Кошмарная практика для кошмарной ведьмы

"Заткнись", — велела я.

Голос не унимался: и грудь слишком большая, и ростом не вышла, и лицо слишком серьёзное, и кокетничать не умею, и вообще всё очень, ну просто очень плохо и ходить мне девственницей до конца своих несчастных дней.

Всхлипнув, я закрыла лицо руками, полотенце соскользнуло к ногам. В голову туманными волнами возвращалось опьянение вперемешку с отчаянием.

— Красивая я, — прохныкала я. — Одеть красиво — и все, все будут у моих ног.

Размазав сопли, покачавшись, высморкавшись и умывшись, я решительно направилась в подвал.

Меня качало, дом был чужим, слишком тёмным и холодным, — я туда попала? Что это за место такое вообще? — ступени, пользуясь темнотой, нагло расползались из-под ног. Дверь как-то поменяла сторону открытия, но я наконец потянула её на себя и стала шарить по сторонам. Рука задела что-то холодное, оно брякнулось об пол звонко и хрустко.

Естественные потери, бывает.

Вытянув руки, я пошла дальше, выискивая стол с заветной коробкой. Украшения красят женщину. Очень-очень! А ещё они сделают меня похожей на знатную даму, и ни один маг Вирба не посмеет отказать!

Жаждая немедленно воссоединиться с украшениями, я побежала и налетела на столешницу. Коробка! Я притянула её, мир снова качнулся, и... нет, кажется, вся коробка для меня сейчас тяжеловата. Сорвав крышку, я запустила руки в бархатные мешочки, захватила несколько горстей и, прижав к груди, отступила. Бархатные кульки выскальзывали, звонко шмякались на пол.

— И вы меня не хотите! — я занесла ногу злобно их топтать, но одумалась: порезаться не хватало. — Я вам покажу, кто... в доме хозяйка.

Опустившись на колени, я шарила по качавшемуся полу. Шарила. Вдруг в сумраке передо мной показались тёмные бархатные холмики. Они напоминали парализованных ужасом мышей, дрожали.

Кто-то принёс свет!

Лязгнула опущенная на пол лампа. Тени стали очень длинными, смешными.

Огромная тень надвигалась. Зашуршала ткань.

"О, Саги принёс полотенце, какой заботливый", — улыбнулась я.

— Мия, — дыхание защекотало поясницу, что-то влажное и упругое заскользило вдоль позвоночника, и пока разбегались мурашки, я с трудом сообразила — это язык.

Ээ... а зачем Саги меня лизал?

Горячие пальцы отвели с моей шеи волосы, и Саги прикусил её основание. Крепкое, нагое тело накрыло меня, дыхание защекотало ухо, ладонь властно огладила грудь с мгновенно затвердевшим соском.

Широко раскрыв глаза, я не двигалась. Жар возбуждения, смешанный с токами магии, выжигал кожу, ощутимо струился вдоль позвоночника, скапливаясь внизу живота и между ног.

С груди ладонь скользнула на бок, по ягодице и на внутреннюю сторону бедра. Кожа там была чувствительна до дрожи — и я задрожала, а ладонь скользила вверх-вниз, подталкивая, раздвигая ноги.

Я открыла рот, но только сбивчиво дышала внезапно загустевшим воздухом, и глаза закрывались, растворяя меня во тьме и ощущениях.

Между ног стало совсем жарко и влажно, прикосновение ударило волной дрожи, и я качнулась навстречу. Пальцы скользили по влажному, раздвигая, дразнящее надавливая, во рту пересохло. "Нельзя..." — горло сдавил томительно-приятный спазм, и я крепче зажмурилась, царапала пол, но чувствовала лишь немного щекотные поглаживания между ног.

Пальцы нащупали выпуклость в соединении складок, надавили, разряд острого удовольствия разлетелся по нервам, выбивая из лёгких воздух слишком похоже на крик. Саги вновь поглаживал очень мягко, почти невесомо, спина сама прогнулась, и я потянулась за отодвигавшимися мокрыми пальцами. Вместо них упёрлось что-то твёрдое, тёплое, округлое.

Чего?..

Сильные ноги оказались между моих, я стиснула их, и от безумно чувствительных внутренних сторон бёдер побежала дрожь, я закусила губу, воздух шумно вырывался.

"Нет, надо сказать нет", — я не могла шевельнуться. Саги гладил по спине горячими руками, и от них расходился жар, от одного этого хотелось стонать. Ладони скользнули на бёдра, стиснули, и... не знаю, что это было, как, но я рефлекторно качнулась навстречу. Саги опустил руку, вмиг раздвинул влажные, набухшие от притока горячей крови складки, толкнулся, на пол-удара сердца задержался, вдавливаясь, преодолевая сопротивление, и слабая — как и обещал доктор: "Глазом моргнуть не успеешь" — преграда пала, пропуская горячий твёрдый член внутрь.

Волна мурашек окатила меня, жар растекался по внутренностям от ощущения наполненности... Это же катастрофа! Бёдра снова своевольно качнулись навстречу, и движение внутрь продолжилось — бесконечное и бесконечно приятное проникновение, я выгибалась, щёки горели, наворачивались слёзы.

— Мм, — я закусила губу.

Сердце бешено колотилось. Мышцы норовили дёрнуться, насаживая меня на горячий, изумительно твёрдый член. Я уже сомневалась, что вялые отростки между ног мужчин вообще могут стать большими и крепкими, а тут... гвозди заколачивать можно!

Склонившись, Саги прижался к моей спине, — какой же он весь твёрдый и горячий — и давление члена изменило направление — меня тряхнуло разрядом удовольствия. Мысли исчезли за яркими непривычными ощущениями. Саги толкнулся глубже, и это подняло волну сладкого спазма, она покатилась к груди, выталкивая стон.

Я сдержалась, вдыхая на откате, но Саги снова двинулся внутрь, и снова мышцы горячей волной сокращались, заставляя шумно выдохнуть. С каждым толчком движение становилось увереннее, размереннее, и оборачивалось волнами безумно приятных ощущений, исходивших от низа живота, мурашками бежавших до макушки.

Шестая или седьмая волна заставила меня закричать, и крик её усилил, Саги прикусил основание шеи, меня захлестнуло возбуждением, я, стискивая ногами его колени, закричала громче. Поцеловав в шею, Саги снова укусил и толкнулся резче, и я задвигалась в такт, сгорая от стыда и удовольствия.

Кожа пылала, даже трение ладоней и коленей о пол отзывалось возбуждением. Скольжение груди по моей спине, поцелуи и укусы в напрягавшуюся при каждом стоне-крике шею — весь мир вертелся вокруг чувственных ощущений, налетавших друг на друга, удлинявшихся, учащавшихся, как толчки, как тяжёлое дыхание на ухо, как обхватившая меня за плечи сильная-сильная рука, тянущая к себе крепко-крепко. Всё чаще и резче, сотрясая меня, распирая изнутри, каждый толчок становился маленьким ослепительным взрывом, их волны слились в одну ослепляющую и одуряющую бурю, я вскрикнула, с нереальной остротой вдруг снова окунувшись в ощущения: запрокидываясь назад, Саги весь содрогнулся, запульсировал внутри меня, заливая семенем. Горячая пульсация стихала, внутри становилось свободнее... а в мыслях яснее.

Я тяжело дышала и дрожала. Саги тоже дрожал, прижимался губами к моей шее, и по влажной, горячей коже расползались мурашки.

Инициировалась. С гомункулом.

Так хотелось его убить. Просто взять и убить.

Приобрести полную версию за 70 р.

Хочу книгу на бумаге.

Поделиться с друзьями: