Я, утопленник

— Не ожидали? — холодно улыбнулся я.

Темный поправил очки:

— Не ожидал. Но это ничего не меняет. Это мой столик, мои девочки, и ты здесь лишний.

Мексиканец потер длинный ус. Кость ухмыльнулся. Я видел, что ему не терпится приложить по мо-ей физиономии своим пустым котелком. Успеется. Сначала мы поговорим.

— Я пришел за тобой, — повторил я Юле и улыбнулся, на мгновение забыв про все: смерть, про-блемы и страхи. Я смог так улыбнуться только потому, что видел ее глаза. — Пойдем отсюда!

Музыка на мгновенье стихла, пока диджей ставил новую композицию, и в наступившей тишине мои слова прозвучали громко и отчетливо:

— Не верь никому, Юля. На всей земле только я тебя люблю.

Одна из подружек открыла рот, другая заулыбалась. Видимо, понравилось. Юля улыбнулась тоже, затем посмотрела на Темного. В ее глазах мелькнула тревога. Она поняла, что до хэппи-энда далеко.

— А вы, господин Паньков, отвалите! — я бросил на стол очередной козырь и добился еще больше-го эффекта. Два — ноль! Темный не ожидал, что я знаю его фамилию. Возможно, даже гориллы ее не знали. Он протянул пальцы к очкам, чтобы снять их, но замер и опустил руку.

— Ты сделал большую ошибку, — сказал он.

— А мне плевать! — произнес я, приближаясь. Быки придвинулись ближе, буравя взглядами. Куда вам до меня, смертные?!

— Андрей, не надо! — крикнула Юля, но именно сейчас я решил: надо!

— Скажи при всех, при ней скажи, что ты мне обещал! — кивнув в сторону Юли, крикнул я.

— Я? Тебе? — улыбнулся Темный. — А кто ты такой?

Его парни зловеще усмехались. Я чувствовал, как электризуется атмосфера, чувствовал потоки страха и агрессии, исходящие от них. Да, именно страха! Сейчас я чувствовал, что любой боится, пересту-пая нравственный закон. Он может спрятать страх глубоко, так, что никто не увидит, но я знал и чуял эту гниль внутри человека. Эх, вы, супермены!

— Если ты сейчас же не признаешься, что проиграл наш спор... — я сделал многозначительную па-узу и шагнул к нему. Мои кулаки сжались так, что захрустели суставы. Темный склонил голову набок, раз-глядывая меня сквозь солнцезащитные стекла. Даже в полутемном зале он не снимал очков.

— Я никогда не проигрываю, — ответил Темный.

Я быстро протянул руку и сдернул очки. Не знаю, что побудило поступить именно так, а не просто ударить по харе. Его глаза были маленькие, глубоко утопленные в черепе и неопределенного цвета. Я бро-сил очки под ноги и наступил ботинком, раздавив, как мерзкое насекомое. Раздался хруст. Глазки Темного вспыхнули странным угрожающим огнем. Или в них отразились огни светомузыки?

— Мочи! — вполголоса приказал он. 'Быки' ринулись на меня. Я ожидал чего-то подобного, но все же надеялся, что разборка произойдет где-нибудь на улице, а не на глазах у Юли и ребят.

Я успел оттолкнуть Юлю в сторону и получил сокрушительный удар в челюсть. Мексиканец успел первым. Я проехался по гладкому полу. Народ бросился врассыпную, освобождая место для битвы.

Местные вышибалы не вмешивались. Репутация Темного была зловещей, и связываться с ним они не желали. А мне чего бояться? Я мертвый. Пускай бьют!

Кость склонился надо мной и рывком вздернул вверх, приготовившись нанести коронный удар лбом. Я размахнулся и от души зарядил ногой ему в пах. Кость вскрикнул и выпустил меня из объятий. Я поднялся. Надо вспоминать старые навыки. Мексиканец приблизился, но второго шанса я ему не дал. Ны-рок — и правой в челюсть! Он пошатнулся, но все ж не упал. Крепкий, гад! Удар левой никогда не был моим козырем, но сейчас удался на загляденье. Мексиканец рухнул и затих. Победа нокаутом! Я ринулся туда, где стоял Темный, но его уже не было. Сбежал, гад! Разозлившись, я подскочил к стоявшему на коленях 'быку' и с размаху зафутболил по голове, забыв, что она костяная. Чуть лодыжку не сломал! Но Кость упал и больше не двигался.

— Валим отсюда, скорее, — приятель подхватил меня с Юлькой и потащил к выходу.

Мы выбежали из клуба. Ошеломленные вышибалы нас не задерживали.

— Наверняка ментов вызвали, — сказал Костя, затаскивая нас в какой-то двор. — За мной! Я здесь все дворы знаю, хрен кто найдет!

Мы бежали, я чувствовал испуганный и восторженный взгляд Юльки, и был счастлив. Тяжело ды-ша, мы остановились в какой-то подворотне. Тусклый свет уличной лампы почти не проникал сюда, и я не боялся, что нас заметят. Одержанная победа пьянила, как хорошая порция 'вертолета'. Я чувствовал себя рыцарем, освободившем прекрасную леди. Жаль, главарь разбойников ушел! Я бы заставил его повторить то, что он обещал! Ведь из-за него я погиб! Гнида темная!

Из глубины двора раздались шаги. Кто-то шел прямо к нам, и я настороженно замер. Костя тоже повернул голову:

— Кто там, не видишь?

Шаги приближались, и в полумраке возникла фигура Темного. Как он нашел нас?

— Иди сюда, щенок, поговорим, — глухо сказал он, остановившись в темноте.

— Не ходи, Андрей, пойдем отсюда, — Юля вцепилась в мой рукав. — Хватит уже!

Фигура Темного излучала ощутимую угрозу, но чего мне бояться? Самое страшное уже случилось. К тому же я очень хотел остаться с ним один на один. Очень! Я оторвал Юлькины руки и сказал:

— Не бойся, ничего со мной не случится, — и быстро пошел вперед.

— Иди сюда, — проговорил Темный, отступая во тьму. В опущенной вниз руке что-то блеснуло.

— У него нож! — крикнула Юлька. Я усмехнулся. Что нож тому, кто уже умер? Я услышал позади шаги и понял, что Костя идет следом.

— Костя, не лезь! — крикнул я, не оборачиваясь. — Я сам справлюсь!

Приятель остановился, и я услышал Юлькин крик:

— Костя, помоги ему! Помогите!

Крик разнесся под старыми обшарпанными сводами, и тьма быстро поглотила его. Я шагнул впе-ред.

Схватка была недолгой. Темный пошатнулся, получив по физиономии, но на ногах устоял. Я пы-тался перехватить руку с ножом, но всякий раз неудачно. И почувствовал, как сталь входит в тело.

Встретившись с противником глазами, я увидел торжествующий взгляд Темного. Он воткнул нож еще раз и быстро ушел во тьму. Я прислонился к стене. Боли не чувствовал, но жаркой волной накатила слабость, я едва удержался на ногах. Заметив, что я пошатнулся, Юлька закричала:

— Андрей! — и бросилась ко мне. Костя подбежал первым.

— Он ударил тебя? Ножом? — быстро спросил он, стараясь, чтобы не услышала Юлька.

— Нет, — ответил я.

— Нет? — изумился приятель. — Но я видел...

— Он промахнулся, — прошептал я и сполз по стене. Драка в клубе, а затем и здесь вымотали со-вершенно. Я забыл, что без воды превращаюсь в беспомощную мумию.

— Андрюшенька, что с тобой? — присела рядом Юлька. — Тебе больно? Он тебя ножом ударил?

— Лучше бы мне было больно, — сказал я.

— Что? Я сейчас скорую вызову! — она стала рыться в сумке, очевидно, ища мобильный.

— Не надо никого вызывать. Я в полном порядке. Устал просто.

— Он ударил тебя ножом! Я видела!

— Хорошо, посмотри, — в подъезде темно: вряд ли разглядишь пятно крови на темной одежде, тем более, если ее там нет. — Потрогай: крови нет.

Она недоверчиво провела рукой по животу. Приятно.

— Ну, что?

— Крови нет! — удивленно сказала она. Голос Юльки еще дрожал, но она уже успокаивалась. Мо-лодец, крепкая девчонка! Костя тоже протянул руку, но я ударил по ней:

— Отвали, извращенец.

Костя засмеялся. Юлька тоже. Мы сидели и хохотали, как три идиота и, если бы не слабость, мне было хорошо, как никогда. Потом я вспомнил, что мне нужна вода.

— Костик, можно тебя попросить? Сбегай к ларьку за водой. Очень пить хочется, очень! Возьми па-ру больших бутылок воды, пожалуйста.

— О-кей, — недоуменно пожал плечами Костик и пошел на улицу. — Я скоро.

— Да-да, давай поскорее, мы здесь тебя ждать будем!

Костя завернул за угол и пропал.

— Вот видишь, все в порядке, — сказал я Юльке. — Поцелуй меня.

— Конечно! — Юлька склонилась и поцеловала.

— Я тебя люблю, — сказал я. — И буду любить вечно.

— Какие слова! — засмеялась она. — Ты никогда так не говорил.

— А теперь говорю. И это правда. Больше не уходи от меня, ладно? Ты мне очень нужна, очень!

— Андрюшка! — она прижалась ко мне. — Какой ты...

— Мне нужно, чтобы меня кто-то любил... То есть, ты, — я посмотрел ей в глаза. — И я хочу лю-бить! Потому что, если умру, то напрасно... В общем... — я сбился, но не придал этому значения. Главное было сказано.

— Все-таки зачем было драться? Вам только бы кулаками махать.

— Я завоевал тебя, теперь ты — моя!

Мы целовались и целовались. Пока не появился Костик с двумя баллонами воды и початой буты-лью пива. Стресс снимает.

— Наконец-то, — сказал я. — Давай сюда.

— Я и не думала, что ты трус, Костя, — вдруг сказала Юля. Я не ожидал от нее такого.

— Он не трус, — проговорил я, лихорадочно откручивая крышку бутылки. Очень хотелось пить, но я пересилил себя:

— Он мой лучший друг, Юля. И он не трус! Я еще в клубе просил его не вмешиваться. Сам хотел разобраться... — долгожданная влага потекла в меня. За десять секунд полтора литра исчезли во мне без остатка. Юлька открыла рот:

— Как в тебя влезает?

— Жарко, — чтобы не шокировать ее дальше, вторую бутыль я вылил на голову. Все равно впита-ется.

— Дай и мне попить, — попросила она. Я перестал лить и отдал бутылку. Когда Юлька попила, я взял наполовину пустую бутылку и протянул Косте:

— Будешь?

Он тряхнул пивом:

— Я уже взял покрепче.

Я допил и почувствовал себя гораздо лучше. То-то удивится Темный, если встретимся! Надеюсь, от его ударов уже не осталось следа.

Мы шли темными улицами, болтали и смеялись. Костик курил и прикладывался к банке с тоником, купленным в попутном магазине. Юля все время смотрела на меня, и мне это нравилось. Нравилось до слез, до идиотской улыбки на вечно сухих, потрескавшихся губах. Но в бокале радости плескался черный оса-док.

Сказать, что я хотел близости, значило не сказать ничего. Конечно, я хотел Юльку, но, наверно, впервые хотел не секса, а простого человеческого участия. Я прижимал ее, как драгоценную ношу, так, словно боялся потерять. В эти мгновенья никто: ни Бог, ни дьявол не смогли бы отнять ее! Я видел, что она удивлена, видел, что она чувствует то, что со мной происходит, ведь женщины умеют это чувствовать. Впе-реди была неизвестность, темные улицы, возможно, даже конец, но я плевал на все.

Кран скрипнул, и вода широкой струей потекла в ванну. В последнее время я полюбил подолгу не-житься в ней, хотя раньше предпочитал душ. Теперь смирился с требованиями мертвого тела. Долго оста-ваться сухим оно не могло. На воздухе кожа быстро грубела, покрываясь отвратительными морщинами. Кроме того, зудела и чесалась. И лишь влага оказывала поистине живительное действие. Любую жидкость мой организм воспринимал на 'ура', впитывая с невероятной скоростью. Я до сих пор помню ужас, когда однажды вышел из душа, протянул руку к полотенцу и обнаружил, что стою совершенно сухой! Несколько капель упали с волос на грудь, и я увидел, как они моментально впитались в тело... В тот раз мне стало дурно, а теперь привык. И полотенцем давно не пользуюсь.

Я включил телевизор и взял чистое белье. И тут зазвонил телефон.

— Але?

— Энди, идем на пляж? — весело зачирикала Юлька. — Я давно хочу искупаться, а сегодня жару обещают. Встречаемся у Горьковской, в одиннадцать.

— Почему в одиннадцать? — обреченно спросил я. Только пляжа мне не хватало.

— Потому что в двенадцать будет полдень, самое солнце, а я хочу позагорать!

— Может, лучше в кино сходим? — попытался переубедить я, и тут же вспомнил, что на кино плюс полагающееся к нему мороженое просто нет денег. Кругом засада! — И вообще мне работу надо искать.

— Значит, отказываешься? — голос Юльки зазвучал грозно. — Ладно, найду с кем сходить!

Я знал, что Юлька способна разобидеться из-за подобного пустяка. Иногда она бывала невыносимо обидчива. Но так же быстро меняла гнев на милость. А я хорошо знал, как заслужить эту милость. Путь к сердцу этой женщины был мной изучен вдоль и поперек, и спотыкался я редко. Помню, Пит говорил: когда разгадываешь 'загадку' женщины, вникаешь в ее суть, дальше с ней неинтересно. Я с ним не согласен. Юлька вряд ли способна меня удивить, но от этого я люблю ее не меньше. С женщинами, как с противником на ринге, проще, когда знаешь, чего ожидать...

— Ну, Юля, я же пошутил, — проговорил я как можно бодрее, но Юля мигом раскрыла наигранный 'энтузиазм'.

— Мне кажется, ты не очень хочешь...

— Юля, теперь я все время буду с тобой, потому что... я не могу не быть с тобой!

Она не ответила, но я через трубку ощутил тепло ее дыхания. Ей понравилось то, что я сказал. Еще бы! Беспроигрышная комбинация! А теперь нокаутирующий удар:

— Кстати, как себя бабушка чувствует?

Чего не сделаешь ради любви! Я знал, что с бабушкой все в порядке, никакого инфаркта или тому подобного. Просто давление подскочило. Я давно прощен, а странное бегство от иконы объяснил нежела-нием драться, крепкой головой, о которую может треснуть старая и, наверно, ценная икона, и разными с бабушкой весовыми категориями. Юльке нравилось, как я шутил. Девушки вообще любят весельчаков. Только не понимают, что нормальный человек не может быть весел двадцать четыре часа в сутки и изо дня в день. Проблемы у всех бывают. Я уж про свои не говорю.

— До встречи, бабочка!

— Кто? — удивилась она.

— Бабочка-капризница! — рассмеялся я, почувствовав, что она тоже улыбнулась. — Пока.

— Пока.

Выглянув в окно, я понял: днем будет не просто жарко, а очень жарко. Чертовы синоптики на этот раз не ошиблись. Жара отнюдь не вдохновляла, я хорошо помню, как едва не рассыпался, сидя с Костей у фонтана. Но переубедить Юльку вряд ли получится. Ее вообще трудно в чем-то переубедить. Наверно, это главный ее недостаток. Я подумал, что слишком легко согласился идти на пляж, втайне надеясь, что меро-приятие по каким-нибудь причинам сорвется. Из-за плохой погоды или каких-то Юлькиных дел. Но нет. Жарень стояла неделю и, судя по всему, не думала заканчиваться. Небо сияло голубизной, из открытого окна задувал настоящий самум, и я понял, что предстоит прогулка в ад.

Предварительно отмокнув в ванной, я взял сумку, набитую полуторалитровыми пластиковыми бу-тылками с водой. Береженого бог бережет, подумал я, закрывая квартиру. Тяжело, но что поделаешь. В Озерках воды хватит, но до них еще доехать надо, а потом обратно. Стараясь идти по тени, я добрел до метро, высосав по дороге одну из бутылок. Под землей было легче. Все-таки солнца нет и прохладней.

Я доехал до Горьковской и встретился с Юлькой. На ней было легкое платье в цветочек и дымчатые очки. Удивленно поглядев, она сказала:

— Ты на пляж собрался или на Северный полюс?

Она имела в виду плотные джинсы и свитер с длинными рукавами и капюшоном, причем последний я накинул на голову.

— Я недавно солнечный удар чуть не получил, потому и идти не хотел, — пожаловался я. — Так что меры предосторожности необходимы.