Волчица и пергамент. Том 8

— Пожалуйста, скажи этой благородной девушке, что борется за бедняков-школяров, что я предоставлю то, чему научился за всю жизнь, от имени отдела управления книгохранилищем святого престола.

Предложение — лучше не бывает, оно даже может заставить подумать, стоит ли его принимать.

— Противная сторона — шайка "Южных орлов", так? Их дурное поведение непростительное, и я сообщу о нём их родителям. Просто отвратительно, настоящая уловка дьявола — загнать детей в угол, запереть их и заставить работать на себя! Не говоря уже об азартных играх с книгами, этой пищей для ума в учёбе!

Коул, посторонний для этих богатых школяров человек, не мог не содрогнуться, представив себе, как их семейства получают письма от святого престола, в которых ледяным тоном извещалось о неподобающем поведении отпрысков семейств, и он чуть было не попросил о благородном снисхождении к ним.

— Если более-менее уточнится список учебников, в книгохранилище святого престола отыщутся в значительном количестве копии этих книг, их можно будет пристроить к делу. Господь тоже будет доволен, если они будут использованы для обучения школяров.

Коул вспомнил просьбу книготорговца, у которого он искал книги про пустынные земли, поделиться с ним сведениями о выборе книг. Если ему рассказать об этом, поверил бы он? Скорее, нет, и драгоценных книг, что Коул искал, он бы не дал, разве что дал бы пару монет за труды.

— Однако насчёт поиска возможно большего числа помощников для участия во Вселенском соборе с тобой, так этот вопрос требует дополнительного рассмотрения. Эту молодую госпожу зовут Рутея, так? Вместе с ней я могу поискать единомышленников в разных направлениях, используя связи Церкви по всему свету. Если воспользоваться возможностями господина Ле Руа, можно выйти могущественных аристократов, заинтересованных в Священном писании на общем языке, так что ты сможешь сражаться в полном строю.

В королевстве Уинфилд Ханаан часто казался робким, здесь же, на большой земле, он чувствовал себя, как рыба в воде. Это потому что здесь он мог положиться на могущественную организацию.

— Давай же, преподобный Коул, вперёд! — и сияющий Ханаан протянул ему руку.

Десять дней у них всех "чесались зубы", а приехал Ханаан и в сущности всё сразу решил, на одном дыхании. Коул мог его назвать действительно ценным приобретением в этом путешествии. Коул и мечтать не мог о подобном везении. Он посмотрел прямо в лицо Ханаану, у которого от волнения увлажнились глаза, и крепко пожал его руку.

Рука Ханаана оказалась слишком горячей, из-за чего его волнение показалось Коулу до боли знакомым.

— Э...

Будто предвидя будущее, тело Коула само собой пришло в движение в стремлении подхватить Ханаана, ноги которого стали подгибаться и тело мягко оседать. Рука Ханаана была такой горячей явно не из-за его пылкой устремлённости.

— Прости, пожалуйста... — вздохнул охранник, вставая из-за стола, за которым он перекусывал вместе с Миюри.

Он был похож на охотника, нашедшего в ловушке кабана и ожидавшего в отдалении, пока кабан не обессилеет. Он перехватил Ханаана из рук Коула и легко взвалил его себе на плечи. Скорее всего охранник в дороге не раз предлагал Ханаану переждать, но тот настоял на своём, стремясь двигаться прямо в Акент.

— Просто восхищаешься, когда видишь, с каким усердием он действует, — произнёс обычно молчаливый охранник и натянуто улыбнулся, возможно, он так улыбался, когда работал в месте, именуемом святым престолом.

Затем его лицо приняло обычное непроницаемое выражение. Миюри открыла ему дверь, и охранник медленно вынес Ханаана, всё ещё беспокойно бормотавшего что-то в беспамятстве. Миюри выглянула в коридор, чтобы посмотреть им вслед, затем тихонько прикрыла дверь и посмотрела на Коула.

— Он ведь взаправду не девушка, так? — спросила она.

Миюри в последнее время не настаивала на своём желании выйти замуж за Коула, однако от своего намерения явно ещё не отказалась. Она подошла к Коулу, тщательно обнюхала то место на груди, которое соприкасалось только что с Ханааном, а потом обняла Коула, словно хотела перебить этот запах своим.

Удостоверившись, что её территория не нарушена, и немного беспокоясь за состояние Ханаана, Миюри направилась в его комнату узнать, что с ним. Она спросила охранника, не нужно ли что-то сделать, на что тот вежливо ответил, что с Ханааном и с ним всё будет хорошо, если им дать ночью как следует выспаться. Этот не слишком деликатный ответ Миюри расстроил.

Хотя Миюри к Ханаану относилась настороженно, подозревая, что он на самом деле девушка, которая вторглась на её территорию, она в то же время до отъезда из Уинфилда вместе с ним в доме Ив изучала карту и рассказывала ему о ситуации. Конечно, Миюри понимала, как важно, чтобы попутчик был ещё и единомышленником.

Коул многое прочёл в её взгляде, обращённым на него, и попросил хозяина постоялого двора прислать немного мёда или фруктов, хорошо помогавших при лихорадке и усталости. Миюри решила, что это, скорее, еда для птиц и будет недостаточно для восстановления его тела, она хотела обеспечить его жирной свининой, но, увидев, что хозяин принёс счёт, смолчала. Нет, это оказался не счёт, а письмо.

— Доставлено недавно.

На восковой печати красовался знак торгового дома Ив, однако письмо было написано на прекрасном пергаменте, возможно, оно было от Хайленд. Миюри стала торопить его вернуться в комнату и распечатать письмо, и, когда Коул так и сделал, пергамент оказался исписанным действительно почерком Хайленд.

— Уу... Тут о печатании Священных писаний, — произнёс Коул.

Однако на самом деле к делу Хайленд подошла только во второй половине письма, а в первой она беспокоилась, не было ли в пути неприятностей или неудобств, не получили ли они ранений, достаточно ли средств и хорошо ли кормят на постоялом дворе.

— Она сообщает, что пробная печать прошла хорошо, и просит поторопиться с покупкой бумаги, — откликнулась Миюри, её вывод последовал незамедлительно. — Видишь, лучше будет поскорее победить шайку "Южных орлов".

Она недавно получила урок стоицизма от не-человека Рутеи и не могла повернуться к ней своим волчьим хвостом. Впрочем, не только Миюри ненавидела откладывать что-либо на потом. Ле Руа тоже просил Коула подумать, сколько времени может занять решение проблемы города.

— Ты слышала предложения Ханаана? Это точно будет важным продвижением вперёд, а ответ от Дивы должен прийти в ближайшее время. Таким образом и Рутея получит всё необходимое для выполнения замысла.

— Ууу...

Обернуться волчицей и перекусать за задницы всех плохих парней, привязать письмо к птице или киту, чтобы за день отправить письмо на другую сторону гор. У Миюри голова полна подобными быстрыми решениями. Вероятно, она пока сдерживает свои чувства, которым хотела бы дать выход немедленно. Её неудовлетворённость выливалась в дописывание её рыцарской истории, чем она занималась каждый вечер перед сном. Линии из-под её пера стали грубее, а поза во сне — воинственной.

— И с этим я собираюсь дождаться выздоровления Ханаана, прежде чем сообщать Рутее... Давай сначала разберёмся с тем, с чем будет проще разобраться.

Первое — особенности устройства гильдии учителей и её тенденции. Возможно, пришло время поглубже разобраться с продажностью в Акенте. Если местная церковь тоже является гнедом греха, несмотря на свою святую воду и священный елей, приезд Ханаана и его сподвижников в качестве учителей может быть ею воспринят, как нашествие инквизиторов, что вызовет ненужные подозрения.

Коул прикидывал, стоит ли это доверить Ле Руа, когда заметил, что Миюри пристально смотрит на письмо Хайленд.

— Думаешь, не прислала ли она ещё и чего-нибудь вкусненького заодно с письмом?

Волчьи уши Миюри тут же встали торчком, сзади прошелестел хвост.

— Вовсе нет! Просто этот запах...

— Запах?

Миюри только что его обнимала, пытаясь затереть запах Ханаана. Письмо Хайленд по горячей устремлённости могло посоперничать с Ханааном, может, в Миюри снова проснулось чувство территории? Однако Коул тут же увидел, то это не так, потому что она вытерла свой маленький носик и, приблизив его к пергаменту, несколько раз с силой потянула носом воздух.

— Запах моря... и гниющего дерева.

— Мм?

— Ещё запах лошадей и сухого ветра, — закрыв глаза, с видом чревоугодника, нюхавшего изысканное вино, прошептала Миюри. — Это пахнет приключением.

Письмо было написано в Раусборне, в королевстве Уинфилд, потом оно пересекло пролив и дальше до Акента лежало в суме, которую вела лошадь. Проезжая каждый раз по новому месту, обязательно впитываешь новые запахи, чтобы по приезду собрать сложную их смесь.

— Почему же братец Ханаан тоже не прислал письма? — посетовала Миюри, будто по запаху она могла отследить путь до самого святого престола.

— Разве ты уже не ощутила его запах?

— Пахнет, словно три дня подряд охотился за оленем.

Понятно, запах возбуждения и усталости.

— Так значит письмо за время долгого пути может собрать так много запахов...

Запах понемногу создавал у Миюри какое-то настроение, в ходе этого процесса её волчьи уши попеременно качнулись.

— Мм, странно... почему же тогда...

— Что там?

— Мм...

Коул подумал, что ей понравился запах какой-то необычной еды, но Миюри вновь приняла обычный вид.

— Как бы там ни было, надо торопиться, чтобы скорее начать новое путешествие. Я не знаю, как пахнет пустыня, брат!

Её слова, улыбка, расцветшая вдруг на её лице, ошеломили Коула, но он сохранил хладнокровие.

— Мы не поедем в пустыню.

Лицо Миюри застыло — прямо с этой самой улыбкой. Разбираясь со своими мыслями лицом к лицу с любительницей путешествий Миюри, Коул смог прийти лишь к такому выводу. Не отрывая глаз от письма Хайленд, он разложил перо, чернильницу и нож.

— Слышала, что сказал преподобный Ханаан? Ядро Церкви менее устойчиво изнутри, чем мы думали, они чувствуют беспомощность, идя на Вселенский собор. Таким образом... — Коул стал очинивать перо, раздумывая над ответом. — Противостояние королевства и Церкви, скорее всего, завершится на этом Вселенском соборе.

Сам папа должен будет подчиниться решению собора, который даст прекрасную возможность положить противостоянию конец. Поэтому надо широко распространить Священные писания на доступном языке, усилит давление на Церковь и хорошо подготовиться к вселенскому собору, чтобы завершить противостояние и реформировать Церковь.

Нет времени тянуться за облаками в небе, одним из которых и была новая земля, нет времени, конечно, и мчаться в пустынные земли, в которых даже Ив не сумела побывать. Есть более практичные дела, которыми надо заняться.

— Удостоверившись в том, что проблема Акента сможет быть разрешена, мы будем должны закупить бумагу и скорее вернуться в королевство Уинфилд. Наконец-то показалась возможность завершения многолетнего противостояния, и очень много людей с нетерпением ждут реформирования Церкви. Если добьёмся успеха, наше путешествие сможет, наконец, закончиться и...

И тут...

— Неужели путешествие закончится?!

Коул не понимал, как эта тоненькая шейка могла издать этот звук, от которого чуть не лопнули его глаза. Он повернул голову — совершенно круглые глаза Миюри с изумлением смотрели на него.

— Путешествие состояло в том, чтобы... кончиться...

Коула вначале ошеломило выражение на лице девушки-сорванца — ну, будто небо падает на землю, потом он криво усмехнулся:

— Это произойдёт не так быстро, не беспокойся, — он слегка погрузил перо в чернила, приноравливаясь к нему. — Вселенский собор — дело трудоёмкое, не на день или два. Мы должны напечатать большое количество Священных писаний, развезти из по городам большой земли и распространить их, затем убедить влиятельных людей помочь нам на Вселенском соборе настолько, насколько это будет возможно. Об окончании путешествия ты сможешь побеспокоиться через какое-то время, когда оно придёт. Я пока говорю лишь о том, что мне теперь видна конечная точка путешествия.

Даже после этого объяснения состояние Миюри мало изменилось. Возможно, маленькая волчица поразилась не самому концу путешествия, она просто впервые подумала, что однажды оно закончится.

Очевидно, что ум у неё был куда острее, чем у Коула, но время от времени он замечал, что в её душе жила одна чрезвычайно простая убеждённость. Покинув деревню, в которой она родилась, видя вокруг себя день ото дня что-то новое, она верила, что приятное путешествие продлится вечно. Коул подумал, что и ему это было присуще в детстве, и ощутил на своём лице улыбку умиления перед лицом этой невинности, но он не мог не ощутить горечи от этого.

— Ну, нет времени делать такое лицо. Когда ответит компания Дива, она поможет госпоже Рутее спасти "цыплят". Нам в путешествии предстоит ещё много важной работы, — сказала Миюри, переключая себя с осознания, что путешествие закончится, на текущие дела. — Но... что с пустыней?

— Э?

— Ты сказал, что мы уже не отправимся в пустыню.

Возвращение к действительности породили в её глазах слёзы из тусклого пламени обиды. Сознание Миюри отказалось от грёзы о бесконечном путешествии, но лицо её не отражало готовности смириться с этим.

— Пустыня должна была предоставить серьёзные обоснование для исследования новой земли. Но Вселенский собор — дело уже решённое и...

— Все говорили о поездке в пустыню! — закричала Миюри в уши Коула, забывшего сразу, что он хотел сказать. — Брат! Брат! Отправимся в пустыню! Все всё время говорили о путешествии в пустыню!

Она схватила его за плечи и стала трясти, уже несколько лет Коул не видел её в таком исступлении.

— Пустыня! Отправимся в пустыню!

— Утихомирься сначала!.. Я не могу обещать, что мы поедем, но мы всё равно можем продолжать поиски новой земли в качестве запасного пути для Вселенского собора... Так что, это возможно... Хватит меня трясти!

— Брат, брат! А пустыня?! Разве ты сам не говорил, что поедем?! Обязательно поедем! Ладно?! Бра-а-ат!

Волчьи уши напряглись, хвост вздыбился, словно от удара молнии, такое редко можно приходилось видеть и в деревне горячих источников. Тогда оставалось лишь переждать, пока её вспышка притухнет. Призывая свою веру на помощь, он терпеливо ждал, пока маленькая волчица не перестанет его хватать, трясти, теребить и обнимать, молясь про себя за её скорейшее повзросление.

Сколько Миюри ночью плакала, Коул точно не знал, но утром она была похожа на ту Миюри, у которой всё в порядке, Ханаан выглядел несколько слабым, но полным юношеского азарта. После ночи его лицо вернулось к цвету варёного яичного белка.

— Вчера я, наверное, был просто смешон, — сказал он, вероятно, вспомнив свою горячность и извиняясь за неё, но в отличие от Миюри он держался с должным благородством.

— Да ладно, всё в порядке... Ты-то как?

— Спасибо, не стоит беспокоиться, — ответил Ханаан, выпятив грудь, чтобы показать, что он готов действовать.

На всякий случай Коул посмотрел на охранника, стоявшего позади, тот безропотно кивнул. Эта безропотность выдавала, насколько тяжким грузом для его души было сопровождать бойкого щенка, из-за которого приходилось нередко сталкиваться с подобными ситуациями.