Интересное2

— Вот! — Садовник ткнул пальцем в изображение троицы. — Вы видите? Как может человек быть настолько хладнокровным? Я имею в виду прямой смысл этого слова.

— Я понял, что вы имели в виду. — Леонид пожал плечами. — Возможно, они прошли слишком далеко. Прибор просто не уловил…

— Они прошли ближе, чем подполковник Сумин!

— Это который… в телефоне носом?

— Он самый! Они имеют температуру окружающей среды! Как ящеры!

— Или инопланетяне? — Леонид по-прежнему ни на йоту не проникся безумной теорией садовника, поэтому снова попытался сбить его с толку.

— Космос… да, это очень популярно, его изучение и освоение идет с потрясающей скоростью, только… нет.

И это как раз по причине наших ударных темпов изучения Вселенной. Ближайшие планеты, где могла бы зародиться жизнь наподобие нашей, безумно далеко. Да и не могут инопланетяне настолько походить на людей. А главное — не могут смешиваться с нами!

— А ящеры могут?

— Нет, но если выбирать из двух теорий, земная имеет больше шансов.

— А если они роботы? Вы такую теорию не рассматривали? По-моему, она еще ближе.

— Я думал над этим! Конечно! Но роботов трудно замаскировать. Даже если одеть их в оболочку из живой человеческой кожи, а мышцы изготовить из особого вида пластмасс, металлический скелет будет виден на рентгеновском интроскопе. Помните кино с народным артистом Австрии, а ныне ее президентом, товарищем Шварценеггером? Этот момент в фильме отлично показан. Да что там! Даже через простейшую рамку металлоискателя такие роботы не пройдут. Здесь повсюду вместе с тепловизорами установлено и то и другое.

— Скелет может быть также пластмассовым.

— Это бессмысленно! Скелет такого создания должен выдерживать нагрузки на порядок выше, чем человеческий. Пластмасса может оказаться более гибкой и упругой, чем кости, но против механических повреждений она не устоит. Осколок гранаты — и ваш робот обездвижен! А мы ведь понимаем, что подобные разработки обязательно имеют военный подтекст. Так что с помощью пластмассы вы сможете повторить, но не превзойти прототип.

— Тогда керамический. Современная керамика очень прочная, даже оружие и бронежилеты из нее делают.

— А источник энергии? Он будет теплее других запчастей! И компьютер будет виден на рентгеновском изображении. — Он постучал пальцем по виску. — Вариант с биороботами я обдумал до мелочей и отверг! Нет! Мы имеем дело с разумными потомками динозавров, с эволюционной ветвью, которая развивалась параллельно с человечеством. Более того, внутри человечества!

— Тогда на рентгене должны быть видны различия в строении организма.

— Они минимальны! Беглым взглядом их не зацепить! Гораздо лучше различия видны на экране тепловизора, поэтому я и притащил вас сюда!

— Это все версии?

— Есть еще версия зомби, — садовник брезгливо поморщился, — но я считаю ее антинаучной.

— Почему? — Зимин не то чтобы увлекся дискуссией, скорее отвлекся от своих невзгод, и это его устраивало. — Мне кажется, все совпадает. Температура комнатная, эмоций нет, на вид все бледные, словно в гриме…

— Я по-прежнему слышу нотки иронии в вашем голосе. — Служащий обиженно вздохнул. — Вы имеете на это полное право, как и подавляющая часть обывателей. Но ведь вы не обыватель, вы исследователь! Вы должны быть морально готовы к встрече с неожиданными открытиями.

— Откуда вы знаете, что я исследователь? — Зимин насторожился.

— О-о, мне пора! — Садовник взглянул на часы и торопливо пошагал вглубь поселка.

Леонид еще раз взглянул на экран автокомпьютера, пожал плечами и двинулся к башне. Все-таки садовник оказался чокнутым, а тепловизор машины барахлил. Иначе почему и сам садовник имел холодное отображение на экране?

Но задуматься над некоторыми словами ненормального служащего Зимину все равно пришлось. В первую очередь над озвученной датой. Четвертое августа. Майор Репин поставил такую же отсечку. Закончить работу до исхода третьего дня начавшегося месяца.

Что намечалось на четвертое августа? Восстание роботов, как в старом фильме с нынешним президентом Австрии в главной роли? Или атака замаскированных рептилий, как в калифорнийском триллере «Чужие»? Вряд ли КГБ разделял фантазии садовника, но ведь тоже готовился к четвертому числу.

«Так что должно произойти на самом деле?..»

На рабочем месте Леонида поджидал Андрей Михайлович. Какое-то время он молча изучал Зимина, затем жестом приказал сесть за стол и уселся напротив.

— С кем разговаривали на территории? — Голос у майора был снова строгий. — О чем?

— Кажется, это был садовник. — Леонид пожал плечами. — О погоде.

— Здесь нет садовников. Как он выглядел?

— Я не разглядывал.

— Вот так? — Репин положил на стол черно-белую фотографию.

Леонид увидел на фото офицера в форме военных времен… после сорок третьего, в погонах. То есть фотография не могла быть портретом садовника. Да и в принципе не могла быть снимком кого-то из ныне живущих, если это оригинал, а не стилизация. Определенно, майор Репин снова затеял какую-то игру. Пытался подтолкнуть Зимина к чему-то или навести на определенные мысли? Пока что понять было трудно.

Леонид взял фотокарточку и рассмотрел поближе.

— Дедушка его?

— Отвечайте на вопрос.

— Даже близко не похож. — Леонид машинально перевернул снимок.

На обратной стороне настоящих старых фотокарточек часто делались надписи. Присутствовала надпись и здесь.

«Ст. лейтенант Ворончук. 1944 г.».

У Зимина в памяти замкнулся контакт. Ворончук? Старший лейтенант Василий Ворончук? Из отдела контрразведки Смерш одной из стрелковых дивизий 28-й армии 3-го Белорусского фронта?

«Интересно, зачем Репин показал эту фотографию? Да еще под таким соусом, словно пытался… словно пытался… подать какой-то знак? Фейхоа мне в карман! Андрей Михайлович ведет двойную игру? Да не может быть!»

— Увидите садовника снова — сразу сообщите мне. — Репин спрятал фотографию. — Это может быть враг.

В голосе снова мелькнули формальные нотки, словно майор сказал то, что должен был сказать по инструкции, и не более того. Леонид попытался встретиться с ним взглядом, но это ему не удалось. Взгляд у Андрея Михайловича оставался подчеркнуто отсутствующим, формально нацеленным в район верхней пуговицы на рубашке Зимина.

— Обещаю быть бдительным. Можно работать?

— Приступайте, — Репин поднялся, зачем-то окинул взглядом кабинет и вышел.

Зимин открыл папку, нащупал закладку в стопке зашифрованных листов и погрузился в изучение записей. На первой же странице обнаружилось упоминание о том самом старшем лейтенанте Василии Ворончуке. Никакого совпадения тут быть не могло. Репин знал, на чем остановился Леонид, и пытался что-то подсказать. Что конкретно?

«Надеюсь, сейчас узнаю…»

Глава 10

Ноябрь 1944 года, Восточная Пруссия, участок 3-го Белорусского фронта

«…Командующий 28-й армией приказал:

1. 3-му гвардейскому стрелковому корпусу и 20-му стрелковому корпусу закрепиться на достигнутых рубежах, организовать противотанковую оборону… на танкоопасных направлениях и заминировать подступы к ним. Создать подвижные противотанковые резервы.

2. Окопать пехоту до полной профили, надежно оборудовать КП и НП частей и подразделений.

3. Подтянуть артиллерию, подготовиться к отражению контратак танков и пехоты противника. Подвезти боеприпасы на ОП.

4. К 18.00 предоставить мне свое решение на оборону (схемой)…»

Из боевого распоряжения № 06898

Что главное на войне? Танки, авиация, артиллерия? Задайте этот вопрос и услышите десятки разных ответов.

Но только один будет правильным. Его даст любой солдат, сидящий в окопе на переднем крае. Главное — это лопата.

Если ты не окопался, считай, тебя нет.

Дивизия вышла на новый рубеж всего сутки назад, но уже зарылась в полный профиль, в две линии, со множеством вспомогательных ходов и ответвлений, а местами перекрыла траншеи накатами из бревен, соорудив таким нехитрым способом блиндажи.

Схема новой линии обороны была привычная, поэтому шедший первым Ворончук не затормозил ни на миг. Он понимал не хуже Филина, что успех зависит от быстроты и внезапности больше, чем от суворовского натиска. Диверсантов следовало застать врасплох. По этой же причине, уже на подходе к блиндажу, где ожидали удобного момента для перехода фальшивые разведчики, он приказал двум своим бойцам выбраться наверх и подползти к укрытию, чтобы контролировать ситуацию с минимальной, но все-таки высоты.

— Так бы гранатами забросать и вся любовь, — притормозив, поделился Ворончук с Филиным. — Но я понимаю, доктора надо спасти. Кто там, кстати, и откуда?

— Из госпиталя, капитан Еремина.

— Не знаю такую. — Секунду подумав, Ворончук мотнул головой. — В блиндаж соваться себе дороже. И сами нарвемся, и доктора фрицы могут порезать. Надо выждать, когда поползут, или выманить их.

— Эти — стреляные воробьи, на хлебный мякиш их не приманишь. И не все в блиндаже могут быть. Мы с другой стороны зайдем.

— Кого из них можно не брать?

— Теплым только самый здоровый нужен, остальные — мясо.

— Понял. Ну давай, смеркается уже, в любой момент могут выползти. Ни пуха…

— К черту, Вася.

Филин с Покровским тоже выбрались из окопа и поползли напрямик, огибая блиндаж с тыла.

Правы оказались и Никита, и контрразведчик Ворончук. Едва Филин и Покровский вновь очутились в окопах метров на двадцать левее, как в районе блиндажа началось движение. Сначала выглянул один из диверсантов, затем появился второй, который дал отмашку третьему, занимавшему позицию почти под носом у разведчиков. Все трое оказались из «прикрытия». То есть брать Золкина и его главного помощника выпадало Ворончуку.

Никита поглубже натянул пилотку, подобрался ближе и затаился, изображая обычного бойца, который вернулся на свое место. Ближний диверсант не обратил на него внимания. Он сосредоточенно ждал сигнала из блиндажа.

И этот сигнал поступил, только не такой, как думал диверсант. Да и Филин тоже. По ту сторону блиндажа хлопнул выстрел, загомонили солдаты, послышались звуки потасовки. Два диверсанта тут же бросились обратно в блиндаж, но скрылся лишь один. На второго сверху спрыгнул боец из засадной группы. Сцепившись, они потеряли равновесие и завалились внутрь блиндажа.

Третий диверсант дернулся на выручку своим, но его свалил с ног Филин. Привычным отработанным приемом Никита попытался выпустить из диверсанта пар, однако лишь вспорол ему финкой маскхалат.

Немец ловко сбросил напавшего сзади Филина, мгновенно достал откуда-то свой нож и едва не пришпилил капитана ко дну окопа.

Никита успел поджать одну ногу и отбить руку немца с ножом. В следующий миг он сгруппировался и уже двумя ногами отбросил диверсанта прямо на нож Покровскому.

В этот раз немец пропустил удар в спину, но не обмяк и даже не притормозил. Он врезал Лехе с разворота локтем в ухо, а затем добавил с ноги в живот. Покровский отлетел метра на два.

Филин тем временем поднялся и снова атаковал диверсанта. Вторая попытка удалась, финка вошла немцу в бок по самую рукоятку, но диверсант вновь не свалился. Он с прежней резвостью крутанулся в обратную сторону и врезал Филину в челюсть. Капитан успел уклониться, и удар прошел вскользь, но финку Никита потерял, она осталась в боку у диверсанта.

В окопе наконец зашевелились бойцы. Они были готовы помочь, только не понимали кому. Потом кто-то узнал своих разведчиков, и на немца навалились еще двое. Большим числом в узком окопе атаковать было невозможно. Один боец догадался треснуть немца в затылок прикладом автомата, а другой крепко пнул по ногам. Диверсант пошатнулся, но устоял и тоже схватился, наконец, за автомат.

Дело принимало скверный оборот, но как свалить этого бугая, понимания не было. Стрелять в него значило с гарантией попасть в своих. А немец уже почти навел автомат на Филина.

— Руби! — вдруг заорал Покровский своим знаменитым «трубным» голосом.

Что означала команда, Филин понял, а вот немец, скорее всего, просто рефлекторно обернулся на звук. Ствол автомата нацелился в стенку окопа. В этот миг по шее немцу рубанула малая саперная лопатка — заточенная, как нож, и достаточно увесистая, чтобы при нужном ускорении сыграть роль топора.

Снести диверсанту голову, как шашкой, бойцу не удалось, но все, что нужно, лопатка перерубила. Башка немца свесилась на плечо, и он наконец-то свалился на землю. При этом диверсант все-таки нажал на спусковой крючок, и его автомат вбил длинную очередь в левую стенку окопа.

А вы спрашиваете, почему главное на войне лопата! Вот и поэтому тоже.

— За мной! — Филин выдернул из трупа финку, развернулся и бросился в блиндаж.

В укрытии также шла потасовка, один диверсант бился с двумя бойцами Ворончука. Филин проскочил блиндаж насквозь, оставив этого диверсанта Покровскому и «рубаке» с лопаткой. В окопе с другой стороны шел махач с третьим фрицем.

Автомат у него выбили, и теперь почти ничто не мешало расстрелять его с бруствера — чтобы не палить вдоль окопа, но… в роли «помехи» выступал старший лейтенант Ворончук. Он сцепился с фрицем на ножах и принципиально отказывался поверить, что таким способом диверсанта не завалить.

— Вася, в голову! — крикнул Филин и оглянулся.

Главного диверсанта поблизости не наблюдалось. Его помощника и Ереминой тоже. Капитан приподнял голову над бруствером. Немцы уползали по «нейтралке» и волокли с собой доктора. На той стороне затарахтели пулеметы, пули выбили несколько земляных фонтанчиков чуть левее позиции Филина, и ему пришлось спрятаться.

— Почему даете им уйти, вашу мать?! — Филин толкнул ближайшего бойца.

— Пулеметы их прикрывают.

— Получи!

Филин обернулся на возглас. Ворончук воспользовался советом и воткнул финку диверсанту в глаз. Да почти по рукоятку. Немец обмяк и сполз по стенке окопа.

— Чего спим?! — Старший лейтенант тоже высунулся и оценил обстановку. — Надо прямо за ними, след в след! Филин, готов?

— Всегда готов. — Никита перебрался через бруствер и быстро пополз за диверсантами.

За ним последовали Ворончук и Покровский с новым напарником.

Диверсанты пока не видели, что их преследуют, поэтому двигались размеренно, экономя силы, по паре секунд отдыхая в рытвинах, воронках и других углублениях. Впереди как раз поджидала довольно приличная ложбина. Лучшего места для атаки на нейтральной полосе не усматривалось.

Филин поднажал и свалился на спину Золкину как раз, когда диверсанты сползли на дно ложбины.

Попытка нейтрализовать матерого диверсанта в одиночку — жест отчаяния. А если учесть, что диверсантов двое, — верх глупости. Но что оставалось? Никита надеялся на удачу и немецкие пулеметы, как ни странно это звучит. Они не давали никому подняться даже на четвереньки, а когда лежишь на пузе — маневр ограничен и он медленный, поэтому у Филина имелся запас времени, пока второй диверсант придет на помощь своему командиру. Глядишь, за это время успеет подтянуться и товарищ контрразведчик с бойцами.