— Ну, все? — Подогнал его я.
— Не перебивай! Собьешь ведь! Сбил, меныренок! Я же читал! — Разозлился усач.
Быстро, чтобы он не успел подумать о чем-то еще, я всучил ему злополучный листик:
— Держите! Мой авторский экземпляр. Дарю! Вы сможете прочитать его дома вечером!
— Спасибо! — Секунду назад пугающие, теперь усы растянулись и поднялись в улыбке. — Почитаю деткам!
Велуд быстро оттащил меня от малограмотного простолюдина, мы отошли шагов на двадцать. Я нервно улыбался и вытирал рукавом мокрый лоб.
— Ты молодец, умело сыграл на слабостях интеллекта рядового крестьянина.
— У меня что, острые глаза?! — заорал я вместо должного ответа.
— Они имели в виду, скорей всего, клыки, ну, описка, с кем не бывает.
— Да я же их разорву!
Совесть одобряюще улыбнулась этой фразе.
— Может, они имели в виду неотразимый взгляд? Ладно, слушай дальше и не ори. Такое же объявление получила и голова твоей подруги, — Велуд махнул листиком у меня перед глазами. Правда, там был примерный рисунок безымянной девушки с довольно поверхностным описанием внешности, а вот награда даже заставила меня позавидовать: десять тысяч вирнов. Найди ее и год наедайся от пуза где хочешь в Веоре, и друга угощай.
— Если пойдешь к ним и сдашься сам, то тебе дадут пять тысяч, — подмигнул лесник.
Я не ожидал такого эффекта, но, увидев это объявление, у меня сразу же возникло желание бежать куда угодно, лишь бы не попасться на глаза никому. Никому, кто может меня поймать, обездвижить, привести к магам в Гильдию. Когда за тобой охотятся, как за преступником, мир резко начинает восприниматься в других красках. Словами так просто это не описать — что могут по-настоящему передать блеклые, сухие "паранойя", "хроническое недоверие", "всепоглощающее желание стать незаметным"? Можно попытаться передать это, повторив эти выражения и умножив раз на двести каждое, а потом смешать из них коктейль, добавив туда зелья бессонницы.
И сейчас я чувствовал себя, словно глотнул за здорово живешь парочку таких коктейлей. Перед моими глазами потемнело, и на этом темном фоне начали проноситься блеклые, но такие яркие в своей эмоциональной содержательности видения: как меня обманывает злобно хохочущий спутник, которому я доверял, как он травит меня чем-нибудь, связывает и затыкает рот кляпом, как продают в ту самую камеру-одиночку в Гильдии и предатель вслух считает свою прибавку к капиталу.
— И что теперь делать, Велуд? Ты должен знать!
Лесник посмотрел на меня, словно я сейчас сказал, что видел его в соседней стране занимающимся с белыми медвежатами запуском летательного аппарата из собственноручно сшитых подстилок для ног:
— Я так похож на преступника?
И правда. Я теперь один.
Одному не выжить.
Точно не выжить! Охочих до награды тысячи... Этого хватит, чтобы окружить меня со всех сторон в несколько тысяч слоев.
И тут, когда отчаяние захватило мои мысли, на передний план вынырнуло другое чувство, рожденное отчаянием. Безрассудная отвага человека, который уже чувствует, что все потерял. Конечно, она не вечна, но спасает от долгой и губительной депрессии. Я воспрял.
"Перестать ныть, тюхтя! Раз уж на то пошло — действуй".
Это сказала Совесть, похоже.
— Буду искать друзей один, без спутников. Так никто не сможет сдать меня. Иду сейчас же! — И я повернулся лицом к лесу.
"Слабак, ты же не выживешь в чаще", — пробурчала Совесть.
"И что же мне делать?" — Нахмурился я.
"Еще не поздно просить о помощи. Почему люди начали воздвигать города? Почему разделили обязанности? Всего уметь никто не может. Давай-давай!"
"Чтобы я просил о помощи пусть достойного, но простолюдина?!"
"Да заткни ты свою непотребную гордость куда-нибудь! Умереть либо жить — выбирай!" — Заорал злой голос, если этот эпитет здесь уместен, не своим голосом.
Крик действительно заставил меня немножко задуматься. Стоит ли пойти разок на уступку, если один в лесу могу долго не протянуть? Тем более что лесник уже помогал...
"Хуже не будет", — пропела Совесть.
"Почему же? Вернусь домой, дам ему пару тысяч вирнов, на выпивку более чем хватит, и буду считать долг уплаченным."
"Тебя совесть будет мучить. Не я, а добрая совесть. Да и я к ней присоединюсь! Еще не понял, что ли? Твои металлические кругляшки не изменят действительности, не перестроят прошлое, не сотрут память! Он тебя спас, и от этого факта с помощью денег не избавиться. Ничего не изменилось бы, если бы у него был титул или владения!"
"Тогда бы я принял от него помощь с достоинством..." — робко вставил я.
"Может, ты и прав, кое-что бы изменилось", — вздохнула Совесть. — "Скорей всего, в этом случае он бы тебе ни за что не помог и оставил там на растерзание зверям. Зачем дворянину марать руки? Держись таких же честных людей, как он! Цепляйся за любой шанс!"
Я скривился на минуту, радуясь, что Велуд со спины не видит выражения моего лица, вдохнул столько воздуха, сколько позволили легкие, и сказал:
— Велуд, пошли со мной.
— Думаешь? У меня же тут дела, — замахал руками Велуд.
— Ты ведь сам говорил, что хочешь приключений...
— Это правда... Но я тогда стану преступником.
По его тону было ясно как в голове у хрога, что лесник просто ломается для вида.
— То есть не поможешь? — Хлюпнул носом я.
— Ну-у... Разве помощь хорошему преступнику и последствия — не отличный способ найти себе приключений? Да и куда ты забредешь, неизвестно...Кто знает лес лучше лесника? Мне все равно тут надоело, а еще нужно писать про оборотней книгу...
— Ты и правда так думаешь? — Начал улыбаться я. Лесник быстро сдался и перешел на мою сторону, я чуть было подсознательно не принял противоположную, для сохранения привычного баланса.
— Конечно! Представь, в округе в оборотней верят лишь семьдесят процентов жителей!
— Да я не про то.
— Хотя это еще много, вот в электричество верит только тридцать два процента...
— Велуд, я не про...
— Я за свою жизнь знал всего лишь два вида оборотней, так что нельзя пропускать такой шанс...
У этого человека сейчас было на лице настолько счастливое выражение, словно он читал свои труды достойнейшим мужам лучшего учреждения по изучению животных — Башне Ферра.
— ВЕЛУД!!!
— Зачем орешь? — Удивился лесник, словно совершенно не слышал моих криков ранее.
— Ты лучший слушатель, которого я встречал... Если хочешь проводить, то идем сразу, как только соберешься.
— Ого, Редви, ты набрался решимости! Но от меня "сразами" не избавишься. Пойдем. Я уже собрал все, что нужно для похода, — довольно оскалился лесник, не заметив сарказма.
— Но с тобой же ничего нет!
— У меня с собой есть охотник, а моя профессия — знать лес. Причем что может быть приятнее, чем идти налегке? Воду для тебя я взял.
Настолько поразительно этот лесник знает свои "владения", что ему не нужна даже карта с харчевнями или постоялыми дворами!
Я кивнул.
Лес за Веорой с названием Вонгский — одно из страшнейших мест в стране, раза в два крупнее второго по величине леса, Серебристого. И, в отличие от него, лес совершенно не красивый. Везде колючки, паутина, засохшая кровь, жижа какая-то вязкая. Бывает, присмотришься — и поймешь, что топаешь по огромному котловану чьего-то следа. Прислушаешься — и сразу же услышишь чей-то вопль, и точно не распознаешь чей. Крики летят из самой чащи, которая, к счастью, все-таки достаточно далеко. Шли мы уже долго, часа три, и Велуд, чтобы занять время, говорил:
— В этой части леса живность не сильно разнообразная — пауки да медведи, волки да дикари, великаны да однодневки, гоблины да меныры, мавки да хромты, вампиры да лесовики. А могут встретиться вонги или сенты, если очень не повезет. Забредают из чащелесья иногда.
— Сенты? Ведь это сказки? — С неуверенностью протянул я.
— Не-а. Просто других людей в страхе держат. А так — смотри в оба! Если увидишь серый камень, который шевелится — беги, — таинственным, гудящим голосом припугнул меня лесник. — Особенно если этот камень приближен по внешнему виду на антропоморфное толстое животное размером не выше пояса. Силы и злобы в нем хоть отбавляй.
— Вот спасибо, обнадежил, — улыбнулся я. — А оборотень сможет с ними справиться?
— Такой, как ты? П-ф-ф. Ни за что на свете. Эти злорадные демоны состоят как минимум на четверть из негативной энергии. Она придает сил, разве нет?
"Придает", — неслышно для Велуда встряла Совесть.
— Придает, — не стал врать я.
Теперь я начал всматриваться в каждый куст. К счастью, оборотню видно, что за темное пятно под деревом — растущий суслень, к осени уже обросший ягодами цвета янтаря, или злобное существо, желающее твоей мучительной медленной смерти в потоках боли, крови и выливающегося из тебя в жидком и пахучем виде ужаса. Все оставалось спокойно; правда, надоела стая лишних, непривычных звуков, но недавний барьер в моем сознании отодвигал их на задний план восприятия. На переднем плане неизменно были последствия недавних событий — начиная от плена у нелюдей и заканчивая розыском с наградой за мою голову. Ну, с живым телом в комплекте, конечно.
— Почему ты такой суровый? — Попробовал развеселить меня Велуд.
— Не понятно? — Огрызнулся я, продолжая идти, словно это от меня требовали самые ненавистные люди в мире и приходилось им повиноваться.
— Знаешь что... Если хочешь, задай мне абсолютно любой вопрос, и я на него непременно отвечу.
Для нелюдимого вредного лесника-социофоба, страдающего (ошибочка. Вообще-то ничуть не страдающего) эгоистичностью и излишней прямолинейностью, это было неожиданным заявлением. Одним на миллион. Как таким не воспользоваться?
Но что задать? Актуальные вопросы вроде "как мне выжить" или "Когда именно, собственно, я не выдержу всего этого и умру"? Или не сдаст ли он меня кому-нибудь... А как тогда спросить? Нужны ли ему деньги? Хотя пусть только попробует...
И тут вспомнилось, что мне толком нечего вспомнить о прошлом лесника. Он ничего не говорил, пока выхаживал мои тело и душу. И я даже представить не мог, чем же этот человек занимался раньше, где родился, кем были его родители. Дружил ли с кем-нибудь.
— Когда ты упоминал про книгу с оборотнями... Ты говорил еще про каких-то...
— Вот какой твой вопрос, — хмыкнул Велуд. — не знаю даже, что на него ответить. До тебя я знавал шакалов... и жуков...
Снова на его лице появилось выражение огромного счастья. Знакомое, но словно такое далекое, словно упущенное, которого не вернешь...
— Кто они были? — Выпалил я.
Лесник в начале пути подал пример, подняв палку и размахивая ей перед собой. Этот метод принес отличные плоды: сейчас конец палки был слоев в шестьдесят обмотан паутиной. Побеждающая паутину коряга взлетела, крутясь, вверх, после чего хозяин поймал ее за "рукоять".
— Я и так много сказал. Твой вопрос закончился, — вздохнул мой спутник и словно нахмурился. Я почувствовал у него в глубине души что-то злое... Не могу сказать что — обида ли, зависть или попросту злоба. Но я попробовал сгладить ситуацию:
— Если я тебя обидел, только скажи!
— И что, если так? — Усмехнулся лесник. — Ничего страшного. Если рана достаточно глубока, неважно насколько она старая, неважно, кто ты — обычный человек или оборотень со всемогущей регенерацией — она не сойдет. Иногда душевные раны вообще никогда не заживают.
Наверно, лучше его пока что с этим вопросом прошлого все-таки не беспокоить...
Мы топали по лесу вплоть до ночи, и оба успели устать. Правда, я скорей морально, чем физически: мышцы могли влечь меня вперед еще долгие версты. Ничто по мере путешествия так удачно и хорошо не выходит, как чесать языками с человеком, которому есть что сказать. И лесник сегодня изо всех сил изливал мне душу: он рассказывал, и зачастую совершенно непонятными словами, про странные места, где ему приходилось побывать, и море, нет, океан разных курьезных слухов. Ему нравились укромные места — чем дальше, опасней и недоступней — тем слаще для души. В душе Велуда жил романтик-скалолаз, авантюрист-глубоководник, бродяга-пещерник. Слухи же были интересны и необычны, и оставалось только удивляться, сколько всего умудрялся услышать человек, который предпочитал разговору с людьми беседу с бурундучком. От меня требовалось кивать и согласным тоном мычать, когда он делал паузы.
По мере наступления ночи (я так долго болтал с Карио, что ночь теперь не заставила себя ждать) Велуд говорил все тише, чтобы не привлечь чужого внимания и чтобы мой слух уловил приближение любого врага, но прекратил рассказы лишь тогда, когда мы подошли к могиле неизвестного мага.
— Помнишь, куда убегала твоя подружка? — Спросил он.
— Она мне не... эх.
Я представил направление, прикинув, в какой стороне от моего лежащего обездвиженного тела находилась могила. Она была еще тут (значит, в округе трупоеды не водятся), поэтому задание было легким.
— Она убегала вот туда. Слушай, а это так важно?
— Когда за тобой погоня, скорей всего, ты будешь петлять. Но, зная природу оборотней, нельзя не учитывать естественный компас. Он не дает сбиться с выбранного направления. Шанс, что она его не сменит, конечно, всё равно всего двадцать процентов, но не нулевой.
Лес почти не орошался дождями, и должны были остаться следы. Запаха не было в помине — только магами воняло, как будто кто-то изобрел благовония с запахом магии и камня, из которого построена Гильдия Магов, и начал раздавать бесплатно, вследствие чего даже чернь пахла как уроды в фиолетовых мантиях.
— Кстати, когда уже ближайший постоялый двор? — Спросил я.
— Верст через двести, — после недолгих раздумий улыбнулся Велуд.
— А когда уже на привал в таком случае и где? Не возвращаться же домой!
— Как же так! Мы переночуем на свежем воздухе! — Вроде бы по-настоящему изумился лесник. — Или ты думал, что заснуть можно только под крышей?
— Конечно, нет! Но в диких условиях... Как бы тебе сказать...
"В диких условиях спят только плебеи и чернорабочие".
— Ничего, замараешь ручки, — понял Велуд.
Меня эти слова настолько ошарашили, что даже не нашлось в голове подходящей полочки с ответом. Довольствоваться пришлось полкой с непонятным недовольным мычанием, поскольку она была под рукой и к ней совсем не нужно было тянуться.
Кроме худшего дня в моей жизни, когда я стал убийцей и пролежал несколько часов на земле обездвиженный, мне никогда не приходилось спать в лесу. У меня даже нет палатки или, на худой конец, спального мешка! Нет подушки и хотя бы плаща! Хорошо только, что мантия мага просторная. Но это не убережёт от вполне понятных намерений всяких злых существ! Даже любая букашка сможет заползти мне в рот и укусить язык! Или паутину свить. А о комарах и говорить нечего! В этом периоде моей жизни вампиров, похоже, будет предостаточно... Хотя уже осень и этих мошек почти нет, но в лесу их должно быть раз в пять-десять больше. Да, умеет Велуд настрой испортить.
Когда мы начали идти, недалеко послышался шорох. Ну, вообще лес даже сейчас был полон шорохов, но они были размыты сытным ночным воздухом и ветром, а вот эти звуки... Они были такими же яркими и четкими, как след на муке.
