Тем временем на мониторе показалась очередная дверь. Операция повторилась с точностью до движения. Спецназовцы были мастерами своего дела.
— Мы у жилых комплексов, — донёсся голос ротного.
— Начинайте осмотр здания, — ответил Фёдор Михайлович.
— Есть.
Полковник снова посмотрел на монитор: спецназ сканировал очередной коридор.
По разработанному плану он должен будет запустить солдат только после того, как Родионов убедится, что первый этаж можно считать безопасным.
"Что ж такая у них работа: быть на острие".
Монитор показывал очередную комнату, но только она отличалась от остальных. Здесь на полу лежало множество тел, прикрытых какой-то материей. Местами на ткани проступали красные следы.
— Вы видите это? — спросил Влад.
— Да, Родионов. Продолжай, — мрачно сказал Ищенко.
"Вот и затухающие термовсплески".
— Господин полковник, это База, — донёсся в мини-рации знакомый голос связного.
— Да, что случилось?
— Вас тут журналист спрашивает.
— Что? Какой ещё журналист?! Как они?.. — Ищенко был потрясён. Как они смогли узнать о происшествии, да так быстро? — Пошлите его куда-нибудь подальше! — в ярости бросил он, но тут же одумался, осознав возможные последствия. — Хотя, нет, постой. Скажи ему, что ещё ничего не ясно. И всякую ерунду. Короче, придумай сам. Мне не до них. Откуда он узнал?
— Сказал, что ему позвонили и сказали.
— Кто?
— Он не знает.
— Сделай всё, что угодно, но пусть они меня не беспокоят. У меня есть дела поважнее. Это всё.
— Есть, — ответил связной и отключился.
Ищенко ненавидел журналистов за их постоянное желание совать нос, куда не следует. "Пираньи", — охарактеризовал он их и снова отвлёкся на монитор, но тут Родионов сам ответил:
— Полковник, первый этаж безопасен. Входим на подземные уровни.
— Отлично.
Ищенко повернулся и крикнул второму ротному:
— Юра, заводи людей. Проверите второй этаж. По возможности ничего не трогайте, скоро должны приехать спецы из ОМБ.
Тот кивнул, что явно было не по уставу, и передал приказ.
В наушнике раздался голос ротного:
— Мы осмотрели жилые здания. Здесь только учёные. Они живы, отделались лёгким испугом.
"Слава Богу, хоть одна приятная новость", — тяжело вздохнул Ищенко...
-
Лопасти садящегося вертолёта будоражили мёрзлый воздух, поднимая снежную пыль с парковки. Евгений Николаевич посмотрел в иллюминатор и видел встречающих. Вертолёт опускался, новые порывы ветра заставляли людей на площадке закрывать ладонями лица.
Несильный толчок оповестил о том, что посадка совершена и пора уже на выход. Ромин взглянул на Анатолия Григорьевича Греченко, который был практически на голову выше его, хотя генерал считался не маленького роста, и направился к выходу. Главный аналитик Особого Отдела, молча, последовал за ним.
Лопасти вертолёта ещё не успели остановиться, шапку сдувало, пришлось её придерживать.
— Генерал Ромин, рад вас приветствовать, — произнёс один из встречающих. Говорил он негромко (двигатели работали относительно тихо), но чётко.
— Вы полковник Ищенко?
— Да, генерал. Ваши специалисты уже прибыли и занимаются изучением аномалий, — опережая вопрос, сказал командующий базой. Они направились в сторону здания Исследовательского Центра.
— Аномалии?
— Да, были замечены... некоторые отклонения в работе скан-средств.
— Толя, к тебе приходили такие данные?
— Нет, — ответил Греченко. Ромин вопросительно посмотрел на Ищенко:
— Мы сообщили об этом два часа назад, — ответил тот.
Евгений Николаевич не видел смысла в сокрытии информации. Безусловно, она была важна, но что изменилось бы, если он узнал не сейчас, а пару часов назад? Может, кто-то перехватывал сообщения, ведь снимки посылались не по инфо-связи? Ромин взглянул на Греченко: на лице аналитика отразились те же мысли.
Тем временем они уже достигли входа в ПИЦ. Свет внутри отсутствовал, но день оказался ясным: солнце более-менее освещало помещения. Генерал на секунду остановился, оглядывая разрушения. Бесспорно, престижу России был нанесён колоссальный удар, но именно в этот момент его волновала судьба пятерых агентов, которые были внедрены в коллектив Исследовательской Базы три дня назад. Самое печальное, что он даже не имел права открыто спросить об этом. Дела ОМБ всегда должны оставаться внутренними делами, хотя к ним нередко примешивается политическая окраска, как сейчас. Несмотря на то, что "Безопасность" была создана в 2097 году, то есть семнадцать лет назад, до сих пор Россия и Запад скрыто соревнуется за право быть ведущей силой в Федерации Северных Государств. Наверное, из-за этого Федерация до сих пор не стала объединительной силой человечества, какой была задумана, но это уже частности.
Ромин опустил взгляд, затем посмотрел на Ищенко и спросил, переступив порог полуразрушенного здания:
— Мне доложили, что уцелели пятеро охранников. Сколько они работают в ПИЦе?
— Около года.
"Значит не мои ребята. Плохо", — оценил Ромин.
— Где они?
— В казармах. Их сейчас опрашивают, но они говорят, что ничего не помнят.
Евгений Николаевич остановился:
— Как не помнят?!
— Они утверждают, что вчера легли спать в казарме, а проснулись сегодня в камере на пятнадцатом уровне, когда их нашёл спецназ. Камера оказалась закрытой снаружи.
— Оружие при них?
— Нет, но они были одеты в форму. Следы пороха на одежде есть.
— То есть они участвовали в сражении, — предположил генерал.
— С высокой долей вероятности.
— Им что? Стёрли память?
— Не могу знать.
Ромин внимательно посмотрел в глаза Ищенко. Тот, безусловно, был немного не в себе, что выдавали нервозность и излишне официальный тон, но Евгений Николаевич знал причину. В глазах полковника он был человеком сверху. Ищенко побаивался его, зная, что такие просчёты, как нападение на ПИЦ, не прощают, и не важно, что его прямой вины в этом нет: нападающие оказались умнее техники, смогли обмануть её каким-то загадочным образом. Полковник уже чувствовал, как три звёздочки опадают с погон.
— Где сейчас Павел Корышев?
— На двенадцатом уровне, у Центра Связи.
— О каких аномалиях вы говорили? — спросил Ромин.
— Вы можете спуститься, тогда всё увидите сами. Я не специалист в физике и не могу объяснить всего. Сиинов объяснит лучше.
— Так и сделаем. Как туда попасть? — он мельком глянул на кабину лифта с приоткрытыми створками, на одной из них красовалась тройка отметин от пуль, которые образовывали правильный треугольник, и ответил сам: "Пожалуй, только пешком, электричества нет".
— Это на одиннадцатом уровне. Я вас провожу, но только до поста, мне дальше нельзя...
Спускаться действительно пришлось пешком. Генератор оказался повреждён, и его до сих пор не восстановили. Вместо него энергия подавалась от полевого аккумулятора, который был доставлен полтора часа назад вместе со специалистами из "Безопасности" во главе с Павлом Корышевым. Они провели светокабель по всему пути, и теперь светящаяся верёвка освещала лестницу и этажи подземной части комплекса ненавязчивым пепельным светом.
Лестница была неширока, но здесь практически не ходили. Ниже десятого уровня не пускали даже солдат, но, безусловно, для генерала ОМБ и Главного Аналитика Особого Отдела выставленный пост не являлся преградой, поскольку здесь работали сотрудники местного отделения ОМБ. Ромин и Греченко лишь показали удостоверения. Ищенко остался за кордоном и, как показалось, вздохнул с облегчением.
— Где я вас смогу найти? — спросил Ромин, полковник насторожился.
— Я сейчас хочу направиться в казармы, лично поговорить с учёными и охранниками. Я буду там.
— Хорошо.
Евгений Николаевич и Греченко стали спускаться дальше, на одиннадцатый уровень.
— Что ты думаешь об Ищенко?
— Об Ищенко... — задумчиво произнёс Анатолий Григорьевич. — Он чувствует себя виноватым и загнанным в угол, но думаю, он надёжный человек. Действует разумно. Типичный украинец, судя по акценту и фамилии. Скорее всего, из Донецка или области...
— Ой, не надо подробностей, — остановил его Ромин, чувствуя, что ещё немного, и Греченко вычислит и улицу, и дом по дисперсии света в радужной оболочке глаза.
— Думаете снять его?
— Не я принимаю такие решения, — напомнил Ромин. — Пускай решают другие. У нас свои проблемы.
Они уже достигли уровня лаборатории. Вдоль правой стены лежал светокабель, освещающий коридор. Люди в форме ОМБ собирали улики: гильзы с пола, сплющенные пули выковыривались из стен. И самое невероятное: то, что не было ни одного следа крови!
Вдалеке промелькнул какой-то человек, одетый в белый халат, скорее всего, кто-то из учёных. Ромин и Греченко направились за ним, но окликать не стали.
Завернув вправо, они чуть не столкнулись нос к носу с приземистым человеком лет пятидесяти. Одет он тоже был в белый халат, и Евгений Николаевич подумал, что, вероятно, это тот самый, который промелькнул несколько секунд назад. Маленькие глаза бегали, словно теннисные мячики по полю, и, казалось, ни на чём не фокусировались. Скорее почувствовав чем, увидев перед собой преграду, человек остановился и надел большие очки, что и вовсе казалось анахронизмом.
— Вы что-то хотели, господа? — быстро проговорил он гнусавым голосом.
— Мы из "Безопасности", — Ромин показал удостоверение, но тот даже не взглянул на него.
— Я тоже не из кружка по пению. Если вам нужен главный, тогда это я, — так же быстро сказал учёный и представился. — Михаил Сиинов, руководитель научной группы. Так что вы хотели?
"Вот ты какой... Познакомились, наконец..."
— Мы хотели узнать, как продвигаются работы и посмотреть на аномалии.
— Да, посмотреть есть на что. Следуйте за мной.
Он быстро повернулся и направился в сторону лабораторного комплекса, где стояла небольшая группа из пяти человек и обсуждала какие-то измерения.
О Сиинове Ромин слышал немного и только мельком, но теперь впервые повстречался с ним лично, и учёный произвёл на генерала двоякие впечатления. С одной стороны, тот был задирист и любил уколоть собеседника, поскольку считал себя главным "головастиком" всей Земли, с другой — следует признать, что он был гением и мог разобрать самую сложную головоломку, по крайней мере, до этих пор мог. Именно поэтому генерал и хотел, чтобы Сиинов взялся за работу, а вот сейчас думал: верное ли он принял решение, не будучи лично знакомым с учёным, но уже поздно что-либо менять.
"Что ж, надеюсь, не зря я буду его терпеть".
Они прошли в комнату сканирования, которая располагалась у входа в лабораторию. Дверь оказалась завешена белой материей. Сиинов резко остановился и, обернувшись, сказал:
— Надеюсь, зеркалофобией вы не страдаете.
Ромин и Греченко вопросительно переглянулись. Смысл слов стал понятен через секунду. Учёный быстро направился к входу в лабораторию и распахнул белые шторы.
Часть двери была вырезана, а за ним простиралась одна большая сферическая комната.
— А-а... где лаборатория? — только и смог спросить аналитик.
— Этим вопросом мы сейчас и занимаемся.
Ромин заглянул. На дне стеклянной сферы трудилась группа учёных, производя замеры. Приборы были разложены тут же.
— Не бойтесь, радиации нет, — запоздало предупредил Сиинов.
Евгений Николаевич нервно дёрнулся, услышав только слово "радиация", и хмуро посмотрел на него, но воздержался от комментариев.
— У вас уже есть предположения? — спросил Греченко.
— Здесь маркерами ничего не помечено. Сразу ничего не скажешь. Мы провели исследования магнитного поля.
— И?
— Смотрите, — Сиинов достал магнит и улыбнулся так, что Ромину стало как-то не по себе: чем-то голос учёного его насторожил. — Сэм, посторонитесь! — крикнул учёный. Группа, что находилась внизу, стала спешно расходиться. Он опустил магнит на гладкую поверхность сферы. Тот быстро поехал вниз, что, в общем, было нормально, но как только достиг дна, подскочил и полетел, словно стрела, точно вверх, затем, ударившись о "потолок", начал спускаться вниз по стенам сферы и упал на протянутую ладонь профессора. Сиинов многозначно хмыкнул. Ромин был поражён:
— Но-о... силовые линии, если сфера заряжена, должны идти от неё к центру, а-а-а... этого не может быть, — не найдя ничего лучше, произнёс генерал.
— И тем не менее, — кивнул учёный, — аномалия на лицо.
— У вас есть предположения? — снова задал вопрос Ромин, глядя, как научные работники снова собираются у приборов, опасливо косясь на них, только сейчас он отметил, что приборы не из металла.
— И да, и нет. То есть с частью вопросов мы уже разобрались.
— Если это сыграет какую-то роль, то здесь проводились работы...
— Да-да, я знаю. Теория Единого Информационного Поля, разработка гипердвигателя и прочая ерунда. Я не сегодня родился, уважаемый.
— Считаете, что Теория Единого Информационного Поля — фикция? — удивился генерал. Он и не думал, что кто-то сейчас ещё ставит её под сомнения: после всех открытий и изобретений.
— Скорее неверное понимание процессов, — ответил Сиинов. — Разве плюрализм запрещён? И к тому же, людям не запрещено заблуждаться, — учёный немного помолчал, затем спросил. — Но вы ведь приехали не за тем, чтобы случать мои выкладки, верно?
— Да. Мне нужен ответ, понятный человеку со стандартным набором знаний.
— Так вот, этот материал, — учёный постучал по сфере, — совершенно обычный. Мы провели экспресс-анализ и установили, что это смесь наностали первой марки, из неё сделаны стены этого... замечательного заведения, нанокристаллы компьютеров, стекло, пластик... Короче, обычный материал. Он подвергся воздействию очень сильного электромагнитного поля и очень высоких температур, порядка шестидесяти тысяч градусов...
— То есть в десять раз горячее, чем на поверхности Солнца, — блеснул эрудицией Анатолий.
— Да, в результате высоких температур произошла спайка всего, что находилось в лаборатории.
— Но как же уцелел пластик.
— А вот здесь первая загадка. Воздействие было локальным, температура не распространялась в глубину наружной части сферы.
— То есть, как будто кто-то, поставил заслон?
— Да, именно заслон, как в термоядерном реакторе. Теперь о магните. Как я уже сказал, здесь было очень сильное электромагнитное поле, оно выстроило в сфере структуру доменов и направило силовые линии таким причудливым образом, но почему оно такое мощное, мы не знаем. По нашим измерениям некоторые константы, не буду утруждать вас подробностями, возросли в разы, что совершенно невероятно! — его глаза, которые были скрыты за толстыми очками, ненадолго показались, словно выпрыгнули из-за укрытия, и Ромин подумал, что лучше бы им там и оставаться, поскольку в них горел фанатичный блеск.
— Но что здесь хоть примерно произошло?
— И вы до сих пор не догадались?
