Пропавший город

Баальбек* — древний город в Ливане. В Баальбеке сохранился в руинах грандиозный храмовый ансамбль, состоявший из богато украшенных резьбой дворов (в одном из них открыты остатки большого здания алтаря), Большого храма (т. н. храма Юпитера), хорошо сохранившихся Малого храма (т. н. храм Вакха или Меркурия) и круглого храма (т. н. храм Венеры) с 4-колонным портиком. Храм Юпитера представляет собой довольно большое сооружение. Некоторые блоки основания весят 800-1000 тонн. В известной степени, это сооружение превосходит пирамиду Хеопса, самые крупные гранитные блоки которой (потолок камеры царя) весят 50-80 тонн.

Алекса?ндровская коло?нна (также Александрийский столп*, по стихотворению А. С. Пушкина "Памятник") — памятник в стиле ампир, находящийся в центре Дворцовой площади Санкт-Петербурга. Находится в ведении Государственного Эрмитажа. Общая высота сооружения 47,5 м. Нижний диаметр колонны 3,5 м (12 футов), верхний — 3,15 м (10 футов 6 дюймов). Это самый высокий монумент в мире, выполненный из цельного гранита.

Глава 2

"В самый решительный момент самый способный берёт руль в свои руки, иначе корабль утопнет" слова Фимы Королёва из "Гостьи из будущего".

Встретились мы, как договаривались. Получалось семь человек, если считать нашего экскурсовода. На улице ситуация несколько улучшилась. Правда, мне она казалась затишьем перед бурей.

— Скажите, а как отсюда уехать? — подошёл к нам Панк. — Ни одного автобуса на остановке.

— Я договорилась, чтобы вот эту группу забрали через два часа, — пояснила наш гид, в отличие от общения с Костюмом, к Панку она была настроена вполне доброжелательно. — Это не автобус, а грузовая газель моего знакомого. К сожалению, раньше не выйдет уехать.

— Мне тут вас подождать? — уточнил он, оглядывая всех нас изучающим взглядом и задержавшись на мне.

Павлик, будто почувствовав соперника, тут же загородил меня своею спиною, а поскольку он был на голову выше, то обзор пропал.

— О, нет, встречать он будет нас на выезде из города. Вы можете пойти с нами, дорога всё равно одна, — предложила ему Августина.

Я же не любила, когда делали выбор за меня, поэтому переместилась чуть левее, чтобы быть в курсе происходящего.

— Офигеть! — присвистнул Панк, а потом надел тёмные очки.

Зачем? На улице ж пасмурно! Но я промолчала. Ох уж эти рокеры! Выделываются много.

И мы пошли по улочке вперёд.

Перед нами появилась триумфальная арка. Ещё одна! Вот только от неё шли улочки, точно лучики, в разные стороны. Это городские ворота? Ещё одни? Прямо посреди города, если считать по времени, что экскурсия была рассчитана на пять часов, а бродили до этого мы целых два.

Небо вообще стало чёрным. Ветер усилился. Раздался первый раскат грома. Почти над нами. Ударили первые тяжёлые капли дождя. До кафе было далеко. Мы шли уже минут пятнадцать, почти не останавливаясь. Даже если припустить бегом обратно, всё равно минут семь, не меньше, займёт. Ветер ударил с новой силой, поднимая тучи песка, неприятно хлеставшего по щекам и норовившего попасть в глаза. Августина открыла зонтик, но порыв стихии тут же вывернул его наизнанку, а после и вырвал из рук, словно был недоволен таким решением. Нехилый ветер. Оглядевшись по сторонам в поисках защиты от непогоды, я не нашла взглядом никакого укрытия. Руины были без крыш. Класс!

— Живо все под арку! — крикнул Панк, старающийся перекричать очередной раскат грома.

Я расслышала, поскольку оказалась недалеко, тут же кинулась под арку, согласная с его выводом. Всё лучше, чем вообще без крыши.

Оказавшись на месте, отметила, что ветер не задувал внутрь, что было странно. Я думала, что она, наоборот, продуваемая, сквозняки внутри. Ан нет. У неё имелось четыре входа с четырёх сторон. Пока я осматривала огромную конструкцию во вспышках орудий Перуна или Юпитера, если на римский манер, что то и дело озаряли пространство, люди забегали внутрь. Все ли? Прямо неподалёку в землю ударила молния.

Августина что-то кричала, но слышно не было из-за грома. Воздух стал свежим, как в обычную грозу. Люблю такой воздух, даже дышать легче становится. Разряды электричества превращают кислород в озон, который защищает землю от радиации солнца и космоса.

Я пересчитала всех, кто прятался под аркой. Со мной восьмеро. Значит, все. Дождь всё усиливался, а грохотало прямо над нами. Послышался треск, словно током ударило. Я отскочила от стен арки, все тоже последовали моему примеру. А по перекрытию поползла электрическая змейка в разные стороны. Ужасно! Никогда ещё не была так близко к смерти. Но это щекотало нервы. И мне это нравилось.

А потом всё исчезло. И стало светло, словно и не было туч. И выглядело всё странно. Арка поменяла цвет, стала цветной какой-то.

К световым эффектам прибавились ещё и температурные. Стало очень жарко. Так, что хотелось раздеться, причём сильно. И, судя по остальным членам группы, не одной мне. Ещё звук изменился с грома на какие-то крики и топот. Страх защекотал нервишки.

— Что-то мне не по себе. Пойдём отсюда? — предложила я остальным.

— В такое пекло только на солнцепёк и вылезать, — заявил Павлик, дуя себе под нос.

— Время — деньги, — подал голос Костюмчик. — Дождь кончился, мы, между прочим задержались! — он постучал по часам, обливаясь потом и вытирая платком шею и ослабляя галстук. А вот пиджак так и не снял.

Я же достала из своего рюкзака кепку, подбирая волосы, и бутылку с водой. Жажда была сильной. Сделав пару глотков, убрала воду. При такой жаре потеря воды идёт сильная, надо сэкономить.

— Идём? — с сомнением оглядела группу Августина.

— Да! — вылез Костюмчик, хотя, как мне показалось, его мнения никто не спрашивал.

И мы пошли. Я ещё раз оглядела арку, которая была раскрашена в разные цвета. Довольно симпатично. Внутри свода в вогнутых квадратиках были вылеплены цветочки, так вот, они были разноцветные, на зелёном фоне. А где прямоугольные впадины с цветами заканчивались, там опоры становились голубыми, точно небо. Перевёрнутое небо. Как красиво!

Но остальные не обратили на это никакого внимания, поэтому я списала это на глюки. А может, так и было. Для туристов специально раскрасили.

Группа отправилась из-под арки, и я собиралась, когда ощутила чьё-то прикосновение к руке. Обернулась и лицом к лицу столкнулась с рокером. Вблизи он не казался уже вычурным и каким-то неправильным. Серые глаза, прямой нос и не выделяющиеся остальные черты лица. Но он был слишком близко. Дерзкий тип!

Пока не могла понять, нравится мне это или нет.

— Что ты себе позволя... — договорить я не смогла, его рука, в кольцах, неприятно колющих мои губы, закрыла мне рот. Пришлось лишь недовольно скривиться.

— Ты ведь тоже заметила, что тут что-то не так. Ты видишь эти цвета, которыми раскрашен этот портал?

Я кивнула, а что мне оставалось.

— Пойдём, — он убрал с лица мою руку, но тут же схватил меня другой, слава богу, эта была без колючих колец, и потянул в противоположную от остальных сторону.

Я хотела возмутиться, но вспомнила, что меня так задело.

— Портал? Что ты имел в виду? — тут же спросила его.

Но Панк не ответил.

Он затащил меня в одну из улочек, постоянно оглядываясь, при этом немного грубо тянул мою руку. Я была возмущена до глубины души. Да и остальные пошли в другое место. А если мы не успеем к автобусу, как вообще отсюда будем добираться до дома?

Сложила руки на груди, показывая тем самым, что никуда не пойду, пока не дождусь объяснений и спросила:

— Что ты имел в виду под порталом?

— Ах, это. Я не могу подобрать слово. Ворота, дверь. Не знаю, по-французски la porte, — он почесал смущённо щеку, скользнул рукой по бороде. Сколько ему лет? Если б не борода, я б дала не больше восемнадцати.

— Ты француз? Отчего тогда нет акцента? — не унималась я.

— Нет, я — русский, но живу во Франции с детства. Поэтому иногда путаю слова. Дома мы общаемся на русском, но, как понимаешь, не все слова в обиходе используются.

Я кивнула, принимая такой ответ.

Послышался грохот, не такой, как при грозе. А словно шло какое-то крупное животное со стороны, куда ушла наша группа, которую мы до сих пор могли видеть.

Я ошарашенно уставилась во все глаза. На горизонте появился самый настоящий динозавр, на котором восседал какой-то человек в отливающих золотом доспехах. И этот динозавр быстро скакал, приближаясь к группе.

— Это входит в программу экскурсии? — удивлённо прошептала скорее самой себе.

— Вряд ли, — рядом со мной из-за угла выглядывал Панк, прикоснувшись к моей спине своей твёрдой, за счёт косухи, грудью.

А меж тем раздался звук, словно в рог трубили, после чего с других улочек ( а у арки сходились многие, если не все) стали стекаться такие же всадники, на таких же рептилиях. В увеселительное шоу не верилось, вот нисколечко. И пусть здравый смысл кричал, что этого просто не может быть, но это было. Белены я не объедалась и вообще не знаю, как она выглядит. Правда, может в кафе что подсунули? Это не стоило списывать со счетов. Но разве может дурман действовать одинаково? Галлюцинации должны быть у всех разные.

— Что ты видишь? — осмелилась развеять последние сомнения у своего напарника по несчастьям.

— Динозавров, — ответил он спокойно, всё ещё наблюдая из-за угла за происходящим. — Пора бежать!

Похоже, не одна я пришла к такому выводу. И Панк потащил меня куда-то, свернув в появившийся проулочек. Не успели мы скрыться, как по дороге, где мы только что проходили, прошёлся динозавр. Удалось хорошенько его рассмотреть. Не видела подобного вида. По телевизору показывали в чистом виде ящеров, ну, кожистые такие, может с бронированными пластинами. А этот выглядел как наши животные. С шерстью. Напоминал чем-то верблюда или лошадь, только шея была длиннее, и размер побольше, с толстыми ногами, как у слона. И двигался он как лошадь в скачке. А вот морда напоминала бронтозавра, только с шерстью. И уши были, как у жирафа.

То есть издали он напоминал динозавра, а вот вблизи — больше парнокопытное.

Всадник же выглядел как римский легионер. Правда, вот этот, что проехал мимо нас был в кожаных доспехах, с голыми ногами и в сандалиях. В руках у него было копьё, на поясе меч.

И где мы? На представление это не походило. А также окружающие нас дома не были руинами. Не новые, конечно, но и не ветхие.

Тут калитка, что выходила на проулочек, отворилась, в ней появилась женщина в белых одеяниях. Ну, не совсем белых. Скорее серых. До пят. Сорочка с вышивкой, поверх передник вышитый, волосы подобраны под белый платок. Увидав Панка, она побледнела да шарахнулась от него, но калитку затворить не успела, потому что он уже был в проёме.

— Простите, сударь, мы ничего не сделали плохого! — она запричитала, даже упала на колени.

А вот Панк воспользовался ситуацией, подхватил меня под локоть и втащил во двор, затворяя калитку на щеколду.

Я не могла понять, что ему надобно. Сомневаюсь, что он бывал здесь раньше. Да и женщина, видно, приняла его за легионера. Издали он, и правда, походил. Такой же красный гребень на голове, косуха, которая за кожаный доспех сойдёт. Правда, ноги были в кожаных брюках. Я всегда поражалась, как рокерам не жарко летом ходить в таком облачении.

А ещё я понимала язык женщины, что было очень странно. Разве что всё же это хорошо продуманное театральное действо.

Женщина меж тем не посмела с колен встать.

— Встаньте, пожалуйста, — попросила я, недовольно отряхивая руку Панка с себя и метая взглядом в него молнии.

Подала женщине руку. Она подняла на меня непонимающий взгляд, но не посмела возразить, вставая.

— Вы простите грубость некоторых, кое-кого мама вежливости не научила, — съязвила я.

О, как Панк разозлился. Вся гамма чувств на лице была написана. В глазах были бесенята. А я язык ему показала и отвернулась. Знаю, ребячество. Но вот не сдержалась.

По-хорошему бы расспросить женщину обо всём. Да как она к чужакам отнесётся? Не получится ли, что выдав себя, лишь беду накличим?

— Так где твой муж? — меж тем Панк подал голос, пока я раздумывала.

— Он работает, на рудниках, как и всегда, — залепетала хозяйка.

— Врёшь! — рявкнул красноволосый. От его низкого голоса, как мне показалось, заставляющего повиноваться, я вздрогнула. Внутри всё оборвалось.

Женщина вновь на колени упала.

— Не губите, — в слёзы сама. — Берите, что хотите, господин, только не губите!

— Показывай, что предложить можешь! — он вёл себя точно господин. Неужели у него опыт имеется?

Хозяйка повела нас в дом. Если честно, было отчего-то страшно. Что если подмогу позовёт? Вдруг раскусила нас.

— Тончайшее полотно. В столице продают его. Берите, только не губите, — заладила она, — у меня дети малые! — причитала женщина, открывая сундук. Там, и правда, полотно было белоснежное и кремовое. Тоненькое да прозрачное.

А дети боязливо голодными глазами на меня поглядывали, работая за ткацким станком.

Не могла я так. По сути, это будет воровство. Чем мы лучше тогда тех господ, что её обирают, заставляя малых детей уже работать да голодать?

— Мы купим у тебя полотно, — сказала я. Вот только ей наши деньги не нужны. Если это не наша эпоха. А если это спектакль? Заломят приличные деньги за это полотно. Натуральные ткани очень дорогие. Особенно шёлк. А это полотно по толщине с ним сравнимо.

— Сколько? — подал голос мой сопровождающий. Неужели решил подыграть?

— Что вы, сударь. Я не смею называть цену, — отвечала многодетная мама.

А я полезла за деньгами. Бумажными. Вот только удивление на её лице сменилось благоговением. Она готова была принять эти бумажки да поклоняться им. Да разве это накормит мелочь? Купюра вернулась в карман.

Я достала из рюкзачка нетронутый батон колбасы, нож. Дорогая колбаса, домашняя, мама у фермеров покупала. Но полотно стоит дороже, тут его вон как много.

Взяла у детишек нож, которым они с ткацкого станка нить отрезали. Хозяйка на меня глядела с ужасом. Но не посмела ничего сказать, только слёзы текли по щекам. Панк стал преградой между мною и ею. Я нарезала колбасу да протянула детям по три кусочка. Они глядели с подозрением. Пришлось самой съесть полкусочка, мол, не отравлено.

Полотно я положила в рюкзак. Тюк, что мне отдали даром, уместился внутри, ещё и место осталось. Да такой тонкой ткани цены нет!

Поступила с Панком я так же, как он ещё недавно со мной, потянула к выходу, по дороге заметив, как детвора набросилась на колбасу.

— Маме оставьте! — бросила я напоследок.

Красноволосый злился, но молчал. На меня, наверное. Ну, моя колбаса, хочу и отдаю. Колбасу съедят и всё. Никаких улик. А деньги, если мы где-то в прошлом, не смогут люди потратить, да ещё и, если я могу понимать их речь, и меня понимают, есть шанс, что говорят по-нашему, а значит, и прочесть смогут надписи. На деньгах даже год выпуска написан.

Правда, если поймали нашу группу, то скорее всего это не поможет. Ведь наверняка им устроили обыск. И деньги наличные у кого-то да найдут.