— Запытала Лонгботтомов и чудом вышла из Азкабана? — парировал Люциус. — Если бы я отправился в Азкабан, то кто предоставил бы вам убежище, мой Лорд? Сейчас я почти бесполезен, но два года назад, разве вам не пригодилась моя помощь?

— Отлично выскользнул, Люциус, — одобрил Волдеморт. — Я жду от тебя не меньшего, на переговорах с гоблинами! Они хотят большую долю власти, независимости, после победы, а проще говоря, пользуются нашими затруднениями и испытывают мое терпение.

— Что мне обещать им?

— Торгуйся, скользи, потом соглашайся, как будто они сумели тебя обхитрить. Если они будут верить, что являются хозяевами положения, то охотнее дадут денег, оружия, всего. После победы... что же, это восстание гоблинов будет последним. Теперь это твое новое задание, Люциус. Не подведи меня.

— Да, мой Лорд.

Малфой встал, раскланялся и покинул помещение. Беллатриса почти презрительно усмехалась ему вслед.

— Мой Лорд, — со страстью и нежностью, напором в голосе сказала она, — поручите мне это дело! Я ворвусь в Хогвартс так быстро, что никто не успеет среагировать! Я убью Грюма, Дамблдора, Поттера, всех! Вполне возможно, что Люциус не нашел вход в Хогвартс, потому что не хотел его находить.

— Я не считаю Люциуса предателем, ты же знаешь, — ровным голосом ответил Волдеморт, с интересом поглядывая на Беллатрису.

О да, после Снейпа он проверил и перепроверил всех, и потом еще раз проверил, и регулярно втайне проверял, и даже отложил захват Министерства. Как оказалось, это было правильным решением, и вовсе не потому, что Северус выдал все планы, и там ждала ловушка. То есть ловушка там была, но расставленная магами других стран, наивными глупцами, думающими повторить историю Гриндевальда!

— Конечно, мой Лорд, — промурлыкала Беллатриса, — но Люциус сказал, что он не боевик. Ха! Слизняк, избегающий битвы! Найди он вход, разве он посмел бы утаить его от вас, мой Лорд? И ему пришлось бы идти первым, принимать на себя удар Грюма, который, в отличие от моего зятя, трусом никогда не был. Стоит ли таиться, мой Лорд, если Орден знает, что ваш крестраж в диадеме Рэйвенкло и знает, что она в Хогвартсе?

— Возможно, что ты и права, моя дорогая Белла, — последовал задумчивый ответ. — В Хогвартсе Гарри Поттер, сражения с которым мне не избежать, раз уж так гласит пророчество.

— Могу ли я услышать его текст, мой Лорд? — в голосе Беллатрисы зазвучала жадность и ревность, и она поспешила пояснить. — Ведь его слышал предатель Снейп, а мы, ваши верные слуги, остались обделенными!

— Нам с Поттером суждено сразиться, и кто-то должен пасть от руки другого. Поэтому я не хочу торопиться, пророчество обязательно сбудется, но на моих условиях! Когда у меня за плечами будет армия, власть, мощь, вся Британия, а Поттер будет стоять передо мной без палочки, тогда пророчество сбудется, как должно. Сейчас же, диадему нужно незаметно выкрасть из Хогвартса, чтобы Орден продолжал свои бесплодные поиски. Прорваться с боем можно, благо Дамблдор практически отсутствует в школе, но это все равно, что громогласно объявить, что диадема изъята.

— Можно прикрыть одну операцию другой, мой Лорд, — тут же радостно заявила Беллатриса. — Мы ворвемся в Хогвартс и сделаем вид, что хотим похитить Гарри Поттера! Орден бросит все силы на то, чтобы спасти Гарри, и я или иной верный вам Пожиратель достанет диадему... оттуда, откуда вы укажете.

— Ты считаешь, что я не могу сделать этого лично? — заинтересованно спросил Волдеморт.

— Вы же сами сказали, мой Лорд — пророчество! У нас хватает мяса из нелюдей, чтобы утопить магов Ордена в атакующей толпе, а вот если вы будете там, может произойти досадная случайность, которую никто не сможет предусмотреть, как оно и бывает с Пророчествами.

— Да, ты права, так оно все и выглядит, — с досадой в голосе признал Том.

— Ваш план гениален, как всегда, мой Лорд. Когда Поттер будет стоять перед вами, безоружный, пророчеству ничего не останется, как сбыться в вашу пользу, а сейчас предоставьте это дело мне.

— Да, ты права, — повторил Волдеморт. — Если сможешь захватить Поттера — захвати! Не сможешь — не страшно, главное — диадема. Как можно меньше свидетелей — нападешь на Хогвартс после начала Рождественских каникул, когда большая часть школьников разъедется.

— Да, мой Лорд, как раз успею собрать несколько ударных отрядов оборотней и прочих, и вбить в их тупые головы немного дисциплины, — улыбнулась Беллатриса. — Еще, если позволите, я бы предложила отвлекающий маневр, появление троллей и великанов возле Ливерпуля, например, чтобы Министерство бросило все силы туда.

— Ты воистину верно служишь мне, Беллатриса, и ты заслужила награду, — улыбнулся Волдеморт, — которую из всех Пожирателей сможешь достойно принять только ты, теперь, когда Алекто и Нарцисса мертвы.

У Беллатрисы перехватило дыхание на секунду, потом она облизала пересохшие губы, не в силах поверить тому, что услышала.

— Как ни странно, — продолжал спокойно говорить Темный Лорд, — на эту мысль меня натолкнул наш скользкий друг Люциус, своими страданиями, что жена так и не подарила ему второго сына.

— О, мой Лорд, неужели...

— Да, Беллатриса, я подарю тебе сына, я так решил.

Беллатриса вскочила, дергая на себе корсаж и едва ли не ломая ногти при этом. Пуговицы разлетелись, и тугие, почти мертвенно белые груди, с отчетливо выделяющимися коричневыми сосками, двумя пушечными ядрами рванули наружу, бесстыдно вываливаясь и подпрыгивая. Легким прыжком Беллатриса оказалась на столешнице, и скользнула по ней, словно та была покрыта льдом. Она прокатилась, оказавшись прямо обожаемым Темным Лордом, и тут же руки ее разорвали трусики, задрали юбку, а ноги широко раскинулись, свешиваясь со стола.

— Я готова, мой Лорд! — прохрипела она.

— Я думал, что мы отправимся в спальню, но твоя решимость мне нравится, — одобрил Волдеморт, неспешно распахивая мантию и входя в Беллатрису одним мощным толчком. — Также это поможет тебе быть сдержаннее в Хогвартсе, ибо я не хочу потерять еще и тебя, преданнейшую из Пожирателей.

— О, мой Лорд! — простонала Белла, двигая бедрами навстречу. — Ваш сын будет достоин вас! Это воистину щедрая награда, носить в себе вашего сына! Я уже чувствую, что он будет сильнейшим из магов! О!!

— К лету все решится, и мы победим, — пробормотал Волдеморт, — потом ты сможешь родить спокойно, под присмотром лучших целителей!

— Да, мой Лорд! Я хочу родить вам много сыновей! — орала Белла в экстазе того, что ее кумир и идол берет ее грубо прямо здесь и сейчас. — Если бы Цисси выжила, она бы родила вам столько же! Ваша сила может все, я знаю!

Волдеморт не ответил, наращивая темп, не желая обижать ту, которой предстоит выносить его ребенка. Беллатриса фактически принудила Нарциссу спать с Томом, и если сама Белла всегда была горяча и страстна, но Нарцисса больше напоминала красивую и холодную куклу. Вряд ли бы она рванула на себе одежду, услышав слова о ребенке, и, возможно, не смогла бы его родить.

Нет, такого Тому точно не требовалось.

— Да, да, да, мой Лорд, излейте в меня новую жизнь! — заорала Белла, ощутив толчки.

Волдеморт отстранился, а Беллатриса, согнув ноги в коленях, приподняла бедра, демонстрируя себя, бесстыдно и откровенно.

— Это старинный способ, — пояснила она сытым и довольным голосом, — чтобы ни капли вашего драгоценного сока, мой Лорд, не пролилось наружу!

— Не надо так стараться, моя дорогая Беллатриса, — ответил Том с легкой усмешкой, — сейчас бесполезно повторять зачатие, оно или будет, или нет.

— Конечно, оно будет, вам все по плечу! — закричала Беллатриса, но руки не убрала и бедра не опустила.

От возмущения она заерзала на столе, и груди ее качнулись из стороны в сторону.

— Если его не будет, мы повторим, и будем повторять, пока не достигнем результата.

А после победы я возьму дочерей чистокровных Родов, чтобы умножалась чистая кровь, повторил он сам себе мысленно. Неясный, зыбкий образ будущего и нового Плана плавал на грани сознания.

— Мой лорд, счастье переполняет меня, и я ощущаю зарождение новой жизни, — заявила Беллатриса, — но все же, не сочтите это оскорблением,... почему именно сейчас?

О том, что она готова была и двадцать, и десять лет, и год назад, Беллатриса говорить не стала, уверенная, что Темный Лорд и без того ее поймет.

— Иногда можно поучиться и у злейших врагов, — ответил Волдеморт.

Он сел обратно в кресло, и теперь задумчиво смотрел на промежность Беллы, вознесенную к потолку.

— Дамблдор строит планы на время после победы...ему, конечно, ничего не удастся, но я подумал, что в этом есть смысл. Наградить тебя, Беллатриса, подготовить себе ученика, ибо кто может быть лучше, чем родная кровь и плоть? Когда мы возьмем власть, и сокрушим магглов и предателей — магов, также прольются и реки чистой крови, множество хороших магов погибнет, и это заранее наполняет печалью мое сердце. Нам потребуются новые маги, и этот ребенок, Белла, лишь заря новой эпохи. Эпохи чистой крови и владычества магов!

Волдеморт не стал говорить, что также планирует переселиться в тело своего сына и поглотить его душу. Уйти от проклятия крестражей — ибо бессмертие, даруемое ими, несло в себе и проклятье — уйти от расщепленной души, обновить тело. Знания, собранные за всю жизнь, тело, появившееся на свет от двух сильнейших магов, и молодость.

Новая жизнь, за время которой он окончательно закрепит власть магов, и станет истинно бессмертным.

— Да будет так! — со страстью в голосе выкрикнула Белла, опуская ноги и слезая со стола

Глава 22

Декабрь, снег и холода. Закаляться и бегать по сугробам не тянет, зато есть иное развлечение, вполне в духе сезона. Взмах палочкой, и снег превращается в лед. Настоящая ледовая дорожка от ворот Хогвартса до самого озера, тоже покрытого толстым и крепким слоем льда. Еще бортики к дорожке нарастить и можно устраивать соревнования по бобслею. Еще взмах и овальная лепешка льда приземляется на начало дорожки. Взмах и лепешка становится двуслойной: снизу лед, сверху войлок.

— Садись, — говорю Луне, — только ноги сильно к земле не прижимай, а то мне все лицо ледышками закидает.

— Хорошо, — она садится, — а что тогда мне делать?

— Наслаждаться поездкой, — сажусь сзади, придерживаю ее руками за живот. — Просто ногами слегка отталкивайся, если нас начнет крутить!

Собственно, поэтому дорожка в форме желобка — чтобы не крутило, но все равно, предосторожность не помешает. Когда на спуске закручивает — мало приятного. Не центрифуга для тренировки космонавтов, конечно, но все же. Луна в меховой мантии, на голове неизменная вязаная шапочка, прядь светлых волос выбивается справа. Поправляю, а то знаем мы, ага, будет этой прядкой мне по глазам хлестать в поездке.

— Главное, — говорю в ухо Луне, — громко не визжи, а то сюда вся школа сбежится.

— Хор..., — но договорить она не успевает.

Отталкиваюсь, и мы скользим вниз, лед по льду, по крутому склону, и скорость с места в карьер такая, что ветер просто хлещет по лицу, режет, выбивает слезы из глаз. Стоит приоткрыть рот, как ветер врывается туда, и рвет щеки, уносит слова, сушит глотку. Почти ничего не видно, и все равно скорость и перегрузки ощущаются всем телом, дух захватывает и парит. В желобке препятствий нет, но если нам встретится хоть одна кочка на озере, то подлетим ввысь, аки невиданные птицы, две девушки на ледовых санках, и полетим.

Недолго, правда, но полетим.

Ускорением и ветром Луну отжимает назад, она почти лежит на мне, я тоже отклоняюсь невольно, и руки приподнимаются с живота на ее грудь, две мягкие девичьи выпуклости, ощущающиеся даже сквозь три слоя одежды. Но перенести или убрать руки не успеваю, нас выносит на лед озера, и тут же крутит, вращаясь, несемся вперед, Луна визжит и лежит, откинувшись на меня. С нее срывает шапочку и куда-то уносит, пытаюсь достать палочку, но тщетно. Снег, наметенный ветром на лед озера, и обломки этого льда, выбиваемые ногами, скрывают нас в облаке мелкой белоснежной крошки, и не видно, куда нас несет, только и ощущения мягкого под руками и что нас крутит и тащит медленнее, чем в начале.

Дадах!!

От удара спирает в груди и темнеет в глазах, ледовые сани разламывает,... нет, нас срывает с них и уносит в огромный сугроб, к счастью достаточно толстый и огромный, чтобы мы не пробились до камней, усеивающих противоположный школе берег озера. Луна наваливается сверху, неожиданно тяжелая, почти ничего не видно, и тут же ощущение чего-то холодного, тыкающегося в лицо. Сугроб оседает? Нет.

Губы у Луны холодные и неумелые, нос — кусочек льда.

— Спасибо, — зато голос горячий и веселый.

— За что? — пытаюсь поднять ее и выдвинуть из сугроба.

Луна и сама уже встает, вдвоем выбираемся наружу, все в снегу. Сейчас только начни греться, будем еще и мокрыми с ног до головы! Волосы Луны в полном беспорядке, она сбивает с мантии снег и улыбается, не замечая, что с головы сыпется еще.

— Акцио шапочка Луны! — и вон, уже летит.

Мантия ее надорвана, за камень зацепилась? А застежка — бабочка цела, не соврал продавец.

— Еще разок? — спрашиваю у Луны, потом сам же и отвечаю. — Нет, пока доберемся обратно, уже темнеть начнет.

Можно приманить метлы из школы, но что-то не хочется. И без того холодно, а если еще и лететь, то просто брр! К счастью, у меня есть испытанное средство, разрывающее хомячков на куски. Заклинание внутреннего Обогрева. К счастью, я уже не тот, что четыре года назад, и поэтому заклинание срабатывает как надо. Кровь начинает циркулировать быстрее, становится теплее, и даже чувствую прилив жара во всем теле.

Словно спирта накатил или в протопленное помещение зашел.

— Идем к Хагриду, — оглядываюсь. — Тебя прогреем, и потом спокойно назад пойдем. Тебе понравилось?

— Да, поэтому я тебя поцеловала и сказала "Спасибо", — без тени смущения говорит Луна.

Она прижимается всем телом, и, опять же, без смущения сует руки прямо к моему телу. Взвизгиваю, ибо руки — лед, а я разогрет, как паровозная топка, особенно в области живота и боков, куда и сует руки Луна.

— Какая ты тепленькая! — умиляется она. — Научишь?

Хлопаю себя по лбу. Дурак! Был дураком, им же и помру! Достаю из кармана пузырек с Бодроперцовым зельем и протягиваю Луне со словами.

— Пей залпом.

Вкус у зелья гадостный, как по мне, но Луна неожиданно смакует и краснеет на глазах. Движения становятся неуверенными, взмахивает руками. Опьянение? От Бодроперцовки, в которой ни грана алкоголя?