"Ключ". Глава 1 - 6

Но требовалось прохождение дорогостоящего реабилитационного курса. Примерно в это же время умерла, помогавшая во всём родная тётка Марины. Она оставила о себе добрую память и двушку-распашенку в Строгино, спальном районе Москвы. Пришлось оставить службу в армии, ухаживать за больной женой стало некому, своей родни у Вени не было, он вырос в детдоме. И перевести тоже было нельзя, она находилась под наблюдением врачей. Сразу же по приезду вопрос — а на что жить, встал ребром. Никакого образования, не считая одиннадцати классов, у Вениамина не было. За плечами была служба в армии срочником, затем в том же полку по контракту. Он и с женой-то познакомился, когда приехал в отпуск к боевому товарищу. Тогда тоже была весна, деревья цвели, и она, одиноко гуляющая в парке, такая нежная и хрупкая, буквально с первого взгляда покорила сердце молчаливого парня.

— Поезд прибывает на станцию "Пожитково" по третьему пути первой платформы, выход со стороны пирона, — прервал воспоминания Вени голос информатора, — просьба не забывать свои вещи в вагонах.

До лагеря оставалось пройти пешком с пяток километров, а если срезать через не большой лесок и выйти к реке Гвоздня, то путь сократиться до трёх. Для тренированного молодого человека — пустяк. А там уже покажутся кирпичные стены ограды бывшего санатория. Пройти обучение в школе "ЩитЪ" Вениамину посоветовал напарник, с которым он охранял не большую автостоянку. Машины на ней оставляли, в основном, живущие неподалеку автовладельцы, постоянные клиенты, имеющие месячный абонемент. Поэтому левых доходов, когда плата за ночную стоянку кладется в собственный карман, у сторожей было мало. Зарплата же позволяла еле-еле сводить концы с концами. И никаких перспектив в обозримом будущем. Казалось, что поставить Маришку на ноги так и будет несбыточной мечтой. Хоть на большую дорогу выходи и просись к грабителям в банду, знать бы только где они обитают. И вот когда он узнал, что, пройдя обучение в этой школе телохранителей, лучшим выпускникам гарантированно предоставляется работа в ряде ЧОП-ов, а так же, если верить полунамекам подпитого напарника, есть возможность попасть в службу безопасности банка подконтрольного бандитам, Веня недолго раздумывал. Продал свою не первой свежести Тайоту и, придерживая одной рукой карман с деньгами и держа в другой бумажку с адресом, выписанным из рекламной газетки, открыл двери офиса школы. Там, улыбчивые девушки показали ему не большой рекламный фильм, в котором на фоне виднеющихся чуть вдали сосен ребята в черной униформе преодолевали полосу препятствий, плавали в бассейне и стреляли в тире. Потом ему рассказали о системе скидок. Оказалось, что в конце каждого месяца обучения по результатам сдачи нормативов определялся лучший, и освобождался от платы за следующий месяц. Затем Александрова оставили размышлять одного на мягком диванчике наедине с договором. Веня, опасаясь подвоха, (уж очень понравился ролик, слишком хорошо, чтобы было похоже на правду) внимательно изучил каждый пункт соглашения. Он никогда не считал себя уникальным и в то, что ему удастся получить бонус хотя бы в одном месяце, верил слабо, поэтому расплатился за весь курс сразу. Деньги ушли почти все, осталось только на лекарства Маришке. Зато теперь, когда учеба завершена и теоретические экзамены сданы, а впереди осталась только огневая, он был уверен в правильности своего выбора.

— Здорово Веник! Ты как всегда раньше всех, — поприветствовали Вениамина охранники на воротах учебного центра. Он кивнул в ответ и не торопясь направился по мощеной брусчаткой дорожке в сторону двухэтажного центрального корпуса. Веня шел на последний экзамен и слушал, как слева шумит иголками сосновый бор, щурясь от солнца, рассматривал переоборудованный под полосу препятствий стадион, распложенный справа, и на душе у него было легко. Стрелял он всегда не плохо, может и не лучше всех, но в своей роте был первым и не опасался, что не сдаст норматив. Стойка, с колена, лёжка про это бывший снайпер вообще молчал. Посложнее было в движении, но, опять же в армии и нормативы были построже и времени отводилось поменьше. Так что, можно сказать отдохнуть сегодня пришел и позаниматься любимым делом.

В центральный вход Вениамин не пошел, а обогнув здание, с торца спустился в подвальное помещение. Да и, по большому счету, не чего ему было делать в административном здании, первый этаж которого состоял из бассейна, столовой и кинозала, а второй отдали под нужды администрации школы. Там же, на втором, была сделана перепланировка и из множества санаторских комнатушек получились громадные трех, четырех и даже пяти комнатные номера, в которых останавливались, в основном инструкторы, и, изредка, начальство "Щита". В подвале же был расположен тир и оружейка, пахло порохом и маслом. Эти привычные запахи помогали настроиться на рабочий лад и выкинуть из головы грустные мысли. Окунувшись в привычную атмосферу тира, Веня сразу же направился в оружейку к Митричу. Этого немногословного инструктора по огневой подготовке все так называли: не уважительно Дмитриевич, а именно Митрич. На самом деле он был совсем не старым мужиком, что-то между тридцатью пяти и сорока, но знали об этом не многие. Дело в том, что все инструкторы появлялись перед учениками исключительно в масках. Шапочка лыжника, если верить ценнику в магазине, была и на Митриче. Такая анонимность не могла не подогреть интерес со стороны обучающихся. Выдвигались различные версии от принадлежности к секретным подразделениям ФСБ, до объявленных в розыск террористов, и даже делались ставки. Была своя версия и у Вени, но он её не афишировал. Хотя расспрашивали постоянно, ведь за дверями оружейки он был частый гость. Нужно отметить, что гостем он там был из всей группы единственным, никого больше Митрич туда не пускал. Если разобраться ничего удивительного в этом не было. Они были во многом похожи. Два молчуна не высокого роста, с жилистыми руками и плавностью в движениях. Никакой спешки. Никакой суеты. Меж собой общались больше не понятными остальным знаками, нежели на словах. А сблизиться им помог случай. Группу весь день занимавшуюся физическими упражнениями, уже к обеду, ясен пень, начинал терзать зверский голод. На этот случай в школе имелась столовая, хоть и не дорогая, но Веня, постоянно стесненный в средствах, был вынужден экономить на всём. Поэтому он приносил сидорок с не затейливой едой из дома. А обедал, преимущественно в тире, просто потому, что занятии по стрельбе проходили обычно около полудня. Садиться в столовой со своим он почему-то стеснялся. Ну а ребята не могли пропустить это мимо, и зубоскалили над Веней вовсю. Он понимал, что избавиться от насмешек можно было только двумя способами: либо отвечать тем же, либо бить морды. Красноречием он никогда не страдал, а за драку можно было запросто вылететь из школы. Порядки тут были строгими. Поэтому Веня обиду проглотил, но не забыл. И на первых же спаррингах особо отличившимся острословам вбил зубы в глотку до самой задницы. Не смотри, что с виду неказист — гвардии старший сержант, спецназ ВДВ, мать твою!

Ребята всё поняли, только теперь громко и со вкусом стали меж собой обсуждать: "а что это, интересно, сегодня на обед, в прошлый раз отбивные были, вроде ничего?". В общем, приятного мало. Это заметил Митрич и как-то во время обеденного перерыва, стоя в дверях оружейки жестом позвал Вениамина внутрь. Также молча, он указал на стоящую в углу, на трехногом журнальном столике микроволновку, достал из ящика стола кусок сала, нож, пододвинул Вене, и уткнулся в баллистические таблицы. Через пять минут, Веник ещё не успел доесть, дверь оружейки открылась, и на пороге возник директор "Щита", Николай Иванович Стародуб. Веня подскочил было, пытаясь сообразить, прогонят прямо сейчас или дадут дохлебать суп.

— Снедай, давай, — остановил его директор, — война войной, а обед по расписанию. Я смотрю, Митрич, ты напарника себе нашел? — спросил инструктора Николай. Митрич поднял голову, посмотрел долгим взглядом в глаза директору, медленно стащил маску, обнажив загорелую лысую голову и, не произнеся не звука, снова уставился в таблицы.

— Ну-ну, посмотрим, подумаем, — произнес Николай и вышел из оружейки.

Сегодня, когда Веня вошел к Митричу, тот был необычно оживлен, прохаживался между рядами полок, вытирая ветошью испачканные в масле руки, и насвистывал популярный мотивчик.

— Последний день Митрич, — сказал Веня, — ты как, не против отметить после экзамена? — позвякивая бутылками, он прятал под стол черный пластиковый пакет.

— Не сегодня Веник, как отстреляешься, никуда не уходи. Ближе к вечеру, для тебя будет особый экзамен. Что придумает Ходок — не знаю, помочь ничем не могу, у каждого из нас, — показывая на маску, сказал инструктор, — было что-то своё.

— Ближе к вечеру это когда? — растерялся сразу Веня. — У меня же сегодня смена в девять. И Маришка одна, по... — тут же заткнулся Вениамин. О своей беде он не говорил никому, терпеть не мог вымученного сочувствия.

— Веник, если выдержишь испытание, а лично я в этом не сомневаюсь, то можешь забыть про свою стоянку. И жену свою в германскую клинику отправишь. Решай. Сейчас, — закончил свой непривычно долгий монолог Митрич.

— А откуда ты знаешь про Маришку... — начал, было, Веник, но тут за дверью раздались голоса курсантов. Видимо кто-то решил перед экзаменом подмазать инструктора, поэтому и пришел пораньше.

— Всё Веник, все разговоры потом, — отрезал Митрич, натягивая на голову шапочку лыжника. — Иди, готовься.

* * *

— А мы с валета зайдем, с крестей, нету у тебя таких!

— Зато мамка есть козырная.

— Ха, мамка и у меня есть, крестовая, ты их любишь.... Чё, съел Петюня? На тебе вдогонку исчо одну. — В комнате охраны, на пропускной тренировочного лагеря "ЩитЪ", азартно резались в "дурака", и не сразу заметили, как подъехали две машины.

— Кажись начальство, прячь карты и на выход, сегодня я страхую. И проверь по всей строгости, пусть остальные документы засветят, — кричал вдогонку напарнику охранник.

— Да знаю я, — пробурчал второй, подходя к калитке в массивных металлических воротах. Прежде чем выйти наружу он проверил расстегнута ли кобура, и оглянулся посмотреть успевает ли напарник.

— Давай, не тяни, — высунулся из окна машины Николай Стародуб, шеф не расторопной охраны.

— Николай Иванович, всё в норме? — больше для того, чтобы показать рвение проговорил Пётр.

— Да, да не томи.

— Порядок, Николай Иванович, — промямлил охранник и бочком подошел к машине сопровождения.

— Ваши пропуска, пожалуйста, — чуть смелее сказал Петя людям в масках, сидевшим во второй машине. И только после этого сообщил по рации, чтобы напарник открывал ворота.

Едва машины тронулись, как молчавший почти всю дорогу Всеволод произнес, — хорошо выдрессировал, у тебя тут как на режимном объекте.

— Рисуются они передо мной, мол, сидели весь день, и глаз не сводили, — ответил Николай и добавил, — Всеволод Сергеевич, разговор есть. Кандидат образовался, посмотрите?

— Посмотрим, от чего не посмотреть? Комнату мне приготовили? — спросил Сева, когда BMW подкатил к парадной. — Вот поваляюсь в ванной, и через часок заходи.

— Да,... Всеволод Сергеевич, я взял на себя смелость спрятать здесь Вику.

— Вику? Да кому она нужна? В крайнем случае, поспрашивают маленько, может, поимеют, да отпустят.

— Она многое знает, — не соглашался Николай, и потом, он имел точное представление, как умеют "спрашивать" бойцы того же Лысого, и ему было просто жаль девушку.

"Что-то много ты на себя в последнее время берёшь", — так и вертелось в голове у Всеволода, — "но и без Коли, сейчас совсем никак. Это твоя самая большая в жизни авантюра, Сева. Не время мелочиться. Ну, привез и привез, чего ты заводишься?", — думал Консультант, поднимаясь на второй этаж в свои личные апартаменты. Бывал он тут не часто, но Стародуб не умел делать что-то наполовину. Если нужно место для отдыха, то пусть это будет ультрасовременный пятикомнатный номер. И точка. Обстоятельный мужик.

— Вик, ты здесь? Ну и ладненько, быстро в душ и поиграем, — от близкого предвкушения, Севу начало лихорадить. Он понимал, что в этот момент ни чем не отличался от настоящего наркомана, но мало что мог поделать. С каждым годом это становилось всё сильнее. Ему не терпелось ощутить в руках тяжесть бруска, найденного много лет назад в тайге. Провести пальцами по не понятным символам, от которых по всему телу пробегала дрожь. Временами он манил к себе, требовал отстучать на нём затейливую мелодию, ту, которая удалась в первый раз, больше десяти лет назад у таёжной речушки.

* * *

Вениамин Александров первым сдал экзамен по огневой подготовке и сейчас сидел в оружейке на деревянном табурете за столом с покарябанной столешницей. Он медленно попивал крепкий чай из гранёного стакана, и рассматривал висящий на зеленой бетонной стене старый календарь с глянцевой красоткой, мисс февраль по версии журнала "Медведь". Нет ничего утомительнее ожидания неизвестного. Сутками торчать в засаде ради секунд, когда враг попадёт в прицел оптики верной СВД, а палец мягко спустит курок — это да, это Вене было знакомо, но маяться от мыслей, что тебе приготовили в качестве испытания, было в новинку. Слишком многое для Веника означала бы не удача. Все его мысли постоянно вертелись вокруг одного — сможет он, или нет. Вениамин не был маленьким мальчиком и прекрасно понимал, что братки могут потребовать в качестве доказательства серьёзности намерений. Кровь.... Но одно дело убивать на войне, когда вокруг свистят пули, строчит РПК, а высотку, которую занял твой отряд накрывают минометным огнем, или в ночной охоте, когда и человека-то путем не видно, только огонёк сигареты или слабо различимый силуэт на фоне бьющего из окна света, и совсем другое лишить жизни абсолютно не знакомого, ничего лично тебе не сделавшего мирного гражданина. "А вдруг это будет маленькая девочка или беременная дурочка, которую черт завел не туда и не в то время?", — размышлял Веник. — "Нет. Ну не маньяки же они. Вон, Митрич, вполне вменяемый мужик". Александров никогда не врал самому себе и поэтому честно пытался ответить на вопрос: смогу или нет? — "А ты вспомни, зачем тебе это надо? Вспомнил? Хочешь, чтобы Маришка через пару лет превратилась в невыносимую старуху, гниющую в собственной моче? Чего молчишь? Давай, уходи, никто пока не держит. Тогда будешь белый и пушистый, может, в рай попадешь. Вон она, дверь", — накручивал себя Веник в тот момент, когда эта самая массивная железная дверь с местами облупившейся зелёной краской распахнулась. Пригибая голову, в оружейку вошли директор "Щита" Николай Стародуб, Митрич и еще один седой мужик с рваным шрамом на шее, как будто кто-то пытался перегрызть ему горло. Сразу стало тесно и некоторое время вошедшие толкались плечами, пока не расселись кто куда. Директор оказался в потертом оранжевом кресле ещё советского производства, напротив Александрова, и первым делом установил на стол, не большой электронный прибор, переключил на нём тумблер и подождал, пока замигает зеленая лампочка.