно, что этикету и манерам поведения в обществе 'вольного' не учили. Вообще-то полагается барышне еще и руку подать и подсадить ее по идее надо, но в связи с тем обстоятельством, что вагон оборудован и подножкой, и особыми ручками нужда в таких знаках внимания — чисто символическая. Пора и ему туда же вслед за Любой податься, последний взгляд через плечо... в соседнее купе садится, точнее 'грузится' компания изрядно подвыпивших купчиков. Хороши попутчики, ничего не скажешь, кто дошел своими ногами, пусть и не особо твердыми, а кого-то одного и буфетная прислуга тащит чуть ли не волоком. Донесли, раскачали и 'эх дубинушкой, ухнем', типичный представитель нарождающейся на глазах 'новой России' точно мешок с картошкой влетел в раскрытую дверь купе, угодив прямо под ноги собутыльникам.
Поезд тронулся, сперва легкий толчок, затем еще серия беспорядочных 'вздрагиваний' и наконец локомотив пустил в ход своих 'паровых лошадей' щедро прикормленных березовыми дровами и вдосталь напоенных водой из Москва-реки.
Молча сидеть как-то скучно, а сидеть им вместе в этой коробченке почти полдня с редкими перерывами на станциях... Первым тишину, нарушаемую лишь стуком колес на стыках, да нечленораздельным пьяным мычанием из соседнего купе нарушил 'вольный'.
-Следующего 'КудыПреша' застрелю на месте, достали уже... Билет купил, но ни в буфет, ни в зал ожидания не пускают, ладно погода хоть хорошая стоит.
Начало разговору положено, каким будет конец пока не ясно, но в душе капитан-лейтенанта словно шевельнулось что-то, появилось предчувствие, странный попутчик так или иначе поможет сделать ему выбор. Совсем как тогда на рейде близ Симоды... небо ясное, легкий ветерок с берега, никаких признаков надвигающейся беды, а он понял... еще полчаса и начнется апокалипсис, ударит всей мощью страшная волна-цунами. Как раз времени ровно столько оставалось, что бы спуститься с мостика в каюту и написать завещание.
-Давненько вы не были в России, и уже забыли наши порядки? -после некоторой паузы подключился к разговору Александр Федорович.
-А что со мной не так? Я выгляжу дикарем, индейцем из прерии? -моментально отреагировал на обращенное к нему замечание 'вольный'.
-С вами все в порядке... это в нашем отечестве не слава богу, как всегда... Человека в простом народном платье охотно принимают только в двух местах — в кабаке, да в остроге. Нигде своих соотечественников в обществе не стыдятся, нигде так не заведено, от Британии до дальневосточных 'азиятцев', почитаемых в России дикими.
-Надобно было вам мальчика в сюртучок обрядить, или хоть в поддевку что ли никто бы вам и слова не сказал, -неожиданно и Люба присоединилась к беседе.
-Как то не сообразил... родственник это мой дальний, навязали как чемодан без ручки, и выбросить нельзя и толку нет.
Капитан-лейтенант хотел было спросить в свою очередь, где бывший соотечественник видел 'чемодан', иначе говоря, специальный цилиндрический мешок-вьюк, обычно используемый в кавалерии с 'ручкой', однако сдержался, то же шестое чувство вовремя подсказало ему, что не стоит торопить события.
Опять тишина, стук колес... пьяные купцы в соседнем купе наконец-то угомонились, а то первые полчаса пытались петь, однако не хватило сил и без того поглощенных алкоголем. Купе допускает только один способ размещения пассажиров, сидеть приходится лицом к лицу. Александр Федорович напротив 'пятнистого', Люба напротив мальчика в смешной ермолке и полосатом халате. Поневоле приходится разглядывать друг друга, и лезут в глаза мелкие детали, которые раньше и другой обстановке как-то и совсем не заметны. Так у 'вольного', на его необычной куртке видны следы давно споротого шеврона и каких-то нашивок... неужели столь странное одеяние когда-то было частью военной формы? Туземные британские войска в 'кхаки' видеть раз доводилось, но что бы пятна на манер лягушки... явный перебор. Человек напротив в свою очередь смотрит на капитан-лейтенанта сквозь ресницы полуприкрытых глаз и как будто что-то пытается вспомнить, временами кажется, вроде бы как 'пятнистый' ведет диалог с невидимым собеседником.
-Контр-адмирал Можайский, Александр Федорович? Я не ошибся? -внезапный вопрос как обухом по голове, застал врасплох, сразу и не ответишь.
-Да... пардон нет... я всего лишь капитан-лейтенант и вряд дослужусь даже до капитана первого ранга, а так сходится. Мы ранее встречались? Что-то я вас не упомню. -и в самом деле осведомленность 'ненашего' кажется необычной... не бывает так.
Ничем особо примечательным в России Александр Федорович себя не проявил, он один из многих и очень многих. В российском императорском флоте одних адмиралов с приставками и без почти сотня, а уж офицеров рангом выше мичмана не счесть. Единственная зацепка — кругосветное плавание в 1855-ом году и вынужденное пребывание в Японии после гибели фрегата 'Диана', но там с 'пятнистым' они точно не встречались, в этом капитан-лейтенант уверен. Тогда все 'широкоглазые' в пределах досягаемости были наперечет. Не сталкивались они и в Хивинской экспедиции, за которую получил капитан-лейтенант своего 'Владимира', они вообще нигде и никогда ранее не встречались, но тем не менее... спросить лишний раз труд не велик.
-Симода, Сингапур или Гонг-Конг... где вы могли меня видеть ранее?
-Нет... места привлекательные, хотел бы я там побывать, но не сложилось, а почему сплошь Дальний Восток, Европу отменили?
-Кондуктора вы ловко скрутили... точь в точь как самурай нашего буйного матросика. Нижние чины раз выпили лишнего, решили проучить 'макаков' и нарвались. И если бы не лицо и форма скул то я бы вас и принял за японца, очень уж много общего.
Знакомство можно сказать состоялось, пока 'шапочное' или 'дорожное', первый шаг сделан и впереди еще одиннадцать часов пути в Санкт-Петербург. Себя, правда, 'вольный' не назвал, лишь вскользь упомянул — тезки, а значит и он — Александр. Имя распространенное в России, да и в мире тоже, ничего необычного. Скрывается от кого-то или просто излишняя скромность... не станем допытываться, бывают в жизни человека моменты, когда известность ему ни к чему.
К стуку колес примешиваются посторонние звуки и заметная вибрация, поезд въехал на мост, 'вольный' выглянул в окно и сразу же 'маска безразличия' слетела у него с лица.
-Деревянный... и быки... весь! Мосты в процессе эксплуатации у вас проверяют?
-Вряд ли, да вы не беспокойтесь, сгорит или развалится, так обязательно построят новый из железных ферм.
Собеседник лишь в ответ заметил, что теперь 'до него дошло' почему в России в поездах принято пить, пьяному спокойнее.
-Или водка, или в технический прогресс надо очень сильно верить? -деревянное и хлипкое сооружение уже позади, а неприятное впечатление осталось.
-Я фаталист... -признался Александр Федорович, -Цунами в Японии меня не взял, хивинцы не подстрелили... Так, надо полагать и мост под нами с Любой не рухнет. Правда, в прошлом году как раз в этих местах, чуть далее один такой мостик и сгорел.
С этого момента разговор у них плавно перешел на техническую тематику, собственно 'общего разговора' не получилось, мужчины обменивались мнениями, а девушка 'тормошила' и расспрашивала мальчика, пока это занятие ей не надоело.
Кто первый упомянул о летательных аппаратах тяжелее воздуха, он сам или 'вольный'? Вероятно скорее всего он сам, возможно сработали воспоминания о пребывании в Японии сказались... воздушные змеи, какой-то праздник, много их было тогда в пронзительно голубом азиатском небе.
-В ближайшие десять лет 'первые ласточки' уже появятся, ведь в сущности достаточно лишь применить легкую паровую машину к давно уже известному воздушному змею. -примерно так обрисовал свою точку зрения Александр Федорович.
-Ничего не выйдет... змей... я не знаю как объяснить, если по аналогии с судостроением, то это даже не плот, а просто отдельное бревно или доска. Плавать плавает, а вот как-то использовать... извините.
'Вольный' тут же и сказал, что его профессиональные интересы лежат в несколько иной сфере — связь, телеграф и прочая, как он тогда выразился 'слаботочка', поэтому в качестве эксперта по данному вопросу он 'не тянет'. Но и сам капитан-лейтенант не инженер, хоть и определенный опыт имеется, по принятому в российском императорском флоте, порядку командир судна должен следить за его строительством начиная с определенного этапа. Большинство старших офицеров, конечно, формально относятся к этой обязанности, но не все, Александр Федорович — исключение. Совсем недавно, летом прошлого года он был назначен командиром строящегося в Бьерборге винтового клипера 'Всадник'. Находясь при постройке вверенного ему корабля, Александр Фёдорович Можайский участвовал в работах по его оснащению, а также по установке и отладке силовой установки, пришлось изрядно повозиться. С другой стороны 'эксперта', инженера по летательным аппаратам хоть легче, хоть тяжелее воздуха ни в России ни за рубежом в настоящее время днем с огнем не сыскать... Все 'господа летатели и прожектеры' в сущности дилетанты. Так, что они с 'вольным' здесь на равных, ничуть не хуже лавочников, художников и прочих представителей 'свободных профессий' решивших вдруг покорить небо.
Аргумент с его стороны... он, согласен с тезкой 'вольным', механика полета изучена очень слабо, но ведь то же самое можно сказать и о плавании судов, о движении тел в жидкости. Толки среди инженеров о необходимости постройки опытового бассейна для испытания моделей идут давно, но даже в Британии ни у кого руки до практической реализации до сих пор не дошли.
-И тем не менее плаваем!
-Потребность есть и за пару-тройку тысяч лет опыт изрядны накопили, с полетами же иначе.
В итоге 'вольный' все согласился, что взлететь можно и на воздушном змее, и в самом деле, достаточно большой 'аппарат' способен поднять человека, проверено на опыте, но тем не менее сдавать позиции он не собирался.
-У вас нет подходящего двигателя, с мощным мотором и обычный забор полетит, а без него говорить о каком-либо практическом применении самолетов бессмысленно.
Они вдвоем неспешно спорят о полетах в небе, Люба читает какую-то книжечку, мальчишка дремлет, почти уснул, а за окнами вагона нескончаемой лентой Мебиуса тянется серая российская действительность. Проносятся мимо покосившиеся черные избы очередной деревушки, лес, луга, поля. Мужичок ковыряется на пашне примитивной сохой, убогий сельский пейзаж, оживляемый изредка лишь самой русской природой. Почти как во времена Владимира Красно Солнышко, единственный признак прогресса — железная дорога и ничего более. Допустим, по воле сил сверхъестественных, повалится наш современный крестьянин со всем своим наличным сельхозинвентарем, домотканными 'портами', лаптями, косопузой слабосильной лошадкой и избой, отапливаемой 'по черному', в далекое прошлое. Проскочит он через бездну времени в десять веков, но вряд ли ощутит существенную разницу, если только новое начальство бить его станет сильнее и чаще. За столько лет даже породу лошадей для деревни вывести толком не смогли, хоть и тратятся немалые средства на содержание казенный конных заводов и призы на выставках кто-то исправно получает... Россия у нас и этим все сказано.
Остановка, одна из многочисленных станций между двумя конечными пунктами маршрута. Пассажиры один за другим покидают вагоны с целью поразмять ноги, не все впрочем, 'Мишка' так и остался внутри купе, ребенка укачало и теперь он сладко спит, и сразу же...
-Фу!!! Какая гадость! Не могли они куда отойти? -Люба морщит носик-пуговку и брезгливо отворачивается.
Рядом, в трех шагах 'их степенство' в помятом фраке смачно блюет прямо на рельсы, двое не то приказчиков, не то собутыльников бережно придерживают 'хозяина', что бы не свалился под вагон с платформы.
-Вот... а вы предлагаете ждать, пока они, -жест в в сторону пьяного купца, -Создадут в России промышленность сравнимую с европейской? Может когда-нибудь, но вряд ли при моей жизни.
'Пятнистому' сказать в ответ нечего, отмалчивается. Капитан-лейтенант между тем останавливает вопросом проходящего мимо кондуктора, того самого с которым 'сцепился' в Москве его попутчик.
-Братец, а не слишком ли долго мы стоим?
-Никак нет, ваш благородие... их степенство ждем...
-А без него нельзя? Коли перепил человек, так пусть отдохнет, протрезвеет и на перекладных до Питера добирается.
-Так ить ен член правления! Чичас оклемается и поедем.
'Член' он и в дикой Африке член... дальше расспрашивать Александр Федорович не стал, предпочел ждать вместе со всеми. Стоял и смотрел в небо, в бескрайнее синее небо, стайка перистых облаков медленно плывет в вышине, птиц не видно ни одной, но один черт красиво. Несмотря на все преграды тянет его 'туда' наверх, хоть разок бы... но тянут повседневные дела камнем вниз. Надо определяться с выбором дальнейшего пути. Семья, можно сказать, у него уже есть, а значит скоро и дети появятся, процесс низбежный. Неужели не суждено? Как минимум четверть века все еще в его распоряжении, срок большой.
Паровоз свистит... сигнал... снова дорога, час, другой и еще... где-то перед самой столицей сон на несколько минут 'сморил' и самого Александра Федоровича, не помешала ни привычка к качке, ни режущий уши 'кошачий концерт' из соседнего купе. Купцы за столько часов пути действительно 'оклемались' в достаточной степени, из-за стенки несется исполняемая хором то разухабистая 'Дербень-Калуга', то жалостливое 'Возьму в руки пистолетик...' и далее — почти все последние хиты московских кабаков и притонов.
Надо же, буквально на несколько минут он сомкнул веки, а когда открыл глаза... что за чудеса, 'пятнистый' он же 'вольный' исчез, а с ним и его мальчик в татарской ермолке.
-Люба, куда они подевались, только ведь здесь были?
-Он на подъеме в гору дверь открыл и вышел, я тебя будить не стала.
Еще одна странность в поведении необычного, загадочного попутчика, мог бы ведь до ближайшей станции доехать и там сойти, перед самым Петербургом их несколько, но не захотел, а предпочел покинуть поезд, как только состав сбавил ход. Капитан-лейтенант выглянул в окно, там деревья вплотную подступают к насыпи дороги, 'пятнистого' уже не видно. Пропал, растворился как наваждение, не оставив после себя следов.
Хотя нет, постойте... кое-что существенное и материальное все же осталось... там где вольный сидел, теперь лежит книга, увесистый томик толщиной пальца в три. Откуда 'дровишки' взялись, ведь формат не карманный? У него с собой в купе багажа нет, все дорожные пожитки следуют за капитан-лейтенантом и его невестой в отдельном багажном вагоне, а вот у 'вольного' вроде бы кроме карабина в чехле был с собой еще и туго набитый непонятно чем матерчатый ранец на манер солдатского, такой же пятнистый как и его хозяин и такой же странный — с многочисленными боковыми 'отсеками' и карманами. Скорее всего книга появилась на божий свет именно оттуда и вряд ли ее 'забыли', скорее оставили намеренно.
