Ругару

— Оль, ну это ты зря, — увещевал ее Борик, скрипя кожаной курткой. — Ну почему все ложь? Гриша вон тебя любил как. Против правил пошел. С родителями поссорился. С начальством проблемы были... Я за сто пятьдесят лет ни разу никого так не любил. До сих пор вам завидую...

— Любил... — скривилась Оля и тут же заговорила о другом: — Борь, а почему ты всегда в куртке? Круглый год буквально.

— Нравится... — изумленно воззрился на нее Борик. — Нравится, вот и ношу. Красивая же. И... стройнит, — последнюю фразу он произнес себе под нос, покраснев до ушей.

Оля несколько мгновений его изучала, а затем расхохоталась. Она смеялась сначала радостно и искренно, так что Борик тоже повеселел, но когда время шло, а смех не прекращался и сквозь него начали слышаться всхлипы, он догадался, что это истерика. Быстро подхватил ее под мышки и втолкнул в комнату, пока она не навернулась вниз. Там похлопал ее по щекам, а когда не помогло, окатил ее холодной водой из ковшика. Оля сидела на ковре в зале, мокрая, всхлипывающая. И, подавляя в себе рыдания, точно заклинание повторяла: "Сломанная кукла. Вся жизнь сломанная".

Тупик

Они работали как проклятые, почти без сна. Иногда и совсем без сна. Допрашивали каторжан, сверяли показания, снова допрашивали подозрительных. Все было бесполезно. Обижались на Гришу многие. Но не до такой степени, чтобы убивать его семью, рискуя собственной жизнью. Ясно же, что не оставят этого просто так, из-под земли достанут и отправят на обед исполнителю наказаний. Чем больший круг существ они охватывали, тем сильнее Регина понимала: они взяли неправильный след. Версия, безусловно, логичная, четкая, но тупиковая. И пока опера рыли в том направлении, Регина нащупывала другую ниточку.

Надо определиться с главным: в каком месте они ошиблись.

Вопрос первый: связаны убийство Ефима и таинственная болезнь семьи Чистяковых?

Регина прокрутила события и так и эдак, но вывод напрашивался однозначный: Ефима убили за то, что он вылечил мальчика, иначе как истолковать его предсмертные слова? К другим детям в ближайший месяц его не вызывали. Значит, тут ошибки нет.

Второй вопрос: действительно ли семье Чистяковых хотели отомстить?

Тут уже факты далеко не так однозначны. Значит, вероятнее всего, они ошиблись с мотивами. Тогда в чем дело? Если разобраться с мотивами, сразу станет ясно, кто убийца.

Перерыв гору справочников, Регина составила список из десяти самых распространенных причин, по которым в семье начинаются беды и болезни.

Проклятие — ты разозлил кого-то с магическими способностями, и он тебя проклял.

Зеркальное проклятие — человек злится, проклинает кого-то, пожелав ему всяческих бед, но "проклятый" хорошо защищен и злое пожелание возвращается к тому, кто его произнес.

Магическое убийство — чтобы уничтожить семью, в дом подбрасывается некая вещица, избирательно действующая на присутствующих: одни начинают болеть, другие — ссориться, третьи не замечают ничего особенного (они поначалу разрабатывали эту возможность, но она быстро отпала: в квартире Чистяковых на Казахской все чувствовали себя отлично, а вот в присутствии Оли и Елисея магам резко плохело).

"Рикошет" — ты оказался не в том месте, не в то время, попал случайно под проклятие, предназначавшееся кому-то другому.

"Карма" — "спящее" родовое проклятие, которые ты случайно активировал.

"Артефакт" — некоторые магические вещицы имеют собственную защиту. Особенно этим любят баловаться эльфы. Создадут, скажем, талисман, исцеляющий любые раны. Чтобы маги-люди не могли его повредить или использовать для собственной пользы, на него налагается защитное заклинание. Теперь, если его возьмет не-эльф, или конкретно человеческий маг, он заболеет и умрет.

Магия Вуду — да, это, к сожалению, не шутки. И слабенький маг, может баловаться таким: воздействовать на человека с помощью особым образом изготовленной восковой фигурки (этот вариант совсем не подходил, потому что дурноту чувствовали многие, а не только Чистяковы).

Трясовицы — если где-то рядом хоть одна неучтенная девица, этой категории, они здорово могут попортить жизнь (эта версия тоже быстро отпала — никого рядом с Чистяковыми не нашли).

"Поломка" — если маг неопытный, никто его использованию собственной силы не обучал, он может нарушить какой-нибудь закон "обращения с энергией", чем навлечь на себя и свою семью несчастья (пока что опера склонялись к мнению, что это самый перспективный вариант, осталось только понять: Елисей "поломался" или Оля).

"Отравление" — разные маги используют силу из разных источников. Самыми сильными считаются маги стихий, потому что земли, воздуха и воды повсюду навалом — пользуйся не хочу. Но именно они часто "травятся". Потому что одна и та же вода, сильному магу поможет, слабому — повредит. Опытный точно знает, что нельзя хватать все подряд. Начинающий легко ошибется. Эта версия тоже никак не объясняла, почему болезненное состояние возникает у всех, приходящих в "убежище" к Елисею и Оле.

Вычеркивая заведомо ложные варианты, Регина задержалась на "артефакте". Поначалу сразу хотела вычеркнуть, но остановила себя. То, что в квартире Чистяковых не отыскали ничего вредоносного, вовсе не убеждает в том, что некий артефакт тут ни при чем. Он ведь может быть очень маленький. Иголка какая-нибудь неприметная, которой закололи подол платья или юбки, например. Скрепка — Оля же секретарем работает. Маги сейчас выдумщики, каких только талисманов не изобретут.

Окрыленная надеждой, Регина снова помчалась в "убежище", но ее ждало разочарование. Опять ничего подобного Оля не вспомнила: никаких, даже самых маленьких, самых обычных предметов она ни у кого не брала. Елисея по возрасту не допросишь. Маленькие дети — они выдумщики. И что самое печальное, сами верят в свои фантазии. В другой семье это могло стать проблемой, но за Елисеем всегда следили: он находился или с бабушкой, или с учительницей, или с мамой. Всех взрослых опросили, они уверяли, что никаких незнакомцев в тот день не было.

На всякий случай Нарутова попросила Захара лично обследовать Олю и Елисея. Прощупать их на наличие магических штучек. Захар, пересиливая тошноту, выполнил задание.

Он сидел на стуле напротив женщины, то и дело вытирая со лба пот, и будто рентгеновским аппаратом просвечивал ее взглядом с головы до ног. Со стороны происходящее вызвало бы недоумение. Оля ерзала на диване — раздражало ее такое разглядывание, но она терпела. Ради сына она готова была на все.

Регина тут же примерила эту ситуацию на себя: если бы у нее был ребенок, она тоже бы любые мучения вытерпела, только бы его спасти? Как бы у них отношения сложились: были бы лучшими друзьями или Регина превратилась в его рабу? Может, она много потеряла от того, что материнский инстинкт начисто атрофирован? "Как бы там ни было, — уверилась она внутри себя, — мне сейчас живется неплохо. По крайней мере сердце на части не рвется от того, что сын болен, а я не знаю, как его спасти". Общество мерило успешность женщины наличием мужа и детей. Причем в строго ограниченном количестве: двое, максимум трое детей и единственный, максимум второй муж. Все остальное в рамки нормы не вписывалось, а значит, подлежало осуждению. О таких вот бездетных разведенках, как она, общество совершенно точно знало: пусть они делают карьеру и на каждом перекрестке кричат, что не нужны им мужики, им и без мужиков неплохо. На самом-то деле, они плачут одинокими ночами от тоски. Регина никого бы не убедила, что от тоски плакала, только пока была замужем, а после развода упивалась свободой и все еще не насытилась ею. Она с содроганием представляла у себя в квартире какого-нибудь мозгокрута, который требует, чтобы она оставила работу, или нашла подоходней, или не читала книжку по выходным, а носилась с тряпкой, вытирая пыль, или постриглась, или сменила гардероб, потому что ему нравятся женщины в юбках, или не читала детективы, написанные Донцовой... Да мало ли каких мелких и крупных требований и придирок появляется у этого членистоногого (куда член, туда и ноги), едва он почувствует себя хозяином положения. Бррр! Ночной кошмар. Так что спит она спокойно — это без преувеличения.

Захар тяжело выдавил:

— Ничего...

Оля тут же упорхнула на кухню.

— Елисея проверишь или отдохнешь немного? — Регине не нравился вид Захара.

— Проверю, — с трудом выговорил он. — Лучше уж сразу отстреляться и вон отсюда.

Регина хотела пойти за мальчиком, но Оля, пулей вылетев из кухни, сама зашла в детскую и вскоре принесла сына на руках. Казалось, женщина чувствовала, что теряет сына, и использовала каждую минуту, чтобы побыть рядом, лишний раз к нему прикоснуться.

— Привет, Елисей, — через силу улыбнулся Захар. — Можно с тобой поработать?

— Да, — устало согласился мальчик.

Захар вновь вытер пот со лба и прикрыл веки. Но надолго его не хватило. Не прошло и двух минут, как он вскочил со стула и одним прыжком оказался в коридоре, громыхнув дверью ванной. Они услышали, как он давится там собственным желудком.

Елисей тут же прилег на диван, закрыл глаза. Оля села рядом на корточки.

— Малыш, тебе плохо? Может, в спальню тебя отнести?

— Да, мамулечка, — он обнял ее за шею. — Врач скоро придет?

— Через полчасика.

Они ушли. Вскоре в коридоре появился Захар, но в комнату не вошел.

— Не успел? — посочувствовала Регина.

— Немного успел. Нет на нем ничего. Да и, сама посуди, они столько раз переодевались. Даже если бы им кто-то что-то прицепил, давно бы эту вещицу или заметили, или отцепилась бы сама.

— Тоже верно, — сникла Регина. — Ладно, отдыхай.

Опять тупик. Оставалась одна маленькая зацепка, которая наклюнулась, пока Захар прощупывал Чистяковых. Олю в том доме мучили страшные сны, а здесь они прекратились. Что если на них воздействовали не с одной стороны, а с двух. Кто-то "включил" болезнь, кто-то не давал спать ночью. Существ, способных воздействовать во сне да еще на расстоянии не так много. Надо попробовать отыскать виновника, может, его раскрутят. Конечно, если он нелегал или тоже гастролер, дело почти безнадежное. Но чем черт не шутит...

Ключ

Наконец дело сдвинулось с мертвой точки. С утра Лексу позвонил Пихлер, сообщил, из-за чего получилась заминка. Попросил помочь, увеличив плату.

Лекс и без платы взялся бы за это дело. Олеся с того памятного разговора к нему не поднималась, и отдых, который поначалу радовал, уже тяготил. Он усилием воли сдерживал себя, чтобы не метаться по крошечной мансарде, не биться об стену. "Гормоны взыграли? — язвил он сам над собой. — Или слукавил? Понравилось ведь внимание этого олененка. Ждал, когда она снова придет, будет расспрашивать, взирать на тебя доверчивыми глазами, пробуждая желание покормить ее с ладони... Ну вот побесись немного. Авось дурь и выйдет". Будь он в своей съемной квартире в Москве, потягал бы железки, покатался на байке по каким-нибудь буеракам и перебесился бы... Тут он мог только отжиматься до изнеможения, чем и занимался, до тех пор пока не падал от усталости на прохладный пол. Закрывал голову руками. И все равно казалось, он видит ее: тоненькая фигурка в черном. Сидит за компом. Что-то печатает. Может, пишет рассказ, может, переписывается с кем-то. И никому не покажет, как сильно ее обидел гость.

Вся жизнь — дерьмо! Он поворачивался на спину и представлял поле спелой пшеницы — единственное зрелище, которое его успокаивало. А потом снова отжимание, пока пар из ушей не валил.

Сколько бы он выдержал таких "развлечений", прежде чем нарушил обещание и спустился к ней, извинился, попросил какую-нибудь книгу? Если только денька два. Но, к счастью, позвонил Сева. Это означало, что как только Лекс найдет ключ, он может выкрасть артефакт и свалить обратно в Москву, оставив в покое и девочку, и ее семью.

Он включил агент на ноуте и послал запрос Информеру.

Крошка-Ru: "Вот тебе новая инфа. Артефакт не выкрадешь без ключа".

На этот раз ему повезло: не пришлось вылавливать Информера, ответил сразу же.

Informer: "Я не удивлен. Зигорра народ хитрый".

Крошка-Ru: "Ладно, погоди каркать. Добуду ключ — дам описание. Тогда и скажешь, что к чему".

Informer: "Если будет, кому сказать".

Крошка-Ru: "Ты сегодня мрачен".

Informer: "Как никогда. Я тебе не говорил, что у меня суперчувствительная задница? Она чует неприятности до того, как появилась вероятность, что они произойдут".

Крошка-Ru: "Буду знать. Так ты не в доле?"

Informer: "Хе-хе. Губу раскатал. Жив останешься — напишу, куда деньги перечислить. Но упасибудда кому-нить сболтнешь, что я тебе помогал. Ты вообще чего? Про ключ пришел добавить или еще что нужно?"

Крошка-Ru: "Можешь подсказать, где "убежища" в Волгограде?"

Informer: "Могу. Тебе на фиг? Если кого конкретного ищешь — скажи".

Крошка-Ru: "Чистяковых".

Informer: "Ага, братан. Так я и думал. А убийство Ефима к твоему делу никакого отношения не имеет".

Крошка-Ru: "Кто такой Ефим? Я вообще не в теме".

Informer: "Ну так я тебя просвещу. Вся полиция на ушах. Чистяковы, чтоб ты знал, — это жена и сын мага-надзирателя, который поехал в Москву бабла зашибить. А его семейка тут чуть не загнулась от магической болезни неизвестной этиологии. А Ефим довольно успешно их лечил. Ну его за это и убили. Чтобы другие каторжане, значит, не особо выслуживались. А тебе чего от Чистяковых нужно?"

Крошка-Ru: "От ключа может быть болезнь?"

Informer: "Запросто! Особенно если к нему зигорра имеют отношение".

Крошка-Ru: "Вот, блин, заладил".

Informer: "Бла-бла-бла. Все один к одному складывается. Не замечаешь? А если вещица древняя, фиг полиция ее обнаружит, пока владелец им на стол не выложит".

Крошка-Ru: "А кто владелец?"

Informer: "Ты у меня спрашиваешь, кто владелец? Спроси у того, кто Чистяковым ключ впарил".

Крошка-Ru: "То есть ты называешь владельцем того, кто в данный момент хранит ключ?"

Informer: "Ага, он владелец и есть. Пока добровольно не передаст другому. А, ну да! Сколько знаю, ключи с трупов снять можно. Ты все еще хочешь ограничиться воровством?"

Крошка-Ru: "Очсмешно. Адрес кинешь?"

Informer: "Лови. Голицыно 33б-102".

Крошка-Ru: "С меня пятерка".

Informer: "ОК".

Лекс быстро нашел на карте нужный адрес. Уж с чем-чем, а с ориентированием на местности у него никогда проблем не было. Всегда добирался до нужного места, ни разу не уточнив дорогу. Быстро переоделся — надел футболку и летние брюки меньшего размера, чтобы сильно не привлекать внимания, и спустился вниз. Хотел попить воды, но заметив там Олесю, быстро свернул и направился к двери.

— Я такая страшная? — хмыкнула она в спину.

Он остановился, сообразив, что вообще-то ведет себя по-детски: даже не поздоровался. Развернулся, слегка шевельнул губами, обозначая приветствие, прошел на кухню, достал из холодильника минералку и налил себе. Залпом выпил, подошел к раковине, вымыл стакан. Все это время он будто под прицелом находился — так пристально Леся следила за ним. Когда он вытирал руки, она встала, подошла ближе, прислонилась к столу, теперь рассматривая его в упор. Лекс не мог выйти, не задев ее.