Весна веры

— Хорошо, просто Олег Андреевич, — Борис, недолго думая, уселся за стол — и положил перед собой конверт. — Это тебе. Подарок.

— Подставить хочешь?

Борис закатил глаза.

— Тебя? Да мне проще позвонить, и ты поедешь куда-нибудь в колхоз 'Красные зорьки', коров проверять. Думаешь, сложно?

Олег был уверен, что несложно. Оценил уровень, с которого на него кобеля спустили. Действительно, один звонок — и никаких проблем. И уволили бы, и посадили, а чтобы подставить, надо было кого-то другого присылать. Так что Олег аккуратно взял конверт за краешек и заглянул внутрь.

Содержимое приятно радовало взгляд розовым цветом купюр. На первый взгляд тысяч сто там точно было. Может, и побольше.

— Хороший подарок.

— Но не бескорыстный.

— Вот как? И что от меня надо?

— Сколько тебе Цветаева обещала? Судя по авансу?

— Да примерно столько и обещала. А что?

— Вот, столько и получишь. И еще раз, если захочешь.

— А за что я это самое 'столько' получу? — заинтересовался Олег. — Дураком он не был, и понимал, что с Цветаевой бодаться не с руки. И вообще, во все подряд он не ввяжется...

Как ни странно, у него тоже была совесть. Просто хорошо воспитанная и прикормленная.

— За две вещи. Первое, ты продолжаешь кормить Цветаеву обещаниями, что вот-вот... понял?

— Она не дура, надолго затянуть не выйдет.

— На сколько получится. Хотя бы два-три месяца.

Борис здраво рассудил, что потом он женится на Анне, усыновляет Гошку, а из полной семьи мальчишку выдернуть станет на порядок сложнее.

К тому же, где он, а где Цветаева. В Европе он бы с ней потягаться... решился бы, но сильно подумал. А в России... она здесь давно не бывала, она здесь уже стала чужой. В том-то и беда эмигрантов. Отсюда они себя выпололи, а там прирасти... дай Бог, если у их внуков получится.

— Это я могу. А второе?

— Вот, — Борис открыл на телефоне одну из фотографий с Лизой. — Видишь девушку?

— Да.

— Это моя невеста. И у меня есть подозрения, что я рогат.

— Есть рога или подозрения?

— Есть подозрения, — поморщился Борис. Точно он не знал, но пару раз... не то, чтобы он подметил... ощущения к делу не подошьешь. А что их вызвало, он и сам не понимал.

— Хочешь компромат?

— Хочу. Пока мы не женаты, это одно. А потом алименты на чужого ребенка платить, рога терпеть и прочее... оно мне надо?

— Не надо, — Лейкин мужика понять мог. — Мне бы тоже не надо было.

— Вот. Подделывать ничего не надо. А последить, посмотреть... понял?

— А то ж. Договорились.

Борис пожал Олегу руку. Но посмотрел строго.

— Увижу рядом с Анной — не обессудь.

— Ты... с ней? — аккуратно задал вопрос Олег. И понял, что не ошибся. Но словесного ответа все равно не получил. Борис покачал головой.

— Я предупредил. Деньги или проблемы — выбирать тебе.

— Я уже выбрал. Телефон оставь для связи.

— У тебя его еще нет?

— Есть. Но с клиентом надо быть вежливым.

— Перебьюсь.

Борис ушел, и Олег принялся за комплексный обед, который теперь показался мужчиние намного вкуснее. Наверное, ему остыть надо было, чтобы вкус раскрылся.

Или конверт в кармане грел душу...

Разговор у Олега на всякий случай был записан. И что, и за что...

Да, не стоит так подрабатывать. И закон он нарушает. Но кто не грешен? Тот, кто не пойман. А ему и машину бы поменять, и квартирку обновить, и вообще...

Между нами говоря, вот поручение Цветаевой Олегу не понравилось. Видно же, что мать не маргиналка, и сына любит.

А вот последить за гламурной куклой... чего тут и не последить? Сама напросилась.

* * *

Анна открыла глаза, когда за окном уже стемнело. Чувствовала она себя не слишком хорошо... после беседы с матушкой она предпочла залезть в берлогу и отлежаться.

Она обожала и Гошку, и Киру, ей было тепло и уютно в большом доме, а сейчас... Боря...

Но обдумать все хотелось в тишине и покое. Хотя о своем решении она и так уже примерно знала.

Полгода?

Это будут ЕЕ полгода! Хотя это так мало... но и за это спасибо тебе, Хелла!

Скорее, ей требовалось время, чтобы принять решение, которое шло вразрез с тем, чему ее учили, с жизненными установками. Получалось так, что все правильно.

Но... так ведь нельзя, мама говорила.

Но мама и другое говорила, доведя их всех до могилы.

Так что Анна лежала, смотрела в потолок, а потом и попросту уснула. Измученный мозг принял решение без совета с хозяйкой и отключил и себя, и остальное тело. Пусть полежит, отдышится, а там уж и снова в бой.

Да, сейчас она встанет, вызовет такси...

Или не надо?

Анна подумала, и набрала номер Романа. Тот отозвался почти сразу же.

— Да, мы еще в городе. Да, шеф в офисе.

— Отлично, я сейчас тоже подойду, — решила Анна. И принялась одеваться. Обойдется она без такси, пройдется, воздухом подышит. Так лучше будет.

Накинуть куртку и замотать шарф много времени не заняло. Анна вышла во двор, прошла к калитке, никого не встретив, и быстро зашагала по переулку.

Нет, не любила она эти места. Сюда даже окна домов не выходят, этакие кишки города получаются. Слепые и вонючие...

И их содержимое...

— Какие люди!

Анна едва не застонала. Нет, ну почему так?! Вот почему, почему судьба решила послать ей навстречу Рината Мамедова? Да еще, судя по фамильному сходству, с братом?

— Добрый вечер, любезнейший, — решила не обострять Анна. И хотела пройти мимо, но ее грубо дернули за руку.

— Сейчас ты не такая гордая, да?!

Анна резко вывернула запястье, пытаясь избавиться от гадких пальцев. Не получилось. Не всегда срабатывает, увы...

— По помойкам не ходить, говоришь...

— А давай ее сейчас...

Что предложил с ней сделать младший Мамедов, Анна не поняла. Но дожидаться не стала.

Словно что-то в голове щелкнуло. Сейчас эти двое ее изобьют, скорее всего, изнасилуют... она не Яна, отбиться не получится.

Потом Боря... он будет им мстить, ее жалеть, и все, что между ними есть, сейчас все это втопчут в грязь гадкие гиены. И ничего уже не вернешь.

Анна даже не формулировала это именно так. Просто подсознательно поняла, что нельзя ни допускать худшего, ни ждать, до чего дойдут пьяные от силы и безнаказанности подонки. И шагнула вперед.

Ринатик так удивился, что едва девушку не выпустил. Не успел. Анна приникла к нему так интимно, что вот, сейчас поцелует.

— Умри, во имя Хеллы.

Едва слышный шепот на ухо. Даже второй брат, имени которого Анна так и не знала, ничего не понял. Вообще ничего...

Просто Ринат начал оседать навзничь. И судя по лицу — бледному, с закатившимися глазами, все, жизнь ушла. Осталось тело.

— А... э...

Вот лицемерить Анна отлично могла.

— Врача! Скорее, ему плохо!!!

— А...

— ЖИВО!!!

Больше приказывать не понадобилось. Юноша помчался звать на помощь, с воплями и криками.

Анна не боялась. Она к нему никаким оружием не прикасалась, Ринат сам умер. Она отошла на пару шагов от тела, и ждала.

Ждала, пока не примчится помощь. А потом спокойно ушла. Пусть сами разбираются.

Дошла до проспекта, поймала такси, доехала до офиса.

Джип Бориса все еще стоял рядом, и Роман копался в багажнике, выискивая что-то важное.

— Анечка! Пройдешь — или подождешь тут? Он сейчас уже выходит, звонил...

Анна улыбнулась ему.

— Подожду.

Сейчас она убила человека. И что?

Она не чувствовала никакой вины. Этот человек хотел причинить ей вред, если бы она не убила, может, ее бы сейчас и в живых не было.

Она убила. Постояла рядом с трупом, а потом переступила его (уже в переносном смысле) и пошла дальше. И будет жить! И радоваться жизни!

Полгода?

Что ж!

Никто не отберет у нее эти несколько месяцев! Матушка Афанасия права до абсолюта. И когда Боря вышел из здания, Анна встретила его сияющей улыбкой.

— Что-то хорошее случилось? — уточнил Боря, садясь в джип, и притягивая девушку к себе поближе. Понятно, при свидетелях себе ничего лишнего не позволишь, но и пообниматься приятно!

— Случилось, — безмятежно улыбнулась Анна. — Я поняла, что я счастлива. Спасибо тебе.

Боря посмотрел в теплые сияющие глаза Анны.

— Это тебе спасибо.

И прежде, чем она что-то сказала, закрыл девушке рот поцелуем.

Ничего. Роман смотреть не будет. Он деликатный.

Русина, Звенигород

В трактир Хомяка Митя пришел не сразу.

На четвертый день.

Успел погулять по Звенигороду, проверить знакомых, явки, хазы, малины...

Такие вещи ему знать надо.

Наладил Митя и пути отхода, послушал сплетни. М-да...

Народ был очень недоволен. И освобожденцами, и освобождением... все чаще звучало, что этим бы сволочам провалиться куда поглубже! Вот при императоре куда как лучше было!

А эти...

Ни хлеба, ни мяса, зато сколько гонору!

Храмы им чем-то помешали! Вон, Пламенный на колокольню полез... зачем!? Она без тебя тысячу лет стояла и с тобой еще две простоит! Тигр этот...

Вообще кошмар, а не человек!

На улицу ночью не выйти!

Весь Звенигород наводнил своими патрулями! Раньше как хорошо было! Пойдешь, погуляешь, людей интересных повстречаешь в темном переулке, поделиться монеткой-другой уговоришь...

Сейчас?

Бесполезно!

Если только увидят... на месте пристреливают! А комендантский час!?

Если и не прикончат, так в комендатуру отведут, да все нервы вымотают! А узнают, что ты из этих... классово близких, так и служить загонят.

Оно, конечно, неплохо, там и обмундирование какое, и оружие, и паек, но западло ж!

Как есть — западло! Где это видано, чтобы волки строем ходили?! Да это на всю жизнь позор, после такого тебя ни на одной пересылке за авторитет не посчитают... будешь настоящим сараем...

Митя слушал, поддакивал....

Собирал информацию.

Пока получалось неутешительно. Выезжать глав-освобожденцы никуда просто так не выезжали. Если без охраны в пару сотен солдат.

Улицы патрулировали, порядок в столице поддерживали железный, да, люди умирали с голоду, но грабежа-то не было! И за мародерство можно было пулю схлопотать...

Сами освобожденцы грабили, но тоже не сильно усердствовали. Жом Тигр юмора не понимал, и смертные приговоры подписывал лично. Сначала — штук по двадцать в день.

Потом самых непонятливых выбили, а до остальных дошло.

Но все равно... взорвать императорский дворец, что ли?

Так туда пройти надо, каналы наладить, взрывчатку пронести, а это не за один раз, и даже не за два. Там ее столько надо... рехнешься! На десятки килограмм счет пойдет...

А что еще можно взорвать?

Хм...

Митя подумал немного и выбрал хоро-ошую цель! Лионесское посольство!

А чего?

Оно куда как меньше защищено, а лионессцы потом сами кишки с освобожденцев размотают! У тебя есть два врага? Так сделай доброе дело, страви их! А потом с наслаждением запинаешь оставшегося. Или повторишь, при необходимости.

Враги — это категория, численность которой стремится к бесконечности. Ну... что ж!

Убавим!

Удавим...

А лучше — взорвем!

Валежный, Беркут.

Задерживаться в Сарске Антон Андреевич не стал. Некогда.

Успех требовалось развить, закрепить, и вообще — начал бить, так добивай! Лежачего? А вы видели бегающую гадюку? Нет? А ведь ядовитая...

Освобожденцев Валежный собирался давить везде и всегда. И потому смотрел сейчас на лежащий в низине город.

Беркут.

Красивое место, кстати. Зелени много, цветов, жаль, сейчас этого не видно.

— Что в городе? — не оборачиваясь спросил он.

Даже отсюда на улицах видны были баррикады. Город готовился защищаться.

— Там создали Городской Оборонный Совет, — отчитался осведомитель. — Ввели комендантский час, ввели трибуналы. Боятся. Дернешься — расстреливают. Сутки на рассмотрение, а потом к стенке.

— Сволочи, — коротко сказал Валежный.

Ругаться не хотелось, хотелось убивать. Поэтому он повернулся к полковнику Михайлову.

— Все готово?

— Да, тор генерал.

— Тогда завтра, на рассвете, начинаем наступление.

Беркут, Ладья, Вишневое, а там и Звенигород. Каждый шаг вперед, каждый шаг к победе. А пока — очередная проверка.

* * *

Пушки и пулеметы заговорили на рассвете.

Валежный не просто так захватывал Сарск. Это большой транспортный узел, это место, откуда можно было отправить поезда. Вот в поезде он и приехал.

Бронепоездам и выпало начинать.

Как остановить бронепоезд? Только минировать пути. Но это надо уметь.

Это надо сделать. А дадут ли?

А бронепоезд в сопровождении бронеавтомобилей — вообще чудовище. Которое шло вперед, паля из всех орудий. Пулеметы, пушки, ружья... все пошло в ход.

Два места саперы разминировали под прикрытием броневиков, на большее у освобожденцев запала не хватило. Или не сумели.

Да и не ждал никто ничего подобного. Разведка у них была неплохой, но толку? Поезд движется быстрее лошади, и опять же. Как сообщить, когда все пункты связи находятся в руках противника? Пустите, дяденьки, мне о вас предупредить нужно?

А то как же...

Цензуру на письма Валежный тоже не отменял, вот еще не хватало!

Строгий контроль, учет и проверка. И нечего тут расслабляться. Вот победят... и работать придется вдвое больше. Так-то.

Артиллерия.

Пехота, которую так же доставили на место по железной дороге. Вот кавалерии не было — Валежный решил, что в данном случае, когда предстоит воевать в городе, она не поможет, и немногочисленных верховых направил на патрулирование дорог, мало ли что...

И решил поберечь пехоту.

Недостатка в боеприпасах у него не было, после Сарска-то, так что палили, и палили, и палили...

Трусами освобожденцы не были, но жить хотели больше, чем победить. А вот нападающие жизни не жалели. Ни чужой — ни своей.

К полудню кольцо обороны дрогнуло. Боевой дух у них и так был невысок, а осознание того, что их до-олго будут выкашивать кинжальным огнем, аккуратно и со вкусом, убило последние огрызки отваги.

Первые части вошли в город с восточной стороны, потом прорвали оборону южные части. Потом к Валежному прискакал порученец, и сообщил, что освобожденцы город покинули. Отступили кое-как, абы шкуры сберечь, и победители могут занять их... нет, свое законное место.

Но Валежный все равно дождался, пока бой не утихнет. Пока не подавят последние очаги сопротивления. И тронул коня, только когда над городом поплыл, зазвенел многоцветными переливами, колокольный перезвон.

Нежный, сильный и глубокий.

Он медленно въезжал в Беркут.

На улицы выходили люди. Бледные, измученные, усталые, они были похожи на недавно оправившихся от тяжелой, может, даже смертельной болезни.

Они смотрели.

И Творец, как же они смотрели!

Словно именно Творец к ним и спустился. Многие, не скрываясь, плакали. Кто-то опустился на колени, кто-то пытался благословлять проходящих солдат, слышались приветствия, здравницы, и Валежный понимал — это не протокольный парад, которые, кстати, любил Петер.