Ну что стоило сразу пойти к Дамблдору и все рассказать? Нет же, какие-то безумные скачки и пляски, ныканья по углам, ах — ах, меня сдадут в поликлинику на опыты! Ну вот, не сдали, только люди погибли, в том числе и от моих рук. Поздно терзаться переживаниями из-за Филча, конечно, но ногу стоит вернуть, если это возможно. Маги не пришивают конечности? Так и люди этого не делают! Но это не значит, что на стыке двух цивилизаций не найдется возможности, нужно... да, нужно не торопиться в первую очередь.
— Вы все поняли, мисс Грейнджер? — заканчивает Минерва.
— Да, профессор.
— Тогда приступим! — и она вскидывает палочку.
Собственно, вот оно, из-за чего МакГонагалл вообще начала этот разговор. Насильное превращение заклинанием в животное, одним росчерком палочки. Не слишком быстрое заклинание (если вы не Грюм, конечно), легко отбивается, опять же требует превосходства в магической силе, поэтому в боях практически не применяется. Но вот для начальной тренировки очень даже, показать ученику, каково оно в аниформе, показать разницу обитания в теле человека и в теле зверя, да просто показать аниформу, чтобы маг знал, каким он будет и к чему ему стремиться.
Разумеется, и тут не без подводных камней: перекинуться самостоятельно обратно не получится.
В принятии аниформы такое превращение тоже не сильно помогает, разве что показывает, каким зверем ты будешь (но есть и менее опасные способы это выяснить). Со временем, конечно, превращение спадет, ибо анимагия устойчива только тогда, когда ты сам ее поддерживаешь, а не когда тебя заколдовали со стороны, но вот самостоятельно вернуться — нет.
В общем, нужно доверие к заклинателю и осознание того, что происходит.
В принципе, и то, и другое в наличии, но все равно, изменение застает врасплох. Комната резко увеличивается в размерах, голос Минервы грохочет с небес неразборчиво, а картина мира меняется. Запахи! Вещи выглядят по-другому! Что-то надвигается, огромные ноги и руки наступают, и я отпрыгиваю инстинктивно, но получается лишь падение на бок и перекат. Хочется встать на две ноги, тело тянет на четвереньки, хвост? Хвост волочится пока что следом, но все равно ощущается — и это немного пугает. Лапы покрыты шерстью и тело тоже, усики вибрируют, ковыляю на трех лапах, и с небес несутся громовые раскаты.
Гм, кажется, Минерва хохочет? Нет, не может такого быть!
Меня стремительно возносит ввысь, и впиваюсь было когтями в руку, но тут же разум берет верх над инстинктами, и когти прячутся обратно. Хмм, я могу управлять когтями? Откуда это взялось? В нагрузку к телу идут рефлексы и инстинкты зверя? Или опять магический конструкт?
И при этом в теле и душе странное умиротворение и спокойствие.
— Сейчас я превращу вас обратно, мисс Грейнджер, — тягуче говорит огромная МакГонагалл.
Киваю и внезапно провожу лапкой по мордочке, словно умываюсь.
Путешествие обратно на пол и превращение. Одежда и протез на месте, уфф, не то, чтобы стоило стесняться наготы перед МакГонагалл, просто так спокойнее. Неорганика, значит, просто прячется в подпространственный карман или там преобразуется в гладкую шерстку, какая, в сущности, разница? Главное, что они со мной, и не надо будет после перекидывания обратно спешно превращать ближайший лопух в одежду.
— Для первого раза достаточно, — говорит МакГонагалл.
— Для первого? — вырывается из меня.
— Я буду превращать вас каждое занятие, мисс Грейнджер, и увеличивать время пребывания в облике зверя, — кивает Минерва, — потом вы будете самостоятельно работать над Трансфигурацией и принятием формы. Если вы хотите ускоренно освоить анимагию, то это самый быстрый способ, из безопасных, разумеется.
То-то Сириус на эту тему говорить не желал. Боялся, что Гарри пойдет по их пути, опасному пути, ибо анимагию Мародеры осваивали без наставников и опытных деканов?
— Да, профессор, я буду стараться, — легкий поклон.
— Тогда продолжим занятие, — говорит Минерва. — С поведением своего зверя вам предстоит разобраться самой, но обычно с этим проблем не возникает. Принять аниформу гораздо труднее, после этого контроль над зверем уже не представляет труда.
Понятно. Надо будет почитать про выдр в дикой природе.
Глава 14
Отправка любопытных к Грюму работает, поток желающих узнать кровавые подробности практически иссяк. Аластор уже успел показать себя во всей красе, спрашивает с учеников так, как будто те матерые авроры седьмого года службы. Кто недопонял теорию, стремительно познает все на практике, у Грюма, что в голове, то и на палочке. Бьет, разумеется, не насмерть, но все равно ЗОТИ в этом году вызывает у учеников бурю эмоций различной направленности. Объяснять Грюм умеет, показывает, рассказывает, иллюстрирует примерами из собственной практики, не слишком скрывая подробности (пару барышень, по слухам, уже выносили в медпункт), но при этом хлещет заклинаниями.
Отсюда и разница отзывов и восприятия, кто в восторге, кто тихо бурчит под нос.
Активно сопротивляющихся и пытающихся бунтовать Грюм уже извел — он же весь класс видит, даже стоя спиной к ученикам, а мел мечет, как будто ножи кидает. К занятиям со старшими курсами и факультативам Аластор привлекает нашу бесценную Нимфадору, и парней это мотивирует, еще как. Фокус из Дурмштранга — с обещаниями свиданий и поцелуев после дуэли — он не применяет, но все равно Тонкс теперь звезда, по понятным причинам.
Соответственно, интерес ко мне уже угас.
Что же касается причин моего молчания, то слухи остановились на трех основных сюжетных линиях: кровавая схватка врукопашную с Темным Лордом, неудачный роман (как правило, фигурирует имя Крама), и подсуживание на Турнире, мол, судьи из Европы задвигали меня в угол.
Самое смешное, что каждый слух в чем-то да правдив.
Занятия идут своим чередом, почти постоянно звучат слова об экзаменах СОВ в конце года. Правда, и школьники к пятому курсу приобвыклись, набили руку, так что пугаются не слишком, экзамен и экзамен, сколько их уже было! Мне предстоит девять экзаменов, по числу предметов: семь обязательных и два выбранных, Нумерология и УЗМС. Находились (и находятся) умельцы, что сдавали экзамены по всем двенадцати предметам, и сдавали успешно, и потом повторяли этот же фокус еще и с экзаменами в конце седьмого курса.
Но, чувствую, мне в их рядах не бывать.
Общение сокращено, как и планировалось. Соседки по комнате вернулись к прежней линии поведения — нейтралитету и молчанию. Гарри и Невилл — общение во время урока по необходимости, да разговоры за столом в Большом Зале. Ну, МакГонагалл по вечерам, да там все больше по делу, как и с Нимфадорой и Аластором. Случайные какие-то реплики в ходе дня в счет не беру.
Единственный человек, с кем стало больше разговоров, это Луна, и вот этого как раз не планировалось.
Высвободившееся время (которого не так уж и много) трачу в основном на безделье и размышления, ленивые и праздные, не омраченные моральными страданиями — ибо этого мне хватило в прошлые года. В такие минуты меня, как правило, и находит Луна, и мы идем в Запретный Лес или бродим по Хогвартсу, или просто болтаем, там, где встретились, не слишком оглядываясь на окружающих.
С ней легко и сложно одновременно, но есть, есть в Луне то, чего не сможет дать никто другой.
Все это было в ходе третьего курса, только я тогда не осознавал, да и сейчас, пожалуй, толком не скажу, в чем тут дело, но оно есть. Как в математике, минус на минус дает плюс, и мы, двое чокнутых, уравновешиваем и улучшаем друг друга. Не исключено, что это мне просто кажется, но все же, и я как-то стал разумнее, и Луна продвинулась вперед. При этом ни ее, ни Ксенофилиуса нельзя назвать полностью сумасшедшими, просто немного не в социуме, по понятным причинам.
Ну и получается, что я выпадаю из общей толпы, а Луна, наоборот, как бы возвращается.
Саму ее это не слишком заботит, с тех пор как "нарглы перестали воровать одежду и учебники". Знаю я этих нарглов, есть среди них вполне себе симпатичные, а уж с сестренок Патил — двоих одновременно, разумеется — своровал бы одежду хоть прямо сейчас. Хоть какая-то польза с моей дурной репутации, и правильно сделал, что рассказывал Луне отредактированную версию событий — ее тоже пытались расспрашивать о Турнире, но быстро отстали.
В общем, не самый плохой результат, на фоне прочих моих "достижений".
Октябрь, и погода сменяется дождями, туманами, сыростью и прочей палой листвой. На берегу озера не посидишь, по лесу не побродишь, а уж как матерятся игроки в квиддич, по дороге на тренировку хлюпающие по грязи, так это просто одна сплошная нецензурщина.
Но тем приятнее сидеть у камина, вытянув ноги, и читать что-нибудь интересное, или просто сидеть, глядя в огонь, или даже дремать вполглаза, не переживая ни о чем. Домашняя работа, чтения по заданию Дамблдора и занятия с МакГонагалл и Помфри съедают массу времени, да и обязанности Префекта нет — нет, да клюнут в попу. То разнести чего-нибудь, то организовать, объявления там всякие, вроде мелочь, а пока объяснишь первым курсам — семь потов сойдет, да проклянешь все на свете.
Если Дамблдор так думал натренировать наши навыки работы с людьми, то он просчитался.
Так, отбой прошел уже час назад, основная масса школьников разбежалась по спальням и мирно храпит, так что можно и мне обратно в башню. Заодно всегда можно сделать вид, что патрулирую, и грозно всматриваться в тех, кто бегает по Хогвартсу после отбоя. Как правило, это три категории учеников: засидевшиеся за заданиями или на тренировках, хулиганы, вроде близнецов Уизли, и влюбленные парочки, которые, наоборот, обратно в башни не стремятся, понятно почему. При этом по школе бродит мистер Уайт, иногда в рейд выходит Аластор (но чаще это Тонкс), мелькают преподаватели и эльфы, а также старательные Префекты, которые и вправду патрулируют коридоры.
В общем, иногда тут весело и оживленно.
Вот, из-за угла выныривает Гарри Поттер, раскланиваемся с ним, все чинно и благородно, если кто наблюдает со стороны. То, что за товарищем Поттером, шумно дыша под мантией — невидимкой, следует Джинни, остается за кадром. Собственно, в полутемных коридорах Хогвартса, слух и нюх важнее зрения, если уж выходить на охоту. Есть, конечно же, и недостатки — усиливаешь слух, а потом кто-то каааак скребанет ногтями по камню, а тебя выворачивает наизнанку от рези. Или усиливаешь нюх, а тут кто-то наступил в кентаврячье говно и идет домой отмываться.
Но Джинни просто слышно, волнуется, значит, в первый раз.
Проходя мимо нее, подмигиваю, не в силах удержаться, хотя кто знает, какая будет реакция? Еще решит, что вмешиваюсь, и будет потом злобно пыхтеть. Где-то там за спиной просто, без злобы, пыхтит Невилл, видимо, все ждет, что я его арестую за нарушение режима и отшлепаю.
Но так это или нет — не знаю, а спрашивать самого Лонгботтома неохота.
Кто-то там еще наблюдает со спины, то ли влюбленная парочка ждет, пока пройду, то ли хулиганы затаились, а может и фанаты, наконец, завелись? Если и в следующий раз будут следить, то точно фанаты. Надо будет тогда как-нибудь подобрать маршрут и столкнуть их лбами с Невиллом, а потом послушать крики — кто кого.
— Яркая Венера, — и Полная Дама, мечтательно улыбаясь, открывает проход.
В кого-то там из портретов она опять влюблена, поэтому и пароли, и настроение у Дамы соответствующее. Клясться не буду, но не исключено, что Джинни именно поэтому сегодня и сейчас следует за Гарри, все равно Полная Дама не выдаст влюбленных.
Потом выдаст, когда ее сердце будет опять разбито, но сейчас портрет лиричен, романтичен и помогает парочкам.
В то же время, неподалеку от входа в башню Гриффиндора
— Кажется, она нас заметила, — бормочет Нимфадора под нос, смотрит на Луну и устало вздыхает.
Та, совершенно не скрываясь, смотрит вслед Гермионе, стоя посреди коридора.
— Луна, слежка ведется не так!
— А зачем нам следить за Гермионой? — удивляется Луна. — Я и так ее вижу каждый день.
— И как успехи? — двусмысленно ухмыляясь, спрашивает Тонкс, и глаза ее становятся бирюзовыми.
— Кажется, она постепенно начинает видеть основу Запретного Леса, и ее мозгошмыги снова танцуют, и их стало больше, — улыбаясь под нос, сообщает Луна.
Нимфадора стукает себя ладонью по лицу, потом говорит, понизив голос.
— Луна, речь идет о твоих успехах в соблазнении Гермионы, чтобы вам было хорошо вместе!
— Но нам и так хорошо вместе, — с искренним удивлением в голосе отвечает Луна. — Мы прекрасно общаемся и проводим время вместе, чего еще?
Тонкс кашляет и закрывает руками рот, давя смех.
— Невинное, не испорченное дитя, только ты, Луна, и могла такое сказать. Чего еще, ахахахаха!!!
Она не выдерживает, и смех катится по коридору.
— Она разве смотрит на тебя, как на женщину? — спрашивает ученица Аластора Луну.
— А как это, смотреть как на женщину?
Нимфадора открывает было рот для ответа, и тут же закрывает. Думает.
— Ты видела, как Гермиона смотрела на меня и Флёр этим летом?
— Да, она была счастлива при этом, — кивает Луна.
— На тебя она так смотрела? Хоть раз?
— Нет.
— Ты хочешь, чтобы она была счастлива? — заходит с козырей Нимфадора.
— Конечно! Она же моя подруга! — восклицает Луна.
— А если она станет тебе больше, чем подругой? — голос Тонкс вкрадчив, тих, заманчив. — Она любит женщин, а ты — женщина, и она может любить тебя, и быть счастлива с тобой. Разве не об этом ты просила нас летом?
— Я просила вас помочь мне помочь Гермионе, — серьезно отвечает Луна, — потому что ее мозгошмыги были растеряны и печальны, и плакали, вместо того, чтобы танцевать.
— Ну да, ну да, — кивает Тонкс, — поэтому мы тебе и посоветовали... то, что посоветовали. Ну, раз не помогло, то надо перейти к более сильным средствам, чем общение и совместное времяпрепровождение.
Луна думает и качает головой.
— Ей это не понравится.
— Ну, тогда скажи ей, что любишь ее! — Нимфадора начинает терять терпение.
— Мы — друзья навсегда, — Луна демонстрирует медальон, — этого достаточно.
Тонкс хочет заорать, но вовремя останавливается.
— Ладно, идем отсюда, не место здесь для таких разговоров.
— А где место? — тут же поинтересовалась Луна.
Нимфадора мрачно сопит. Как Грейнджер вообще общается с этой Лавгуд? Вот уж воистину два сапога пара, двое сумасшедших, и при этом от них одни только проблемы в личной сфере! Сошлись бы друг с другом, да не мучились, их тут, можно сказать, сводят нос к носу, а они все отворачиваются. Гермиона, конечно, не лезет к самой Тонкс, но взгляд такой, что камни дымятся и попа подгорает. Луна — просила летом помочь ей с Грейнджер, а теперь выясняется, что все было не так, не там, и не то, что нужно.
