Лоуренс думал, что его слова разочаруют Нору и был удивлён тем, что она ответила шуткой и улыбнулась. Если бы рядом с ним не сидела Хоро, он предложил бы пастушке занять место на козлах повозки.

Стоило ему подумать об этом, упомянутая в его мыслях Хоро зашевелилась, и Лоуренс поспешил снова заговорить:

— Э... это... мне как торговцу кажется более выгодным сопровождать торговцев, чем пасти овец. И ещё эти жёсткие споры за пастбища, да?

Нора ответила с небольшой заминкой, по которой было ясно, что ей приходилось непросто.

— Да, верно... — тихо произнесла она с горькой улыбкой. — Везде, где места безопасные, есть другие пастухи.

— И, похоже, остаются только места, про которые знают, что там много волков.

— Да.

— С волками много проблем, — сказал Лоуренс, и вдруг его бедро пронзила острая боль, от которой он подскочил на козлах. — Ой!

Нора посмотрела на него с недоумением, но он изобразил недоумение и опустился на место.

Это, конечно, притворявшаяся спящей Хоро ущипнула Лоуренса.

— Волки тоже хотят есть, и иногда их целью становимся и мы... Я бы хотела насколько возможно быть в безопасных местах, — призналась Нора.

— Волки хитроумны и коварны, — добавил Лоуренс, скорее, в пику ущипнувшей его Хоро, а не в ответ на слова Норы.

— Не стану говорить плохого о них, потому что они могут услышать, — чуть пожав плечами, по-детски очаровательно откликнулась Нора.

— И верно, — конечно, согласился Лоуренс, ведь рядом действительно сидела волчица. — Но раз ты можешь обеспечить безопасность овцам в местах, по общему мнению, занятых волками, разве тебе не стоило бы доверить много овец?

— Нет, я остаюсь невредимой благодаря благословению Божьему... Кроме того, я благодарна уже за то, что мне дают работу. Овец и так много.

По мнению Лоуренса Нора явно скромничала, в то же время ему казалось, что её улыбка таила что-то ещё. Предположений, достойных рассмотрения, у него было не очень много. Возможно, Нора была недовольна работодателем. Как бы Лоуренс ни говорил, что лезть в чужие дела нехорошо, желание разузнать получше взяло верх.

— Может быть, твой работодатель попросту слеп. Возможно, тебе стоило бы решиться и заменить его.

Пастушество — это всё-таки род деятельности людей, а значит, стремиться к лучшему вполне естественно.

Однако Нору его слова удивили, её голос прозвучал громче:

— Э, заменить его — это слишком для меня.

Вряд ли слух её работодателя превосходил по чуткости волчий. Так что, судя по всему, она так и думала.

— Прости меня, мне жаль. Просто как торговец я оцениваю всё с позиции прибыли и убытков.

— А, не-нет, — заторопилась Нора, а потом пробормотала, словно не веря самой себе. — Это...

— Да?

— Это... менять работодателя... дело обычное?

Неожиданный вопрос.

— Ну, скажем, если тебе не нравятся условия, ничего страшного, чтобы найти другого работодателя.

— Вот как...

Судя по словам Норы, она действительно была недовольна. Однако её удивили слова о перемене работодателя, сама мысль об этом показалась ей настолько же нелепой, как достать до голубого неба. Исходя из этого, можно догадаться, кто давал Норе работу.

Родных у Норы не было, и найти кого-то, кто вверил бы её заботам овец, задача очень трудная. Собственно, если пастухом является опытный мужчина, от него ждут, что он убережёт восемь овец из десяти. Если поручить это дело слабой на вид Норе, то возвращение более пяти овец из десяти может показаться подозрительным. Это значит, что никто из тех, кто считает прибыли и убытки, не доверил бы овец Норе, понуждаемый сострадательным сердцем.

Короче говоря...

— Прости, это тебе Церковь дала работу?

Огромное изумление на лице Норы доставило некоторое удовольствие Лоуренсу.

— Ка... как это...

— Это тайна, доступная только торговцам, — ответил со смехом Лоуренс.

Хоро тут же несильно наступила ему на ногу. Чтобы не задавался.

— Нет, в общем... Да. Я забочусь об овцах, которых дал священник из церкви.

— Если ты работаешь при церкви, тебе не надо беспокоиться о работе. Тебе попался хороший работодатель.

Вероятно, священник этот был связан с приютом. В мире немыслимо часто знакомства важнее способностей или удачи.

— Да, мне действительно повезло, — улыбнулась Нора.

Однако для торговца, привыкшего доискиваться до истины в торговых переговорах, приправляемых ложью и лестью, было слишком легко раскрыть неискренность этой улыбки.

Нора вдруг отвернулась и отдала команду Энеку, Лоуренс взглянул на Хоро и увидел, что она смотрит на него. Впрочем, она тут же отвернулась и закрыла глаза. Возможно, она сказала бы, что не испытывает сочувствия, если бы заговорила.

— Мне доверили овец, и они действительно заботятся обо мне.

Лоуренсу было больно осознавать, что Нора говорила это наполовину для самой себя. И он мог понять причину, по которой лицо Норы неискренно.

Церковь не даёт Норе работу, а следит за ней. Конечно, изначально овец ей могли дать из милосердия. Поэтому мысль сменить нанимателя должна ей казаться недостижимей голубого неба.

Однако, как уже давно повелось, в пастухах видели чуть ли не язычников. Если же за эту работу возьмётся женщина, в которой и так часто видят прислужниц дьявола и подвергают за это незаслуженным гонениям, Церковь будет упрямо её подозревать. А если она проявит хорошие способности — будет просто прекрасно. Можно не сомневаться в том, что это языческая колдунья. Такие у Церкви представления.

Как бы Нора ни пыталась не обращать внимания на такое отношение, не заметить его она не могла. И ожидать хорошей оплаты в такой ситуации она не могла. Нет сомнений, что ей платят достаточно мало, и не похоже, что она могла накопить денег. Поэтому и предложила Лоуренсу сопровождать его в дороге.

Но чутьё торговца подсказывало, что лучше этого всего не касаться. Любопытство он своё удовлетворил. Если идти дальше, придётся взять на себя ответственность за последствия.

— Понятно. Тогда не думаю, что тебе стоит менять нанимателя.

— Правда?

— Да. Церковь — это место, где восхваляется бедность, так что заработок там будет скромным, однако, пока Господь не покинет нас, Церковь никуда не денется. А значит, никуда не денется и работа. Не пропадёт работа, будет тебе пропитание. Нужно быть благодарными за это, верно?

Если раздуть сомнения Норы и посоветовать ей сменить нанимателя, может оказаться, что никто не захочет нанимать пастушку, вызвавшую пристальное внимание Церкви. Лоуренсу было бы тяжело лишить работы одинокую девушку. Однако он не солгал ни слова, и Нора, похоже, думала так же. Она несколько раз медленно кивнула и сказала:

— Верно.

На самом деле лучше всё же иметь работу. Тем не менее, Лоуренс хотел оставить и место надежде, он откашлялся и заговорил, стараясь, чтобы его голос прозвучал пободрее.

— Вообще-то я знаю кое-кого в Рюбинхайгене и порасспрошу, не нужно ли кому-то из торговцев сопровождение и защита от волков. Бог не требует отказываться от подработок.

— Это правда? Спасибо за хлопоты.

При виде ярко просиявшего лица Норы глаза Лоуренса чуть прищурились от тёплого чувства внутри. Что ж, теперь он не мог считать дурнем Вайса, менялу и бабника из портового города Паццио.

Всё же от Норы исходило ощущение редкостной свежести, отличавшее её от городских девушек, дочерей мастеровых или городских торговцев. А монахини монастырей, обычно серьёзные и прямодушные, не интересовались подобными мирскими вещами или старались подавлять свои радости и печали. Казалось, что Нора похожа на монахиню, изменившую всё самое скучное в себе в лучшую сторону.

Не нужно быть обязательно бабником, чтобы с удовольствием думать о ней. И пастуший пёс Энек, хвост которого радостно приветствовал Нору, определённо являлся самцом.

— Для тех, кто живёт кочевой жизнью, жить в городе — общая мечта, — произнёс Лоуренс.

Утверждение, несомненно, верное.

Нора кивнула и уверенным жестом подняла посох. Повинуясь жесту и звону колокольчика, Энек убежал и аккуратно собрал овец ближе к дороге.

Потом Лоуренс с Норой с интересом стали обсуждать дорожную еду, пока, наконец, в конце обширного луга они не выбрались на пологую дорогу, с которой отрывался свободный обзор во все стороны.

Ночь для пастуха начинается очень рано. Ещё не зашло солнце, когда они выбрали место для ночёвки, а к тому времени, когда солнце стало совсем красным — крестьяне в такой час уходят с полей домой, пастушка уже спала, свернувшись калачиком. Очень скоро после захода солнца ей предстояло проснуться и до утра смотреть за овцами со своим псом. Потом, незадолго до рассвета, она поспит ещё немного, доверив овец своему псу. Одна из основных тягот пастушества состоит в недостатке сна. Торговцу можно спать всю ночь, в этом отношении занятие торговлей намного легче.

Вечерняя прохлада не достигла той степени, когда нужно разводить костёр, потому Лоуренс, зажав в зубах кусок вяленого мяса, забрался в повозку отдохнуть. Оттуда он мог видеть свернувшуюся прямо на земле у обочины дороги спящую Нору. Он предложил ей воспользоваться повозкой, но Нора предпочла по привычке свернуться калачиком в каком-то углублении на траве.

— Тяжёлая работа, — пробормотал вполголоса Лоуренс, отрывая взгляд от пастушки.

Справа от него сидела Хоро, принявшаяся ухаживать за хвостом, как только Нора сомкнула глаза. Лоуренс посмотрел сбоку на неё, раздумывая, как это ей не надоедает ухаживать за шерстью по многу раз за день.

— Ежедневный уход за хвостом очень важен, — вдруг произнесла Хоро.

Сначала Лоуренс не понял, к чему это было сказано, но соотнеся её слова со своими, догадался. Похоже, Хоро ответила ему. Теперь же она подняла голову, с недоумением посмотрела на него и негромко рассмеялась:

— О-о, ты, наверное, про ту мелкую девчонку.

— Точнее, про Нору Арент.

Хоро не без вызова в своём раздражении назвала Нору "мелкой девчонкой". Это показалось занятным Лоуренсу, и он намеренно уточнил её имя. Тогда Хоро посмотрела на Нору, и он последовал за её взглядом. В следующий момент Хоро схватила зубами мясо, свисавшее у Лоуренса изо рта, и вырвала его. Некоторое время Лоуренс в изумлении оторопело смотрел на неё, а придя в себя, рванулся к ней, чтобы вернуть мясо, но наткнулся на её грозный взгляд и отдёрнул руку.

Лоуренс чувствовал, что это, кажется, не было поддразниванием, Хоро пребывала в весьма мрачном состоянии духа. Однако продолжала сидеть рядом с Лоуренсом, значит, её гнев был направлен не на него. Очевидно, что существовала только одна причина, по которой Хоро была не в духе.

— Вот почему я сначала посоветовался с тобой, — сказал Лоуренс, ощущая, что он оправдывается.

Услышав это, Хоро фыркнула:

— Я даже не могу расчесать свой хвост.

— Наверное, можно было перейти с козел в повозку?

— Хмм, чтобы я делала это в повозке...

— И что, если бы делала там?

Хоро неожиданно не стала отвечать Лоуренсу и, не желая дальше говорить, плотно сдавила губами кусок мяса, который держала зубами. Ему было любопытно, что за слова она при этом проглотила, но, показав, что он ждёт продолжения, Лоуренс мог рассердить Хоро ещё сильнее. Поэтому он отвернулся от неё, яростной, как раненая лошадь, и приложился к кожаному меху с водой.

Позже, когда уже почти стемнело, и Лоуренс думал уже не о Хоро, а о том, не разжечь ли уже костёр, она вдруг коротко заметила:

— Похоже, у тебя была долгая беседа.

— Мм, в смысле с Норой?

Хоро сидела, продолжая держать в зубах отобранный у Лоуренса кусок мяса, и смотрела на свой хвост, но, кажется, видела не предмет своей гордости, а что-то иное.

— Она хотела поговорить, — продолжил Лоуренс, не дождавшись ответа. — Почему я должен был отказаться?

Конечно, он разговаривал с пастушкой, с одной из тех, кого Хоро ненавидела, но Лоуренс не думал, что мудрая волчица могла мыслить так узко.

К тому же Хоро всё время притворялась спящей. Нора вроде бы время от времени поглядывала на Хоро, желая с ней поговорить, тем более, что Хоро на вид была ей ровесницей, но в итоге пастушка лишь узнала её имя. Если бы Хоро сама захотела, она всегда могла бы присоединиться к разговору.

— И потом мне впервые за долгое время довелось побеседовать с обычной девушкой, — добавил Лоуренс, продолжая смотреть на Нору.

Потом он перевёл взгляд на Хоро и вздрогнул — выражение её лица изменилось. Впрочем, это изменение несколько расстроило его, ожидавшего увидеть Хоро, терзаемую ревностью до слёз.

Но она смотрела на Лоуренса с жалостью.

— Ты, этой мелкой девчонке не понравилось с тобой разговаривать, почувствовал ли ты это?

— Что... — вырвалось у Лоуренса.

Он начал было поворачиваться к Норе, но разу прервал своё движение. Не быть торговцем тому, кто вечно попадается на одну и ту же уловку. Лоуренс был уверен, что его шея не шевельнулась, и, заставив себя успокоиться, он припомнил слова одного менестреля, которого ему довелось где-то слышать.

— Что ж, наверное, так и должно быть, ибо наслаждение от любви, вдруг зажегшейся, быстро угасает вместе с любовью.

Как ни странно, эти слова, воспринятые им со скепсисом, когда Лоуренс услышал их впервые, сейчас, озвученные им самим, заставили его осознать их истинность. Постепенно добиваться любви — это куда большее наслаждение, чем если в тебя разом влюбятся.

Но для Хоро эти слова, похоже, оказались слишком неожиданными. Её застывшее лицо и выпавший изо рта кусок вяленого мяса красноречиво свидетельствовали о степени её изумления.

— Разве я не хорошо сказал? — спросил Лоуренс наполовину в шутку.

Впрочем, он так думал и всерьёз.

Однако Хоро вдруг расхохоталась после его слов, словно вызванная ими волна отхлынула и вернулась через миг настоящим цунами.

— Гу-ху-ху... гха-ха-ха, просто кошмарно, бху-ху... ха-ха-ха...

Её тело сгибалось пополам от хохота, держась за живот, Хоро несколько раз пробовала остановиться, но снова срывалась в безудержный смех. Даже в закатном свете было видно, каким ярко-красным стало её лицо, она, наконец, сдалась и обессилено рухнула на кучу доспехов, продолжая смеяться.

Сначала Лоуренс присоединился к её смеху, но при виде такого поведения Хоро он не мог не почувствовать раздражение.

Хвост с вычищенной вздыбившейся шерстью выглядел пушистее обычного и бился о дно повозки, словно моля о помощи.

— Эй, слишком много смеёшься.

Когда над ним смеялись так долго, это уже не казалось ему интересным.

— Надо же, — пробурчал он и снова приложился к кожаному меху с водой, чтобы заодно проглотить её смех, свою злость и чувство неловкости от слов менестреля, которые не следовало произносить.

— Ху... ху... о-о, ну и насмеялась я. Ху-ху.

— Теперь вроде закончила? — со вздохом уточнил Лоуренс, глядя на опускавшееся за горизонт солнце.

Пусть он и был неправ, но смотреть на Хоро ему не хотелось.