Но без участия гильдии Ремерио, замысел Хоро осуществить было невозможно. И кроме того, если контрабанда будет раскрыта, казней не избежать. Этой гильдии больше не будет в городе, а родным Ремерио станет невозможным дальнейшее пребывание здесь. Опасность этого действительно существовала.

Однако если просто сидеть и ждать — результат будет практически тем же. И раз так, Лоуренс должен был поставить на представившуюся возможность всё. Он получит погашение своего долга и большие деньги для осуществления контрабанды.

Чем опаснее ситуация, тем больше доход, когда её превозможешь. Взять, к примеру, хозяина торгового дома Ратпиарон из Поросона, которому Лоуренс навязал сделку. Лоуренс мог лишь криво усмехнуться, вспоминая тот случай, но сейчас следовало отбросить прошлое и смотреть вперёд.

Гильдия Ремерио обязательно должна ввязаться в это сомнительное дело. Вот первая высота, которую предстоит взять. Глубоко вдохнув и выпрямив спину, Лоуренс ощутил сбоку взгляд и посмотрел на Хоро. Больше никого рядом не было. Только Хоро.

— Эй, я с тобой.

Приподнявшаяся верхняя губа открыла её клыки. Эта бесстрашная улыбка, на которую можно положиться.

— Да.

Ответ его был коротким. Чем выше доверие, тем меньше нужно слов. При самых доверительных отношениях договор скрепляется не длинным текстом с нотариальным заверением, а коротким рукопожатием.

Потом в дверь постучали, а когда она отрылась, за ней стоял Ханс Ремерио, такой же осунувшийся, как и Лоуренс.

— Хочешь сказать что-то важное?

Первый шаг к осуществлению затеи был сделан.

Глава 5

Лоуренсу не требовались никакие дополнительные хитрости. Он сразу чётко изложил свою цель.

Ремерио, сузив глаза, произнёс вполне ожидаемое:

— Немыслимо.

— Значит, немыслимо, — повторил Лоуренс.

Однако, когда Лоуренс это сказал, здравый смысл торговца, владельца торговой гильдии в Рюбинхайгене, кажется, наконец, включился. Ремерио откинулся на спинку полукресла с презрительной улыбкой на губах — это просто нелепица.

— Я понимаю, что погасить долг очень трудно, но мне не надо этой чепухи, даже если у меня проблемы.

И он попытался подняться с видом человека, чьё время потрачено понапрасну.

— Уверен, что прошлом были те, кто пытался так же заниматься контрабандой, — сказал в ответ Лоуренс, останавливая владельца гильдии, — и их ловили.

— Раз ты это знаешь, наш разговор короток. Те, кому грозит разорение, часто принимают безрассудные затеи за безупречные, — парировал Ремерио, наклонившись немного вперёд, чтобы встать.

Возможно, он говорил это не только Лоуренсу, но и самому себе, впрочем, он, возможно, в глубине души надеялся, что его разубедят. Лоуренс же, остановиться уже никак не мог.

— Однако, что если привлечь к контрабанде золота человека, имеющего нужные способности?

Ремерио посмотрел на Лоуренса слипавшимися глазами и перестал ёрзать на сидении.

— Способ, что ты предложил, невозможен. Потому что люди с нужными способностями, как ты сказал, не согласятся на участие в контрабанде золота, они и без того имеют хороший доход. Если таких взять откуда-то, то всех пришлых людей проверяют особенно строго из-за бесчисленных попыток контрабанды в прошлом.

Ремерио возразил, а это означало, что он фактически начал обсуждение, следовательно, ожидал в глубине души какого-либо предложения.

— А если существует человек с хорошими способностями и без достойного дохода?

— Если человек хорош в своём деле, для него поиск работы в этом городе не проблема. Таких всегда не хватает, — возразил Ремерио и откинулся на спинку в ожидании ответа Лоуренса.

Его лицо своим выражением чем-то напоминало вчерашнее лицо Хоро. Выдвигая довод, он ожидал контрдовода в надежде увидеть свой довод разбитым, но пока этого не получалось.

Лоуренс глубоко вздохнул.

— Что, если есть человек с хорошими способностями прямо в этом городе, если у него есть работа, но малооплачиваемая, и ему нужны деньги? Работу этому известному мне человеку предоставляет Церковь. А контрабанда золота задевает интересы как раз Церкви. Контрабанда золота — это не только заработок, но и нечто вроде мести Церкви. Если привлечь этого человека, он обязательно согласится, если кроме заработка будет возможность "куснуть" Церковь. Сверх того, маловероятно, чтобы он нас выдал. Потому чувства что у него к Церкви, своему работодателю, несколько мрачные.

— На... надо же, как удачно.

— Как обычно и бывает, когда дело приносит прибыль, верно?

Когда где-то случился неурожай, а ты как раз привёз пшеницу. Когда уже решил, что тебе всучили украшения, которые никому не нужны, а в другом месте они оказались нарасхват. Большая часть неожиданно больших прибылей — результат неожиданных совпадений.

По лицу Ремерио пробежала судорога. Он хотел поверить. Но поверить всё ещё не мог.

— Если я назову имя того человека, думаю, ты всё поймёшь сам.

— Если... если бы ты сам занялся контрабандой... Это же странно, что ты уменьшаешь свою долю, придя ко мне с предложением.

От самой сути контрабанды Ремерио перешёл к связанным с ней подробностям. Не делая вывод, возможна ли она вообще.

— Я не могу этого сделать по двум причинам. Первое, долг этой гильдии я должен выплатить сегодня, так что с наступлением темноты меня, несомненно, схватит та гильдия, которая возьмёт мой долг на себя. Второе, вот все деньги, что у меня есть, — Лоуренс достал кожаный кошель, развязал тесёмку и высыпал содержимое. — Три румиона золотом и серебром.

Ремерио, находившийся под той же угрозой разорения, что и Лоуренс, впился глазами в рассыпавшиеся монеты.

— Три румиона. Как я их собрал, легко узнаешь, если зайдёшь в какой-нибудь из торговых домов поблизости, — понизив голос, добавил Лоуренс.

Услышав это, Ремерио вздохнул. Оказавшись в таком положении, он не мог сразу же не понять, как получены эти деньги.

— Это действительно всё, что у меня есть. Давая их в качестве залога, я бы хотел, чтобы ты поверил моим словам. И... — Лоуренс потянулся вперёд и посмотрел в глаза Ремерио. — Я бы хотел, чтобы ты отложил на время взыскание моего долга и внёс деньги в это дело, чтобы купить на них золото для контрабанды.

По осунувшемуся лицу Ремерио стекали ручейки пота, его подбородок дрожал. Он не отказал Лоуренсу сразу, следовательно, деньги на покупку золота у него имелись.

Лоуренс должен был терпеливо ждать в расчёте на то, что Ремерио захочет вложить свои деньги в это дело. Возможно, следовало ещё немного подтолкнуть Ремерио. Но излишний нажим мог вызвать сомнения.

Контрабанда золота сулит огромную прибыль, однако несёт огромную опасность. Кроме того, попытка заставить гильдию Ремерио в её положении пойти на серьёзные траты могла выглядеть простым мошенничеством. И на самом деле есть немало тех, кто хотел бы окончательно потопить тонущее судно, чтобы поживиться его обломками. Недоверие в этом случае вполне естественно.

И потому Лоуренс подобрал слова и вдохнул побольше воздуха, собираясь заговорить...

— Уважаемый господин, — вдруг раздался неожиданно высокий голос.

Это был голос Хоро.

Ремерио, изумлённо моргая, перевёл на неё взгляд, словно лишь сейчас осознав её присутствие. Лоуренс тоже посмотрел на неё — Хоро сидела, потупив глаза.

— Уважаемый господин ещё имеет время на колебания?

— Чт... — вырвалось у Ремерио, прежде чем он закрыл рот.

Вопрос Хоро мог восприниматься и как угроза, и как нажим. Иногда такое могло бы и сработать, но сейчас, подумал Лоуренс, это может всё испортить, всё закончится плохо, надо постараться остановить Хоро.

Однако...

— Кажется, только что отсюда ушёл ещё один человек, — и лицо Хоро обратилось к Ремерио, — можно ли ещё тянуть?

Лицо того застыло, словно превратилось в камень.

— Э-э... эт-то...

— Уши у меня особенно хороши, они слышат любые тайные разговоры. Люди в комнате внизу обсуждают, как отсюда уйти, хочешь, перескажу, что они говорят?

— Эт...

— А, ещё один ушёл. Если так и дальше, эта гильдия скоро...

— Прошу, прекрати! — вскричал Ремерио, хватаясь за голову.

Слова Хоро, бесстрастно смотревшей на Ремерио, для его ушей были вовсе не похожи на ветерок, ласкающий щеку.

Лоуренс отчасти сочувствовал ему. Торговая компания — тот же корабль. Днище прохудится — матросы убедятся, что дыру не заткнуть, и бросят корабль, не обращая внимания на приказы своего капитана. Тем не менее, Лоуренс понимал, что Хоро специально ткнула в больное место. Тем более, что и она сама отличалась особенной чувствительностью к одиночеству. Она, можно не сомневаться, прекрасно понимала муки Ремерио.

— Господин Ремерио, — заговорил успокаивающе Лоуренс, впрочем, его тон был обусловлен не сочувствием, а тем, что он понял, зачем вмешалась в разговор Хоро. — Я вношу три румиона в качестве залога и предлагаю тебе сделку, связанную с покупкой золота. У меня есть на примете человек, способный осуществить это дело. Если его должным образом вознаградить, ему можно доверять. И я уверен, что этой гильдии известны пути реализации золота. Как ты на это смотришь? Отложи срок моего долга и дай мне справедливую долю, и я займусь вместе с твоей гильдией контрабандой золота на неплохих условиях для господина Ремерио.

У него остались одни сутки свободы.

— Как ты на это смотришь?

Ремерио понурил голову, продолжая держаться за неё руками.

Слова Лоуренса должны были искушать его сильнее вина, должны были через уши проникнуть в самое сердце. Однако Ремерио сидел неподвижно.

Время тянулось в полной тишине. Вся гильдия молчала, будто брала пример со своего владельца.

— Господин Ремерио, — обратился Лоуренс, ему хотелось теребить застывшего перед ним человека этим обращением снова и снова.

— Понимаю... — Ремерио поднял своё осунувшееся лицо с загоревшимися огнём глазами. — Хорошо, сделаем это.

Он вскочил с полукресла и протянул руку. Руки двоих, нёсших на челе печать предстоявшего разорения, пожали одна другую.

— Да благословит нас Господь.

Распределив обязанности и установив доли прибыли в контрабанде золота, Лоуренс с Хоро покинули гильдию Ремерио и вскоре оказались перед невысокой церковью в восточной части Рюбинхайгена. Считалось, что чем выше церковь, тем она ближе к Богу, соответственно и украшения на здании, и размер колокола строго определялись позицией церкви в иерархии.

Эта церковь занимала позицию где-то посередине нижней половины. Кое-какое оформление, позволенное ей, давало не выглядеть ветхой, но в целом для Рюбинхайгена церковь выглядела более чем скромно.

Близился полдень, полуденная служба в церкви добралась примерно до середины.

— Ну, ты, — вдруг посреди песнопения, прославлявшего Божью матерь, позвала Хоро, сидя на каменных ступенях церкви. — Ты уверен, что тебе достанет духа соблазнить ту мелкую девчонку?

— Возможно, ты плохо слушала.

— Или, может быть, тут что-то другое? — со смущённым видом спросила Хоро.

Лоуренс с кислым видом перевёл взгляд вперёд и ответил:

— Это неважно.

Хоро тихо хихикнула.

У этой церкви Хоро с Лоуренсом ждали конца службы, потому что им для дела нужна была пастушка Нора. Изначально Лоуренс не знал, при которой из церквей Нора состояла, но девушка-пастушка — явление нечастое, так что определить церковь удалось достаточно быстро. Само собой, Лоуренс искал её изо всех сил для того, чтобы праздно поболтать. Он и Хоро пришли сюда, потому что Нора должна была сыграть важную роль в предстоящем деле с золотом, а именно — они хотели попросить её переправить золото в город.

Однако Норе не грозило разорение в отличие от Лоуренса с Ремерио. Потому попытка уговорить её участвовать в контрабанде золота была сродни обману. Лоуренсу предстояло так приукрасить выгоду от успеха этого дела, чтобы она соответствовала его риску, причём риску для самой жизни, редкая прибыль может уравновесить такой риск. Так что слово "обман" вполне подходило в данном случае.

Но способности Норы как пастушки вместе с её положением в этом городе были необходимы для успеха контрабанды золота. К тому же Лоуренс был уверен в том, что Нора была способна выполнить свою часть в этом деле.

Оценивать душевные качества людей, наподобие изменений цен на товары, — занятие болезненное для совести. Одно дело, если речь идёт о собратьях-торговцах, им обижаться не на что, совсем другое, если взять наивную пастушку. Тем не менее, опыт торговца наделил Лоуренса должной проницательностью и по отношению к Норе. Нора была не только пастушкой, а пастухов всегда подозревали в язычестве, она ещё была и женщиной, которые, как часто раз считалось, являлись приспешницами дьявола и его блудницами. Нетрудно догадаться, что работу при церкви ей дали не из доброты, а из стремления изо дня в день следить за ней. Именно поэтому, думал Лоуренс, выражение её лица противоречило её словам, когда она говорила про свою работу, которую ей доверили в церкви.

К тому же Нора говорила, что хотела бы подзаработать денег и стать портнихой, это при том, что по натуре, похоже, она не была корыстолюбивой. Из-за того, что ей не хватало денег, она надеялась дополнительно заработать в качестве проводника. Лоуренс разглядел её неудовлетворённость достаточно тяжёлой работой. Она работала пастушкой много и усердно, но всё равно не могла заработать, и потому она вряд ли встречала радостью приход каждого нового дня. Потому что понимала, завтра и послезавтра её ждёт то же самое — тяжёлый день, и конца этому не было видно.

В такой ситуации Лоуренс собирался предложить принять участие в контрабанде золота, чтобы не только быстро заработать деньги, которых хватило бы для вступления в гильдию, но и для обеспечения себя всем необходимым на ближайшее будущее. Дело, безусловно, опасное, но, может быть, ей не стоило бы упускать такую возможность. Войти в дело, которое предлагал ей он.

Лоуренс вроде бы и не заставлял Нору заняться этим и в этом смысле не делал ничего плохого, но его мучило чувство вины, поскольку он знал, что его предложение использовало тяжесть её ситуации. Но вместе с тем любой, кроме Норы, был бы бесполезен для этой работы.

Нора была уже весьма опытной пастушкой, но ей доверяли лишь несколько овец, её отправляли туда, куда другие пастухи не ходили, где бродили волки. Учитывая это, как и то, что Нора мечтала поднакопить денег на свою мечту, можно было сказать, что сам Бог устроил для Лоуренса с Хоро и Ремерио всё, чтобы они преуспели в контрабанде. Можно было смело сказать, что никого, лучше Норы, для этого дела не было.

И всё же Лоуренс не мог не вздохнуть глубоко. Задача убедить Нору казалась сложной задачей.

Раздумывая, Лоуренс вдруг ощутил взгляд Хоро. Он повернул голову и увидел её изумлённо-недоверчивую улыбку.

— Ты такой добрый...

Он то же самое слышал от неё вчера. Лоуренс и вправду мог как торговец проявлять мягкосердечие. Нашлось бы немало торговцев, которые могли бы извлечь выгоду даже из бед собственной семьи.

— Однако, что ж, — произнесла Хоро, вставая и переводя взгляд на улицу, полную людей. — Это благодаря тому, что ты такой добрый, я могу беззаботно путешествовать с тобой.