Огромная гора с тремя острыми зубцами, серебрящимися из-под белого покрывала, приблизилась уже настолько, что я мог разглядеть следы животных на снегу. Кто может обитать на такой высоте?
— Согласен, и потому надеюсь на благоприятный для тебя исход — особенно, если все пообещают покровительство. Судьба справедлива к смертным, в конечном итоге, и не наказывает невиновного. Только никому не ведомо, когда ждать этой справедливости и как она проявится... К тому же, пострадать могут другие, целый народ, за который ты отныне в ответе. Правление, ознаменованное такой чередой...
— Да не гожусь я в императоры, Ю! Сколько можно твердить?! Я! Не! Могу!
Истошный вопль эхом вернулся ко мне, отразившись от испещрённого следами склона; как раз перед тем, как когти отпустили мои истерзанные бока. Я покатился по мягкому снегу, успев сжаться в комочек — не то бы кости переломал. Серое ребро земли, обнажённое ветрами, остановило падение. Не иначе, как Черепаха подсуетилась. Да, покровительство — дело хорошее...
Я поднялся на ноги, вертя головой в поисках похитителя. Пустота, лишь шум ветра да чистое небо. Один из зубцов — похоже, что средний — угрожающе темнел, заслоняя солнце вершиной-клинком. Как он может быть таким острым, почему камни не откалываются?
— Потому что молнии моего господина затачивают его, словно меч, — прозвучал хриплый голос. Он исходил из той самой скалы, что спасла мою жизнь. Неужели?..
— Не обольщайся, просто сейчас я невидим. Это я тебя принёс.
Не могу сказать, что просил об этом! И что безмерно благодарен за способ, которым...
— Ты — Великая Сила? — осведомился я, перебивая неучтивые мысли. Не Древо... определённо, не Древо! Ю не ошибается.
— Нет, но я верный слуга Металла. Хочешь посмотреть, пока я добрый?
Храни нас Небесная Владычица от подобной доброты!
— Не откажусь.
Снег возле каменного обнажения взвихрился смерчем, а затем что-то отряхнуло его с себя, как это делает мокрый пёс. Хлопья и капли полетели во все стороны, в том числе и мне в лицо; я зажмурился, мысленно обругав существо на чём свет стоит, а когда открыл глаза, передо мной весело скалилась серая собачья морда.
Правда, собачка была величиной с хорошего вола, и за спиной её с шелестом складывались огромные крылья. Каждое из маховых перьев, тоже серых, годилось на опахало.
А так — пёс и пёс.
— А о когтях ты уже забыл? — Зверь отряхнул снег с передней лапы, хвастаясь узкими лезвиями, высовывающимися из-под подушечек. — Когда-то меня и моих собратьев называли Небесными Псами, тэнгу. Чему ты удивляешься? Это было до того, как миры Яви и Сновидений разошлись, а ведь именно Юме был тем мостиком, по которому в вашу жизнь проникали чудеса. Раньше нас видели часто, а теперь встретишь лишь в сказках, да и те, как на подбор, лживы.
А ведь и впрямь: я-то считал, что тэнгу — это такие крылатые люди с огромными носами-клювами... вспомнить ту же скалу в заливе Тоси. Ни малейшего сходства!
— Зачем ты приволок меня сюда? — я подошёл к камню и присел на корточки, растирая замёрзшие ступни. Теперь, когда непосредственная опасность миновала, я осознал, насколько холодно вокруг, и терпения у меня поубавилось. — Ты хоть понимаешь, что натворил? Мне — и то ясно, что последовательность, в которой вы меня испытываете, добром не кончится!
— Я выполнял повеление господина, — беззаботно ответил тэнгу. — А ему виднее.
— Не хочу показаться невоспитанным, но, если твой господин будет медлить, то разговаривать ему придётся с сосулькой, — проворчал я, обхватывая ноги в тщетной надежде их согреть.
— Ему виднее, — упрямо повторил крылатый пёс, но плюхнулся в снег рядом и предложил: — Ставь на меня.
Поколебавшись, я засунул уже потерявшие чувствительность пальцы в густую серую шерсть и сомлел от нечаянного тепла.
— Спаси-и-бо тебе!
— Господину свойственна суровость, но не жестокость, а я лишь один из его слуг. Думал, вы, люди, слегка покрепче! Не знал, что мои когти так тебя ранят. Я бы даже вылизал твою спину, будь у нас чуть больше времени, но господин вот-вот... — он неожиданно издал громовой рык. Мне показалось, что невидимая, но от того не менее страшная лавина несётся на меня откуда-то сверху. Я даже неосознанно задрал голову.
И едва не ослеп, потому что в этот самый миг в вершину над нами ударила разветвлённая молния. Она застыла, треща и искрясь, и скала подо мной вздрогнула, принялась ходить ходуном. Я покачнулся, чуть не повторив недавнее падение по склону, но, вцепившись в шерсть тэнгу, удержался. Молния изогнулась в петлю, и сквозь неё, словно через арку при входе в храм, выпрыгнула мерцающая фигура. Края петли замкнулись, и получившееся колесо сначала расширилось, а затем сжалось в точку, полыхнувшую на прощанье особенно ярко.
Тигр одним скачком спустился с вершины и плавным скользящим шагом приблизился к нам. Я встал, поприветствовав его земным поклоном. Узкие тёмные полосы пролегали через белоснежный мех, словно тени от незримых клинков, висящих в воздухе. Глаза были прозрачно-серыми, как холодное зимнее небо, а сам зверь на удивление невелик — не крупнее обыкновенного тигра.
Так вот, чья это Обитель! Или охотничьи угодья?
— Пр-риветствую тебя, смер-ртный, вставший на моём пути! — низкое урчание заполнило воздух.
Вставший на пути? О чём это он?
Тяжёлый взгляд был мне ответом.
— Чем я провинился перед вами, Повелитель Металла? — напрямую спросил я.
— Своим существованием, — хмуро отозвался тот.
Ничем не могу помочь! Мне жизнь пока дорога.
— Многие, кому жизнь куда дороже, чем тебе, теряли её. Их оплакивали безутешные друзья и возлюбленные, дети и родители. А кто оплачет тебя?
У меня похолодело сердце: Тигр приближался с недвусмысленными намерениями!
— Я сам себя оплачу! — попытался отшутиться я.
Не сработало: движение лишь ускорилось, шаг сделался крадущимся.
— У меня есть близкий друг, я нужен ему!
— Нить его судьбы уже сплелась с другой. Теснее, чем когда-либо были сплетены ваши! — Он пригнулся, готовясь к прыжку. Я покосился на тэнгу. Собачий взгляд метался от меня к господину, но лапы словно окаменели.
— Ю не сможет без меня! — в отчаянии выпалил я, сам не веря в сказанное.
Напрягшаяся спина хищника расслабилась, и он сел на задние лапы, обернув хвост вокруг передних, словно большой кот.
— Чепуха какая! — промурлыкал он, но в голосе его не было и следа благожелательности. — Чепуха и тщеславие! Да ты и сам это прекрасно знаешь. Или тебе поведать, что происходит с ки-рином, если избранный им правитель бывает сражён в борьбе за власть?
Я смог только кивнуть, слова меня оставили. Я полагал, такой поворот событий исключён! Отвергал предложение друга, считая, что стоит мне согласиться — и вот он, престол, в моих руках. А выходит, за него надо ещё биться, и кто знает, на чьей стороне окажется судьба! Но, в таком случае, что будет с Ю, если меня не станет? Что бывает с ки-рином... в таких случаях?
— Он переходит в лагерь противника. Становится спутником того, кто, возможно, своими руками убил его прежнего наперсника. Твой приятель уже поступал подобным образом — помнишь, была такая Чёрная Нить, весьма непродолжительная? Когда Золотая истончилась, он избрал человека из клана Металла — моего клана! Но не уберёг, проглядел междоусобицу внутри семьи, чем и воспользовался клан Воды. Дитя моего духа, мой подопечный, был отравлен, так и не успев вступить на престол! На том же месте он стоял, где ты сейчас — но кто ты такой по сравнению с ним? Он был непобедимым воином...
И такая горечь звучала в его рассказе, что я не выдержал и, двумя шагами сократив расстояние меж нами, запустил руки в густой мех — туда, где под лоснящейся шкурой ходили ходуном могучие лопатки.
— Не терзайтесь, господин мой, — шепнул я тихонько, — я и сам не хочу быть правителем. Это всё Ю упорствует. И... знаете, он очень внимательный и чуткий. Трясётся надо мной, как мать над ребёнком — теперь понимаю, почему. Думаете, ему не было больно потерять того человека? Но он не властен над судьбой — и особенно над собственной.
Осмелев от неподвижности Силы Металла, я опустился на одно колено и осторожно погладил пушистый бок. Шерсть была нежной на ощупь, словно шёлк тончайшей работы.
— Вы говорите, избранник! Но он не выбирает, он такой же пленник обстоятельств, как и я. Мы родились в один день, и в этом всё дело. Если бы я только мог отказаться в чужую пользу — закон обрёл бы куда более достойного защитника. У меня есть брат, искусный полководец, и друг, мужеством не уступающий величайшим воителям прошлого. Если бы кто-то из них, а не я... Что я могу — я же ничего не умею! Не храбрец, и с мечом обращаюсь, как с мотыгой — так наставник утверждал...
При этих словах собеседник фыркнул и шлёпнул меня по щеке хвостом. Хорошо так, размахнувшись да с оттяжечкой.
— Правитель не должен думать о себе подобным образом, иначе ничего у него не получится, — прорычал он в ответ на моё кроткое недоумение. — И прощать обиды — тоже не должен. И жалеть всех, кто встретится на пути. И удивляться заслуженному. Это человеческие слабости, императору они не к лицу. Чую: намучаюсь я с тобой... Ну-ка, протяни руку и дотронься до одной из полосок — всё равно ведь тискаешь меня, как котёнка!
Я поспешил выполнить приказ и коснулся густого меха цвета потемневшего серебра, полоса которого тянулась через бок, сразу за передней лапой.
— А теперь обхвати её и резко дёрни на себя!
Поражённый, я уставился на старинный меч, короткий, широкий и обоюдоострый, с клинком, листовидно закруглённым на конце. Цуруги? Ритуальный предмет из тех, что хранят на алтарях и в домах древнейших из родов? У него даже цубы нет! Чем отбивать тати противника?
— Благодарю вас... — растерянно молвил я, прикидывая, как же это держать в руках.
— В бою бесполезен, как и ты сам, — подтвердил даритель, не без издёвки в голосе. — Но надо же тебе хоть что-нибудь вручить, а то остальные сочтут меня жадным. Знаешь, смертный — ты первый, кто... впрочем, это неважно. Тэнгу, отнеси гостя в Лес.
Последнее слово он произнёс с уважением.
Я поблагодарил хозяина, сменившего гнев на строгость, но тот меня перебил:
— Запомни ещё одно, ибо кто знает, когда увидимся. Ты не должен допустить, чтобы вместо тебя на престол взошёл тот, кто будет править именем Металла. Как бы мне этого ни хотелось. Моя стихия — единственная, обойдённая милостью судьбы, это так несправедливо... но что поделаешь? И сам, выбирая Нить Правления, крепко-накрепко забудь о Металле. Он — единственная частичка, которой не достаёт, чтобы завершить Звезду Разрушения. Хотя, возможно, тебе и не понадобится...
Вот оно как... А ведь первой Нитью и впрямь была Нефритовая! Потом Золотая. Чёрная и наша, Алая. Мог бы сложить последовательность и сам, но до того ли было? Почему Ю не предупредил, ведь это так важно?! Я уже сталкивался со Звездой, но тогда она угрожала лишь мне и тем, чья нить судьбы переплелась с моей. А теперь беда нависла над целым народом... моим народом! Ведь независимо от того, стану я им править или нет, он — мой. Значит, надо что-то сделать, любой ценой воспрепятствовать падению последнего, белого камешка! И, кстати!..
— Скажите, господин: зачем вы приказали тэнгу похитить меня из рощи Хоо? Разве этим вы не сделали хуже?
— Я намеревался остановить тебя, — помолчав, ответил он. — Клан Металла... мой клан становится всё сильнее, и я хотел увидеть, как человек из него займёт место, выхваченное у другого его представителя прямо из-под носа. Хотел, во что бы то ни стало! Себялюбиво? Согласен, но такова моя суть. Я даже надеялся, что это станет началом конца, последней вспышкой звезды перед тем, как она упадёт с неба, самой яркой и прекрасной вспышкой. Однако ты... — он снова умолк, и молчал так долго, что я уже счёл беседу завершённой. — Однако теперь я вижу и третий путь. Не вечное движение по кругу, но и не разрушение. Подумай над этим, смертный. Хорошо подумай.
— Мы поразмыслим над вашими словами вместе, — пообещал я, карабкаясь на загривок неодобрительно ворчащего тэнгу. Доволен он или нет, а таскать себя в когтях я отныне не позволю! — Вместе с Ю. Спасибо за те наставления, что я сегодня услышал!
Белый тигр лишь фыркнул и мотнул головой в ответ, перед тем, как длинными прыжками унестись вниз по склону. Крылатый пёс взмыл вверх так стремительно, что я мгновенно потерял из виду Повелителя Металла, растворившегося среди вечных снегов.
— Скажи, пожалуйста! — перекрикивая ревущий в ушах ветер, обратился я к своему воздушному перевозчику, мерно взмахивающему огромными крыльями.
На беззвучные призывы он не откликался. Следовательно, Силы и их помощники способны читать чужие мысли лишь в Обители. Возможно, только своей. А значит, если тэнгу не лукавит, наши переговоры с Ю остались для него и его повелителя тайной. Учтём на будущее!
— Чего тебе?
— Как ты смог проникнуть в Обитель Пламени? Я считал, пять ваших царств надёжно отделены друг от друга!
— Это было раньше! — обернувшись, ответил он. — Господин говорит, что так было задумано изначально. А со временем в пространстве, разделяющем Обители, появились... ну, он назвал это мышиными ходами. Ему виднее.
"Сказывается кошачья природа хозяина", — решил я, но озвучивать вывод не стал и вместо этого спросил:
— А если мышку кто-нибудь подстережёт?
— Остаться незамеченным и вовремя отступить — половина победы, — весело ощерился крылатый пёс. — А увести добычу из-под носа у противника — половина удовольствия от этой победы. Запомни, парень — вдруг пригодится?
— Никудышный из меня предводитель войск, — вздохнул я. — Доверенный начальник охраны покоев Зимней Резиденции — звучит, конечно, красиво, но только на словах. Ну ничего. Может, брат оценит твою мудрость. В сказках великие мечники перенимают искусство у тэнгу и становятся знаменитыми. Просто тебе не повезло с учеником.
— Да будет уже прибедняться! Всё у тебя получится! А что не получится, то тебе и не нужно, — лающе рассмеялся мой новый приятель. Почему-то, несмотря на причинённые страдания, он понравился мне с первого взгляда. Воплощение грубоватого участия. У отца Ясумасы жил похожий пёс, с которым тот частенько выезжал поохотиться. Много лет жил, пока не одряхлел. А мы были совсем маленькими и обожали играть с ним. Не знаю, любил ли это занятие сам пёс — но, во всяком случае, терпел. Отец моего друга так и не завёл другую собаку...
— Ну вот и прибыли!
Я и сам почувствовал, что тэнгу стал снижаться, кругами, словно примериваясь, куда сесть. Это успокаивает! Не хотелось бы снова катиться кубарем, пересчитывая камни!
Хотя насчёт камней я дал маху. Насколько хватало взгляда, внизу простирался лес, и я понял, почему Тигр с таким почтением произносил это слово.
Ему не было равных в человеческом мире. Изумрудная бесконечность, местами клубящаяся белым туманом цветущих деревьев, золотом кустов азалии и карминовым великолепием камелий. Полянки и прогалины, тут и там открывавшиеся восторженному взору, пестрели зимородковой синевой весенних цветов. То и дело встречались вкрапления розового и пурпурного. Лес напоминал драгоценную ширму, выложенную перламутром всех оттенков, которые только есть на свете!
