Доминика Грасс

— Что? — решила уточнить я.

Мужчина досадливо поморщился и произнёс, глядя на меня:

— Мы же оба взрослые люди. И язык знаков обоим известен. Я предложил, ты ответила согласием... Так когда?

Расшифруй, что от меня этот странный человек хочет, мозг мой. А то я ничего не понимаю.

Мозг расшифровал. Я пару секунд ещё подвисала. Слегка отодвинувшись, окинула мужика внимательным взглядом.

Вот что меня так напрягало. Голубые глаза, конструкция скелета отличается от обычной залийской, слишком высокий лоб, движения говорят о том, что у него есть пара лишних конечностей. Скорее всего, рудиментарных. Я медленно поднялась на ноги и произнесла:

— Ты квартерон-горевик. Из ночных.

Тот растянул губы в улыбке, глядя на меня. Кивнул, неторопливо подаваясь вперёд, чтобы текучим движением встать, и ответил:

— Угадала, помощница...

Договорить он не успел. Моя нога уже летела в его рожу. Поскольку агрессии я не проявляла до того момента, среагировать он не успел. Удар военным ботинком пришёлся вскользь, не причинив вреда, но я не к этому стремилась. Мне просто нужно, чтобы он продолжал сидеть, пока я пистолет достану.

За пару секунд, пока он приходил в себя после неожиданного удара, я уже отступила на полтора метра. Чёрное дуло смотрело мужику в лоб. Тот дёрнулся вперёд, но я рявкнула во всю силу голоса:

— Пшёл в стойло, мерин!

Тот сел обратно, слегка пришибленный звуковой волной. Посмотрел со злым раздражением. Орать я умею. Хмыкнув, уже не так громко произнесла:

— Слушай, недочеловек, не беси меня. По дороге я уже кастрировала валевиса. Тебе яйца отстрелить — рука не дрогнет. Я на первый раз предупреждаю, а мой Тау убьёт за то, какие пошлые мысли пришли в твою голову. Марилиту в этом вопросе очень категоричны.

— Марилиту? — ксен-квартерон, пытающийся сохранить видимость спокойствия и не терять остатков достоинства, удивлённо приподнял бровь.

Вместо ответа я продемонстрировала тициановый браслет. Интересно, как он его раньше не заметил? Или заметил, но не понял, что это настоящий обручальный браслет марилиту, а не бесполезная бижутерия?

— Всё понял, — залиец хотел обезоруживающе улыбнуться, но гримаса вышла нервной. — Молчу и делаю вид, что меня не существует.

Проникся. Боится. Значит, в спину удара можно не ждать. Кивнув, я сунула в кобуру револьвер, развернулась и неспешно отправилась к лагерю. Только заметив в зоне видимости Сыча, выдохнула. Левая ладонь сжимавшая планшет с блокнотом, вспотела. Если валевисов я ненавижу до красной пелены на глазах, то горевиков просто сторонюсь. Они своеобразные. Слишком... развязные. Я лучше за ними понаблюдаю издали. С безопасного расстояния. Сидя за толстым, односторонне прозрачным стеклом. А лучше вообще через вэб-камеру, сидя в другом городе. Паранойя, заткнись...

Ну что, Доминика, Сычу плакаться на жизнь будем, или пусть само отвалится?

Неожиданный звук за спиной заставил меня резко обернуться. Метрах в трёх левее и чуть позади стоял геолог Витя, весело улыбался и хлопал в ладоши.

— Практикантка, ты просто прелесть! — объявил учёный, приблизившись и дружески хлопнув меня по плечу. В светло-синих глазах плясали весёлые искорки. Хохотнул и пояснил в ответ на мой недоумённый взгляд: — Так Маримера ещё никто не отшивал! "В стойло" и "мерин"...

— Маример, — повторила я, скривившись одновременно от удивления, отвращения, презрения и веселья. — Меня пытался соблазнить обнаглевший горевик с именем Маример. Позорище, — объявила, прикрыв глаза ладонью.

Виктор сдавленно хрюкнул и расхохотался. Глянув на него, не выдержала и рассмеялась я, сбрасывая нервное напряжение. Успокоившись, искоса глянула на белобрысого геолога и поинтересовалась:

— А ты в округе отирался, что ли?

— Ну а вдруг бы тебя спасать понадобилось? Чем я не супергерой? — в своей обычной шутливой манере ответил учёный, прижав ладонь к груди ближе к ключицам, чуть мне поклонившись и тут же горделиво вскинув голову.

Сощурившись, я глянула на коллегу по экспедиции более внимательно. Ступила на шаг назад и быстро провела ладонью по его спине. Прежде, чем он дернулся, уходя из-под моей руки, я успела нащупать лишний выступ. Какого у обычных людей быть не должно.

Обернувшись, посерьезневший горевик-ромеец встретил мой настороженный взгляд. Отступив ещё на шаг, я медленно разжала сведённую судорогой на рукояти револьвера руку, развернулась и, печатая шаг, направилась в сторону навеса биологов. Там последний раз я Сыча видела. Паранойя не просто оскалилась, но ещё и в доспех заковалась для верности.

Хочу в Летшасс... навсегда... и в мире бывать только в обществе марилиту...

— Практикантка! — окликнул меня геолог, догоняя.

Шестым чувством понял, что ко мне не то что прикасаться сейчас не стоит, но даже слишком близко подходить. Пристроился рядом, приноровившись к моему шагу.

— Практикантка, послушай... Я хоть и того же вида, что... Мерин, хе-хе. Так его и буду звать теперь, засранца! Заслужил... Я вменяемый и тебя не клею, практикантка. Ты мне нравишься, конечно... как человек, личность. Ты забавная. И ядовитая.

— Как кобра, — ровным тоном согласилась я. — Меня так и звали полжизни — Кобра.

— А тебе идёт, — оценил Виктор, светло и по-доброму улыбнувшись.

Пока парень пытался доказать, что он белый и пушистый, как лис полярный, мы дошли до палатки биолога. Беатрис сидела за раскладным столиком и что-то смотрела в своём ноутбуке.

— Мадам Сележ, — позвала, отвлекая её от работы.

Подняв голову, биолог, чопорно поджав узкие губы, окинула меня своим фирменным холодно-презрительным взглядом и вопросительно приподняла тонкую бровь. Я очень старалась быть спокойной, но внутри после этого вскипела ярость.

— Держите своего мальчика на побегушках от меня подальше, леди Сележ! — сорвалась на злое, свойственное детям Литу в ярости, шипение. Вдох, выдох. Голос ниже. Спокойнее. Холоднее. Весомее. — Иначе я не ручаюсь за то, что он останется при всех своих конечностях, включая рудиментарные. Вроде головы, в которой всё равно нет мозгов.

Биолог едва заметно изменилась в лице. Снова поджала губы, но всё же соизволила поинтересоваться:

— Маример вёл себя непристойно?

— На его счастье — не успел перейти к активным действиям! — очень хотелось непрестанно шипеть, и в идеале на марилийском! — Иначе мне пришлось бы не предупреждать вас о возможной потере подручного, а прятать его труп!

Из поединка взглядов, длившегося несколько долгих мгновений, я вышла победительницей. Беатрис сдержанно кивнула и произнесла:

— Я учту ваши пожелания, госпожа Грасс, и вынесу своему помощнику предупреждение с занесением в личное дело.

Отрывисто кивнув, я, стараясь сохранять достоинство, развернулась и ушла к джипу Сыча, оставляя за спиной и эту желчную женщину, и притихшего геолога.

С занесениям в личное дело... С занесением в личную печень! С ноги два раза.

Успокоиться... мне надо успокоиться. А то паранойя шипит на ухо: "Никому нельзя доверять, Доминика!", а рассудок и здравый смысл согласно кивают.

Достав планшет, я перебрала номера. Будь на связи, Тау, пожалуйста... Механический голос, сообщивший, что "Абонент временно недоступен", развеял в прах мои надежды. Где тебя носит, Тау?! Какого чёрта ты недоступен?! Не случилось бы чего... как с Раа...

У меня сейчас истерика начнётся.

Чувствуя, что задыхаюсь, я прижала к лицу шарфик и глубоко вдохнула. Через минуту полегчало. Внутреннее напряжение немного спало.

Вот так всегда. В момент стрессовой ситуации я буду спокойна. Зато после меня перетряхнёт как следует. Проблема в том, что даже сейчас я не в безопасности. Мне нельзя терять бдительности. И даже психануть нельзя. Поэтому я себе сейчас включу музыку... вот "Крещенье огнём", например. И пойду сидеть на крышу фургона. И пусть меня кто-нибудь только попробует оттуда снять.

Не прекращая движения — взлёт по стене фургона, цепляясь за незаметные выступы. Крыша под ладонями горячая, зараза... Ничего, штаны у меня плотные, не обожгусь.

Сев поудобней на скрещенные ноги, я попыталась взять себя под контроль. Вышло не очень. Ладно, пойдём другим путём. Планш с блокнотом в руки и записывать. Записывать всё, что думаю. Пытаться систематизировать это в виде отстранённых наблюдений.

Первое время попытки адекватных записей шли со скрипом, перемежаясь с зачёркнутыми матюгами и параноидальными рассуждениями. Но со временем прыгающий почерк выровнялся и дело пошло полегче. Примерно через час я обнаружила, что зарисовываю, как примерно должны выглядеть рудиментарные отростки конечностей горевиков на спинах квартеронов. У полукровок чаще полноценное крыло присутствует. Но этот рецессивный признак быстро теряется при смене поколений.

Если рассматривать их чисто теоретически — довольно интересный вид. Крыло это странное... Делится на четыре, напоминающие крылья стрекоз, при этом всё — плотная кожа и хрящ. Как они на них в воздухе держатся, я понять не могу. Они и сами, наверное, не смогли бы это с точки зрения физики объяснить.

Когда я уже совсем успокоилась, на занятую в единоличное пользование крышу забрался новый захватчик территории. Я же, подтянув коленку к подбородку, подумала, что могу спихнуть его ногой, если подойдёт поближе. Витя это просёк, поэтому ближе не подошёл. Протянул мне одну из двух кружек, которые держал в руках.

Одарив геолога ледяным взглядом, процедила сквозь зубы:

— Я из твоих рук ничего не возьму.

Виктор вздохнул, понуро кивнул, соглашаясь, что я имею право на такое отношение, поставил кружку на крышу в полуметре от меня. Уже лучше. В кружке оказался горячий кофе. С коньяком. Умный, зараза белобрысая.

Геолог сел рядом, соблюдая дистанцию. Некоторое время мы оба молчали и пили кофе. Руки сами облазили все карманы, в поисках каких-нибудь завалявшихся вкусняшек. Вкусного не обнаружилось, зато неожиданно нашлась давно и прочно забытая вскрытая пачка сигарет с жасмином. Это я когда в кармане таким обзавелась, а? Хм... кажется, когда пошла на корму рисовать, и вместо того, чтобы демонстративно выкурить сигарету, с дымом в морду валевиса, разговаривала с юнгой. И с тех пор напрочь забыла, что оно у меня есть.

Зажигалка там же. Вытащив сигарету, подкурила её, с удовольствием затянулась этой гадостью. Выдохнула, глотнула кофе. Кайф.

— Ты ещё и куришь? — удивлённо уточнил Виктор.

— Нет, — ответила я, пожав плечами. — Не курю. И не пью.

Нечасто я себе такое позволяю. И вовсе не всегда такого хочу. Лишь иногда. И не вижу смысла в этом "иногда" себе отказывать. Положив пачку и зажигалку чуть в стороне от себя, позволила и геологу взять себе "гламурную длинную соску", как он окрестил её, пока вытаскивал и поджигал.

— Я тоже не курю, — сообщил геолог.

Хмыкнув, я только кивнула, наблюдая, как солнце медленно катится к горизонту. Прикрыла глаза, размышляя. Поинтересовалась:

— Скажи-ка мне, герой-спаситель... Ты своими действиями, вроде нагло упёртых фруктов и подколок пытался отвадить от меня этого Мерина?

— Ну, — учёный смущённо повёл плечом, склонив голову набок. — Я же видел, что ты ничего не поняла. Да и какая-то вообще потерянная. А тут этот лось безрогий...

— Понятно, — кивнула я, усмехнувшись уголком губ.

Помолчала. Затушила недокуренную сигарету и вдохнула через шарфик. Тяжело.

— Витя, объясни мне одну вещь со своей мужской точки зрения, — попросила, скосив взгляд на коллегу по экспедиции. Паранойя велела заткнуться, не задавая посторонним мужикам дебильные вопросы, здравый смысл поинтересовался, нужен ли он, если им не пользуются.

Геолог вопросительно приподнял бровь. Я, отмахнувшись от рассудка с паранойей, раздражёно шипящих, что таким интересуются только кретинки и блондинки типа Ирмы, попыталась сформулировать вопрос:

— Какого хрена на меня кто-то вообще западает? Я же девушку с первого взгляда вообще не особо напоминаю. У меня ни лица, ни фигуры, ничего, волосы и те короткие. Даже одеваюсь по-мужски. Так какого чёрта?

Геолог молчал довольно долго, озадаченный моим вопросом. Затянулся, с решительным видом выдохнул дым и заговорил, с паузами подбирая слова:

— На тебя и правда не обращаешь внимания, когда глаз ищет девушку. Внимание привлекает "обложка". Яркие краски. За тебя взгляд цепляется, когда ищешь человека, а не противоположный пол. И только на третий раз замечаешь девушку. Когда видишь, как ты движешься, разговариваешь. Как смеёшься или задумываешься. Какая ты изящная и совершенная. Как кошка. Когда смотришь чуть дальше обложки, открываешь чудо, которое не все способны увидеть. И оторвать взгляд от этого чуда становится очень тяжело...

Замолчав, Виктор смотрел куда угодно, только не на меня. Рассудок ясно высказал всё, что думает о таком откровении и его истинной подоплеке. Просто ещё один способ попытаться затащить наивную девочку в... за неимением постели, хоть в кусты. Проблема в том, что девочка не настолько наивна, вооружена большим револьвером и гигантским нежеланием заводить шашни. Если геолог не во всём врёт, то бредит. Где такую траву берут, а? Я тоже хочу эту дурь попробовать.

— Витя, — прохладно позвала я, минуту спустя.

— М? — отозвался тот.

— Стрелять я умею так же неплохо, как и бить ножом. Не подвергай целостность своей шкуры такому риску. Не смотри на меня третий раз, — прямо взглянула в светлые глаза ромейца-горевика.

— Как скажешь, — кивнул, грустно улыбнувшись, геолог.

А ещё минут через десять Сыч пригрозил сдёрнуть меня с крыши за ногу, если я не пойду ужинать.

След эпох

Ужин прошёл относительно безобидно. Даже весело.

Долго быть молчаливым и печальным Виктор не умел, поэтому, расположившись неподалёку, начал тихонько шутить. В основном подколки были понятны только мне, и в долгу я не оставалась. И бдительности не теряла, не забывая о том, что предо мной хоть и вменяемый, почти ручной, но зверь.

Ничего, я тоже зверь. Маленький, зато хищный. И умный. Временами.

Сыч, поняв, что жизнью я сегодня довольна, улыбнулся в седые усы и не стал меня лишний раз дёргать. Повезло мне с куратором.

В общем, было не скучно. К концу ужина ещё и мама позвонила.

— Привет, мамочка, — ответила на звонок я, отставив тарелку.

— Привет, солнышко, — прозвучал в наушнике родной и любимый голос. — Ну как у тебя дела?

— Всё хорошо, — заверила я. — Завтра уже на раскопки доползём.

— Ты там хоть что-нибудь ешь, цветочек мой? — строго поинтересовалась мама, прекрасно зная мои привычки.

— Конечно, мам, — заверила я. — Вот прямо сейчас ужинаю... Ты мне расскажи лучше, как у тебя. Воплотила свои очередные безумные идеи?

Такой разговор вроде бы о неважных со стороны вещах, наполненный миллионами оттенков скрытого смысла, успокаивал мне душу. Его мне и не хватало, чтобы прийти в умиротворение после неудачного общения с Мари... Мери... Мерином, короче.