Феникс - 1. Пламя теплится

Было решено двигаться по первой достаточно сохранившейся дороге, какая будет найдена. Попусту плутать по лесам казалось большой глупостью. А автомобильная магистраль должна была стать путеводной нитью. Единственное, что заставляло людей сомневаться, — близость руин поселений. В том числе достаточно крупных. Найти в них что-то полезное было почти невозможно — эта часть Европы сравнивалась с землей с особой тщательностью. Зато вероятность нарваться на неприятность вырастала весьма сильно. В итоге остановились на том, что по возможности будут обходить города стороной.

В итоге, проплутав несколько часов среди ферм, беженцы вышли к неплохо сохранившемуся шоссе. После бездорожья и топкой грязи твердое покрытие стало подарком судьбы. И пусть его поверхность была прорезана широкими трещинами, пусть местами проросла упрямой травой и кустами, а кое-где раскрошилась, смешавшись с песком и глиной, — это нисколько не умаляло достоинств настоящей дороги.

— Вот бы нам сейчас машину, а, Гракх? — тяжело дыша, сказал Кэр. Он хоть и шел сам, но недавнее ранение все еще давало о себе знать непроходящим чувством усталости.

— Да, клянусь станками родительских цехов, я бы сейчас взялся за самую завалящую колымагу! — с готовностью согласился зарккан. — Нам бы найти какой-нибудь законсервированный гараж или автомобильную базу, сервис... Эти корыта, что остались на улице, теперь даже в переплавку не сгодятся.

— А что такое машина? — раздался тоненький голосок Ани.

— Машина-то? — Гракх мечтательно закатил глаза. — Вот видела мою телегу?

Девочка кивнула.

— Теперь представь, что она может ехать сама. Далеко-далеко. А все мы со своими вещами сидим в ней и только по сторонам смотрим, выбираем, где остановиться.

— Не поместимся, — фыркнула Ани и отбежала в сторону, склонившись над каким-то одиноким цветком.

— Дети... — протянул зарккан. — Ничего не знают!

— А что ты хочешь, Гракх? — вступила в разговор Марна. Она говорила вполголоса. — Мы деградируем. Наше поколение помнит еще хоть что-то. Но и эти знания большей частью касаются выживания. А история? Ты знаешь историю или философию?

— Конечно! — выпалил он, но тут же отвел взгляд. — Основные вехи-то знаю... А философов я вообще презираю. Тоже мне — наука! На что она мне? От меня требуется разбираться в железках, а не ломать голову над извечными вопросами без ответов.

— Я не спорю, ты в этом неоценим. Но пока мы используем наработки прошлого, сидим на развалинах и выбираем те куски, которые еще можем использовать. А что будет лет через пятьдесят, сто?

— Я-то откуда знаю? — насупился зарккан.

— К каменному веку мы, конечно, не скатимся. По крайней мере, я хочу в это верить. Но вот в средневековье с его суевериями и страхами — вполне возможно.

— Но как же города-полисы? Не может быть, что все разрушено. Наука и все самое лучшее должны где-то сохраниться, — послышался возбужденный голос Дезире.

— Мы с тобой уже говорили об этом. Я всем сердцем желаю, чтобы такие места сохранились. Хотя бы одно такое место. Но желать и верить — для меня разные вещи. Подумай сама. Мы почти остановили добычу полезных ископаемых. Причем почти всех. Добываемое сейчас — крохи. Еще немного — и закончится гидрат метана. Его уже сейчас не кристаллизуют. А без энергии встанет оставшееся производство. Здравствуй, ручной труд! Здравствуй, бревенчатый сруб...

Дезире не знала, что сказать. Она не хотела, не могла поверить в услышанное. Ведь если все действительно так, то зачем вообще все это? Жить без цели, опускаясь все ниже и ниже? Девушке вспомнились гусеницы, толстые и лохматые. Они сидели на листьях и самозабвенно жевали. Никаких забот — знай, набивай живот и старайся не упасть с облюбованного листа. Он тебе и кормушка, и место для сна, и оправления нужд...

— Нельзя же так... — прошептала она.

— Марна, хватит пугать нашу целомудренную красавицу! — не выдержал Кэр. — Тебя послушаешь — хоть топись иди. Благо озер кругом навалом. Только выбирай. Придумаем что-нибудь. Эрсати, к примеру, обходятся без угля, нефти и других метанов. Солнечная энергия, если уметь с ней обращаться, вполне может обеспечивать электричеством и дом, и город. А это лишь один пример. Уверен, что и Гракху есть что сказать. Так что давай не будем посыпать голову пеплом.

Дезире удивленно уставилась на Кэра. Услышать от него подобные слова она никак не ожидала. Подумать только — заносчивый и самовлюбленный эрсати внушал ей уверенность в будущем, возвращал к жизни. И пусть Марна права, девушка это знала, по всем пунктам права. Кроме одного — нельзя смотреть в будущее, имея в душе лишь боль и отчаяние.

— Смотрите-ка, — вновь послышался голос Кэра. — Теперь мы смело можем начинать рисовать схему нашего путешествия. Точка отсчета есть... Кто возьмется?

Дезире посмотрела в ту сторону, куда указывал эрсати. На покосившемся придорожном столбе висел большой щит, облупившийся и почему-то погнутый. Девушка знала: раньше такие щиты называли дорожными знаками. Сейчас что-либо разглядеть на нем почти невозможно. Почти... В верхней его части красовались белые буквы.

— Ну и что там написано? — буркнул Гракх.

— Там написано... — Кэр выдержал паузу. — Что трасса имеет номер: сорок два. А впереди нас ждет первый город: Зипенбуш. Всего через полтора километра.

* * *

Дезире в который раз споткнулась. За сегодняшний день зрение заметно ухудшилось. Если раньше глаза слезились, болели и лишь иногда затуманивались, то теперь белесая пелена не спадала. Она еще не переросла в молочную белизну, но, судя по темпам, до нее оставалось недолго.

'Неужели так быстро?'

Она не рискнула поделиться своим состоянием даже с Марной. У той сейчас и без нее было много забот. Зачем надоедать с тем, чего нельзя изменить?

Зипенбуш они миновали быстро. Даже слишком быстро... Рассекая город надвое, дорога все так же бежала вперед, а вокруг виднелась грязь, раскрошившиеся развалины домов и покрывающая все это пожухлая зелень. Ничего особенного — очередное пятно прошлого: невнятное и жалкое. Если бы не одна деталь...

Создавалось впечатление, что вся местная зелень попала под сильный заморозок. Само по себе явление вполне обычное для осени. Но за пределами города листья и трава по-прежнему оставались зелеными, местами тронутые желтизной. Никаких признаков резкого увядания.

Контраст был явным и сразу бросался в глаза.

Беженцы остановились в нескольких метрах от первых поникших кустов.

— Как мило, — проговорил Кэр, стараясь унять дрожь в голосе. Несмотря на прохладную погоду, он весь взмок. Лицо пылало: явный признак поднявшейся температуры.

— Что за черт? — Кларк нагнулся, поднял ветку и направился к кустам.

— Я бы на твоем месте этого не делал! — повысил голос эрсати. — Думаешь, если сам выглядишь, как скелет, то можешь плевать на солнечную чуму?

— Чего? — Кларк замер, не дойдя до кустов пары шагов.

— Да это такая шутка шиверов. Вернее, их карательных отрядов. Неужели не слышал?

— Да не тяни ты, — послышался голос Марны. — Что еще за чума?

Кэр вздохнул, всем своим видом показывая, какие прописные истины приходится говорить.

— В последний год войны шиверы создали несколько специальных отрядов. Чаще всего их называли карателями или чистильщиками. Засылали вглубь вражеской территории. То были не обычные бойцы. В ущерб обычным способностям они развили всего одну новую. Но зато какую...

Эрсати замолчал, наблюдая за реакцией благодарных слушателей. Реакции не было, лишь выжидательные взгляды.

— Представьте себе... Ночь. Хотя время суток не имеет значения. Есть город. Возможно, даже укрепленный. Его никто не штурмует, никто не собирается захватывать. До поры, до времени... Все тихо, только стоит где-то в отдалении одинокая фигура. Стоит и не двигается. Час стоит, другой — в зависимости от размеров города. А потом уходит. Ну, или падает тут же замертво.

— Очень страшно, я уже трепещу! — хохотнул Гракх. — Ты это сейчас на ходу придумываешь или готовился? Чтоб я облез!

— Облезешь, терпение. Так о чем я? Ну да... Дело сделано. Через сутки или двое начинается эпидемия. Но необычная. Чистильщик наложил нечто вроде проклятия. Не знаю, как это назвать точнее. Все, кто находился в городе в момент его... Назовем это работой... В момент его работы — заболевает. Стоит приехать на минуту позже — тебе ничего не грозит. Теоретически не грозит... Болезнь протекает весьма скоротечно и не поддается лечению. По крайней мере, я не знаю ни одного случая выздоровления. Даже заркканов.

Кэр выразительно уставился на Гракха. Тот сложил руки на груди и демонстративно сплюнул.

— Зараженные умирали от истощения. И неважно — что и сколько ты ешь. За считанные часы организм сжигал самого себя. Растений это тоже коснулось. Правда, в меньшей степени. Они стали хилыми, но не подохли окончательно.

— Чушь, какая, чтоб я сдох! — скривился Гракх. — Ты сам веришь в то, что сказал?

Эрсати пожал плечами.

— Кэр, — задумчиво произнесла Марна. — Ты же сам сказала, что заболевали только те, кто в тот момент находился в городе. В чем опасность теперь? Сколько лет прошло.

— Но я еще сказал — теоретически. Результаты солнечной чумы сильно зависят от мастерства чистильщиков. Они вроде как вкладывали всю свою ненависть в это проклятье. Чем ненависть сильнее, тем большую территорию можно заразить, тем дольше останется на ней чума. Вы как хотите, но я бы не стал рисковать.

— А почему такое странное название — солнечная чума? — негромко поинтересовалась Дезире.

— Говорят, что зараженные города выглядели коричневыми пятнами, словно выжженные солнцем. А вообще, кто знает этих шиверов? Странный народ...

Чем больше рассказывал Кэр, тем дальше от болезненных кустов отходил Кларк. Он отбросил палку в сторону и старательно обтирал ладони о штаны.

— Как думаешь — это единственное место в округе или встретятся еще? — спросила Марна.

— Уверен, что далеко не единственное. Вряд ли тут было что-то важное. Скорее — добили до кучи. Я не сказал, что чистильщики умирали после наложения чумы? Кто уже после первого города, другие держались дольше. Но, насколько мне известно, не выжил ни один. Это как эти... ну, были у людей когда-то самоубийцы. Камикадзе. Залез на торпеду — и в борт корабля. Тут — то же самое.

— Как только мы не уничтожили друг друга... — прошептала Дезире.

Ей никто не ответил, да она и не ждала.

Зипенбуш оказался небольшим городком — всего несколько десятков домов вдоль дороги. Обойдя его кругом, беженцы сделали привал. Дождь не прекращался, и потому поесть горячей пищи не удалось. Пришлось ограничиться холодным мясом и консервами. Универсальные порции оставили на потом. Они все равно не портились, да и весили немного.

Вокруг раскинулись поля. Кое-где они поросли деревьями, но большей частью оставались чистыми. И именно эта чистота навевала мысли о несуразности обшарпанных на их фоне строений, возведенных больше полувека назад. Здесь наверняка что-то сеяли, собирали урожай. И в те времена с большой высоты земля выглядела лоскутным одеялом — ровным, геометрически правильным. Теперь же природа вернула прежнюю порывистость и живость.

Дезире с большим удовольствием смотрела именно на поля, чем на следы цивилизации. Последний город, который они миновали перед ночлегом, и вовсе оставил гнетущее впечатление. Девушке он показался древним полуистлевшим чудовищем. Черный, выгоревший дотла, ощетинившийся остовами домов — насквозь мертвый.

Даже на следующий день ее продолжало преследовать гнетущее чувство. В голове снова и снова возникала картина горящих людей. Как фигурки-факелы разбегаются в стороны от пылающих домов, кричат, но вскоре падают и затихают. Как все вокруг покрывается еще тлеющим пеплом, а воздух наполняется тяжелым запахом паленого мяса. Наложившись на недавние события, безымянный город предстал ей одной большой печью — безжалостной, наполненной болью.

Ночь прошла спокойно, хотя снова мало кому удалось выспаться. Дров, способных гореть, они так и не нашли: к вечеру дождь только усилился. Беженцы сгрудились под крышей чудом уцелевшего магазинчика. К сожалению, его полки оказались абсолютно пусты, а складского помещения не было вовсе.

Дезире несколько раз за ночь проваливалась в сон, но то и дело просыпалась. Ани удобно устроилась у нее на коленях. Странное дело, но сколько раз ни открывала глаза девушка — постоянно видела Хилки. Старик словно не шел наравне со всеми, словно совсем не устал. Его силуэт виднелся на фоне улицы. Даже сейчас он не выпускал из рук посоха и продолжал что-то бубнить себе под нос.

'Интересно, зачем он пошел с нами? — думала Дезире. — Мы же не нужны ему — это понятно. Скорее, именно мы все для него обуза, чем он для нас. Почему он не уходит? Кто он вообще такой? Откуда?'

За все время Хилки так ничего о себе и не рассказал. На все расспросы он реагировал с неизменной счастливой улыбкой, но не говорил ни слова. Его вообще сложно было разговорить. Казалось, что полностью открытым он был лишь со своим хорьком. Да и то лишь в моменты, когда точно знал, что его никто не услышит.

* * *

— Ну и зачем мы сунулись сюда? — в который раз спросил Кэр. — Обсуждали же — нечего делать в городах! Единственное, что мы можем здесь найти, — свору мародеров.

— Сам себе противоречишь, умник, — остудила его Марна. — Мародеры не шастают там, где нечем поживиться. Тем более, город-то явно курортный. Или как там их называли? Больших домов нет, все больше вон гостиницы да магазины.

— Тем более нечего здесь делать! — стоял на своем эрсати. — Значит, здесь нет оружия.

— Зато здесь может быть теплая одежда! Если ты не заметил, то становится холоднее. Еще день — и мы все сляжем. В лучшем случае — с простудой.

— Марна, ты зануда! — поморщился Кэр. — Ты это знаешь?

— Я знаю, что если кто-то подхватит воспаление легких, то может смело копать себе могилу. Я ничем не смогу помочь. Разумеется, тебя, умник, это не касается. Ты можешь продолжать щеголять с непокрытой головой и мокнуть.

— Спасибо, но выглядеть пугалом не по мне, — Кэр состроил недовольную гримасу, пригладил намокший ирокез. Прическа была испорчена. Но пойти на еще большие жертвы эрсати не желал. И пусть Марна говорит что угодно — последнее слово будет за ним.

— Смотрите — это что такое? — послышался голос Винсента. Мужчина указывал на обвалившееся здание. Теперь уже невозможно было представить, как оно выглядело раньше. Однако в нем чувствовалось почти неуловимое отличие от всех прочих, даже находящихся в куда лучшем состоянии. Монументальность и величественность еще сквозили в обрушенных стенах.

Перед зданием в лужах и грязи валялись бумаги. Много бумаг. Чернила на них расплылись, и что-то прочитать стало совершенно невозможно.

— Какая картинка!.. — радостно закричала Ани, держа перед собой небольшой плотный листок.

— Фотография, — услышала она из-за спины голос Гракха. — Чтоб я облез! Их же здесь десятки!

Девочка завороженно проводила кончиками пальцев по поверхности черно-белой картинки, шепотом повторяя новое слово.