4 - Крестоносцы пустоты

— Даже если мы предположим, что все обстоит именно так, как ты сказал, — от тона Алана его холодный кофе едва не покрылся ледяной коркой, — то почему твоя речь носит столь явный обвинительный уклон? Мы вернули ситуацию в норму, чем ты недоволен?

— Тем, что в действительности вы не устранили исходную причину проблемы, а только замылили ее последствия, сделав вид, что теперь все отлично.

— Извини, но соответствующие решения принимать не тебе, мы как-нибудь и без помощников разберемся.

На сей раз Андрей молчал довольно долго. Потом послышался его печальный смешок.

— Вы испугались.

— То есть? В каком смысле испугались? — Алан вдруг почувствовал, что теперь похолодало уже где-то у него внутри, — Чего?

— Не чего, а кого. Стремительный рост влияния моего виртуального деда настолько сильно вас обеспокоил, что вы с Лигой поспешно пустили в ход первое, что пришло вам на ум, даже не задумываясь о возможных последствиях. Лихорадочно заклеивая скотчем пробоины в своем 'Титанике', вы даже не видите, что держите курс прямиком на маячащую впереди ледяную гору!

— Поэтично, ничего не скажешь. Но какое отношение твои угрожающие образы имеют к реальности?

— Самое непосредственное! — Андрей тяжело вздохнул, как лечащий врач, вышедший к ожидающим в коридоре родственникам больного с печальными новостями, — Мои коллеги хоть и стараются по возможности держать язык за зубами, но иногда испытываемое беспокойство оказывается столь сильно, что пересиливает их осторожность. На днях ко мне в кафе подсел офицер из другого отдела, курирующего приграничные районы, и как бы невзначай поделился информацией о том, что по ту сторону Стены, неподалеку от основных пропускных пунктов, наблюдается активная концентрация людей и техники.

— И? — Алан постарался придать своему голосу максимум расслабленности и небрежности, но он все равно прозвучал слегка хрипло от внутреннего напряжения.

— Я уже привык, что регулярно выступаю в роли своеобразного ретранслятора, пересылающего сигналы наверх — тебе и в Лигу. Так что не думаю, что он присел за мой столик по случайному совпадению, он хотел, чтобы я донес его обеспокоенность до вашей компании. Как видишь, практически никто не сомневается, что все перечисленные события связаны между собой, и ниточки от них тянутся к вам.

— Лично я не усматриваю здесь никакой связи. Что общего между набожными чудаками, устраивающими костюмированные сборища в окружении дешевого пластикового реквизита, и бандитами с той стороны Стены?

— Если помнишь, в пророчествах Закованного Бога говорится о...

— 'Пророчества'? Ха! — Алан нервно рассмеялся, — Этому новоделу месяц-полтора от силы. Ты же не собираешься всерьез воспринимать плоды чьей-то болезненно воспаленной фантазии?

— Так вот, — Андрей словно не заметил издевки отца, — в тех пророчествах предсказывается, что очень скоро придет Армия Освобождения и вызволит бога из его оков. И вы старательно перекачиваете соответствующие мысли и устремления в головы людей 'за забором'. А достаточно концентрированная идея рано или поздно обретает материальное воплощение, и, как следствие, их хаотичная суета в последнее время приобретает все более выраженную направленность. Они идут сюда. Они и есть та самая Армия Освобождения.

— Хватит нести эту чушь! — взорвался Алан, — Компьютерные боги, наспех выдуманные пророчества, осталось приплести сюда маленьких зеленых человечков на летающих тарелках — и будет полный комплект! Реальным миром, черт подери, правят все же иные силы, и если кому-то невтерпеж проверить на прочность оборону нашей границы — то добро пожаловать! Только зубы себе обломают.

— И тебя совершенно не пугают возможные невинные жертвы?

— Невинные?! Это те, которые пытаются с оружием в руках штурмовать наши пограничные посты?! Что за детский лепет?!

— Но все же я бы предложил вам хотя бы на время приостановить пресловутый 'эмоциональный дренаж', чтобы ситуация хоть немного остыла, — в сравнении с разгорячившимся отцом Андрей демонстрировал настоящие чудеса самообладания и выдержки, — Наверняка можно найти какие-нибудь альтернативные варианты.

— Что значит 'приостановить'? Ты хочешь, чтобы наши улицы вновь захлестнула волна насилия, чтобы возобновились кровавые ритуальные жертвоприношения?! Ты этого хочешь?!

Алан и сам не заметил, как от категорического отрицания своей причастности перешел к оправданиям, сдавая позиции под напором аргументов своего сына. Все-таки Андрей был прав, вытаскивая на свет его глубоко запрятанные страхи. Поддавшись им, Алан утратил бдительность и осторожность. Более того, новость о концентрации у границы людей с сомнительными намерениями так и вовсе поставила его на грань паники.

— В крайнем случае, вы всегда можете устранить первопричину творящегося безумия, — продолжал гнуть свою линию Андрей, — Если цифровой клон Александра откровенно съехал с катушек, то рано или поздно его все же придется... отключить.

— Ты вот так запросто предлагаешь убить собственного деда?! Пусть даже виртуального.

— Когда ты удаляешь ненужные более файлы из своего коммуникатора, ты же не считаешь свои действия убийством? Отчего вдруг здесь в тебе проснулась такая щепетильность? Да, эксперимент прошел неудачно, сделаем из неудачи необходимые выводы и в следующий раз будем умней и осторожней, только и всего.

— Разве ты не знаешь, что из квантовой системы вот так просто, — Алан нервно щелкнул пальцами, — стереть какую-либо информацию в принципе невозможно? Любые данные, которые в нее попали, остаются там навсегда!

— Но вашу систему можно же банально... выключить! Выдернуть из розетки, дернуть за рубильник... ну я не знаю... красный провод перекусить! Что мешает?

— Нет, ты определенно рехнулся, — Алан устало провел ладонями по лицу, — Ты даже не представляешь себе, насколько это сложно. Все квантовые хранилища придется фактически уничтожить. А после к нам появится куча вопросов, ответы на которые очень многим могут не понравиться.

— Доказать связь квантового сегмента Вирталии с массовым всплеском религиозности и беспорядками по ту сторону Стены практически невозможно, — не отступался Андрей, — Реальных обвинений вам все равно никто не сможет предъявить.

— Да всем начхать на беспорядки и ритуальные трупы! — взорвался его отец, — Хоть сотни, хоть тысячи — начхать! Да и на полоумного Саттара тоже! Отключение Вирталии полностью уничтожит нашу репутацию и помножит на ноль все усилия последних лет! Мы же каждом углу углах неустанно твердили, что система абсолютно надежна и буквально неубиваема, а тут такой конфуз! Поверившие нашим сладким песням инвесторы вложили в проект колоссальные деньги, а после такой катастрофы они нас всех на окрестных столбах вздернут!

— Занятно, — задумчиво протянул Андрей.

— Что еще?

— Я-то думал, что имею дело с небольшой грязной лужицей, а под ней, оказывается, таится целая бездна нечистот! Ваши страхи — они же как матрешка, когда внутри одного оказывается другой, а за ним еще один и еще... А самый главный из них, как выясняется, связан вовсе не дедовыми чудачествами, не с опасениями обвинений в причастности к беспорядкам и даже убийствам, не с угрозой вооруженного восстания на границах, нет. Ваш самый главный, экзистенциальный страх — страх потерять деньги!

— Ты даже не представляешь себе, какие люди...

— О чем я и толкую, — отмахнулся Андрей, — Ради них вы с готовностью пойдете на любые мерзости, а если понадобится — с легкостью принесете в жертву чужие жизни, лишь бы обезопасить свои бесценные вложения.

— Нет, ты не понимаешь...

— Я очень хорошо понял одно — вы не отступитесь. Ставки уже сделаны, и обратного хода нет. А посему нам всем предстоит испить эту горькую чашу до дна. И остается лишь молиться, чтобы невинных трупов оказалось не очень много.

Глава 14

У каждого из нас случались в жизни ситуации, когда мы, всю голову сломав над распутыванием какой-то проблемы, с размаху били себя по лбу, узнав верное решение, и восклицали: 'Ну конечно же! И как я сразу не догадался?! Все ведь совершенно очевидно!'

Случается и наоборот, когда мы, вроде бы найдя ответ, упорно гоним его от себя, подозревая подвох, поскольку он кажется нам настолько банальным и примитивным, что просто не может быть верным!

И на сей раз со мной приключился именно такой случай.

В первый раз озарение вспыхнуло у меня в мозгу, еще когда Урсула заявила, что такие мощные ментальные выбросы доступны только настоящему Мастеру. Но в тот раз я отверг свою догадку как совершенно невозможную по целому ряду причин, казавшихся мне тогда исключительно вескими и убедительными.

Потом, столкнувшись с отсутствием связи с островом, я вновь заподозрил неладное, но сомнения и тут не позволили мне принять мою версию как рабочую.

Я слишком хорошо помнил, сколь глубоким был раскол между главными действующими лицами скандала со 'Светлым Городом'. Даже при всем старании и предельном напряжении фантазии мне никак не удавалось представить себе ситуацию, когда они смогут переступить через разделяющую их ненависть, чтобы снова начать работать в одной связке. Требовалось нечто из ряда вон выходящее, чтобы толкнуть их на такой шаг. И я, честно говоря, не был уверен, что они решатся на такое даже под угрозой неминуемой смерти. Мне казалось, что все же существуют некие незыблемые 'красные линии', которые недопустимо пересекать в любом случае, что бы там ни творилось вокруг.

Позже, уже на борту армейского коптера, несущего нас к пункту назначения, я снова и снова возвращался к своим подозрениям, но так и не смог убедить самого себя, что дело обстоит именно таким образом. Мне требовался решающий твердый и буквально осязаемый аргумент, чтобы поверить в такой поворот. Именно поэтому я и согласился отправиться с Оводом на остров. Тем более, что я являлся единственным человеком в нашей команде, с которым Кира была знакома. Ведь никто знает, как она может отреагировать на заявившихся к ней без предупреждения чужаков?

Перелет в несколько сот километров, когда за иллюминатором нет ничего, кроме бескрайней океанской глади — не самое увлекательное занятие. Я то и дело начинал клевать носом, и только вздрагивал, просыпаясь, когда вялотекущая перепалка между Томом и Урсулой вдруг находила повод обостриться и перейти на повышенные тона.

Их дискуссия завязалась еще до отлета, но они не упускали возможности к ней вернуться, заготовив к очередному раунду свежие доводы и едкие уколы. Суть спора сводилась к тому, что каждый из них обвинял другого в преступной деятельности, одновременно старательно обеляя себя самого и превознося собственные способности и заслуги. Языки у обоих был подвешены как надо, на недостаток язвительной саркастичности никто не жаловался, а потому диспут получился колоритным и ярким. Я даже находил определенное удовольствие, прислушиваясь к их упражнениям в казуистике и поочередном перекрашивании черного в белое и наоборот. Да и Овод то и дело фыркал, поспешно зажимая ладонью рот.

— Реальной властью обладает не тот, кто заседает в высоком кабинете, — втолковывал Том, — не тот, кто говорит красивые и складные слова с трибуны, а тот, кто может что-то сделать. Я, к примеру, могу в любой момент перехватить управление этим коптером, да и любым другим, вне зависимости от важности той персоны, что на нем летит. И в чьих руках тогда окажется реальная власть?

— Тоже мне, властитель! — парировала Урсула, — Если разобраться, то ты без своих электронных игрушек — никто. Ноль без палочки. Любой, научившийся ими пользоваться, легко сможет тебя заменить. Мои же способности — врожденные, и их у меня не отнять! И я без всяких костылей и приспособлений, одной лишь силой своего разума способна ввернуть тебя, да и любого другого в бездну беспросветного отчаяния.

— Что ж, попытайся, — я почти видел, как Том ухмыляется.

— В смысле? — девушка, распалившись, даже не заметила подвоха.

— Ты ничего не способна создать, вы, медиаторы, всегда только подворовываете, крадя эмоции у одних людей и подсовывая их другим. А без источника дармового сырья ты точно такое же ничто, как и я без компьютера. Чтобы наслать на меня отчаяние, тебе придется его где-то взять, — Том кивнул на пробегающий за иллюминатором океан, — Ну так давай, попытайся.

— Черт, — буркнула Урсула, признавая поражение в этом раунде.

— Все, ребята, хватит, — подал голос Овод, — препирательства потом продолжите, сейчас нам работать надо, мы уже подлетаем. Томми?

— Понял, приступаю, — отрапортовал парень. Приятно иметь дело с профессионалами, умеющими четко отделять личные капризы от интересов дела, — Какая дистанция?

— Двести.

— Как подлетим на сотню, придет первый запрос. Ты тогда отверни вбок и двигайся по дуге вокруг. Мне понадобится время, чтобы договориться с системой.

— Принято.

— Сейчас нам спешка ни к чему. Эта железная тварь — она без души и сердца. Чуть что не понравится — собьет, не задавая вопросов.

— Черт, — выдал теперь уже я.

Только сейчас я в полной мере осознал, что наше путешествие — не увеселительная прогулка, а самая настоящая спецоперация, связанная с совершенно реальным риском для жизни. Никаких условностей, никаких скидок на неопытность или незнание, и слезные увещевания в исключительно добрых намерениях тут не помогут. Зенитной ракете милосердие или жалость неведомы.

— Эй, не дрейфь! — подмигнул мне Овод, — Томми свое дело знает крепко.

— Хвалить будете, когда приземлимся, — отмахнулся тот, — Ага! Есть запрос! Ну все, теперь давай немного покружим. Я дам знать, когда путь будет свободен.

Ну а дальше всем нам оставалось только молиться, чтобы все обошлось. К счастью, Том действительно умел находить общий язык, казалось, с любой электроникой. Уже очень скоро он дал Оводу отмашку, и мы пошли на посадку.

В тот момент, когда опоры нашего коптера коснулись земли, я не скрывал вздоха облегчения, но наш зловредный компьютерный гений все же изыскал способ сделать нам приятное еще разок.

— Вы, это, не спешите особо, — заметил он, увидев, как пассажиры расстегивают ремни и направляются к выходу, — тут еще патрульные дроны есть. И они тоже вооружены.

— Черт! — резюмировал за всех нас Овод.

— Вот именно, — Том снова склонился над планшетом и почти мечтательно добавил, — Потом еще обратно как-то улететь надо, а беглецов тут не особо жалуют...

В общем, оттянулся он на нас по полной программе, хотя я подозреваю, что все его шпильки предназначались в первую очередь Урсуле. Ну не мог он ей простить тот самый 'ноль без палочки'!

Однако, едва спустившись по трапу и ступив на вымощенную камнем дорожку, мы сразу же почувствовали, как накопившееся напряжение последних дней начинает нас потихоньку отпускать. Да и сложно устоять, сохраняя предельную настороженность и готовность к встрече с возможными неприятностями, когда со всех сторон тебя буквально обволакивают умиротворение и нега.

Белоснежный, раскалившийся на солнце песок, мягко накатывающие на него лазурные волны, шелест колышущихся на ветерке пальм, щебет райских птиц... казалось немыслимым, что в таком идиллическом уголке способно затаиться нечто недоброе или агрессивное.