История классической попаданки. Завершено.

У молодой леди глаза горели алчным светом. Аня вернулась к сумке и извлекла маленький пузырек французских духов, брызнула над головой сидящей в кресле и отошла. Когда облако аромата улеглось и достигло курносого носика леди Сольвейг, светлячки по периметру комнаты заморгали — грозились вот-вот погаснуть. Эмоциональное состояние сотворившей свет зашкаливало. Хозяйка замка была покорена.

— Что вы хотите?

— Вы должны стать моей подругой... или родственницей. Я должна быть достаточно близким вам человеком, чтобы помочь в будущем.

Сольвейг удивленно приподняла брови.

— Мы похожи, — Аня продолжила объяснения. — Вы же заметили?

— Да, — обрадовалось белокурая леди, — там внизу никто за меня не беспокоился! Потому что видели, что мы с вами по-родственному похожи.

Аня одобрительно качала головой.

— Мы скажем всем, что вы моя кузина, — тараторила, увлекшись, глупышка, — например, дочь двоюродной сестры моего отца, которая еще в юности попала с семьей в шторм, и больше о них ничего не было слышно.

— А что скажем родителям?

— Это и скажем. Матушка моя жуть как любит романтичные истории про похищенных и найденных наследников. А судя по вашим украшениям, вы очень состоятельная дама.

— Украшений у меня мало, — с сожалением покачала головой Аня.

— Зато какие! За одно из таких вы можете купить целую постоялый двор.

— Вы уверены? — Земная потерла висок.

— Абсолютно! Это из-за огранки камней. Таких идеальных форм, как в ваших украшениях, в нашей стране нет.

— Леди Сольвейг, прошу вас, расскажите про вашу страну.

— Расскажу завтра. Принесу книги и все-все расскажу.

— И все-таки, по поводу моего возвращения на родину...

— Понимаете, — Сольвейг уставилась в одну точку и меланхолично крутила пуговицу на жилетке, — когда-то у папы была кузина. Седьмая вода на киселе. В пятнадцать ее выдали замуж. В шестнадцать она родила и еще через год пропала в море вместе с мужем и ребенком. Она была старше папы на десять лет. Когда она пропала, папе было семь. Семь плюс десять, в уме три... значит, сорок три года. Нет, на сорокалетнюю вы не похожи.

Аня была поражена логикой, но решила слегка откорректировать:

— А может, она, кузина вашего отца, спаслась, вышла замуж повторно, где-нибудь далеко, и родила меня. Первый ребенок погиб в море, мне же двадцать девять, я совершенно спокойно могу сойти за младшего ребенка. Мать скончалась, отец тоже, меня ничто не держало в той стороне, я решила пропутешествовать на родину матери, найти родственников.

— Вам двадцать девять?! — Сольвейг удивилась. — Я бы ни за что не... не поверила.

— Это не мне, а той, что родилась далеко и вернулась на родину.

— А там, откуда вы родом, магия есть.

— Есть, — вздохнула Аня, удивляясь диким скачкам внимания собеседницы, — но у нее другие основы.

— Какие? Какие?

— Сила воли и стремление к совершенству.

Леди блондинка задумалась, возведя глаза к потолку, затем, решив что-то для себя, вернулась к разговору.

— В таком случае, у вас еще должен быть покойный муж.

— Откуда?! — возмутилась Анна. Больше на "покойного", чем на "мужа".

— Вы же сказали, что вас там ничего не держало, — Сольвейг махнула рукой в сторону темного окна, — значит, и муж тоже умер.

— Ладно, пускай умер, — согласилась Аня, в конце концов, положение вдовы снимает с нее обязательства перед целомудренностью средневековых нравов.

— Вы прибыли сюда, но по дороге на вас напали, обокрали. Но вам удалось сбежать.

Аня устало кивнула — слишком много новой информации. Сразу.

— Я буду настаивать на том, что мы с вами похожи, как сестры. Потому что, мы и есть сестры!

— А я в свою очередь, — заверила Аня, — буду образцом благодетели для вашей матушки, и вы, леди Сольвейг, сможете наконец успокоить ее. Чем она там еще недовольна? Вы замуж не хотите?

— Нет, я как раз хочу, но по собственному выбору, а не за того, кого назначат родители.

— Ага, стандартно, — пробурчала Земная.

— Что, простите?

— Ожидаемо. Традиционно.

— Традиционно, — кивнула леди. — Я все понимаю, он — наследный принц, много денег и почести, но...

— Вы невеста наследника?

— Да, — неуверенно произнесла девушка.

— Тогда, леди Сольвейг, на вас возложена глобальная миссия, вы должны проявить величайшую покорность и оправдать оказанное на вас высокое давление.

Сольвейг замерла, готовая сорваться с места и бежать куда глаза глядят. Но Аня подмигнула, совершенно незаметно, и снова превратилась в Снежную Королеву. Блондинка расплылась в улыбке.

— Леди Анна, я поверила и матушка поверит. Идемте скорее знакомиться с ней.

— Стоп, — Аня осадила собеседницу. — Мы еще не все продумали. На сегодня достаточно. Я жду вас завтра. Мне нужны книги по истории, географии...

Сольвейг кивнула и щелкнула пальцами — светлячки погасли, погружая комнату в полумрак свечей.

Оставшись одна, Аня продолжила обдумывать планы.

"Легенда нужна не столько для легковерной матушки, сколько для лорда-отца. Он, наверняка, фигура видная. Со связями. Он захочет проверить меня. Значит, я должна быть из закрытой страны, которая находится в состоянии войны, либо которой объявили бойкот. Также надо понимать, что у высокопоставленного лица наверняка есть и неофициальные источники информации. Значит, легенда должна быть продумана до мелочей."

— Я тетушка Чарли из Бразилии, где в лесах много-много диких абезьян! — сказала Аня, кривлялась перед зеркалом. Придирчиво оглядев себя с ног до головы, решила, что кроме информации, ей нужна еще и одежда.

Глава 4.

Непривычный полумрак, танцующие тени, отсутствие горячего душа, телевизора, интернета, мобильной связи, ортопедического матраса, халата и тапочек — вот неполный список раздражающих факторов, которые не давали Ане уснуть. Пришлось выстирывать нижнее белье руками, чтобы не чувствовать себя засранкой, и спать в присланной леди С длинной ночной рубашке. А что уж говорить об элементарном клозете и его наличии: Аня предпочла бы даже деревянный домик на улице, но никак не ночной горшок.

Радовало лишь то, что при всем неудобстве средневековья, комната прогревалась на славу, и холодный мартовский ветер не хозяйничал внутри дома. Долго выбирая удобное положение на пышной перине, Аня все крутилась, не могла уснуть. Но нервные потрясения уходящего дня, странствия и сытный ужин все же уговорили Анино сознание на отдых, и горемычная искательница приключений провалилась в дремоту.

Тяжелый, удушливо темный сон сдавливал грудь, мешая дышать. Желание проснуться и сбросить с себя оковы сна боролось с ленью и вечным "авось". Однако неприятное чувство и беспросветная дымка дремы все не уходили, и Аня заставила себя открыть глаза.

Вместе с картинкой появился и звук: тихий, шуршащий и неравномерный — чужое дыхание. Аня перевела взгляд на место порождения звука, ничего не увидела и сместила фокусировку чуть левее. Теперь боковым зрением она четко увидела склонившуюся на ее личными вещами фигуру — человек рылся в сумке! Возмущению не было предела. Каково же было Анино удивление, когда над изголовьем кровати склонилось лицо еще одного незваного гостя.

Аня зажмурилась, да было уже поздно. Склонившийся заметил открытые глаза, молниеносно кинулся на кровать и зажал одной рукой рот, второй захватил Анину руку и зашептал непонятные слова. Аню парализовало.

— Ну, все, теперь ты не закричишь и будешь паинькой.

Набравшая полную грудь воздуха Аня, попыталась издать звук, но вместо крика выдохнула лишь свист.

Нападающий облизывал кожу на виске, обдавая Аню запахом перегара от браги, и пытался словить ее губы. Второй грабитель лишь хмыкнул: в темноте ничего не разобрать, но по характерным звукам Аня сообразила, что мужчина добрался до термоса. Если он неосторожно нажмет на клапан внутренней пробки, то обязательно получит приятные мгновенья и ошпаренную часть тела.

Жадный до услад незваный гость успел задрать Анину ночную рубашку до горла. Самое время предпринимать анти-магические меры.

"Отключить все заклинания!" — мысленный приказ, а вслух ошеломляющее "А-а!" на всю силу тренированных пением легких.

— А-а-а! — голосила Аня, вскидывая ноги и ударяя коленями по почкам.

— А-а-а! — заорал неудавшийся насильник.

— А-А-А! — завизжал ошпаренный.

В мгновение ока маньяк оказался на полу, Аня сверху, удар в кадык и резкий выброс ночной вазы в голосящую темноту.

— Help! Help! Somebody help me-e-e! (Спасите-помогите!) — вовремя спохватилась Анна Александровна: легенду бы с этими неудачниками не разрушить.

В коридоре раздался шум, в двери ввалились заспанные и вооруженные чем попало хозяева, слуги и постояльцы. Сразу стало светлее и веселее. Аня от пережитого пребывала в шоковом состоянии, а значит, на адекватную реакцию и объективное восприятие ситуации рассчитывать не стоило.

Бородатый и пузатый хозяин таверны в длинной ночной рубахе с огромным трехпалым подсвечником и метлой, неизвестный доселе дядька-гном в белоснежных панталончиках и в одном чулке с поленом в руке, перекошенные лица, тела, завернутые в простыни и полотенца, рубахи и руки, торчащие не из рукавов, — вот балаган, который довел Аню до истерического смеха.

— Чего у вас тут случилось? — строго и басовито спросил хозяин.

— Грабители! — неимоверно тоненьким голоском произнес гном.

— Насильники! — в узкий проем попытался протиснуться постоялец в простыне, накрыл с головою низкорослого гнома, запутался в полотнище и ввалился в комнату. За неудачником в тоге грохнулся орущий фальцетом гном, в коридоре заголосила женщина, подхватывая на тон ниже гнома. Хозяин заведения, получив от гномьей лапы удар под коленку, охнул и осел немного, но устоял и выпрямился, но снова удар, и снова с оханьем присядка. И так повторялось до тех пор, пока бородач окончательно не ухнулся на пол, уронив и метлу, и подсвечник.

Аня, не сдерживаясь хохотала, перегнувшись через подлокотник кресла. Кто-то, наконец, догадался зажечь светлячок, и в комнате стало совсем светло. Два тела в темном: один в обмороке у кровати, второй подвывая и покачиваясь, сидит на полу у стола, рядом валяются черепки разбитой ночной вазы.

В коридоре раздались звуки тяжелой поступи. Всех зрителей, как ветром снесло. Хозяин постоялого двора кинулся кабанчиком к Ане и накинул на плечи появившийся из ниоткуда клетчатый плед, в руки сунул глиняный стаканчик — Аня на автомате отхлебнула и закашлялась. В дверях появились новые персонажи: очень высокий мужчина, ему даже наклониться пришлось, чтобы не задеть головой дверной косяк, и двое ему под стать. Все хмурые, глядящие исподлобья, молчуны.

"Милиция", догадалась Аня. Подобрала босые ноги, устраиваясь в кресле поудобней, оперлась локтем на подлокотник, невзначай уронила плед с голого плеча. В комнате на мгновенье все перестали дышать, Аня же поспешила исправить ситуацию — трупы в личных покоях ею не предусматривались.

Старший рыкнул на подчиненных, те ловко скрутили неудачников-грабителей и вышли вон. В комнате остались трое: оперуполномоченный, трактирщик и Аня.

Главный милиционер выставил на стол хрустальный шар, сел во второе кресло и уставился на трактирщика. Тот в свою очередь, затараторил, скорее всего, привычную и заученную информацию про имя достопочтенного хозяина, про адрес заведения, далее перешел на повествование о случившимся и был остановлен, так как увлекся подробностями.

Главный следователь перевел взгляд на Аню: гостья сидела облаченная в клетчатый доспех и, попивая из стаканчика, с интересом рассматривая нашивки на груди стражника. О том, что Аню интересовали в данный момент не нашивки на груди, а непосредственно сама широкая и однозначно рельефная часть тела законослужителя, никто не догадался. Стресс и выпивка сделали свое дело: организм требовал срочного отвлечения от главной темы вечера. И только блюститель закона так не думал.

— Леди Анна, что вы можете рассказать? — мужской голос вернул девушку на землю.

— Они иноземка, они по-нашему не разговаривают, — поспешил оправдаться трактирщик.

Аня улыбнулась: немножко виновато, немножко загадочно, немножко томно взглянула из-под ресниц. Страж сглотнул и взмахом руки выпроводил бородача.

Когда дверь аккуратно закрылась, а пауза с заглядыванием в глаза затянулась, Аня допила последний глоток и оголив руку, поставила стаканчик на стол. Игривое настроение требовало сделать пакость и отключить яркий свет, но принцип "не гадить на рабочем месте" отправил настроение в нокаут одним точным ударом.

— На каком языке вы разговариваете? — устало спросил страж. Но видя непонимание гостьи, жестом попросил сказать что-нибудь. Игривое настроение снова подняло голову — Аня свела бровки домиком, показывая, что не понимает. Страж снова вздохнул.

— Я Кастор Керберос, — указал на себя, — а вы? — и приглашающий жест в сторону Ани.

Девушка понятливо закивала и выдала:

— My name is Fanny Ubenks from Omaha, (Зовите меня просто — Фанни Юбенкс из Омахи) — если играть, то играть до конца.

Мутный хрустальный шарик замигал, поиграл красками и снова погас.

— Он не знает такого языка. Бездна! — наверное, прилично выругался страж и снова перевел взгляд на гостью. Сейчас Ане стало жалко его: ни информации, ни поговорить нормально, ни отчет написать. Минут пять Кастор соображал, что же ему делать. Не вставая с места, осматривал место преступления, переводил взгляд на хрупкую девушку в кресле, силился что-либо понять, но ничего не выходило.

Следя за терзаниями стража, Аня уже несколько раз изменяла своему решению. Наконец начальник смены встал, стукнул рукой по столу, сгреб шарик и, поклонившись, направился на выход. Аня вскочила за ним, догнала в уже открытых дверях и мысленно скомандовала выключить свет. Светлячок погас, оставляя комнату на растерзание темноты, а Аня проворно захватила пальчиком стоящего в светлом пятне стражника за одну из нашивок, потянула на себя, привстала на пальчики и поцеловала в губы. Затем отстранилась на дюйм и с придыханием произнесла:

— You'll be fine, (Все будет хорошо) — и вытолкнула ошалевшего мужчину в коридор. Дверь захлопнулась, восстанавливая идеальную звукоизоляцию.

Глава 5.

— Какой кошмар! Как вы с этим справились?! — глаза леди Сольвейг походили на два фарфоровых блюдца, что стояли сейчас на столе.

Десять минут назад в дверь комнаты леди Анны забарабанили с недевичьей силой. Леди С не дожидаясь ответа, ворвалась в помещение ураганом Катрин и наткнулась на удивленный взгляд леди Анны. Секундная задержка, мелькнувшее чувство огорчения и замешательства на лице гостьи и Анина улыбка подействовала лучше, чем успокоительный отвар.

Сейчас две девушки сидели в креслах с одной стороны стола: Аня, успевшая умыться и накинуть на высохшее белье белую рубаху, сидела на пружинистых подушках, по привычке подобрав ноги под себя, леди Сольвейг, ни капельки не смутившись, скопировав позу, устроилась на сидении, предварительно сбросив замшевые сапожки.