Эх, как ни жестоко выдёргивать влюблённого из сладких грёз, но хочется же узнать, что было дальше!
Я вежливо звякнул носиком чайничка о край чашечки. Мой гость подскочил.
— Может быть, ты продолжишь своё завораживающее повествование? — вкрадчиво осведомился я. — А то уже скоро начнёт смеркаться, и...
Ясу вскочил, чуть не опрокинув столик для чаепития.
— Я же должен с ней встретиться, когда совсем стемнеет!
Ого! Да мой приятель даром времени не терял! Действительно, шустрый малый!
— Тогда расскажи хотя бы вкратце. Кем она оказалась? Из какой семьи? Надеюсь, она не замужем?
— Видишь ли, — он насупился и снова сел, — по этому поводу я и пришёл с тобой посоветоваться. Нет, постой, я знаю, что ты скажешь! Не расстанусь с ней, даже если ты будешь умолять меня не совершать безумств, даже если она окажется дочерью императора или его злейшего врага! Я не в этом совета прошу. Я...
— А в чем?
— Я хочу посоветоваться, как мне выспросить у неё, кто она такая!
— Не знаешь до сих пор?! Но вы же... — я помялся, как бы выразиться на предмет явной близости их отношений, — вы уже делили ложе, извини за нескромный вопрос?
Ясу вспыхнул, как юная дева, и кивнул. Кто бы сомневался!
— И ты не пытался выяснить, из какой она семьи? Бедная девушка... Имя-то хоть узнал, любовник несчастный?
— Химико.
Н-да, Химико, от слова "тайна". Восхитительно! Совпадение или?..
— Не помню ни одной Химико среди знакомых, — пробормотал я. — Впрочем, если она действительно не из нашего клана... Постой-ка, а где вы встречаетесь?
— Она живёт в крошечном домике неподалёку от храма, где я впервые её повстречал. Говорит, часто туда приходит на людей посмотреть.
— Зачем? — опешил я.
Необычное развлечение для молодой особы — глазеть на людей.
— Она говорит, это так занимательно — и смеётся, когда я начинаю её расспрашивать. А потом... потом не до расспросов делается!
Ишь, какие страсти! Ну, Ясу...
— Так, хорошо, — я задумчиво провёл пальцем по губам. — Но, поскольку ты бывал у неё, других домочадцев-то видел?
— Ни разу. Она всегда просит посещать её по ночам, чтобы никто не застал. А ухожу я рано утром. Даже не представляю, замужем она или нет! И что делать, если замужем?
— Ты как дитя неразумное, — рассердился я. — Если замужем — предоставь ей решать, какую жизнь она желает вести. Значит, она зрелая женщина и представляет, чего хочет. А если незамужняя девица — то надо не упускать случая и выяснить, кто она. Вот и всё. Тоже мне, сложности выискал!
— Но как? От расспросов она уклоняется! Говорит, всему свое время, и надо быть терпеливее.
Знакомые речи. Что-то много развелось вокруг мастеров по уклонительству! С одним таким ещё утром распрощался. Кстати, где его ёкаи носят?
— А соседи? Ты, надеюсь, позаботился расспросить их?
— Понимаешь, Кай... Это было бы нечестно. Она просила меня не рассказывать о ней, а я и так нарушил обещание, с тобой вот говорю. Но с тобой, я думаю — можно. Больше ни с кем, ни-ни! И ты тоже молчи, умоляю!
Хороша возлюбленная, верёвки из него вьёт. Что-то дальше будет...
— Ой, смотри только, чтобы ненаглядную твою замуж не выдали, пока ты в честность да благородство играешь! А то будете страдать, как два журавля в разлуке... Ты хоть предлагал ей?
— За кого ты меня принимаешь?! Конечно!
— А она?
— Смеётся и просит не торопиться. Говорит: ты меня не знаешь, вдруг разонравлюсь?
— И действительно, — я искоса глянул в пылающее лицо, — вдруг разонравится?
— Никогда!
— Ясно. Понял. Был неправ. Убери меч.
— То-то же! Ладно, мне и впрямь пора. Я признаюсь ей, что всё тебе рассказал, иначе сердце будет не на месте. Как ты думаешь, она не сочтёт, что я легко нарушаю обещания?
— Если любит — простит, — отмахнулся я. — Но ты всё-таки объясни, что определился с выбором навсегда... или... как бы мне на неё посмотреть, а, Ясу? Именем клянусь, что отбивать не буду! Только посмотрю. А вдруг знаю?
— Даже если и так, это меня не отвратит! Не можешь ты знать столь чистую и невинную девушку, как она!
— Вот, какого ты мнения о лучшем друге... Ладно. По описанию припомнить не могу...
— И это радует. Я поговорю. Скажу, что ты очень много для меня значишь, и мне было бы приятно представить её тебе. Ладно, до встречи. — Он поднялся с татами. Я тоже.
— Давай-ка провожу. Заодно выясню, вернулся ли этот... — я вежливо приотворил фусуму и выпустил Ясу вперёд, пытаясь тем временем подобрать слова, пригодные для того, чтобы выразить недовольство хозяина легкомысленным поведением гостя.
— Твой новый друг?
— Не то, чтобы друг... мы и знакомы-то считанные дни.
— Иногда длительного знакомства не требуется! — На лицо Татибаны вновь вернулось знакомое выражение. Тоже мне, нашёл, с чем сравнивать!
— Гм, это несколько другое, Ясу. Хотя я, признаться, волнуюсь: как-никак, его особа здесь на моём попечении. Разве можно шляться по незнакомому городу на ночь глядя, скажи мне?
Мы вышли за порог, и я повёл друга к арке выхода. Скоро окончательно стемнеет, в воздухе сыро и туманно. И снова моросит. В такую погоду под открытым небом уютно разве что восторженным влюблённым, которым серые дали лазурными кажутся!
— Он ведь не девушка, постоит за себя как-нибудь, — рассеянно заметил Ясумаса.
Мысли моего друга явно не хотели возвращаться на землю из небесного храма грёз о предстоящем свидании, и мне стало слегка обидно.
— А ты на него смотрел? Знаешь, сколько на свете всяких мерзавцев? А он и города не знает, и внешность у него такая, что...
— А что не так с его внешностью? По-моему, самая обычная. Для ханьца, разумеется. Все они на одно лицо.
Я замер там, где стоял. И как с настила не свалился? Если какое-то слово наименее подходило для описания Ю, так это слово "обычный". Я не ослышался?
— Ты хотел сказать, необычная? — осторожно переспросил я.
— Да чем же он необычен? Пригожий для ханьца, но не более того. Они все слегка странные. А вот в беседе на удивление приятен, не скрою. Легко с ним. Как с тобой и... И саке хлещет — мне так не жить! И не пить.
— А волосы... лицо?.. — ошалело выговорил я.
— А что, волосы? Тёмный узел на макушке, как у них принято. Они же не красят их, в отличие от нас. Умные люди, я считаю! И лицо — самое обычное, ханьское... Кай, что с тобой?
— Да так, ничего... — я вяло покачал головой. Рассудок не верил услышанному. Цветные пряди Ясумаса должен был разглядеть, как бы плохо ни видел! — Ты точно не шутишь?
— По поводу чего? — поднял брови тот. — Знаешь, на шутки у меня времени уж точно не осталось. Пойду я. Пожелай мне удачи!
— Желаю, — замороженным голосом ответил я. — Успехов.
— Да не переживай! — Ясу обернулся и хлопнул меня на прощание по плечу. — Придёт, куда он денется? А нет — так отправимся на поиски вдвоём, обещаю. Утром. В такие сумерки и родную крышу не сыскать — не то, что человека. Всё, поклон родным!
Утешил. Я некоторое время постоял, глядя ему вслед, развернулся и сошёл в сад по одной из деревянных лесенок.
Там и столкнулся с Дзиро и Мэй-Мэй, в сопровождении прислужницы вышедшей из дома. Не лучшее время для прогулки. А значит...
Мы укрылись в беседке. Морось плавно переходила в дождь. Не люблю я нашу оварскую весну! Если бы с Ю всё было в порядке, он давно бы уже вернулся.
— Ваш... супруг, — я поклонился девушке, вовремя вспомнив о нашей договоренности, — не сообщал, что задержится?
Та резко мотнула головой, и в жесте этом я почувствовал тревогу.
— Нет, господин мой! Я так понимаю, что и вас — тоже?
— Да. Вы не знаете, куда он мог направиться?
— Он сам не знал, — расстроенным голосом ответила Мэй-Мэй.
— Я так и думал...
— Вы ж не собираетесь отправляться на поиски в такую погоду? — Дзиро заступил мне дорогу. — Нет нужды спешить, господин мой. Обидно будет, если разминётесь. Да и не такой он человек, чтобы в обиду себя дать.
Не знаю, какую лапшу навешал ему на уши юмеми — до сих пор интересно, чем южанин объяснил неожиданное возникновение Мэй-Мэй посреди путешествия. А может, и не объяснял ничего. Он такой! Но Дзиро очень быстро проникся к Ю уважением и почтением. Вот это, я понимаю, волшебство!
— Да, Дзиро, но если не вернётся — мы с Ясу отправляемся на поиски. Спозаранку. А тебе я поручу доставить запрос в Управу. Всё-таки, пропажа лица, призванного ко двору печатью Сына Пламени, дело нешуточное. Кстати, как ты его опишешь?
— Сложно описать выходца из Срединной Страны так, чтобы житель Империи его признал, Кайдомару-доно. Ростом на полголовы выше вас. Молодой, лет двадцати пяти или чуть старше, стройный и пригожий. Волосы длинные, чёрные, утянуты в ханьский узел на затылке. Черты лица... ну что тут ещё скажешь, господин? Ханьские черты лица! Глаза тёмные, узкие. Кожа светлая, с желтоватым оттенком, чистая, отметин никаких нет, особых примет — тоже... Одет в...
— Ясно, можешь не продолжать. Госпожа Ю, вы желаете что-то добавить?
— Описание безупречно, к нему добавить нечего, — поклонилась Мэй-Мэй.
— Прекрасно. Вот такое описание, Дзиро, и составишь завтра утром. Если не объявится.
А я буду искать тебя таким, как вижу сам. Даже если я один таким тебя вижу!
Глава 10,
Беспокойство
(Третий День Воды месяца Светлой Воды, 499-ый год Алой Нити)
Тишина, лишь в приоткрытые сёдзи, затянутые тонкой бумагой, скребётся мохнатая тень сосновой ветки. Мерцающий плод круглощёкой луны упал с небосклона, перевалив незримую черту, именуемую полночью. Скоро начнёт светать. Поначалу поблекнут звезды, семена ночного светила — словно яркие серебряные о-сэны, рассыпаны они по чёрному покрывалу, и холодный ветер звенит, играет ими. Утихнут ночные шорохи. На горизонте появится бледная полоска, предвестник зари. Родится и постепенно расширится, повзрослеет утро.
Юмеми так и не объявился. Тщетно пытался я отбросить гнетущие предчувствия и уснуть, ведь завтра понадобится столько сил! Без толку. Даже надежда на то, что мой гость даст о себе знать в сновидениях, не помогла. Взбудораженный, я не сразу сообразил попросить у матери чего-нибудь успокаивающего. А потом уж поздно сделалось, да и будить её рука не поднялась. Самое сладкое для дрёмы время, ещё немного — и защебечут первые птицы.
Шёлк неприятно холодил тело. Виданное ли дело — выползать из-под нагретых покрывал в такую рань? Для меня — уж точно невиданное, да и Дзиро будет неприятно удивлён, когда я растолкаю его и отправлю за водой да полотенцами. Хотя зачем беспокоить старика? Прокрадусь в пустую кухню тихонько, как мальчишка.
Я слегка ополоснул лицо из чистой плошки — надеюсь, действительно чистой, а не показавшейся таковой из-за тусклого огонька светильника. Сумерки сгустились вокруг остывшего очага и казались уютными, пропитанными предрассветной дремотой. Всю ночь промаявшийся бессонницей, я неожиданно для самого себя зевнул, и через недолгое время начал задумываться, а не прилечь ли снова? От сомнений меня освободил стук в дверь.
Ю! Вернулся!
Скоти-и-ина...
Не дожидаясь пробуждения слуг, я поспешил его впустить. Но на пороге оказался не ханец, а Ясумаса, и вид у него был донельзя встревоженный. Обеспокоенный и усталый. Однако у него хватило сил и наблюдательности, чтобы удивиться.
— Разбудил?
Я покачал головой.
— Не извиняйся, мне не спалось. И, гляжу, тебе — тоже. Что стряслось?
— Она исчезла!
— Твоя... Химико?
— Да. — Он выдохнул, словно бежал со всех ног, и тяжело привалился к стене, закрыв глаза. — Это какое-то наваждение!
Я молча взял его за руку и повёл в свою комнату. Сегодняшний... нет, уже вчерашний вечер "проигрывался" нами, словно навязчивая мелодия для разучивания. Снова и снова.
— Ты не застал её дома? — Я успокаивающе похлопал друга по предплечью. — Бывает...
— Если бы! Я не застал самого дома! — В досаде он сбросил мою руку.
— Как это?
— А вот так! Я сотни... нет, ну не сотни, но много раз хаживал к ней. Почти каждый вечер. Ты же знаешь; вижу я плохо, но направление чувствую лучше прочих. Я отлично запомнил дорогу, так что на следующий день легко её нашёл. Место уж больно приметное, слепой — и то не заблудится!
— Странно... — История напоминала какую-то другую, но какую именно? — Ты не пробовал вернуться назад и поискать вновь?
— Спрашиваешь! Обшарил все кварталы, выходящие к храму, даже те, где она точно жить не может. Крутился на небольшой площадке, граничащей с храмовым садом, к которому почти вплотную примыкал её домик. Словно духи его забрали, вместе с Химико!
Я заметил, что он теребит пальцами край накидки. Взволнован не на шутку.
— Загадочно. Похоже на... — Я погладил верхнюю губу, силясь поймать вёрткое воспоминание, и тут меня и впрямь осенило. — Точно! Похоже на одну из тех историй, что рассказывал дед! Про Снежную Деву, которую одинокий путник встретил в горах зимой. Остановился на ночлег в небольшой хижине, влюбился в прекрасную хозяйку, женился, она ему детей родила... А потом нарушил какой-то обет, данный супруге, и та исчезла вместе с домочадцами, а жилище оказалось покосившимся сараем, продуваемым ледяными ветрами.
— Слышал я подобные сказки, — отмахнулся Ясу. — Но разве моя Химико — ледышка? Нет, она женщина из плоти и крови, живая!
Я не стал напоминать оскорблённому в лучших чувствах другу, что Снежная Дева тоже наверняка не выглядела призраком, особенно, будучи на сносях. Едва ли это подействует на него утешительно, а легенды редко находят путь в обыденную жизнь. Но уж если находят...
— Ю тоже не вернулся, — печально сообщил я. — Может, это заговор?
— Чей? — нахмурился Ясумаса, не оценивший моей мрачной шутки. Ну да, готов хвататься за любую соломинку. Как и я.
— Да ничей, это я так.
Он вздохнул. Мы немного помолчали, и я предложил разбудить слуг, позавтракать и отправиться на поиски. Вместе с Дзиро. Не всё ли равно, скольких искать, если не представляешь, где?
Весь день прошёл в блужданиях по городу. Дзиро сначала был послан в Управу с донесением о пропаже важной особы, а затем, в обществе двух отцовских слуг — обшаривать в поисках Ю переулки Овары. Мы же с Ясумасой взяли на себя окрестности Храма Небесного Милосердия, но не нашли дом его возлюбленной и при свете дня. Ясу клялся, что запомнил место, куда выходили его двери, но там, куда он указывал, виднелся лишь кусочек старого пустыря, один из немногих незастроенных, да ограда храмовой рощицы. Мы расспросили жителей соседних домов. О девушке по имени Химико, равно, как и о молодой особе, соответствующей описанию, никто не слыхивал. В квартале Ласточек жили писцы, художники малой руки, знакомые друг с другом много лет, но никак не таинственные незнакомки.
После полудня, отчаявшись, мы переключились на юмеми и к вечеру обошли все известные нам лавки древностей, а также те, которые посоветовали хозяева первых. Вид мы имели такой, что было понятно без слов: купить ничего не купим, а покалечить можем.
