Весна веры

И все куда-то ушло.

И вспомнить толком нечего.

Пьянки и гулянки? На которых все лица сливались в одно, все бабы были одинаковы...

Яна.

Сережа помнил, как они познакомились. Помнил каждую минуту.

И как у них впервые случилось — тоже.

Он себя считал крутым парнем, самцом, в постели с которым каждая поймает оргазм просто от счастья. Обнимет — и готово!

Это же ОН! Он снизошел до дурехи!

А Яна этого почему-то не поняла. Ей было больно. И кровь была... а он себя чувствовал ужасно гордым! Он у Яны первый!

Понимаете?

Первый. По-настоящему!

Потом ей стало хорошо с ним, но это уже потом. А еще потом...

Беременность.

Кто из них был неосторожен? Он? Яна? Вроде бы предохранялись с двух сторон. И таблетки Яна пила, которые ей подобрали после сотни анализов в частной клинике, и он старался не забывать волшебные изделия.

И все равно...

Не убереглись.

А дети ему были не нужны. Сережа хотел еще пожить для себя. Ну хоть годика три-четыре! Потом-то понятно, можно и родить...

А пока — зачем?

Куда с детьми на Амазонку?

Примерно это он Яне и сказал. А что такого? Миллионы баб и залетают, и делают аборты, и не делают из этого никакой трагедии! И рожают потом, как кошки!

Тоже мне, проблема!

Но Яна ТАК смотрела... словно у нее на глазах Сергей превращался в аскариду. Или бычьего цепня.

Конечно, Сережа оскорбился!

Он!

Эту деревенщину!

В люди вывел, человеком сделал, обул-одел... и такое отношение!? Знаешь что, дорогуша? Иди на фиг! А одумаешься, так придешь. Дорогу помнишь?

А Яна взяла и пошла.

Взяла академический, ушла из института, и от Сережи ушла, как отрезала...

Сережа не хотел сейчас лгать себе. Нет, не сейчас и не здесь. Не после того звонка.

Когда Яна ушла, он обиделся. И решил ей что-то доказать. Может, что прекрасно проживет без нее. Может, что она еще пожалеет.

Может...

Может, кинься он тогда ей в ноги, простила бы? И повернулась судьба иначе? Теперь уж не узнать. Никогда не узнать.

Да и сам он не знал, что заставило его пуститься во все тяжкие. Вседозволенность и безнаказанность? И это тоже, безусловно! Да у него таких, как Яна, сотни будут! Причем — сотни тысяч!

А оказалось...

Он даже не знал, что Яна родила сына. Не интересовался.

Или — не интересовало?

Сначала что-то доказать хотел, потом закрутило, а когда перешел на наркоту, и вовсе ни до чего и ни до кого стало... так все и рухнуло в пропасть.

И он тоже...

А что он может сделать для Яны?

Для сына?

Ну хоть бы что-то...

На память пришел сюжет какого-то фильма, виденного еще очень давно. В котором герой, умирая от рака, записал для будущего ребенка видео с собой в главной роли. Разговаривал с ним с экрана, ну чтоб сын хоть как-то отца знал...*

*_ 'Как быть мужиком', 2013 г., 'Моя жизнь', 1993 г., прим. авт.

Может, и ему так сделать?

Хотя бы попробовать?

Сережа протянул руку к кнопке и вызвал медсестру. Сообщил о своем желании.

Та подумала, и вызвала доктора.

Моложавый мужчина лет пятидесяти долго смотрел показания приборов, о чем-то думал...

— Серж, вы понимаете, что эти записи не будут иметь официальной силы?

— Мне и не надо. Но пусть сын хоть меня увидит живым. И запомнит...

— Хорошо. Полагаю, мы сможем вам помочь. Регина, пожалуйста, обеспечьте камеру, внешний вид... за пару часов управитесь?

— Сейчас? — едва не запаниковал Сергей.

— Почему нет? — удивился доктор. — Вы в неплохой форме, вы сейчас на обезболивающих, сидеть сможете, так чего тянуть?

Сережа пожал плечами.

— Тоже верно.

И у него еще два часа. Успеет придумать, что сказать сыну.

Сыну...

— Эту запись отдать вашей матери?

Сережа замотал головой. Кстати — зря. В черепе словно петарда разорвалась, даже зажмуриться пришлось на пару минут, чтобы все улеглось.

— Нет. Я понимаю, что она платит, но... я бы хотел, чтобы эту запись переслали моему сыну. Я напишу телефон Яны, его матери... можно?

Врач пожал плечами.

— Не вижу ничего невозможного. Пишите телефон и имя. Это в России? Верно?

— Да, доктор. Спасибо вам.

— Не стоит благодарности.

Доктор вышел, унося с собой лист с телефоном и адресом. А Сережа готовился к съемке и вспоминал.

Сильное гибкое тело. Блестящие волосы. Громадные карие глаза...

Ох, Янка!

Спасибо тебе, дикая лесная рысь! И за то, что ты была в моей жизни, и за сына...

Когда-то я думал, что ты меня не стоишь и пытался поднять тебя до своего уровня. Вот идиот-то!

Это я тебя не стою...

Хорошо хоть понял... перед смертью. Не до конца опозорился.

* * *

Одно видео Сережа записать успел. Хорошее, почти двухчасовое. И говорил, и говорил... но медсестра не стала его перебивать. Доктор запретил.

А больше и не получилось.

Той же ночью у Сержа Цветаефф, как его именовали в лечебнице, лопнул крупный сосуд в мозгу. Да так неудачно... или удачно?

Овощем Сережа не стал.

Но и спасти его не удалось. Мужчина был среди ночи доставлен на операционный стол, где и скончался, несмотря на все усилия врачей.

О чем медики и сообщили Ольге Сергеевне,

А вот о видеосъемке как-то забыли...

Не до того было. А потом как-то и дела закрутили...

На лист с телефоном доктор наткнулся только через несколько дней. Подумал — и позвонил. Некоторые обещания надо выполнять.

Да и не нравилась ему Ольга Сергеевна. Не у всех больных родственнички такие, но эта... она же сына и растоптала вконец! И довела!

Именно она!

Что ж, неизвестная мне Яна. Я отправлю тебе эту запись... что бы там ни наговорил несчастный. Пусть будет по его желанию. Последнему.

Ида, Свободные герцогства

— Жом Константин, добрый день.

— Здравствуйте, Ида.

— Я смотрю, у вас были посетители?

Ида перевела взгляд на букет, стоящий на столе.

— Нет, Ида. Это вам.

— Мне?!

Нежно-розовые розы были прекрасны. Не колючий веник из палок и жалобно остриженных листьев, а аккуратный небольшой букет из кустовых розочек. Но Ида его размерами не обольщалась, в цветах она разбиралась отлично.

Букетик стоит очень дорого.

— Прелесть какая!

Палату наполнял нежный запах роз. Яркий, чувственный... словно сама весна, он кружил голову, заставлял думать о счастье.

— Мне бы хотелось нанести вам визит, Ида. Вы позволите?

— Пожалуйста. Вы знаете мой адрес?

Жом Ураган только улыбнулся.

И адрес, и семейное положение, и сплетни, и... нет, с сестричками милосердия он не спал. Зачем? Пара монет, и ему все выложили. С поклоном подали на тарелочке. И было этого 'всего' очень и очень мало. На той же тарелочке и поместилось бы.

Ни о родных, ни о близких, ни о прошлом Иды никто не знал. Может, оно и к лучшему.

— Знаю. Меня сегодня выписывают. Если я приеду вечером, вы не будете возражать?

Ида качнула головой.

— Буду рада вас видеть, жом Константин.

Они обменялись еще несколькими любезностями, и Ида отправилась работать. Зато в палату вошел доктор Рагальский.

Вел он себя вполне вежливо и корректно, осмотрел ногу Константина, пощупал место перелома...

— Не болит?

— Нет.

— Пожалуй, можно вас выписывать. Сегодня, после обеда. Можете начинать собираться.

— Благодарю.

— Хорошо, когда человек выздоровел, правда?

Станислав выпрямился. Вот так, стоя, он был даже выше Урагана. Но оппонента это обстоятельство не смущало.

— Хорошо, — благодушно откликнулся он.

Стас продолжал давить взглядом... наивный! Повезло ему, что здесь Герцогства, встреться они в Русине, от несчастного и шкурки не осталось бы. Константин его просто не считал соперником. Вот еще! Пффф!

— Когда он может вернуться к себе домой.

— И это тоже.

Станиславу надоело первому. Или просто он понял, что Ураган на него реагировать не станет. Никак.

— И оставьте в покое Иду. Девушке еще только вас не хватало!

— После вас? — невинно уточнил Ураган.

— Я... это не ваше дело!

— Вот именно. И наши отношения с Идой вас тоже не касаются.

Пока еще Константин контролировал себя. Помнил, что убивать врача нехорошо. Он ведь тебя лечит... с другой стороны, его уже вылечили. Так что последствий никаких не будет...

Станислав пересилил себя. Разжал кулаки, которыми с удовольствием врезал бы по роже соперника, да не один раз! И не два даже! И заговорил уже тише.

— Да, я заинтересован в Иде. Неужели вы не понимаете? Вы из Русины. Из страны, в которой сейчас невесть что творится, в которой нет и еще долгое время не будет порядка, стабильности, спокойствия. Что вы хотите сделать? Утащить девушку за собой? Туда, откуда она один раз уже чудом спаслась? А второй раз ей может и не повезти так. Вы ходите по краю пропасти, но она... она сорвется вместе с вами. Не мучайте ее, не разбивайте сердце...

— А если я решу остаться в Герцогствах?

— Не решитесь.

Константин вздохнул. Ну, раз уж пошла такая пьянка...

— Чем ты думал, пилюля, когда с Леоной спал? Когда Ида вас увидела? Думаешь, ей легче было?

Станислав не отвел глаза в сторону.

— Я ей не нужен. Но и ты тоже ей не нужен.

— А кто нужен?

— Кто-то лучше нас. Добрее, умнее...

Константин издевательски рассмеялся в лицо доктору.

— Да неужели? Ты спирта, что ли, хлебнул, пилюля!?

Удар у Стаса оказался хорошо поставлен. Но кулак доктора не долетел до цели. Константин перехватил, зашел мужчине за спину. С ним такие номера уже давно не проходили, лет двадцать как.

— Пусти, — прошипел Стас.

— Пущу сейчас. Запомни, пилюля, а то так и будешь локти кусать. Женщине не нужен кто-то умнее, добрее или красивее. Женщине нужен тот, кто сможет защитить. И ее — и детей.

— Ты, что ли?

— А ты ее защитить сможешь?

Станислав пожал плечами. Мол, а от чего?

От чего надо защищать молодую даму, у которой есть все? Молодость, красота, благородство, деньги... самая ее серьезная проблема — туфелька ногу натрет. Или Полкан блох подцепит.

— Понятно, — не стал усугублять молчание Константин. И пальцы разжал. — Иди с миром.

— Иди ты сам...

Стас из палаты вылетел, как ошпаренный.

А Константин в ней остался. Но чувствовал себя не лучше соперника.

Это перед ним можно хорохориться, а себе-то надо сознаваться. Он прав. Он во всем прав... тянуть Иду в Русину?! Это убийство.

Но и отпустить ее Ураган попросту не мог. Только не ее.

Нет, невозможно...

* * *

Вечером жом Ураган переступал порог тихого уютного домика. И лишний раз убеждался в правоте доктора.

Вот как есть — царство покоя и безмятежности. Все небольшое, чистенькое, очень аккуратное, цветы в вазах, запахи такие вкусные, кажется, это выпечка с ванилью (свои слабости есть даже у непробиваемых Рыцарей), слуги доброжелательно улыбаются, сама Ида в светло-розовом платье, словно цветок.

— Вы сегодня восхитительны! — вырвалось у Урагана. Непроизвольно.

— Благодарю вас, жом. Вы не хотите разделить со мной ужин?

Константин хотел. Ему целый день кусок в горло не лез, когда еще и поужинать... тем более, что и приготовлено, и сервировано было просто чудесно. Баранья нога почти таяла во рту, овощи аппетитно хрустели, вино было выше всяких похвал.

Потом последовал кофе, потом Константин и Ида переместились в гостиную, где жому был предложен дубовик, сигара...

Жом отказываться не стал.

Но и пить тоже. Посмотрел на дубовик, понюхал его, поставил рюмку на стол и выпалил, словно в воду бросаясь.

— Ида... я вас люблю.

Рыцари даже драконов не боятся, но с рептилиями попроще — лупи, да и все. А тут слова ж, чувства... а женщины вообще странные существа. И все понимают совершенно не так.

Ида вздохнула.

Она предполагала, что этим разговор и начнется. Предполагала.

Боялась?

Да, безусловно. Но не по той причине, которую мог предположить Константин. И поэтому решила сделать шаг навстречу.

— Константин, я не стану скрывать, вы мне тоже небезразличны.

Жом Ураган чуточку расслабился. Небезразличен, это уже надежда. Это не решительное 'вон отсюда!', а ведь и так могло бы случиться.

— Но? — уточнил он. Осторожно так, не спеша.

— У меня есть определенные обязательства, которые я должна выполнять.

Жом перевел дух. Это звучало намного лучше, чем другие причины, которые он успел вообразить.

— Ида, я могу спросить вас?

— О том, что это за обязательства? Что от меня требуется, что будет?

— Да.

— Можете.

Ида задумчиво перебирала пальцами носовой платочек. Формулировала мысль. Даже ей было сложно объяснить все Константину.

— Жом Константин, я дала слово своей сестре.

— Слово?

— Что дождусь ее в Герцогствах. Яна сейчас в Русине, и пока она не вернется, я не смогу располагать собой свободно.

Ураган едва не фыркнул. Вовремя опомнился.

— Тора Ида... Ида, вы позволите вас так называть?

— Да... Константин?

— Ида, милая, я могу помочь вашей сестре. Как ее зовут, и где я могу ее найти?

Ида рванула платочек. Не нарочно, просто руки зажили своей жизнью.

— Константин, это достаточно сложная семейная история. Так получилось, у Яны есть ребенок, который до недавнего времени жил с отцом. Сестра отправила меня в герцогства, а сама поехала за сыном. Я не знаю ни где она, ни что ей угрожает — ничего не знаю! И вы помочь не сможете. Как вы себе это представляете? Сейчас, в нынешней Русине?

Ураган задумался.

— Яна Петровна? Воронова?

— Все верно.

— Если мы встретимся, я сделаю все, чтобы помочь ей и переправить к вам. Даю слово.

Ида вздохнула.

— Яна сказала — ждать до следующей зимы. Если от нее не будет весточки, если она не приедет, я вольна располагать собой Просила учиться, найти себе занятие по душе, да, не торопиться с замужеством...

— А я только решил, что ваша сестра очень умная женщина, — подколол Ураган.

Ида улыбнулась.

— Яна действительно умница. Мне до нее далеко. Скажу больше, если бы не сестра, мы бы сейчас не разговаривали с вами. Она мне жизнь спасла. Буквально на себе вытащила... вылечила, придумала, как меня вывезти из Русины. Не будь ее, я была бы уже мертва. Я обязана ей жизнью, и она может располагать мной, как пожелает. Это правильно.

Ураган молча взял холодные тонкие пальцы Иды в свои ладони, подышал на них, согрел...

— Ида, вы чудесная.

Девушка очаровательно покраснела.

— Это я вас недостоин.

Никогда и никому Ураган этого не рассказывал. А сейчас вот... прорвало?

Нет. Просто ему хотелось не формальную семью, а настоящую. Ту, в которой все можно доверить супругу — или супруге, ту, в которой двое знают друг о друге практически все, ту, в которой не таят секретов и не прячут камней за пазухой.

Не просто семью для галочки.

Нечто искреннее. Когда весь мир идет на тебя войной, как никогда нужен крепкий тыл. А потому... Если Ида решится связать с ним жизнь, она должна знать о нем все возможное.

И о его происхождении, все же он тор Ровенский, и о том, как он собирался служить Творцу, как поступил в духовную семинарию, но по живости характера хотел справедливости не там, на небе, а здесь, на земле...