Кошмарная практика для кошмарной ведьмы

Или девочка ехала куда-нибудь, телега или карета перевернулись и...

Нет, не сходилось: она была в сорочке. К тому же за неинициированными ведьмами и магами внимательно следят из-за посмертного превращения в гулей, так что пропавшего ребёнка с магическими способностями искали бы всем городом. Или решили, что обойдётся? Обычная халатность?

От размышлений голова тяжелела. Лечь бы, закрыть глаза на минуту... я мелко дрожала от холода, солнце совсем не грело. Это из-за мокрого платья. Надо было переодеться, но... ох, от одной мысли об этом руки опускались и ноги подкашивались.

На горизонте показались то ли облака, то ли стая облачных зверей. Я снова огляделась: в обозримом пространстве не было ни единого зомби, кроме оборотня. Зубы тихо стучали, челюсти сводило, а сладенький пирог казался брошенным в желудок камнем.

По дороге, насколько хватало взгляда, никто не ехал и не шёл. Чемоданы и вещи из рюкзака валялись в грязи. На горизонте разрастались тёмные пятна туч, мигнули вспышкой. Через минуту сурово грохотнуло.

Гроза. Ну отлично. Только её не хватало.

Зомби-оборотень безразлично смотрел на меня, я видела себя его глазами: трясущаяся оборванка. В таком виде только милостыню просить. Засмотревшись на себя, я не сразу заметила движение сбоку: на дорогу выползла темноволосая женщина. Изуродованное укусами лицо было обращено к оборотню, она поползла, вытягивая со склона тело и обглоданные культи ног.

Кусок пирога подступил комом к горлу, но я не могла отвести взгляд от мёртвой женщины, в разбитых зубах которой торчал кусок моего подола. Так вот кто меня тянул вниз.

— Хее, сс, хее, — шумела зомби, впиваясь потемневшими пальцами в землю, ползя к волку мимо моих ботинок.

Я закрыла лицо руками, но глазами волка видела, как приближается грязная голова с запутанными в волосах ветками и листьями ракиты. Клыки сомкнулись на шее, тянули, тянули, а женщина дёргалась, била по лапам, тянула за жезл.

Чудовищный хруст — и руки женщины медленно опустились.

Страшно грохотнуло на небе, череда раскатов тряхнула воздух, ветер ударил меня так, что я отступила на пару шагов и задрожала сильнее.

Пора заканчивать. Я, конечно, почти специалист, но всему есть предел. Слёзы защипали глаза, но я, стиснув зубы, посмотрела на дорогу к Холенхайму. Ветер бил в лицо, драл волосы и лохмотья подола, небо стремительно, будто по волшебству, затягивалось тучами.

Самой надо добираться, а не надеяться на всяких мимо проезжающих. Но ноги гудели, слабость тянула мышцы, шептала: "Отдохни, всего пару минут отдохни, приляг". Мутило, и виски начинало ломить от перенапряжения. Да, вряд ли я в таком состоянии дойду. Подняла взгляд: оборотень неподвижно стоял над изгрызенной женщиной.

Хребет оборотня премерзко вдавливался в промежность при каждом шаге, шкура была слишком короткая, чтобы надёжно держаться, пальцы быстро закоченели, а верёвка из лоскутов подола, на которой держались свешенные по бокам чемоданы, натирала волку поясницу, и я слишком хорошо это чувствовала. Навершие кураторского жезла, прицепленное на тряпичную петлю, и мой собственный жезл оттягивали вытащенный из грязи пояс костюма штатной ведьмы — я прямо во всеоружии.

От усталости мутило, заклинание подчинения давило на макушку и вгрызалось болью в виски — казалось, вот-вот сорвётся, и оборотень меня убьёт. Оправдан ли такой риск? Не знаю, но идти труднее, чем управлять, отправившись пешком я рисковала упасть от усталости, и это могло плохо кончиться. В давящей полудрёме чудилось, что и с оборотня свалюсь, и я боялась... да нет, уже не боялась: сил не осталось.

Небо потемнело, вспышки молний слепили глаза, на секунды превращая мир в океан холодного света. Шуршания первых капель я не услышала, осознала дождь, когда по лицу и рукам потекло. Текло всё сильнее и сильнее. Ещё один ливень.

Да, преддипломная практика не задалась. Начиная с распределения... Правильно говорила Дора: с деканом факультета огня господином Марли лучше не связываться — пожалею. Но я верила, что в случае провала уважение к любознательности (он же сам говорил, что хуже пассивности студентов ничего нет!) перевесит... кхм, клептоманскую форму проявления оной. Нет, не оценил Марли мою "жажду знаний": бледное лицо аж перекосило, по тёмным волосам побежали огненные искры — думала, спалит меня до горстки пепла, но, наверное, спасло то, что мы были среди книг... и случайно уроненный на него шкаф, благодаря которому я сбежала.

Потом надеялась, что полные слёз большие голубые глаза, выражение крайней степени раскаяния на хорошеньком личике, глубокое декольте и обещание исправиться смягчат грозного мага. Ну не знала я, что он не девушками интересуется! И что слёз не выносит, тоже не знала.

И следовало догадаться, что Марли захочет избавить своего студента-огневика от позорного места практики, куда тот, юноша талантливый, должен был попасть из-за активных симпатий к дочери ректора. Да, Холенхайм — самый ужасный округ для практики: нечисть мелкая, дел много, одни клещи чего стоят, черта осёдлости восточных оборотней, лаборатории нет, библиотеки толковой нет, дворяне провинциальные — связей полезных, тем паче придворных, не заведёшь, штатный маг один, и тот ленивый и чокнутый, от него все практиканты выли.

Для огненных получить Холенхайм в свой список — позор втройне, так что в обмен на молчание Марли о моём... неправомерном "любопытстве" пришлось выбрать эту глушь.

Ну да, вызвалась сама (не только ректор, даже желчный секретарь комиссии осведомился, правильно ли я назвала место, но Марли так смотрел, так смотрел, что отказаться было невозможно), чем убила зачатки своего не слишком высокого авторитета. Никто не стеснялся крутить пальцем у виска, а декан нашего, ведьминского... Не обрадовалась она, да. Обычно ей удавалось обойтись без Холенхайма в списках, так что мне было высказано... замечание. И она так смотрела, так смотрела своими печальными собачьими глазами, что не пожалеть её было невозможно... И теперь я вроде как должна мучиться угрызениями совести за то, что нашу милую мадам Хон коллеги на смех поднимали. Хотя традицию считать это место позорным завела не я.

В общем, отправляясь на практику, я была рада возможности передохнуть от насмешек. Набила чемодан книгами, успокоила себя, что отсутствие в округе штатных ведьм не повод для паники, сама разберусь, а если что, вымолю у мадам Хон необходимые разъяснения. Да и штатный маг — вдруг повезёт? — окажется компетентным в ведьмовской сфере. Набила второй чемодан — тот, что побольше — платьями, положила сверху новенькую фиолетово-чёрную униформу с жёлтой, как положено ведьмам, оторочкой по вырезу блузы, сапожки новые в рюкзак упаковала вместе с рабочим набором, шляпку парадную в коробку у Доры одолженную погрузила, взглянула напоследок на суровый особняк с пятью флигелями и отправилась на вокзал.

Первая половина пути, та, что на поезде, была ничего. Третий класс, сумрачный вагон для курящих — на образование тратится непозволительно мало денег! Своих денег купить билет дороже не было, и я изнывала от жары, духоты и попыток приткнуть на меня очередной баул. И от заигрываний всяких я тоже немного страдала.

А потом была, как я тогда полагала, жесть: при выходе с шумного и переполненного вокзала увели кошелёк. Магией я его нашла в подворотне, но денег и след простыл. К счастью, пара — ну почему только пара?! — монет была припрятана в панталонах.

Хватило этих монет купить билет только на две трети пути. Следующая проблема не заставила себя долго ждать: дилижанс отправлялся через четыре часа, и перекусить было нечем и не на что. Время я переждала на лавочке в милом сквере, отворачиваясь от жевавших бутерброды рабочих с соседней стройки нового двухэтажного вокзала.

Ещё одной... проблемой стала карета дилижанса: без рессор. С жёсткими сидениями. Это как в телеге трястись. И далеко. А кучер оказался принципиальным или бессердечным, или тоже любил не девушек — высадил ровно на том месте, до которого оплачено. Даже чемоданы отказался докинуть под честное слово — сгрузил на пыльную обочину. Взглянув на терявшуюся за горизонтом линию тракта, я оцепенела. И забыла шляпку!

Взвизгнул кнут, и большая тёмная карета покатилась дальше, поскрипывая болтавшимися на задних крючках фонарями. Слева и справа расстилались лоскуты полей разного оттенка зелёного, кое-где прорезанные бежевыми полосами вспомогательных дорог. По бокам разделительного вала, на гребне которого тянулся этот древний тракт, шуршали густые заросли ракиты и шумно стрекотали цикады. Тени были по-вечернему резкими, а свет слишком жёлтым — контраст ослеплял.

Дилижанс стал размером с яблоко, и по спине от жары заструился пот.

Дилижанс стал размером с ноготь, а я ещё не могла поверить, что это происходит со мной.

Дилижанс растворился в голубоватой дымке горизонта, только тогда я взялась за полированные ручки чемоданов.

Сначала идти получалось вполне бодро. Ну, первые пятнадцать минут точно. Потом как-то не очень. Я отмеряла расстояния по участкам полей с разными посевами, других ориентиров не было, настолько всё вокруг однообразно.

Единственными существами помимо меня в этом кошмарном месте были облачные звери: они скользили по небу вместе с островами пышных крутобоких облаков, заметные только по белёсым и красным лентам свисавших до земли лап — зрелище, достойное любования, если бы не ситуация.

Долго и упорно я волокла чемоданы, проклиная неподъёмные книги, нелепые надежды, свою неудачу, людей, которые не хотели проехать по этой проклятой дороге. Дождь. Себя за то, что не интересовалась бытовыми заклятиями. Ливень. Град я уже называла совсем неприличными словами.

Но я тащилась дальше в надежде на тёплый приём, чашку чая и сладкий пирог — с чего бы такая наивность? не пойму — и с ещё большей надеждой переночевать не в поле.

Увы, в последних лучах солнца я видела только покрасневшие поля, перелески, ракиты с терновником вдоль тракта — и ни единого признака жилья. Небо нависало надо мной кроваво-фиолетовыми тучами. Потом стемнело.

А потом я увидела свет и побежала к нему.

И поняла, что свет во тьме — это не всегда хорошо.

Пережила это — самой не верится. Да за такую ночку мне следовало преддипломную практику засчитать! И диплом выдать!

Такими мыслями я, залитая и оглушённая ливнем, старательно себя подбадривала, вздрагивая от ударов молний и грохота, впиваясь окоченевшими руками в шкуру оборотня, изнывая от боли в промежности.

За серой стеной воды едва различалась дорога. Сколько проехала? Сколько осталось? Может, возле дороги был дом или укрытие, а я не заметила. Может Холенхайм совсем рядом, буквально в двух шагах, а я не вижу.

Может... голова клонилась к груди, мокрые волосы загораживали обзор, меня обволакивала тьма...

Глава 9. О явлении ангела

Первое впечатление остаётся навсегда. Что бы и как бы потом ни делалось, это пресловутое первое впечатление исподволь и явно влияет. Помните об этом, когда оцениваете кого-то. Помните об этом, когда появляетесь в новом месте и знакомитесь с новыми людьми.

Записки боевой ведьмы.

Заставила себя выпрямиться. Сильный дождь затекал в глаза, и чтобы держать их открытыми приходилось склонять голову, а со склонённой головой сильнее хотелось спать и, снова задрёмывая, я вздрагивала от ужаса: только бы не уснуть!

Может, добить оборотня и ждать на обочине, пока спасут? Должен же кто-то ездить по этой проклятой дороге... Тьма окутывала сознание, боль в висках гасла, веки опускались... спать... просто подремать секунду. Голова упала на грудь, вздрогнув, я выпрямилась до боли в спине. Холодная вода струилась по лицу.

Нет, так просто не сдамся, даже усталости: зря, что ли, столько боролась?

Но правильно говорят: труднее всего бороться с собой. Усталость была моя, и с ней сражаться сейчас труднее, чем с зомби.

Дождь редел, уже не бил по плечам, придавливая к волчьей спине. Шелест воды стихал, вот я смогла рассмотреть измордованные ливнем лоскуты полей, просёлочные дороги... И тёмное пятно в конце дороги.

Пятно росло. Зерновые сменились клевером, насыпь тракта пошла под уклон. Неужели город? Я подалась вперёд, и оборотень затрусил быстрее, хребет вонзался в промежность, я чуть не взвыла, снова навернулись слёзы, волосы мокрыми плетями били по лицу, но шага я не сбавила.

Впереди действительно был город: влажно блестели красные черепичные крыши и шпили храмов, гигантская лента радуги выросла из его сердца и растворилась в свинцовых облаках. В прореху туч брызнуло золото лучей, и Холенхайм, его угловатые крыши и шпили, высокая стена, обитые медью ворота — всё засверкало, изумительно яркое и тёплое по контрасту с холодными цветами неба и теней.

В груди стало тесно, рыдания душили. Склонившись на мокрую, пахшую псиной и мертвечиной холку, я заскулила и засмеялась, и чуть не задохнулась от радости.

Я почти добралась. Ещё немного — и всё наладится.

Пахло свежестью дождя, грозой, мокрым клевером. Холенхайм казался невероятно красивым. Блеклые, уходившие в небо дымы печных труб напомнили о тепле и еде. Жгучее желание оказаться там быстрее погнало оборотня рысью, я обхватила мохнатую шею, путаясь в своих и его ощущениях. Мы закружились по дороге, взметнули брызгами лужи.

Сосредоточившись, я заставила его идти ровно. Выпрямилась и даже слегка разжала посиневшие от холода пальцы. Улыбалась так, что от напряжения ныли мышцы, но не улыбаться не могла! Выпятила солидную грудь и вскинула голову: боевая ведьма я, одержавшая победу над армией зомби, или кто?.. Без диплома, правда, "или кто", но зомби победила!

Ну и что, что выгляжу хуже некоторых бродяг: в моём положении простительно. Я попыталась привести волосы в относительный порядок, но закоченевшие пальцы плохо слушались, и, плюнув, я сложила их на холке. Насыпь кончилась, дорога стелилась на уровне клеверного ковра. Уютно пахло дымом и, если не мерещится, хлебом.

Массивные створки потемнели от времени, и новенькие полосы меди ярко выделялись, как и свежие рисунки гербов. На левой створке — на гладком зелёном поле пять чёрных дорог сходились в напоминавший ухо город. Насколько знаю, это план Холенхайма в год, когда он получил звание города и право на собственный герб. На правой створке — чёрное поле вертикально делил двуручный серебряный меч с луной вместо навершия, слева и справа на неё выли золотые волки. Герб главного местного аристократа — главы клана оборотней графа Эйлара.

И сижу я наверняка на соклановце графа. Неловко вышло — и оскорбительно для аристократа. Надо бы слезть, пока никто не увидел...

Вверху скрипнуло. Я вскинула голову: вытаращив блеклые глаза, на меня смотрел юный стражник, почти мальчишка. У него даже голос дрогнул:

— Ты кто?

— Практикантка. У вас там штатного мага убили.

Глаза стражника округлились ещё больше. Я вяло махнула себе за спину:

— Там ещё гора трупов в паре часов езды на оборотне. Тех, что на поле упокоили, я поближе к дороге оттащила, но на неё не выносила. Вы бы разъезд отправили — там, может, ещё зомби бродят.