Тяжесть короны Глава 19-28

Но отвлечь девочку оказалось не так-то просто.

— А ты скажи ему, что скучала.

— Об этом не говорят, так не принято, — мягко ответила я.

— Почему? — любимый вопрос, за которым последовало любимое утверждение. — Если это правда, ее нужно говорить.

— Дайри, так не принято.

— А как он еще узнает, что нравится тебе? — нетерпеливо ожидая ответа, маленькая сваха смотрела мне в глаза. — Как? Если ты ничего не говоришь?

— Дайри, — вмешалась в разговор Летта, выглянувшая из кухни. Дальше женщина говорила по-ардангски. — Не лезь не в свое дело, пожалуйста. Сколько раз говорить? Взрослые сами разберутся.

— Но они не разбираются! — выпалила, подскочив со стула девочка. Разумеется, тоже на ардангском. — Она грустная. Меня не слушает. Я ей правило объясняю, а она букву 'Р' рисует. Одна радость, что на ардангском, — подражая чьему-то сварливому тону Дайри махнула рукой в сторону моей тетрадки. Я смутилась и в последний момент заставила себя не закрывать тетрадь ладонью.

— Это не твое дело, — отрезала Летта.

— А чье? — не сдавалась Дайри.

— Не твое, — поджав губы, адали серьезно посмотрела на девочку. — А тебе советую эту тему больше не затрагивать. Иначе я буду считать, тебе лучше проводить дни дома.

— Это нечестно и несправедливо! — Дайри топнула ногой, сложила руки на груди, всем видом своим показывая, что никуда отсюда не уйдет.

— Ты будешь молчать?

Девочка фыркнула, но кивнула.

— Хорошо, — смерив ребенка суровым взглядом, сказала адали. Она вновь перешла на шаролез: — Прости, я попыталась объяснить, что некоторые вещи обсуждать непринято. Что существуют правила поведения.

— Их бывает полезно нарушать, — буркнула Дайри, садясь за стол.

Летта вздохнула:

— Занимайтесь. Я почти закончила готовить.

С этими словами она снова ушла на кухню. Оттуда я услышала тихий шепот адали:

— За что небеса наказали? Всю жизнь меня окружают одни упрямцы...

Но к теме моих взаимоотношений с Ромэром Дайри больше не возвращалась.

Вечером я задумалась о словах девочки. Да, я скучала по Ромэру, тосковала без него. Не догадывалась, что это настолько заметно... Хотя, наверное, Дайри права. Думая о нем, я забывала о других людях, забывала следить за выражением лица. Даже старая привычка рисовать на листочках буквы имен тех, о ком думала, вновь проявилась. А я ведь последние годы была уверена в том, что полностью искоренила ее. Ромэр... О таком друге, как он, стоит переживать и волноваться. О таком друге...

Друг. Кого я обманывала? Дело было не в дружеской привязанность, о нет... Чувство, которое я испытывала к Ромэру, было другого рода. И я отчетливо понимала это, представляя себе арданга. Вспоминая с точностью до последней черточки лицо Ромэра, осознавала, что скучаю по серо-голубым глазам, мягкой улыбке, низкому мелодичному голосу. Я жалела о невозможности сказать ему банальное, обыденное, но ставшее таким важным 'Спокойной ночи, Ромэр' и услышать в ответ тихое 'Спокойной ночи, Нэйла'. Я мечтала о том, чтобы он меня обнял, когда вернется, чтобы поцеловал в висок и ласково улыбнулся. О, небо, можно обойтись и без объятий, но чтобы он просто поговорил со мной хоть четверть часа!

И прикрывать дружескими или даже 'родственными' чувствами любовь бессмысленно. Любовь...

Только ее мне не хватало. Я привыкла считать себя разумной и рассудительной девушкой, способной положиться на объективность собственных решений. Влюбляться и начинать делать глупости мне было нельзя категорически! Слишком многое зависело от правильности принятых решений, от способности мыслить трезво...

— О чем задумалась? — голос Летты, сидевшей напротив и вязавшей свитер, вклинился в мои размышления.

Я вздрогнула, смяла листок, на котором успела трижды написать 'Ромэр' ардангскими буквами, глянула на адали. Она была увлечена цветным узором и на меня, к счастью, не смотрела.

— Об истории, — соврала я.

— О какой? — в руках женщины чуть слышно постукивали спицы.

— Почему никто не объявил себя королем после Риотама? — этот вопрос меня действительно занимал. Я не могла предположить, что лет триста в Арданге не появлялось никого, подобного отчиму. Дор-Марвэн не раздумывал бы долго. Если ему удалось повлиять на заговор в чужой стране, то королевский трон, не принадлежащий ни одной семье, он получил бы куда скорей.

Летта оторвалась от вязания, посмотрела на меня с искренним непониманием. Ее встречный вопрос меня поразил:

— Как можно?

Я даже на мгновение потеряла дар речи.

— Это было бы логично и практично. После смерти первого короля страна осталась без руководителя.

— Ты, конечно, права, — медленно заговорила Летта. — Но, боюсь, ты не понимаешь особенности Арданга, особенностей мышления ардангов. Думаю, при желании, ты научишься.

Она замолчала, подбирая слова, а я подумала о своем учителе ардангского языка. Учитель был шаролезцем, но владел ардангским в совершенстве. По крайней мере, я еще ни разу не попала в ситуацию, когда бы не понимала, о чем говорят коренные арданги. Но о короле Риотаме он не рассказывал. Теперь создавалось впечатление, что и не знал.

— Понимаешь, король Риотам не только управлял страной, но и сделал для нее очень многое, — начала Летта. — Он объединил разрозненные княжества, сплотил народ. Его армия не потерпела ни одного поражения, все его законы помогали Ардангу. Его правление было благословлено небесами, не иначе. Посягать на его трон и корону никто из ардангов не решился бы, а чужака на троне не потерпели бы.

Летта усмехнулась:

— Думаешь, Ромэр единственный, кто знал путь к гробнице? Нет, мой брат тоже был там, когда был еще юношей. Он хотел стать королем, хотел усилить Арданг, хотел править. Он жаждал власти, считал, что сможет перевернуть мир. Брат ходил туда со своим другом, верным соратником. С тем, с которым пал в бою, сражаясь рядом, бок о бок. Кто бы помешал моему брату, как и многим до него, забрать корону?

Снова вспомнив отчима, только пожала плечами. Слова о благословленном небесами правлении уже дали большую часть разгадки, но я хотела, чтобы Летта сама все сказала.

— Потому что пророчество было не про них, — охотно пояснила адали. — И все они, мой брат и те, что были до него, знали это. Никто не хотел вызвать на себя гнев небес. Поэтому Ромэр теперь — это не только символ восстания. Не только лидер и будущий победитель. Не только король Арданга. Это знак свыше.

— А все ли его примут, как своего короля? — вообще-то, на этот беспокоящий меня вопрос Летта уже дала ответ. Но я посчитала необходимым уточнить. Женщина улыбнулась. Тепло и уверенно.

— Конечно, без сомнений.

Она была убедительна, как и любой человек, свято верящий во что-то. И мне хотелось верить в то, что у Ромэра будут только внешние враги. Это облегчило бы многое. Мы помолчали, я смотрела, как Летта довязывает рукав свитера для брата Дайри.

— Мне так никто и не рассказал сказ о возвращении короля, — вспомнила я.

— Правда? Это древняя сказка, — Летта мечтательно улыбнулась. — Как моя бабушка говаривала, многие годы спустя после смерти Риотама, король возродится. Когда страна более всего будет нуждаться в его помощи, вмешательстве. Он зажжет пламя в остывших сердцах отчаявшихся и объединит их в одно. Новый король по прозванию Данный, столь же мудрый, как и Риотам, поведет за собой воинов и будет одерживать победу за победой. Но огонек надежды скоро погасит зависть, а король пропадет. Страну будут раздирать птицы с черными крылами, похитившие короля. Но король пройдет выпавшее ему испытание и, ведомый ангелом, вернется в Арданг.

— А дальше? — Летта явно закончила рассказ, но мне не казалось, что это конец истории.

— Дальше? — адали вздохнула. — Ангел со странным именем Ольха венчает короля короной из цветов, тем самым благословит его правление. После перед королем склонятся все свободные сердцем, и он приведет народ к победе. Освободив страну от черных птиц, вернет благоденствие.

— Почти дословно повторяет пророчество Витиора, — пробормотала я.

— Да, — согласилась Летта.

Ночью я думала о сказе, о пророчестве, о своей роли в этой истории. О Ромэре и своих чувствах к нему. Спустя пару бессонных часов мне удалось убедить себя в том, что все-таки ошиблась, назвав почти сестринскую привязанность любовью. Не могла же я влюбиться в человека, которого знала меньше месяца!

Все же способность к самовнушению — одна из сильнейших особенностей моего характера. Вскоре мне удалось убедить себя, что ни удовольствие от общения, ни сочувствие, ни сопереживание, ни доверие еще не говорят о влюбленности. А, значит, и волноваться не о чем.

Целый день парило, было душно. Сидя с Дайри в прохладном доме, я могла только посочувствовать Летте, отправившейся на базарную площадь. Хотя невозможность просто выйти из дому угнетала. Уходя, адали потребовала, чтобы Дайри дала слово не затрагивать тему наших с Ромэром взаимоотношений. У девочки явно были свои планы на этот счет, уж слишком явным было ее недовольство из-за запрета Летты. Но слово свое Дайри сдержала. Частично. Она просто то и дело, к месту и не к месту, говорила о том, что помнила из общения с Ромэром. Несколько предложений, яркие сценки, кажущиеся родными и близкими. А я невольно представляла русоволосого мужчину, качающего на коленях девочку лет пяти. Высокого, хорошо сложенного воина, подхватывающего ребенка на руки, подбрасывающего в воздух. Ромэра, рассказывающего детям сказки.

Может, умом я и понимала, что на самом деле Дайри рассказывает мне о своем отце. Ведь когда Ромэр мог бы все это делать, он руководил восстанием. В Арданге шла война. Но я так хотела, чтобы эти красивые, теплые картинки стали для арданга правдой. Чтобы он, несмотря ни на что, был счастлив...

Когда вернулась Летта и отослала Дайри домой, женщина рассказала мне новости. По городу распространился слух, дошедший из Тарлана, что вернулся король. Что его видели на родной земле в нескольких городах. Всегда его сопровождала шаролезская девушка, удивительно красивая, словно ангел. Временами 'словно' в разговорах опускали. Стража пыталась задержать и расспросить тех, кто говорил о короле. Но нельзя поймать весь город.

Ловин передал через одного сказителя привет. Что удивительно, лично мне. 'Дару небес от богослова-странника наилучшие пожелания'. Я не сразу поняла, чем заслужила подобную честь. Лишь через пару минут вспомнила щедрое предложение священника-дворянина взять в жены скомпрометированную простолюдинку. Не сдержала улыбку, представив лицо Ловина в тот момент, когда ему скажут, что простолюдинка на самом деле принцесса. Подумалось, что удивленный духовник наверняка выглядит комично.

— Брат Ловин — достойный человек из знатного рода, — голос Летты звучал ровно, спокойно, но казался лишенным эмоций. Посмотрев на женщину, выкладывавшую продукты из корзины на стол, поняла, что адали внимательно следила за выражением моего лица. — Он хороший служитель и воин. Рада, что вы с ним поладили.

— Мне он показался несколько нетерпимым, — честно ответила я. Во взгляде Летты появилась улыбка. — Но очень милым, — улыбка адали немного потускнела.

— Он, конечно, священник, но смирением не отличается. Ведь, в первую очередь, он арданг.

— Это чувствуется по всему, — заверила я. — Особенно по упрямству.

Летта рассмеялась:

— Да, ты верно подметила. Наши мужчины часто бывают упрямцами. Зато они верные мужья, чаще всего однолюбы.

Эта фраза против воли запомнилась мне. Я потом часто ее вспоминала.

Мужчины вернулись вечером. Оларди лучился счастьем, — он был рад оказаться дома. Ромэр казался хмурым. Но я не удивлялась и не обижалась. Он всегда становился замкнутым и мрачным, если обдумывал что-то серьезное. Мне, как другу, следовало знать о таких особенностях Ромэра и принимать его таким, какой он есть. А мой друг может в кругу тех, кому доверяет, не скрывать истинный настрой под маской добродушия. Для этого и существуют друзья. Чтобы рядом с ними не бояться быть собой.

За ужином Клод рассказывал о поездке. Ромэр лишь изредка вмешивался в разговор. Когда оларди заговорил о той семье, к которой они ездили. Те люди казались надежным вариантом. Мои будущие 'наниматели' произвели благоприятное впечатление на своего короля и пользовались доверием повстанцев Ардена. Отъезд в Верей планировался через три недели. За это время мне нужно было подготовить документы на выезд, а купцы должны были успеть уладить свои дела.

Я старалась слушать и воспринимать информацию бесстрастно, как и подобает принцессе, принявшей решение. Правильное решение, идущее на пользу государству, короне. Но мысли об отъезде были болезненными. Поймала себя на том, что только слушаю мелодичный низкий голос Ромэра, но не вникаю в смысл слов. Что смотрю на наши руки, лежащие рядом на столе, и думаю о том, что мы, к сожалению, не в Шаролезе. Традиции моего народа не запрещают мужчине касаться женщины. У нас не осуждаются даже дружеские объятия...

Лечь спать решили рано. Мы с Леттой убрали со стола, вымыли посуду. Пока возились на кухне, адали передала Ромэру устное послание от Ловина и последние слухи Челна. За это время Клод выкупался и, пожелав нам с Ромэром спокойной ночи, увел адали за собой наверх. Арданг вежливо кивнул мне и, сказав, что вода остывает, тоже ушел купаться. Я в нерешительности стояла у входа в свою комнатушку. С одной стороны, можно и даже нужно было все обсудить днем. Еще и совета Клода спросить. С другой стороны, мне хотелось хоть недолго побыть с Ромэром наедине. А предлога я не находила. К счастью, мои метания прервал быстро вернувшийся арданг.

— Хорошо, что ты еще не спишь, — услышала я за спиной его тихий голос.

Обернувшись, впервые за последнюю неделю увидела перед собой не расчетливого политика, не военачальника, не короля, а молодого красивого и очень обаятельного русоволосого мужчину с теплым взглядом серо-голубых глаз. Ромэр улыбнулся знакомой ласковой улыбкой. И об эту улыбку вдребезги разбились все результаты моего самовнушения.

Я поняла, что себя обмануть мне не удастся.

Я люблю Ромэра.

— Рад, что мы одни, — сказал он и поспешно добавил. — Нам редко удавалось поговорить в последние дни. А вопросов и проблем много.

Кивнула, не отводя взгляда от лица Ромэра. Слишком давно его не видела таким.

— Ты, наверное, хотела что-то обсудить? — предположил арданг, а на щеках проступил едва заметный румянец, левая бровь изогнулась. Сообразив, что смущаю Ромэра своим пристальным вниманием, снова кивнула и отвернулась.

— Давай присядем, — пытаясь сгладить возникшую неловкость, указала на стулья.

Арданг молча согласился и подошел к столу. Учтиво подождав, когда я выберу себе место, сел напротив. Через стол. Это было естественно, ведь мы собирались обсуждать что-то серьезное, но все равно задело. Я постаралась взять себя в руки и рассуждать как принцесса, а не как влюбленная дурочка.

— Я подумала над твоими словами и решила, что должна попытаться стать регентом. Но мы оба понимаем, без поддержки это невозможно.