Пропавший город

Пролог

Настроение у правителя было хуже некуда. Армия, которая с минуты на минуту должна была явиться, задерживалась. Что ей могло помешать? Командир армии всегда отличался своей пунктуальностью.

— Август, где они? — властьдержащий злился всё сильнее, поглаживая свой бритый, слегка шершавый подбородок и не обращая внимания на немолодой возраст преклонившего колени.

— Мои люди дежурят у врат. Пока тишина, иначе они бы доложили, — голос старика заметно охрип от волнения.

Просторный богато украшенный с отделанными золотом колоннами зал можно было принять за тронный, если бы не диван с двумя креслами, столик да стулья. Утро радовало солнышком и лёгким прохладным ветерком, колышущем прозрачные занавески на распахнутых окнах.

Вот только у присутствующих были отнюдь не радостные лица. Двое стражников в полном боевом облачении, стоя у дверей, несли свой караул. Мужчина средних лет со светлыми коротко стриженными волосами и карими глазами в белой тоге и кожаных сандалиях, на голове которого лежал золотистый венок, мерил шагами отведённые ему покои. Седой старик в красной рубахе и бронзовых доспехах, с красной накидкой на плечах, трясся, стоя на коленях, боясь гнева своего господина, предвещающего скорую расправу.

— У ворот бунтовщики, — доложил Августу один из его солдат, вошедший без приглашения. — Они готовят таран.

Только бы успели! Правитель уже жалел, что пошёл вперёд своего войска. И пусть в угрозу своей жизни он не верил, но вся ситуация заставляла его изрядно нервничать.

В воздухе запахло озоном, который почувствовал замерший посреди комнаты мужчина в белых одеяниях. На его губах появилась радостная, немного хищная улыбка, не сулящая ничего хорошего. И когда в покои постучали, он уже знал, что ему скажут.

— Они прибыли! — доложил воин в доспехах — один из подчинённых здешнего наместника.

— Хорошие для тебя новости, Август! — воскликнул правитель.

Из горла старика непроизвольно вырвался судорожный вздох облегчения, но встать с ноющих колен он не посмел, хоть ноги уже давно затекли.

Глава 1

Наше время

Я очень спешила. Нужно было с одного вокзала на другой успеть, а у электрички колесо спустило, как говорит мой папа. Благо, это площадь трёх вокзалов, и не нужно метро. Экскурсия начиналась ровно в 9.00 с отправления автобуса. И я ведь заранее купила билеты. Теперь нужно было поднапрячься.

Спустилась в переход и побежала. По Москве нельзя бегать, ещё подумают, что террорист или вор. Но выхода другого не оставалось.

И вот я взлетаю по ступенькам к Казанскому вокзалу, гляжу на часы, одна минута до отправления. Ищу глазами нужный автобус, и делаю последний рывок.

Но неудачно ударяюсь обо что-то твёрдое. Или кого-то. Мазнула взглядом по кожаной куртке, в которую и врезалась. И как этим рокерам не жарко летом? Мазнула взглядом по непримечательному лицу и выделяющемуся красному ирокезу.

— Простите, — бросаю на ходу и вбегаю в автобус. Хух, успела.

— Ваш билет? — спрашивает водитель.

Я начинаю судорожно рыться в рюкзаке. Когда спешишь, вечно ничего найти не можешь.

— Быстрее, девушка, мы отправляемся, — торопит водитель.

— Нашла! — протягиваю искомую бумажку.

— Присаживайтесь на свободное место.

Я окидываю взглядом наполненный автобус и решаю примостить свою тушку впереди на свободный ряд.

Теперь можно выдохнуть.

— Пристегнитесь, — говорит водитель.

Дрожащими руками нахожу ремень безопасности, потом долго не могу попасть в нужный паз.

— Застегнулась! — радостно сообщаю водителю и расслабляюсь.

Мы тронулись.

Вокзал провожал торопящимися куда-то людьми с чемоданами, торговцами, предлагающими свой товар и бесконечным движением разноцветья, от которого рябило в глазах, если наблюдать издали этот поток. Поэтому я прикрыла глаза, пока мы были в черте города.

Это моя очередная экскурсия. Я почти всё лето путешествую по разным уголкам нашей страны. И познание мира подходит к концу. Как и последние каникулы перед взрослой жизнью. Работа, карьера. Это с одной стороны прельщало, ведь я наконец-то стала взрослой, почти. Сперва нужно будет устроиться на работу и съехать от родителей.

Как сейчас помню папино посерьёзневшее лицо, когда сказала родителям об этом. А мама даже слезу пустила.

— Ты останешься у нас! — твёрдо стоял на своём папа. Но мама тронула его за руку, и он тут же сбавил обороты. — Хотя бы, пока не накопишь две зарплаты, за квартиру ведь платить вперёд надо за два месяца, это при условии, что найдёшь с рук, а не через риэлтора.

Это был разумный довод. Поэтому спорить не стала. Но всегда делаю всё по-своему, как выйдет на этот раз не знаю. Я вообще не люблю загадывать наперёд, потому что обычно размечтаюсь, начинаю делить шкуру неубитого медведя, и тогда ничего не сбывается, наступает разочарование. Стараюсь жить проще и относиться ко всему с улыбкой.

Эту поездку я оплачивала сама, накоплениями за прошлый год, подрабатывая после учёбы в разных местах, нигде толком не задерживаясь. Деньги откладывала. Родители не особо одобряли, ведь возвращалась порою поздно, а провожали меня разные молодые люди, некоторые даже подвозили. Приходилось выслушивать нотации или делать вид, что вся во внимании и понимаю, что парни могут и снасильничать. Ну, не суть.

Было несколько грустно расставаться с детством, пусть я давно уже не ребёнок. Все эти взрослые заботы, суета, вечная спешка. В последний год я познала этот плод. Не скажу, что мне особо понравилось. Списывала на то, что просто разрывалась между учёбой и работой, а дальше будет проще, когда останется только второе. И это — пока семьи нет, а там — уж вообще придётся крутиться как белка в колесе. Порою не могла представить, как некоторые мамы успевают и работать, и хозяйство вести, и находить время для общения с маленькими детьми.

Моя мама не работала до того, пока мне четырнадцать не исполнилось, поскольку я была младшим ребёнком. У меня ещё два старших брата есть. И пока внуки не пошли, мама вышла на работу, считая, что я сама могу справиться. Старший брат Володя уже женился, младший Костик — пока ещё только встречается с девушкой. Естественно, оба работают. Володя ипотеку взял и живёт в своей квартире, Костик — снимает вместе с другом, с которым вместе учились в университете.

Я тоже собиралась жить с подругой Светкой, на первое время так дешевле выходило. Мы обычно — не-разлей-вода. И путешествовать вместе любим, просто она живёт за счёт родителей, а они ей оплатили турне по Европе. Поэтому наши пути ненадолго разошлись. Но после возвращения мы обещали поделиться впечатлениями.

Я побывала в Петербурге, проехалась с экскурсией по Золотому кольцу. А теперь меня ждало погружение в эпоху Древнего Рима или Греции, разницы как таковой в архитектуре нет. Стиль греческий, считается, переняли римляне, и стали по всему миру в своей империи строить здания с колоннами. Причём, я почему-то не слышала, чтобы Римская империя подмяла под себя ту же Японию или Австралию. А такие здания и там есть. Но вразумительно мне не смогли объяснить ни профессора в университете на истории архитектуры, живописи и многих других специальных предметах, не связанных с точными науками. Не будешь же профессору на лекции по высшей математике задавать этот вопрос.

Так вот, в Питере, вся эта архитектура имеется в большом количестве и сохранилась неплохо, но считается всего лишь наследием Петровской и Екатерининской эпохи.

Не так давно откопали город, сокрытый многие столетия песком и глиной. Исторические сведения о нём не сохранились, поэтому его отчего-то назвали Китеж-градом. В честь легендарного города, который то ли на дне морском покоится — своего рода Атлантида, то ли показывается только избранным. Легенды разнились, к единому мнению учёные не пришли.

Начали строить коттеджный посёлок, коих сейчас пруд пруди, ведь многие поля близ Москвы застраиваются. Вот и тут поле выкупили, начались строительные работы. А тут бац — и наткнулись на древние сооружения. Стали копать. И скорее всего бы зарыли обратно или снесли, проложив свои коммуникации, но поразила масштабность древней застройки, выходящая за пределы планируемого посёлка. А дальше был лес, уничтожать который не стали. Но по указке сверху продолжать работы на этом месте запретили и пустили археологов. Раскопки длились несколько лет, пока, наконец-то, не откопали целиком город под семиметровым слоем песка и глины. Античный город. Единственный на территории современной России (Питер не в счёт, ведь не считается принадлежащим римской эпохе). Естественно, что туристов было много, цены на экскурсии взвинтили. Я вот только в этом году смогла себе позволить такое дорогое удовольствие.

В автобусе сидели другие экскурсанты, погружённые в себя. Кто-то играл в телефоне, другие читали, третьи спали. Первое время я рассматривала пейзажи, но потом они стали сливаться в единую ленту, скользящую в противоположном от нас направлении. Ехали мы уже пару часов по пробкам. Я успела перекусить бутербродами. И сейчас меня начало клонить ко сну.

Не знаю, надолго ли задремала, но автобус остановился, кто-то толкнул моё сиденье. Открыла тяжёлые веки и не сразу сообразила, что приехали. Народ выходил уже.

А когда поняла, полезла за своим рюкзачком на полку. Выходила одной из последних. Уже собралась спрыгивать, когда мне протянули руку. Медленно поднимаю взгляд, и сердце на мгновение замирает. На меня смотрят серые с коричневым ободком вокруг зрачков глаза. Моя первая любовь. Что он здесь делает? А впрочем и так ясно — на экскурсию приехал. Вкладываю дрожащую ладошку в его руку.

— Спасибо.

А он мило улыбается в ответ.

Рядом с ним стоит блондинистая девушка, хоть и в брюках и кроссовках, но в очень броском макияже, с обведёнными зелёными глазами, маленьким накрашенным ротиком — прямо фарфоровая куколка. И я, подавив волнение и ступор, демонстративно откидываю назад косу и улыбаюсь своему ухажёру.

А что? Я тоже довольно симпатична, к тому же, без всякого макияжа.

— Как зовут прекрасную леди? — галантно склоняется парень в шуточном поклоне, удерживая мою ручку, норовя её поцеловать.

— Клоун! — слышу чьё-то мужское заключение с нотками недовольства в голосе.

Стараюсь углядеть, что это за молодой человек с таким сарказмом отозвался о моей первой любви, но все уже ушли, встречая нашего экскурсовода.

Чуть правее собралась другая группа, там гид вещает что-то по-английски, видно, иностранцы приехали. Да, теперь это курортный город, причём для наших граждан поездка не из дешёвых, хотя по цене сравнима с половиной экскурсии по Золотому кольцу. Цена для иностранцев была раз в пять выше. Оно и правильно.

Блондинка фыркнула и тоже ушла.

— Павел, — меж тем представился мой кавалер.

О, да он меня не узнал! Стоит ли развеивать шарм таинственности?

— Ксюша, — представилась я. Недолго думая, закинула на плечо рюкзачок и пошла к нашей группе, не желая пропускать рассказ нашего проводника о мире прошлого. Конечно, всё это домыслы, но увлекательные.

Павлик учился со мной в начальной школе, а потом почему-то перешёл в другую. С тех пор мы не виделись, я думала, что мои чувства давно прошли, но, видно, заблуждалась. Вот только доступных девчат мужчины не любят. Им интересна охота.

Не питала я особых иллюзий, да и в красивых людях давно разочаровалась. Зачастую красивые — не очень хорошие. А мужики обычно ещё и бабники. Но совсем не воспользоваться шансом, посланным судьбой, я не могла.

— Все собрались? — спросила экскурсовод, когда я подошла.

Заметила боковым зрением, что и Павел тоже встал рядом.

— В автобусе пусто, я проверил, — подал он голос.

— Что ж, отлично. Всем доброго здоровья! Зовите меня Августиной, — сказала наш гид. Интересно, она настоящим именем представилась или сценическим — под аристократку ведь заделалась. Она была миловидной, высокая чуточку пухленькая женщина лет тридцати. Светло-русые волосы были уложены локонами на голове, спереди красовалась тиара, или я б назвала это кокошником, раз уж соотносим с нашим прошлым. Белое одеяние напоминало древнеримское платье. На ногах обуты сандалии. Наряд прямо на заказ шит! Из образа выбивалась лишь белая современная сумочка, наверняка с мобильным телефоном.

Она обвела присутствующих внимательным взглядом.

— Попрошу убрать телефоны, разве что вы снимаете на камеру, и окунуться в мир древности.

Дождавшись, пока некоторые завершат разговор, а другие начнут щёлкать фотоаппаратами, она начала свою экскурсию.

— Для начала войдём через триумфальные ворота этого города, как древнеримские победители. К сожалению, стены города не сохранились, тогда вы могли бы наблюдать величественность этого места, но у нас в музее — одном из уцелевших зданий — можно будет посмотреть воссозданный макет планировки улочек.

— А приобрести такой макет можно? — спросил какой-то мужчина из группы.

— Да, напротив музея находится сувенирная лавка.

Я глядела по сторонам, с любопытством рассматривая то, что осталось от некогда величественного места. На самом деле, не так уж и много. Полуразрушенные стены с меня высотой, кое-где стояли или лежали колонны, на месте бывших храмов, как говорила Августина.

Я фотографировала как дальние виды, так и ближние: детали штукатурки, полустёршиеся барельефы, части колонн, камни. Потом дома рассмотрю всё поближе. Пока заметной разницы не увидела с тем же Питером. Разве что там всё было одето в гранит, те же мосты, улочки. Здесь же обычная каменная мостовая. Но не деревянная, как в Великом Новгороде.

Некоторые считают Новгород столицей Древней Руси, но на самом деле таких городов было много. Ведь Новый город строился, а был ещё Старый. Ну или как старый переименовывали мы уже не ведаем. То, что сохранилось в летописях, отчего-то считаем за истину в последней инстанции, а ведь ни одного оригинала не сохранилось. Всё в переписи. Как знать, что там монахи понаписали. Каждый человек может ошибиться. А в угоду правителя или церкви — тем более. К тому же, историю пишут победители.

Нам рассказывали о местных лавках. Вот здесь гончарная мастерская, а здесь кузнечный цех был, если можно так выразиться. А вообще, это самый старинный город Руси, сохранившийся так хорошо. Разве что откопали Аркаим*, но там архитектура совершенно иная, единый комплекс зданий, расположенный по кругу, а здесь как раз каменные постройки, а если точнее, бетонные. Мол, считается, что именно римляне изобрели первый бетон. И все эти колонны и блоки, из которых строились храмы и обычные дома, построены именно с использованием этой технологии, которая, кстати, мало того, что не уступает место современным, так ещё и лучше, ведь века простояла. Да, разрушилась, а сохранилась частично благодаря жидкой глине, что затопила город, но современные строения вообще страдают качеством, во всяком случае в России, где пытаются сэкономить или украсть. Тогда же воровство каралось смертью, да и вообще за любой проступок тебя могли отправить на гладиаторские бои, для которых был выстроен амфитеатр.

Мы как раз к нему подошли. Это было что-то наподобие огромной спортивной арены, в центре которой был своего рода стадион. Если честно, мне здесь было не по себе. Будь это современность, я бы представила кучу зрителей, а сама словно являлась бы участницей спортивных состязаний. И нужно собраться и выступить лучше других. Нужно запрыгнуть на бревно, а потом отрешиться от всего и видеть лишь маленькую тропинку, на которой нужно выполнять упражнения. Моя карьера спортсменки завершилась в шестнадцать лет, когда я просчиталась и сделала лишнее сальто, ожидая, что у меня в запасе ещё остаётся полметра, которых не оказалось. Тогда я сломала ногу. Подвижность восстановила, но страх побороть так и не смогла. Сейчас тоже разминку делаю, стараясь поддерживать форму, но выступать не желаю. Грустно вздохнула и открыла глаза. Наша группа уже была возле выхода из амфитеатра. Я сделала пару фотографий развалин арены и поспешила за нею. Не хотелось пропустить рассказ нашего гида.

— ...этими улочками текла канализация, — продолжила рассказ Августина.

— Правда? — удивилась я. Просто булыжная мостовая была сделана из мелких камешков, насыпанных в раствор, после чего дорога была выровнена. Причём, поверхность была гладкой, словно отполированной. На такой бы на роликах кататься. Технологии просто поражают. И вот эту красоту использовали для канализации? Ни за что не поверю. Да и желоба по краям дороги имеются, туда явно стекала дождевая вода, колодцы для неё, небось, тоже были.

— Ну, так предполагают учёные, — растерялась экскурсовод.

— А они забор грунта брали? Ведь после фекалий должны оставаться следы какие-то, — не унималась я.

— Тут всё было занесено глиной, о каких следах может идти речь? — возразила Августина.

— Понятно, — решила не спорить, сделала пару снимков дороги.

Тут даже тротуар был по обеим сторонам, чего даже в наше время не всегда найдёшь. А ещё были здоровые камни, высотой примерно мне по колено, проходящие от одного тротуара на другой. Пешеходный переход! Вот почему наши люди не додумались? Вечно наделают лежачих полицейских, а тротуар в лучшем случае между ними. А дождь сильный пойдёт и невозможно перейти по переходу, потому что лужа по колено. Все либо обходят и переходят там, где лужи нет, либо идут именно по лежачему полицейскому. А здесь как раз совместили одно с другим. Правда, камни были не сплошные, не накатом, а параллелепипедами, и на такой не въедешь на машине или телеге. Но между камнями проехать можно было. Как пояснила Августина, ширина улочки была рассчитана на две телеги, которые могли проехать между этих камней. Оставалось лишь решить вопрос лошадей. Потому что они вряд ли могли пройти между камней. Неужто на машинах ездили? Усмехнулась такой мысли, но озвучивать не стала. Было б забавно. А что, когда после римлян стали бетон лить? Почему у них не могло быть транспорта хотя бы девятнадцатого века? Паровые двигатели, например?

На чей-то вопрос, неужели была стандартизация по всей Римской империи, ответ был, что скорее всего нет, просто телеги в этом городе делали одинаковой ширины. А внешние телеги не пропускали, заставляя платить аренду местных и перекладывать товары.

С одной стороны я была согласна, что это выгодно, а с другой, ну неужели стандартизации не было? Ведь храмы по всему миру раскиданы приблизительно одинаковые. Да тот же Баальбек*, сделан с теми же пропорциями, пусть и город для великанов. Значит, единая система была. Почему не было тех же ГОСТов и СНИПов по телегам? Если храмы одинаковые, зачем строить разные города? Да, нужно учитывать рельеф местности, но ведь это уже детали. Те же триумфальные арки приблизительно одни и те же, а, скорее всего, разнятся лишь оформлением, высота сводов и самой арки одинакова, наверное. А значит, и ширина улиц должна быть приблизительно равной, и ширина телег.

Система акведуков подводила воду к каждому дому, имелись ещё и дождевые бассейны, обычно в домах богатых горожан, где делался внутренний дворик с садиком или клумбами, без крыши, но по краю этого дворика шла крытая аллея, позволяющая перемещаться с одной части дома в другую.

В таких домах стены и пол были устланы мозаичными полотнами.

— А вот здесь, на центральной улице есть публичный дом, — сказала гид. — Там стены недвусмысленно расписаны, не знаю, будут ли желающие поглядеть.

Если честно, остатки колонн напоминали храм, коих тут было довольно много. Но если это наш город, то почему храмы каждому богу отдельно? У нас ведь были идолы, капища.

Но этот вопрос уже задавали нашему проводнику она пояснила, что город-то римский, и богов они своих славили. И что же, здесь римляне жили? Даже если учесть, что знать была римская, то не могли же все жители в большинстве быть римлянами. Всё же земли центральной Руси, Владимиро-Суздальского княжества, так сказать. Ещё на море можно предположить, что на берегу — окраине Руси — построили такой город наши враги, ведь римляне не были нашими союзниками, но в её центре — всё это было очень и очень странно.

Зашли в публичный дом почти все, кроме стариков, один дедок тоже порывался, но поскольку он был с супругой, то у них конфликт произошёл, и они остались на улице выяснять свои отношения.

Все тут же стали фотографировать сцены из "Камасутры", как я их окрестила. Группа разделилась. Мужики обсуждали, девчата, смущаясь, разглядывали, блондинка просвещала остальной слабый пол, что ей понравилось, а что нет на личном опыте. Вот нам интересно знать о её интимных похождениях! Августина, что была с нашей группкой, молчала. Я же просто фотографировала, для памяти, тут же отщепившись от женской половины. Ну а что, слушать похваляющуюся беспорядочными связями блондинку? Нашла, чем гордиться!

Кстати, заметила, что группа наша поредела. Автобус был полным, а к середине экскурсии уже человек пятнадцать осталось. Три пожилых пары на улице, и тут не так уж и много народу. Мужиков человек пять и девчат где-то столько же с Августиной.

Когда мы вышли, то очутились на другой улице, современной, во всяком случае, на ней стояли обычные тканевые палатки с сувенирами, имелось кафе.

— Можно здесь отдохнуть и перекусить. Через час встретимся вон у той колонны, — показала взглядом экскурсовод. Я проследила за ним. И увидела что бы вы думали? Александрийскую колонну из Петербурга. Почти! Размеры были поменьше, но вцелом она, наверху разве что ангела не было.

Я и её сфотографировала. Потом подошла поближе, рассматривая барельефы на самом столпе и снимая их на камеру.

Ко мне присоединился Павлик.

— Что-то интересненькое нашла? — его дыхание обожгло мне кожу.

Но поскольку я заметила его чуть раньше, даже не вздрогнула, хотя ощущение оказалось приятным.

— Может быть. Тебе эта колонна ничего не напоминает? — спросила его, оборачиваясь.

— Нет.

— А ты в Питере был?

— И не раз. Намекаешь на Александрийский столп*? — уточнил он.

— Ага.

— Знаешь, таких колонн по всей Европе много. В каждом крупном городе. В том числе и новодела полно. В Киеве не так давно установили, в том же Питере не одна колонна поставлена. Правда, с Александрийским столпом не сравнится ни одна по габаритам, — он говорил так, словно видел это собственными глазами. Но в его ответе не звучало восхищения или заинтересованности. Просто выдавал это как факт. В памяти всплыло, что Павлик ездил на все экскурсии в школе. — Просто мода на все эти штучки античные. Сейчас же тоже ставят колонны.

— Да, но не такие же, — возразила я.

В моём городке тоже поставили. А вот с какой целью — не ведала. Очень хотелось докопаться до сути. Кстати, в Питере я видела три таких колонны, но две других были поменьше Александрийского столпа. Ведь даже если это следование моде, что-то оно же значит? Какая-то скрытая символика?

— Технологии просто другие, помпезность была в советское время, а сейчас за этим не гонятся.

— Может, ты и прав, — решила не спорить я.

— Пойдём перекусим? Я угощаю.

— Ну, раз ты угощаешь, то я не против, — улыбнулась ему, подхватила под руку, и мы пошли по направлению кафе.

Оно выглядело довольно примитивно. Скорее это была столовая с громким названием и ценами столичных ресторанов. Но ассортимент был на удивлением огромным. Несколько первых блюд, выбор гарниров и разнообразного мяса для второго, салаты, десерты, напитки.

Всё это оформлено красиво и выглядело вкусно. Интересно, а Августина рискнула бы тут поесть? Понятное дело, что те, кто здесь работают вряд ли могут себе позволить питаться постоянно в этом заведении. Но вот если б ей предложили оплатить обед, пошла бы она сюда кушать? Безопасно ли тут поесть?

Выбрав из предложенного ассортимента первое, второе и на третье чай с блинчиками и дождавшись, пока мой заказ посчитают, я пошла занимать свободный столик, предоставив ухажёру возможность оплатить заказ. Спустя пару минут и он подошёл. Я отправилась искать туалет или раковину, чтобы руки помыть, потом поменялись местами с Павликом.

Поначалу разговор не клеился. Поэтому молча кушали. Потом слово за слово, разговорились. Он всё же спросил, откуда я. Таиться не стала. Потом созналась, что его-то я узнала.

— А ты разве не с той блондинкой? — спросила, заметив её за одним из соседних столиков.

— Даже не знаком, — признался он.

— И как она тебе? — решила сразу прояснить этот момент.

Он скрывать свой интерес не стал, скользнул по ней изучающим взглядом. Девушка тут же томно взмахнула ресницами, грудь тоже выпятила. Сидела она за столом с крашенной брюнеткой. Тоже в мини-юбке, в боевой раскраске.

— Ну, перепихнуться с такой можно, — прозвучал неожиданный ответ, от которого я закашлялась.

Интересно, а она слышала? Но девушка болтала со своей сотрапезницей, как ни в чём не бывало.

Я окинула Павла внимательным взглядом. Стильно стриженый блондин, с необычным цветом глаз. Правильными чертами лица, чуть раздвоенным подбородком. Красавчик! Мечта каждой девушки. Наверняка у него были отношения, в том числе интимные, да не с одной девушкой.

Но после его откровенности стало не по себе. Не хотела бы я быть очередной победой, так сказать. Смущённо отвела взгляд, рассматривая других посетителей кафе. Народу набилось прилично, в том числе и иностранцы сюда пожаловали. Правда, мест было много, видно, рассчитывали на такой вот наплыв. Часть народа садилась на улице, на веранде.

Присмотрелась к обедающим, стараясь отличить свою группу от чужих. Вот старики: кто-то парой сел, а две другие семьи сели вместе и активно что-то обсуждали. Между мужчинами даже разгорелся спор. Знакомые или, может, познакомились.

Были и среднего возраста дамочки и мужчины. Две женщины явно приехали вместе, ещё две девушки моего возраста, те самые — блонди и брюнетка, ещё пара молодых и явно влюблённых, я б сказала, что школьники ещё, ну может, лет 18-20. И ещё несколько мужчин разного возраста, лет от двадцати до тридцати. Среди них были уставшие, а были и охотящиеся личности. А один парень был панком или рокером, я в этом плохо разбираюсь. Но на почти лысой голове у него были красные волосы, стоящие длинным гребнем, правда, козлиная длинная борода была тёмно-русая, а вот усов не имелось. Он ел, глядя в тарелку, а пальцы свободной руки отбивали какой-то такт. Музыкант? Остальные мужчины не притягивали взгляд, обычные, офисные такие. Двое в джинсах, а ещё двое в деловых костюмах. Обычно на такие экскурсии надевают одежду, которую не жалко испачкать, но на эту зазывали всех, она была с вокзала. Видно, кто-то шёл с работы или планировал туда вернуться. Один мужчина был с бородой, один с усами, двое гладко-выбритых, те, что в костюмах.

Но того панка я раньше не видела в нашей группе, значит, иностранец.

Павел что-то говорил, а я молча ела, раздумывая о том, что в помещении стало слишком ярко. То есть свет стал ярче, такое обычно случается, когда на улице темнеет. А поскольку ещё день, это говорило о том, что тучи закрыли небо.

— Группа из Москвы! — женский голос огласил помещение.

Мы повернули головы ко входу в кафе. Там стояла запыханная женщина. Наш экскурсовод. Она явно торопилась к нам.

— По радио объявили штормовое предупреждение. Думаю, дальнейшая экскурсия отменяется, — сказала она. — Вы можете уехать сейчас же, пока не начался дождь. Либо тогда придётся пережидать непогоду, которая может длиться часами. Тут на втором этаже есть отель. Можно будет снять там номера.

Незаметно так мы побросали свою еду и окружили женщину.

— Как это отменяется экскурсия! — громко возмутился один из Костюмов, как я прозвала тех двоих из офисов. — У меня всё чётко распланировано! Я собираюсь ещё вовремя вернуться в Москву и выйти на работу!

— Вот и возвращайтесь автобусом, сейчас же! — сказала Августина.

— Но экскурсия должна быть ещё два часа!

— Да, но мы не можем её продолжать!

— Ничего и знать не хочу! Вы будете продолжать, иначе я всю вашу шаражкину контору прикрою.

— Дурак, что ли! — вставил свои пять копеек один дед. — Погляди, какие тучи!

— Плевать! Я своё слово сказал! — плевался ядом Костюм.

Экскурсовод явно такой идее не обрадовалась.

— Хорошо, будут ещё желающие продолжить нашу экскурсию? — немного сердито спросила она. — Прошу остальных, не тратя времени даром, пройти к автобусу.

— А кто нас обратно отвезёт? — недовольно проворчал Костюм.

— Я договорюсь со знакомым, — Августина явно едва сдерживала себя. Видно, за грубость её могли уволить.

Мне хотелось экскурсию продолжить, но непогода заставляла задуматься. Зонтик у меня с собой был, и одежда удобная, и жарко сейчас, так что промокнуть не страшно. Рискнуть? Пока я оставалась тут, а вот помещение становилось всё свободнее. Спустя две миниты помещение опустело, кроме некоторых членов нашей группы: Костюма, блонди с брюнеткой, я, Павлика, одного усатого, что в джинсах был и парочка влюблённых.

— Так, ребятки, вас не возьму, уж извините, марш в автобус! — это был приказ учительницы, ну, то есть нашего экскурсовода. Но, похоже, я не ошиблась в её сфере деятельности.

Я хотела возразить, что им уже лет по двадцать, но решила не встревать — учительнице виднее. А, судя по тому, как парочка быстро ретировалась, Августина угадала с возрастом.

— Ну что, никто больше не передумает?

К нам подошёл панк, снимающий наушники.

— А где все? — растерянно озирался он.

— Домой отправились, — ответила ему блонди.

— А вы что?

— А мы пойдём на экскурсию.

Панк вышел на улицу. Я проследила за ним. На улице ветер поднимал пыль. Да, погодка не лётная.

— В такую погоду? — повернулся он к нам.

— Вы точно не передумаете? — спросила я у Августины, на что получила грустную улыбку. У неё не было выбора.

— Пойду договорюсь со знакомым насчёт автобуса. Можете завершить свои дела. Через пять минут выходим. Встречаемся вот на этом месте.

И она ушла на второй этаж. Я решила воспользоваться туалетом.

Примечания автора:

Аркаим* — укреплённое поселение эпохи средней бронзы рубежа III-II тыс. до н. э., относящееся к т. н. "Стране городов". Расположено на возвышенном мысу, образованном слиянием рек Большая Караганка и Утяганка в 8 км к северу от посёлка Амурский Брединского района и 2 км к юго-востоку от посёлка Александровского Кизильского района Челябинской области. Поселение и прилегающая к нему территория с целым комплексом разновременных памятников археологии является природно-ландшафтным и историко-археологическим заповедником — филиалом Ильменского государственного заповедника имени В. И. Ленина УрО РАН.

Баальбек* — древний город в Ливане. В Баальбеке сохранился в руинах грандиозный храмовый ансамбль, состоявший из богато украшенных резьбой дворов (в одном из них открыты остатки большого здания алтаря), Большого храма (т. н. храма Юпитера), хорошо сохранившихся Малого храма (т. н. храм Вакха или Меркурия) и круглого храма (т. н. храм Венеры) с 4-колонным портиком. Храм Юпитера представляет собой довольно большое сооружение. Некоторые блоки основания весят 800-1000 тонн. В известной степени, это сооружение превосходит пирамиду Хеопса, самые крупные гранитные блоки которой (потолок камеры царя) весят 50-80 тонн.

Алекса?ндровская коло?нна (также Александрийский столп*, по стихотворению А. С. Пушкина "Памятник") — памятник в стиле ампир, находящийся в центре Дворцовой площади Санкт-Петербурга. Находится в ведении Государственного Эрмитажа. Общая высота сооружения 47,5 м. Нижний диаметр колонны 3,5 м (12 футов), верхний — 3,15 м (10 футов 6 дюймов). Это самый высокий монумент в мире, выполненный из цельного гранита.

Глава 2

"В самый решительный момент самый способный берёт руль в свои руки, иначе корабль утопнет" слова Фимы Королёва из "Гостьи из будущего".

Встретились мы, как договаривались. Получалось семь человек, если считать нашего экскурсовода. На улице ситуация несколько улучшилась. Правда, мне она казалась затишьем перед бурей.

— Скажите, а как отсюда уехать? — подошёл к нам Панк. — Ни одного автобуса на остановке.

— Я договорилась, чтобы вот эту группу забрали через два часа, — пояснила наш гид, в отличие от общения с Костюмом, к Панку она была настроена вполне доброжелательно. — Это не автобус, а грузовая газель моего знакомого. К сожалению, раньше не выйдет уехать.

— Мне тут вас подождать? — уточнил он, оглядывая всех нас изучающим взглядом и задержавшись на мне.

Павлик, будто почувствовав соперника, тут же загородил меня своею спиною, а поскольку он был на голову выше, то обзор пропал.

— О, нет, встречать он будет нас на выезде из города. Вы можете пойти с нами, дорога всё равно одна, — предложила ему Августина.

Я же не любила, когда делали выбор за меня, поэтому переместилась чуть левее, чтобы быть в курсе происходящего.

— Офигеть! — присвистнул Панк, а потом надел тёмные очки.

Зачем? На улице ж пасмурно! Но я промолчала. Ох уж эти рокеры! Выделываются много.

И мы пошли по улочке вперёд.

Перед нами появилась триумфальная арка. Ещё одна! Вот только от неё шли улочки, точно лучики, в разные стороны. Это городские ворота? Ещё одни? Прямо посреди города, если считать по времени, что экскурсия была рассчитана на пять часов, а бродили до этого мы целых два.

Небо вообще стало чёрным. Ветер усилился. Раздался первый раскат грома. Почти над нами. Ударили первые тяжёлые капли дождя. До кафе было далеко. Мы шли уже минут пятнадцать, почти не останавливаясь. Даже если припустить бегом обратно, всё равно минут семь, не меньше, займёт. Ветер ударил с новой силой, поднимая тучи песка, неприятно хлеставшего по щекам и норовившего попасть в глаза. Августина открыла зонтик, но порыв стихии тут же вывернул его наизнанку, а после и вырвал из рук, словно был недоволен таким решением. Нехилый ветер. Оглядевшись по сторонам в поисках защиты от непогоды, я не нашла взглядом никакого укрытия. Руины были без крыш. Класс!

— Живо все под арку! — крикнул Панк, старающийся перекричать очередной раскат грома.

Я расслышала, поскольку оказалась недалеко, тут же кинулась под арку, согласная с его выводом. Всё лучше, чем вообще без крыши.

Оказавшись на месте, отметила, что ветер не задувал внутрь, что было странно. Я думала, что она, наоборот, продуваемая, сквозняки внутри. Ан нет. У неё имелось четыре входа с четырёх сторон. Пока я осматривала огромную конструкцию во вспышках орудий Перуна или Юпитера, если на римский манер, что то и дело озаряли пространство, люди забегали внутрь. Все ли? Прямо неподалёку в землю ударила молния.

Августина что-то кричала, но слышно не было из-за грома. Воздух стал свежим, как в обычную грозу. Люблю такой воздух, даже дышать легче становится. Разряды электричества превращают кислород в озон, который защищает землю от радиации солнца и космоса.

Я пересчитала всех, кто прятался под аркой. Со мной восьмеро. Значит, все. Дождь всё усиливался, а грохотало прямо над нами. Послышался треск, словно током ударило. Я отскочила от стен арки, все тоже последовали моему примеру. А по перекрытию поползла электрическая змейка в разные стороны. Ужасно! Никогда ещё не была так близко к смерти. Но это щекотало нервы. И мне это нравилось.

А потом всё исчезло. И стало светло, словно и не было туч. И выглядело всё странно. Арка поменяла цвет, стала цветной какой-то.

К световым эффектам прибавились ещё и температурные. Стало очень жарко. Так, что хотелось раздеться, причём сильно. И, судя по остальным членам группы, не одной мне. Ещё звук изменился с грома на какие-то крики и топот. Страх защекотал нервишки.

— Что-то мне не по себе. Пойдём отсюда? — предложила я остальным.

— В такое пекло только на солнцепёк и вылезать, — заявил Павлик, дуя себе под нос.

— Время — деньги, — подал голос Костюмчик. — Дождь кончился, мы, между прочим задержались! — он постучал по часам, обливаясь потом и вытирая платком шею и ослабляя галстук. А вот пиджак так и не снял.

Я же достала из своего рюкзака кепку, подбирая волосы, и бутылку с водой. Жажда была сильной. Сделав пару глотков, убрала воду. При такой жаре потеря воды идёт сильная, надо сэкономить.

— Идём? — с сомнением оглядела группу Августина.

— Да! — вылез Костюмчик, хотя, как мне показалось, его мнения никто не спрашивал.

И мы пошли. Я ещё раз оглядела арку, которая была раскрашена в разные цвета. Довольно симпатично. Внутри свода в вогнутых квадратиках были вылеплены цветочки, так вот, они были разноцветные, на зелёном фоне. А где прямоугольные впадины с цветами заканчивались, там опоры становились голубыми, точно небо. Перевёрнутое небо. Как красиво!

Но остальные не обратили на это никакого внимания, поэтому я списала это на глюки. А может, так и было. Для туристов специально раскрасили.

Группа отправилась из-под арки, и я собиралась, когда ощутила чьё-то прикосновение к руке. Обернулась и лицом к лицу столкнулась с рокером. Вблизи он не казался уже вычурным и каким-то неправильным. Серые глаза, прямой нос и не выделяющиеся остальные черты лица. Но он был слишком близко. Дерзкий тип!

Пока не могла понять, нравится мне это или нет.

— Что ты себе позволя... — договорить я не смогла, его рука, в кольцах, неприятно колющих мои губы, закрыла мне рот. Пришлось лишь недовольно скривиться.

— Ты ведь тоже заметила, что тут что-то не так. Ты видишь эти цвета, которыми раскрашен этот портал?

Я кивнула, а что мне оставалось.

— Пойдём, — он убрал с лица мою руку, но тут же схватил меня другой, слава богу, эта была без колючих колец, и потянул в противоположную от остальных сторону.

Я хотела возмутиться, но вспомнила, что меня так задело.

— Портал? Что ты имел в виду? — тут же спросила его.

Но Панк не ответил.

Он затащил меня в одну из улочек, постоянно оглядываясь, при этом немного грубо тянул мою руку. Я была возмущена до глубины души. Да и остальные пошли в другое место. А если мы не успеем к автобусу, как вообще отсюда будем добираться до дома?

Сложила руки на груди, показывая тем самым, что никуда не пойду, пока не дождусь объяснений и спросила:

— Что ты имел в виду под порталом?

— Ах, это. Я не могу подобрать слово. Ворота, дверь. Не знаю, по-французски la porte, — он почесал смущённо щеку, скользнул рукой по бороде. Сколько ему лет? Если б не борода, я б дала не больше восемнадцати.

— Ты француз? Отчего тогда нет акцента? — не унималась я.

— Нет, я — русский, но живу во Франции с детства. Поэтому иногда путаю слова. Дома мы общаемся на русском, но, как понимаешь, не все слова в обиходе используются.

Я кивнула, принимая такой ответ.

Послышался грохот, не такой, как при грозе. А словно шло какое-то крупное животное со стороны, куда ушла наша группа, которую мы до сих пор могли видеть.

Я ошарашенно уставилась во все глаза. На горизонте появился самый настоящий динозавр, на котором восседал какой-то человек в отливающих золотом доспехах. И этот динозавр быстро скакал, приближаясь к группе.

— Это входит в программу экскурсии? — удивлённо прошептала скорее самой себе.

— Вряд ли, — рядом со мной из-за угла выглядывал Панк, прикоснувшись к моей спине своей твёрдой, за счёт косухи, грудью.

А меж тем раздался звук, словно в рог трубили, после чего с других улочек ( а у арки сходились многие, если не все) стали стекаться такие же всадники, на таких же рептилиях. В увеселительное шоу не верилось, вот нисколечко. И пусть здравый смысл кричал, что этого просто не может быть, но это было. Белены я не объедалась и вообще не знаю, как она выглядит. Правда, может в кафе что подсунули? Это не стоило списывать со счетов. Но разве может дурман действовать одинаково? Галлюцинации должны быть у всех разные.

— Что ты видишь? — осмелилась развеять последние сомнения у своего напарника по несчастьям.

— Динозавров, — ответил он спокойно, всё ещё наблюдая из-за угла за происходящим. — Пора бежать!

Похоже, не одна я пришла к такому выводу. И Панк потащил меня куда-то, свернув в появившийся проулочек. Не успели мы скрыться, как по дороге, где мы только что проходили, прошёлся динозавр. Удалось хорошенько его рассмотреть. Не видела подобного вида. По телевизору показывали в чистом виде ящеров, ну, кожистые такие, может с бронированными пластинами. А этот выглядел как наши животные. С шерстью. Напоминал чем-то верблюда или лошадь, только шея была длиннее, и размер побольше, с толстыми ногами, как у слона. И двигался он как лошадь в скачке. А вот морда напоминала бронтозавра, только с шерстью. И уши были, как у жирафа.

То есть издали он напоминал динозавра, а вот вблизи — больше парнокопытное.

Всадник же выглядел как римский легионер. Правда, вот этот, что проехал мимо нас был в кожаных доспехах, с голыми ногами и в сандалиях. В руках у него было копьё, на поясе меч.

И где мы? На представление это не походило. А также окружающие нас дома не были руинами. Не новые, конечно, но и не ветхие.

Тут калитка, что выходила на проулочек, отворилась, в ней появилась женщина в белых одеяниях. Ну, не совсем белых. Скорее серых. До пят. Сорочка с вышивкой, поверх передник вышитый, волосы подобраны под белый платок. Увидав Панка, она побледнела да шарахнулась от него, но калитку затворить не успела, потому что он уже был в проёме.

— Простите, сударь, мы ничего не сделали плохого! — она запричитала, даже упала на колени.

А вот Панк воспользовался ситуацией, подхватил меня под локоть и втащил во двор, затворяя калитку на щеколду.

Я не могла понять, что ему надобно. Сомневаюсь, что он бывал здесь раньше. Да и женщина, видно, приняла его за легионера. Издали он, и правда, походил. Такой же красный гребень на голове, косуха, которая за кожаный доспех сойдёт. Правда, ноги были в кожаных брюках. Я всегда поражалась, как рокерам не жарко летом ходить в таком облачении.

А ещё я понимала язык женщины, что было очень странно. Разве что всё же это хорошо продуманное театральное действо.

Женщина меж тем не посмела с колен встать.

— Встаньте, пожалуйста, — попросила я, недовольно отряхивая руку Панка с себя и метая взглядом в него молнии.

Подала женщине руку. Она подняла на меня непонимающий взгляд, но не посмела возразить, вставая.

— Вы простите грубость некоторых, кое-кого мама вежливости не научила, — съязвила я.

О, как Панк разозлился. Вся гамма чувств на лице была написана. В глазах были бесенята. А я язык ему показала и отвернулась. Знаю, ребячество. Но вот не сдержалась.

По-хорошему бы расспросить женщину обо всём. Да как она к чужакам отнесётся? Не получится ли, что выдав себя, лишь беду накличим?

— Так где твой муж? — меж тем Панк подал голос, пока я раздумывала.

— Он работает, на рудниках, как и всегда, — залепетала хозяйка.

— Врёшь! — рявкнул красноволосый. От его низкого голоса, как мне показалось, заставляющего повиноваться, я вздрогнула. Внутри всё оборвалось.

Женщина вновь на колени упала.

— Не губите, — в слёзы сама. — Берите, что хотите, господин, только не губите!

— Показывай, что предложить можешь! — он вёл себя точно господин. Неужели у него опыт имеется?

Хозяйка повела нас в дом. Если честно, было отчего-то страшно. Что если подмогу позовёт? Вдруг раскусила нас.

— Тончайшее полотно. В столице продают его. Берите, только не губите, — заладила она, — у меня дети малые! — причитала женщина, открывая сундук. Там, и правда, полотно было белоснежное и кремовое. Тоненькое да прозрачное.

А дети боязливо голодными глазами на меня поглядывали, работая за ткацким станком.

Не могла я так. По сути, это будет воровство. Чем мы лучше тогда тех господ, что её обирают, заставляя малых детей уже работать да голодать?

— Мы купим у тебя полотно, — сказала я. Вот только ей наши деньги не нужны. Если это не наша эпоха. А если это спектакль? Заломят приличные деньги за это полотно. Натуральные ткани очень дорогие. Особенно шёлк. А это полотно по толщине с ним сравнимо.

— Сколько? — подал голос мой сопровождающий. Неужели решил подыграть?

— Что вы, сударь. Я не смею называть цену, — отвечала многодетная мама.

А я полезла за деньгами. Бумажными. Вот только удивление на её лице сменилось благоговением. Она готова была принять эти бумажки да поклоняться им. Да разве это накормит мелочь? Купюра вернулась в карман.

Я достала из рюкзачка нетронутый батон колбасы, нож. Дорогая колбаса, домашняя, мама у фермеров покупала. Но полотно стоит дороже, тут его вон как много.

Взяла у детишек нож, которым они с ткацкого станка нить отрезали. Хозяйка на меня глядела с ужасом. Но не посмела ничего сказать, только слёзы текли по щекам. Панк стал преградой между мною и ею. Я нарезала колбасу да протянула детям по три кусочка. Они глядели с подозрением. Пришлось самой съесть полкусочка, мол, не отравлено.

Полотно я положила в рюкзак. Тюк, что мне отдали даром, уместился внутри, ещё и место осталось. Да такой тонкой ткани цены нет!

Поступила с Панком я так же, как он ещё недавно со мной, потянула к выходу, по дороге заметив, как детвора набросилась на колбасу.

— Маме оставьте! — бросила я напоследок.

Красноволосый злился, но молчал. На меня, наверное. Ну, моя колбаса, хочу и отдаю. Колбасу съедят и всё. Никаких улик. А деньги, если мы где-то в прошлом, не смогут люди потратить, да ещё и, если я могу понимать их речь, и меня понимают, есть шанс, что говорят по-нашему, а значит, и прочесть смогут надписи. На деньгах даже год выпуска написан.

Правда, если поймали нашу группу, то скорее всего это не поможет. Ведь наверняка им устроили обыск. И деньги наличные у кого-то да найдут.

Мы собрались, было, выходить с проулочка, как мимо прокатила повозка, запряжённая динозавром поменьше. По внешнему виду я бы сказала, что предок ослика. Этот тоже был волосатым и довольно миленьким. Хотелось бы пообщаться с живностью поближе, но я не самоубийца высовываться к людям.

Горожанин, или кто там ехал на телеге, был в холщовой рубахе. На телеге же был горкой щебень насыпан. И где мы? В своём времени? Но отчего дома целые? Или эту часть Китеж-града уже восстановили и тут даже люди живут? Может зря денег не дала? Но отчего ж тогда поведение Панка не выглядело в глазах женщины чем-то особенным, даже наоборот, она испугалась. Неужто за бандита приняла?

— Что здесь происходит? — заговорила первой, пока мы перебежками двигались в сторону триумфальной арки.

Всё это напоминало одну из виртуальных сетевых игр, когда бегаешь по городу, прячешься и отстреливаешь врага. Только мы были безоружны. Хотя, там, бывало, тоже. Оружие надо было самому достать. Но применять его — уж увольте. Слишком реалистичным всё выглядело.

— Без понятия, — ответил красноволосый на мой вопрос.

— Тогда отчего ты вёл себя с той женщиной словно господин, а она — никто? — естественно, я не поверила в его отповедь.

— Увидел, как она испугалась, вот и импровизировал, — пояснил Панк.

— Ага, так я и поверила! — воскликнула я.

— Да можешь не верить. Мне всё равно, — равнодушно отозвался он, высматривая что-то из-за угла.

Потом мы вновь свернули с основной дороги в другой проулочек.

Перед взором появился храм. Ну, так я предполагала. Панк вовремя среагировал, утянув меня в кусты, коих тут было великое множество. Запахи были такие, что я бы тут поселилась. Никакие духи не нужны.

Вокруг сновали девушки с подобранными на голове волосами в полупрозрачных белых нарядах. Да и назвать это нарядом язык не поворачивался, скорее завёрнутые в ткань, такую, как я приобрела только что. И всё просвечивало. Под материей вообще ничего не было. Обалдеть!

С девушек взор переместился на архитектуру, ставшей моей профессией.

Здание с колоннами, как у греческого пантеона. Красивое. Барельефы раскрашены разными цветами, что придавало какой-то свой шарм.

Рядом украшали храм разноцветные растения в вазонах, цветущие гранаты и другие незнакомые мне деревья, источающие приятный аромат. А ещё везде заметила пальмы да банановые кусты. Если мы находимся в том же городе, то явно не в то же время, ведь климат у нас никак для пальм не подходящий. Лето в нашей климатической зоне от силы месяц-два в году.

В поле видимости появился широкоплечий воин в блестящем золотом нагруднике и шлеме. На поясе в ножнах висел меч. Поначалу я дернулась, думала, что по нашу душу пришли, но меня удержал от необдуманных поступков друг по несчастью. Надо бы узнать, как его звать, но сейчас любой звук с нашей стороны может быть услышан этим воином.

Воин выглядел уставшим. Девушки, завидев его, окружили, что-то защебетали и повели внутрь храма. Я отвернулась. Не хотелось даже думать о том, что он будет делать там с ними.

Меж тем Панк отстранился и окинул меня оценивающим взглядом. Что он задумал?

— Ты могла бы сойти за одну из этих жриц, — сказал он.

Это он на что намекает? Согласна, у меня серые глаза и волосы тёмно-русые, как у них, но не более того.

— Во-первых, как ты себе это представляешь? — возразила уже вслух. — Они ведь друг друга знают. Во-вторых, я что, должна буду ублажать клиента?

— А ты уверена, что это то, о чём ты подумала? Это всё же храм. Там обычно девственницы служили.

Я закатила глаза.

— Давай! — подначил он. — Нам информация не помешает. А заподозрят неладное, тогда и будем выкручиваться.

В душе клокотало возмущение. Ладно, нужно успокоиться и трезво оценить ситуацию. Вздохнув глубоко пару раз, поняла, что не помешает больше про мир узнать. Это правда. Где мы оказались и зачем. Я не склонна думать о плохом. Но и слепо верить в успех операции...по крайней мере, глупо.

— К тому же, ты можешь молчать, — вдруг заявил красноволосый.

— Что ты имеешь в виду? — не поняла я.

— Тогда ведь давали обеты. Вот и ты молчи, словно пообещала богам не проронить и слова. А может, случилось что, и ты перестала говорить.

— Почему ты думаешь, что меня за свою примут, если я даже сказать ничего не могу? Жрицы умеют общаться с богами, ещё разоблачат... — возразила я, совершенно не желая впутываться в передрягу и идти на рожон.

— Да ты трусишь! — вновь подначил он.

— И что? — не стала отрицать. Но на слабо меня не возьмёшь! — Ты же видел, воин пошёл туда. Что если меня сдадут ему? Тебе хочется, вот и иди.

— И пойду, — не стал отпираться он.

Я с сомнением на него посмотрела. Обиделся? Вроде бы нет. Или пытается меня развести? Он положил рядом со мной свой рюкзак.

— Ну, до встречи! — и, помахав мне рукой, выбрался из нашего укрытия и пошёл как был в храм.

Он что, совсем с мозгами не дружит? Ну и ладно. Плевать!

Но одной оставаться было страшно. Сидела в кустах, казалось, целую вечность. Бездействовать так переживательно. И я решилась. Ох и жук этот Панк! Если он именно этого от меня и добивался — убью! Разделась, достала тюк ткани, завернулась в него на римский манер, несколько раз переделывая одеяние, пока удовлетворилась результатом. Тогда оторвала лишнее, зацепив острым краем ключей. Подобрала волосы, заколов шпильками. На такую авантюру иду впервые. Да ещё и, считай, голая. Кокошника или диадемы — что у жриц там на голове, не знаю точно — у меня не было. Надеюсь, не обратят внимание. Вспомнила про обувь вовремя, разулась. Не обратила внимание, в чём были девушки. Но в любом случае не в кроссовках.

Глава 3

Глубоко вдохнув, я пошла вперёд, оставив свои и Панка вещи в кустах, предварительно перепрятав их. Ведь если обманул меня, спускать ему с рук такое не собиралась. Вот и придётся ему меня выручать, если что.

Шаги давались тяжело, поэтому, чтобы отвлечься от тяжких дум, я стала рассматривать всё по сторонам. Ноги ступали по тёплому камню.

Портик спереди украшен красивым разноцветным барельефом, который я могла сейчас рассмотреть.

Поражала детальность вылепленной картины, которую в нашем времени ждать в скульптуре не приходится. Рельеф был таким реалистичным, точно передо мной живая трёхмерная композиция, а не скульптура, которую только-только стали показывать в кино. В середине был человек, стоящий в небесной колеснице, запряжённой двумя грифонами. И за головой этого человека вставало солнышко. Если бы не лучи, я бы приняла за христианского святого с ореолом на голове, как на наших иконах. Такое я видела на Казанском соборе в Санкт-Петербурге. Только там в сияющих лучах был треугольник с надписью "Бог". Отчего-то вспомнилось, что на колеснице, запряжённой грифонами разъезжал Даждьбог, олицетворявший в славянских сказаниях само солнце. Это что же получается? Верят в славянских богов здешние люди? А как же римляне с их архитектурой? Это как-то не укладывалось в моё восприятие. Да, римляне обычно перенимали то, что им нравилось, будь то греческая архитектура или их боги. Но неужто они оставляли нам нашу веру, при этом возводя свои храмы?

Я поравнялась с колоннами здания. Замерла, словно ощутив невидимый барьер. Стоит ли идти внутрь? Но и позорно прятаться в кустах уже не хотелось. Сглотнула, загоняя чувство страха внутрь, и сделала шаг вперёд.

И из меня словно дух вышибли. Я упала на колени, не в силах совладать с той мощью, которая обрушилась на моё бренное тело.

— Кто ты? — подскочила ко мне какая-то девушка.

Она выглядела почти как я, разве что волосы у неё были светлее моих да глаза голубыми. Голову венчал самый настоящий кокошник. Одеяние только расходилось с представлением о девицах из нашего прошлого да косы было не видать.

Её тоненький голосок отдавался звоном в ушах.

Я растерянно на неё посмотрела. Непонимание возникло касательно того, что только что произошло со мною. Хотелось ответить, но вовремя вспомнила, что не помешает прикинуться немой.

— Разве не знаешь, что сюда можно только православным?

Уж не знаю, что на моём лице было написано, но я действительно уже ничего не понимала. А разве я не православная? Я же крещённая, правда, не особо верующая, крестик не ношу.

— Просто мощь силы, что приходит с небес, не выдержит тот, кто не посвящён Прави, — пояснила она.

Вот только ясности это не принесло. Единственное, что я поняла, что есть некая Правь, и, вполне возможно, православие этого же корня.

— Тебе повезло, сейчас силы не так много, как в особые дни, иначе могла получить разряд молнии.

Девушка помогла мне подняться и повела меня не в главный вход, а куда-то вбок. Оказалось, там была небольшая постройка, выглядевшая как беседка. Разве что куполообразную крышу держали колонны. Стен не было, зато внутри горело открытое пламя.

Перед колоннами девушка остановилась.

— Хочешь ли ты принять веру нашу? — спросила, поворачиваясь ко мне.

Что за вера? В кого эти люди веруют? И как легко им, оказывается, отличить своих от чужих. Никакой маскарад не поможет.

Словно услышав мои мысли, девушка пояснила:

— Верим мы в богов — Предков наших. Считаем себя внуками Даждьбога. Почитаем природу, славим Правь. Правь — мир богов.

То есть, верят они в Сварога, Даждьбога, Перуна, Ладу, Макошь, Велеса, Стрибога и других богов? От меня тоже вера требуется? Ведь мои намерения должны быть искренни, разве нет?

— Никто не заставляет тебя верить безоговорочно в наших богов, но уважать и почитать своих предков — да. Твоё облачение говорит о чистоте помыслов. Важно жить по совести. Так что ты скажешь? Принимаешь ли наше мировоззрение? — вновь, будто мысли мои прочла.

Я кивнула.

— Распусти волосы! — дала указания она.

Постаралась как можно незаметнее вытащить шпильки. И куда их деть?

Но жрица меж тем продолжала:

— Представь за своей спиной своих предков. Вначале тех, кого можешь вспомнить. Как ушедших, так и живых.

Вот только если я в прошлом, будет ли толк от моего представления?

— Долой сомнения! Просто представляй! — повелительно сказала она, при этом даже голос не повысила.

В то, что она знает мои мысли, не хотелось даже думать. Правильно, нужно следовать её советам. Хуже точно не будет. И я представила. Сперва бабушку с дедушкой, горячо любимых, но уже умерших, затем маму с папой, других бабушку с дедушкой, ещё живых, дядь и тёть, прабабушек, прадедушек, всех, кого смогла вспомнить, хотя бы по фотографиям. Когда знакомые лица закончились, я уже представляла тени, которые стояли за каждым родственником, увеличивающиеся в два раза.

— А теперь представь, что каждый связан с другим нитью, и от каждого к тебе ведёт ниточка, которая благодаря многочисленности сучится в толстую бечёвку, присоединяющуюся к одному из твоих тел. Это твоя связь с родом, с далёким прародителем.

Её голос обволакивал, ему хотелось подчиняться. И хоть я противница любого воздействия, но сейчас не видела ничего плохого в этом влиянии. Я просто следовала за ним, а когда сделала последние действия, у меня словно открылся канал, в который хлынул поток свежего воздуха. Знаю, это невозможно, ведь в тот момент дыхание перехватило, но именно такая ассоциация была.

Немного освоившись с новым состоянием, я повернулась к девушке.

Она улыбнулась.

— Теперь ты одна из нас. А мы друг друга в беде не бросаем. Наш дом — твой дом. Пойдём, пообщаешься с своими новоявленными сёстрами и матушкой.

Если честно, это попахивало фанатизмом. Сёстры и братья, матушка... Но потом из глубин сознания всплыли цитаты из сказки Пушкина:

"Коль ты старый человек,

Дядей будешь нам навек.

Коли парень ты румяный,

Братец будешь нам названый.

Коль старушка, будь нам мать,

Так и станем величать.

Коли красная девица,

Будь нам милая сестрица».

Настороженность пропала. Кстати, было странно. Если до того мне казалось, что мои мысли читают, то сейчас чувствовала некую защищённость от посягательств на мою голову.

На этот раз вход в храм не был болезненным. Более того, ощутила прилив силы. Сквозняк больше не гулял в моём теле, его заполнила энергия. Хотелось действовать. Да и страх пропал окончательно. Появилась уверенность, что меня не обидят здесь. И я могу довериться.

Прохладный пол, приятно освежающий после уличного пекла, был выложен мозаикой, изображающей какую-то вязь с солярными символами — своего рода свастикой. Ещё были изображения богов, какие-то сцены, наверное, из мифологии.

Внутри храма было светло, словно я нахожусь на улице в яркий солнечный день. Я подняла взор, и у меня захватило дух. Вокруг был безбрежный небосвод, живые облака, а сверху сияло солнышко. Для реальности ощущений не хватало только ветерка, но спустя мгновение почувствовала, как он треплет мои распущенные волосы. На лице заиграла улыбка. Присмотревшись повнимательнее, поняла, что всё же нахожусь в помещении. Просто голубой купол, что был сверху, имел в середине отверстие, куда именно сейчас заглянуло солнышко. Оно и давало столь яркий свет и сочность восприятия. Появились стены, украшенные мозаикой, которых я до того не замечала, расписанные золотом витиеватые колонны, статуи богов.

Я сделала ещё шаг и ступила, как оказалось, в воду. Замерла, не зная, что делать дальше. То ли выходить из воды, то ли нет. Передо мной, точно под куполом, располагался прямоугольный бассейн, не известно какой глубины, с прозрачной голубой водичкой, в ровной глади которой отражались стены купола и солнышко.

— Заходи внутрь! — услышала приказывающий женский незнакомый голос прямо передо мною. Подняла взор. За пределами бассейна находилась уже немолодая женщина, она была в белых непрозрачных одеяниях, укрывающих её почти полностью, кроме шеи и запястий. Волосы были полностью спрятаны под причудливым головным убором с двумя рогами.

Понятно было, кто стоит предо мною. Матушка. Верховная жрица? Поэтому у неё такой головной убор? Но спросить не осмелилась, не вежливо это. Водичка была чуть прохладной, но всего чуточку. Я же старалась не показать, что мне уже не жарко, всё же не на пляже, когда сперва окунаются, а потом уж, привыкнув к воде, плавать начинают. Поэтому сразу же легла на воду и сделала несколько гребков, чтоб согреться. Бассейн был не особо глубоким, где-то мне по грудь да и длинным не казался. Но плыла я к другому краю долго. Не глядела, куда плыву, решила просто насладиться, очиститься, оставляя всю "грязь" в прошлом. Бортик бассейна стал для меня неожиданностью, благо, руками уткнулась в стену. Подняла взор, встретилась с одобрительным взглядом матушки.

— Пойдём, дитя, поговорить надобно, — на этот раз просто предложила она.

Ждать меня не стала.

Ну и ладно. Пришлось выбираться. Всё же это не спорткомплекс, где можно вдоволь поплавать. Выбравшись, отметила, что мокрая ткань неприятно липнет к телу. Ну вот. Хотя, что есть, что нет её. Меня же завернули в плотное полотно, что стало для меня неожиданностью и заставило вздрогнуть.

Рядом оказалась та самая девушка, что меня крестила. Или как там называется принятие новой веры?

Пока отвлекалась на неё, потеряла матушку из виду. И куда она пошла?

— Иди направо, а потом наверх по лестнице, там сама поймёшь, — ответила девушка, поняв мою растерянность.

Ступени наверх оказались деревянными, что приятно согревало, ведь после всех процедур мне уже было не жарко. Как бы не заболеть. Словно подтверждая свои слова, я громко чихнула.

Странно, никого вокруг не видно. Неужели такой огромный храм пустует? И куда же все подевались? Панк или тот римский воин с девушками развлекаются?

На втором этаже тоже никого не было. А ещё тут был полумрак, лишь в конце коридора горел свет. Туда я и пошла.

Дверь в помещение оказалась открытой. Это был кабинет, в котором, копошась в ворохе бумаг на столе, сидела та самая женщина в причудливом головном уборе.

— Здравствуйте! — приветствовала её. И только подом до меня дошло, что я разрушила собственную легенду немой девушки.

— И тебе доброго здоровья. Проходи, садись, — она взглядом указала на кресло. Под потолком горела люстра, на которую я ошарашенно уставилась. Это были отнюдь не свечи. Я бы сказала, что это обычные лампы накаливания, если б могла разглядеть саму лампу. Свет от каждой лампочки был таким ярким, что глазам стало больно смотреть. Скорее напоминало маленькие звёзды, правда, не такие яркие, как солнце. Неужели магия? Мне в это сложно было проверить, даже с учётом того, что недавно познала на себе.

— Итак, ты спросить ничего не желаешь? — нарушила затянувшуюся паузу матушка.

— Даже не знаю. Вопросов так много, что сложно сформулировать хотя бы один. Я думала, вы будете спрашивать.

— Спрошу лишь, из какого времени вы прибыли?

Странно, но всеми фибрами души я хотела сказать правду. Не знаю, под влиянием ли окружающей обстановки, магии или воздействия самой матушки, а может собственного желания.

— Двадцать первый век от Рождества Христова.

— Христова? — удивилась женщина. — Это кто ж такой?

— Сын безымянного бога.

А что? В иудаизме Яхве его называют, и пусть христианство от иудаизма пошло, но она претерпело изменений. У нашего Всевышнего почему-то нет имени. В детстве я задумывалась над этим. Но не суть. Сейчас я не смогла бы это объяснить. Если они верят в Даждьбога, который находится на входе в храм, то вряд ли поймут меня.

Я решила сменить тему.

— А вы в Даждьбога верите?

Женщина задумалась.

— Нет. С чего ты взяла?

— Просто на портике он изображён в колеснице, запряжённой грифонами.

— А, ты об этом. Это, если придерживаться международного названия, Александр Македонский, возносящийся на небо. Именно он построил наш город, поэтому мы и почитаем его. А верим мы в Рода Всевышнего, считая себя детьми его.

Теперь и я задумалась. Значит, вот какое имя у Всевышнего. Почему же тогда его никогда не упоминают? А Александр Македонский вознёсся на небо в возрасте тридцати трёх лет. Это я читала, но отчего-то никогда не связывала с нашей верой. А ведь Христос умер именно в этом возрасте. И тоже вознёсся на небо.

Значит, это он строил эти римские города. Но ведь согласно преданий Александр не ходил войной на Русь, почему же города здесь строил? Хотя, есть сведения, что он объединился со скифами и сарматами. Но если мы в прошлом, тут должно быть меньше искажений истории. Спросить?

— Скажите, а кем был Александр Македонский? Я знаю, что его почитают во всём мире, он был Великим полководцем. Но я хотела бы знать, кем он является для вас, помимо строителя этого города.

— О, милая, так это ж наш царь, сотворивший Русь. Он объединил наши земли и народы в единую державу. И пусть он недолго царствовал, но это были счастливые времена рассвета.

— И звали его Александр?

— Нет. Его звали Рус. Просто в мире он прославился именно под этим именем, и оно более распространено.

Её слова заставляли задуматься, но сейчас было не до того.

— Скажите, а откуда вы знаете про другое время? — спросила я. Неужто поймали Панка и допросили? Да и вряд ли просто допросив могли сразу ему поверить. Даже с учётом одежды. — И почему вы сказали "вы"?

— У меня было видение, вас должно быть восемь человек, ведь так? — внимательно посмотрев на меня, женщина продолжила: — и где Искандер?

— Что ещё за Искандер? — удивилась я, ведь кроме Павлика и Августины я так и не узнала имен участников нашей группы.

— Тот молодой человек с красными волосами.

— Только не говорите, что он из этого времени и вообще это всё спланировано! — мне всё больше это не нравилось.

— Не скажу, но мы его ждали, — ответила матушка.

— Зачем?

— Он должен изменить наше положение.

Я приготовилась слушать, ничего уже не понимая. Город процветает, судя по всему. Порядок соблюдается. Хотя, не уверена, что простые жители так уж хорошо живут, пуганные какие-то.

— Просто к власти пришли чужие, и народ, по сути, в рабстве.

— А как же вы? Или воины? — ведь по их виду, я бы не сказала, что жрицам плохо живётся. Храм хоть и выглядел запустевшим, но никак не бедным.

— Сюда чужаки попасть не могут.

— Но я ведь попала, — опровергла её слова.

— Ты одна из нас, просто из будущего. К тому же, приняла наше мировоззрение, и о вреде нам ты не думала. Поэтому мы приняли тебя и чем сможем, поможем, не зря Всевышний направил тебя сюда.

Хотелось возразить, что не Бог управляет мною, а я сама, но не стала обижать чувства верующей. Можно, конечно, прикрываться видениями, Провидением, судьбой, Богом или стечением обстоятельств, но в любом случае, не помешает прояснить один момент.

— Это вы нас сюда вытащили в это время?

— Вы прошли ведь через Арку? — задала встречный вопрос матушка. И, получив кивок в ответ, продолжила: — Сюда должна была прибыть армия для подавления бунта. Через Арку.

Я ничего не понимала. Причём мы и армия?

— Армия не прибыла. Прибыли вы, — удосужилась пояснить она.

— Хотите сказать, что... — я намекала на то, что Арка — своего рода ... портал! Панк, значит, ничего не знал! Случайно обмолвился! Убью, гада!

— Да, видно что-то пошло не так, а может Всевышний постарался, но врата сработали не в пространстве, а во времени.

Я закатила глаза. Всё это конечно интересно и познавательно, только крайне опасно.

— Какое сейчас время?

— У нас другое летоисчисление. Но если тебе интересно, то 7000 лето от сотворения мира.

— Я в будущем? — удивилась я.

— Не могу этого утверждать. Но скорее всего в прошлом.

— А как так вышло, что мы друг друга понимаем?

— Этого я не могу знать, как и то, что не знаю, как включить врата, — матушка с охотой отвечала, поэтому я не стеснялась задавать вопросы.

— Значит, вы не поможете нам вернуться домой? И мы тут застряли навсегда?

— Вы вернётесь домой, во всяком случае, в моём видении врата включались два раза. И оба раза под Аркой были вы. Все восемь человек.

— А вы ещё что-то помните? Когда это произойдёт? Какое-то время года, затмение может быть?

Женщина грустно помотала головой.

— Разве что могу сказать, в обоих случаях были чёрные тучи в вашем времени. Но не здесь. Положитесь на волю Всевышнего, — предложила она покориться судьбе.

— Я привыкла полагаться только на себя, — возразила зачем-то я.

— Это похвально, но порою недостаточно. Зачем отвергать силу Предков?

— Я бы хотела одеться, — решила выдвинуть требование. Им ведь нужна моя помощь, а не мне. Вот только мне не помешает поесть, хотя бы, да заиметь одежду местную, чтобы не выделяться. Чуть сбавила обороты и добавила: — Моих товарищей по несчастью скорее всего заключили в темницу.

— Искандера тоже? — взволнованно спросила она.

Мне не понравилось, что интерес был лишь к Панку.

— Откуда вы знаете как его зовут? Он здесь был? — заодно и узнаю, обманул меня или нет.

— Мы с ним не встречались. Но, надеюсь, всё же свидимся, — в её глазах читалось какое-то благоговение.

— Вы не ответили на мой вопрос, — решила я прервать её безумство.

— Я слышала его имя в видении. Его так называл один из наших людей. Ты можешь оставаться здесь столько, сколько хочешь. Всё, что имеем — такое же твоё, как и наше. Бери, разрешения спрашивать не нужно. Если захочешь уйти, можешь взять, что хочешь. Одежду я попрошу девочек тебе подобрать.

— А я могу свои вещи забрать? Могу здесь всё пофотографировать?

— Я не знаю, что ты имеешь в виду под последним словом, но ты можешь делать всё, что захочешь. При этом должна понимать, что не должна принести своими поступками нам вред.

— Благодарю за всё, — кивнула я, вставая.

— Будь как дома, — ответила матушка, теряя ко мне интерес.

На этом я решила покинуть кабинет. Не мешало бы осмотреться в храме. А вот насчёт своих вещей — я пока ещё сомневалась, стоит ли их доставать из укрытия. Что, если всё это лишь уловка, чтобы получить вещи из будущего? Матушка не обманывала, но всю ли правду говорила? Да и стоит ли фотографировать? Ведь если поймают меня, могут снимки просмотреть. А ведь это может нанести вред тем, кто считает это место своей обителью. Поэтому я всё разглядывала, спускаясь, но так никого и не видела.

Странно. Помещений больше видно не было, разве что скрытые какие. Я уже собралась уходить из храма, так никого и не заметив, как услышала возмущённую речь мужчины. Прислушалась.

— ... этого не может быть! — отвечала девушка.

— Может. Где, по-твоему, мои доспехи? — спрашивал мужчина.

— Сюда не войдёт чужой, ты же знаешь! — вновь девушка.

— Так уж и не войдёт. Тогда это кто-то из своих. Тебе так не кажется? — язвил низкий голос. А я, наконец, увидела мужчину, который шёл к выходу, надевая на себя рубаху.

Девушка, облачённая в прозрачное одеяние, пыталась его догнать.

— Боря!

Её окрик заставил мужчину остановиться и обернуться.

— Борей, милая, Борей, не забывай! — он притянул к себе девушку и поцеловал, после чего ушёл.

Вот тебе и девственницы-жрицы. Что этот мужчина тут забыл? И зачем он раздевался? Напрашивается только один ответ.

Лицо залила краска. А я так и стояла, смущаясь, за колонной, не решаясь покинуть свой затемнённый закуток. И ещё отчего-то стало обидно. Ладно, римляне, они далеко отсюда, но я всегда считала, что наши предки блюли свою чистоту, девственность. Неужто не только храмы с собою перенесли на нашу территорию, но и свои нравы?

Отрезвило неприятное ощущение стоп — их холодил каменный пол. Неплохо бы не только одеться, но и обуться. Я лишь сильнее укуталась в полотно, что выдала мне девушка, заменяющее здесь полотенце.

Сзади раздалось деликатное покашливание. Ну вот, так увлеклась своими мыслями, что не обратила внимание, что кто-то рядом.

— Матушка попросила проводить тебя в стряпчую, — неуверенно сказала девушка, та самая, что привела меня в этот храм и в веру свою обратила.

— Да, не помешало бы одеться во что-то не столь откровенное. У вас тут мужчины ходят.

— Это храм. Люди приходят сюда очиститься, зарядиться силой.

Ага, а ещё снять напряжение. Бодренько так тот воин выходил отсюда. Не знаю, почему мне показалось, что это тот самый, которого мы наблюдали с Панком.

Кстати, о Панке. Неужто он утянул доспехи этого воина? Но где ж он сам? Я не видела, чтобы он шёл к священному огню и его кто-то сопровождал. Но как он тогда проник внутрь? У меня ещё свежи в памяти ощущения, как из тебя словно дух выбивают.

Но за девушкой я пошла. Выяснилось, что помещения другие всё же были, просто вход в них очень ловко заделан своего рода голограммой с пустыми проходами, да ещё и свет так ловко падал, что казалось, что в храме только общее пространство с куполом. На первом этаже располагалась столовая, наверняка и кухня есть. Странно, но за пределы иллюзии запахи не заходили. А вот внутри пахло очень вкусно. Только сейчас желудок призывно заурчал.

Оглядываясь по сторонам, отметила, что помимо этих помещений, есть ещё и другие.

— А там что? — не удержалась от вопроса. Раз уж меня рассекретили и вывели на чистую воду, можно и поспрашивать и немой не прикидываться.

— Там купальни женские и есть отдельно мужские, — пояснила девушка.

— Баня? — переспросила я, именно так понимая слово "купальня".

— Нет. Общественные бани у нас отдельно. Здесь очищаются, отрешаясь от всех трудностей и неприятностей, а потом уже идёт насыщение силой Рода.

— И что нагишом купаются? — не смогла удержать своё неуёмное любопытство.

— По-разному. Мужчины обычно да. А женщины в сорочках, — ответила жрица, не увидев ничего зазорного в моих вопросах.

— Я видела мужчину, он с девушкой целовался, — прикусила я язык, но было уже поздно.

— А, Борей. Да, они давно любят друг друга. Да только он из знатного рода, а она — жрица. Им родители не разрешают пожениться. Вот тут и видятся.

— А разве жречество не говорит о том, что нужно отказаться от мирской жизни и посвятить себя служению Богу? — я пыталась найти сходства и отличия от христианского православия.

— Мы выполняем смысл своего существования — служим Всевышнему, восполняя свой род. Жречество не мешает создавать семью, даже наоборот. Но нужно благословение родителей, иначе невозможно пожениться. Вот Мира и встречается с возлюбленным лишь здесь, в храме, — девушка говорила это как-то даже немного завистливо, будто и сама о такой любви мечтает.

— Почему они не могут в других местах видеться? — не понимала я.

— Отец Борея взял с него обещание, что намеренно он не будет искать встреч с Мирой. Поэтому он приходит лишь тогда, когда ему нужно подзарядиться в храме, доводит на службе себя до того, что еле ноги переставляет, плетясь в храм. Начальство думает, что ради продвижения по службе так пашет. Хороший молодой человек. Жаль их, — вздохнула жрица.

Хотелось спросить ещё как они относятся к захватчикам, ведь знать, похоже, как раз из них. Воины ведь все римские. Правда, не знала, как заговорить об этом. И знает ли девушка про нашу миссию?

— А девушка из римлян? — пошла витиеватым путём я.

— В смысле?

— Ну, знать, как я поняла, римляне.

— Римляне? — девушка явно не понимала, о чём я спрашиваю.

— Ну, Борей, воин-римлянин?

— Нет, он русич, но из тех, кто добился своего расположения Романской империи.

— Романской? — теперь я не понимала.

— Ну да, их император носит имя рода Романов, они власть передают по наследству, хотя у нас этого отродясь не было. Постепенно власть захватил их род. Грабят народ, держат всех в страхе, — поделилась она своими знаниями.

— Но почему же вы терпите? — не понимала я. Ладно у нас, сейчас народ недоволен, но каждый сам за себя. Но ведь раньше такого не было. Помогали друг другу, наверное.

— У них есть ключи Януса. Любой бунт быстро подавляется армией, — прозвучал ответ.

Я не понимала, о чём девушка сейчас говорит. Что ещё за ключи Януса?

Но мне вручили тарелку с кашей, после чего жрица меня оставила. Я же обозрела общий стол, где уже кушали другие девушки в прозрачных одеяниях. Мужчин здесь не было, что радовало. Не хотелось бы, чтобы меня лицезрел противоположный пол. Увидела грустную девушку с покрасневшими глазами. Похожа на ту, что провожала Борея. Решила к ней подсесть.

— Ты новенькая? — спросила она, утерев слёзы рукой.

— Можно и так сказать, — кивнула я.

— Я — Мира.

— Ксения, — представилась в ответ.

— Очень приятно.

— Взаимно.

Хотелось её как-то поддержать. Но что я могу ей предложить, да и не наедине мы. Может стоит, наоборот, отвлечь от грустных дум? Пока думала, Мира нарушила молчание первой:

— Тебя тоже родители пристроили в храм, чтобы выгодно замуж отдать? — девушка, увидев мой непонимающий взгляд, пояснила: — Обычно очень бедные стараются дочерей при храме держать, тут много люду ходит, больше возможности познакомиться. Да и вера одна. Правда, выше головы не прыгнешь, — девушка погрустнела. О себе говорит?

— Да нет, я тут ненадолго, меня матушка приютила, чуть отдохну — и в путь.

— Странница? — глаза Миры загорелись интересом.

Я улыбнулась и кивнула. Хотела б много где побывать. Всё ещё впереди, я надеюсь.

Жрица попросила рассказать, где мне удалось побывать. Я решила немного поведать о своём времени, про наши повозки, которые сами по себе ездят, про велосипеды. Про самолёты не стала говорить, решив не шокировать сотрапезниц.

Слово за слово, и я обмолвилась, что в некоторых местах женятся, не спрашивая родительского благословения. На что девушка сделала квадратные глаза, ужаснувшись этой новости. Послышалось перешёптывание. Как выяснилось, все нас очень внимательно слушали, и даже те, кто давно поел, не вставали со своих мест.

Жрицы явно не одобряли такой подход к супружеской жизни, даже наоборот, осуждали. Поэтому я порадовалась тому, что не предложила Мире сбежать с возлюбленным.

Вскоре подошла та жрица, что привела меня в этот храм. У неё в руках был свёрток.

— Пойдём, — сказала мне.

Я поблагодарила Всевышнего за еду и питьё, уподобляясь остальным, и вышла из-за стола.

Меня провели в отдельную небольшую комнатушку, дали непрозрачную белую одежду, сандалии.

— Матушка просит тебя не рассказывать об этих небылицах, — тихо сказала она.

Она слышала? Или везде есть уши? Плохо. Пора удирать.

Затем жрица помогла мне подобрать волосы. Пристроила на голову своего рода кокошник, показала, как надевать платье. После чего мне на голову накинули полупрозрачную белую ткань. Пока я разглядывала себя в зеркало, которое было во весь рост, причём серебряное, богато украшенное с драгоценными камнями, не заметила, как осталась одна.

Когда я обернулась, рядом никого не было. Лишь на лавке лежала белая тканевая сумочка. Внутри оказалась мелочь. Меня деликатно так выпроваживают. Не очень-то и хотелось здесь оставаться!

Но отчего же так обидно? Я подавила слёзы. Не время раскисать! Хотела жить самостоятельно, вот судьба и даёт мне испытание. Справлюсь ли? А другого варианта всё равно нет.

Спрятав сумочку за пазуху, проверив, что при шагах ничего не звенит, я выскользнула из комнатушки. Коридор был пустым. Неподалёку в столовой слышался гомон, обсуждали мои байки. Пора!

Глава 4

Можно было притвориться, что намёк я не поняла, пусть скажут в лицо, что не рады мне, и катись, деточка, отсюда. С одной стороны, скорее всего не будут говорить прямо, ведь до этого матушка обещала помощь и предлагала быть как дома. А с другой стороны, что если всё-таки выставят за дверь? Смогу ли удержать лицо и не расплакаться от обиды? Вряд ли. Поэтому лучше уйти, тем более я и сама собиралась.

Стоило ещё подумать о том, идти ли за вещами? Будь у меня мешок, можно было б туда спрятать рюкзаки наши. Но я одета как женщина знатного роду. Вряд ли они носят что-то в руках. Тогда дамочке, небось, без сопровождения супруга появляться на людях не стоило. Хотя, стоп. О чём это я? О Европе? Риме? Но это Русь. Как ведут себя местные девушки из дворян или как их тут величают, не ведаю. Если б был век девятнадцатый, это одно. А что значит 7000 лето от создания мира? Почему дома каменные вокруг? Разве на Руси строили такие? Питер не в счёт, хотя сейчас я уже сомневалась, что ему всего-то лет 300. Всё моё представление о нашем прошлом рушилось.

Чтобы не привлекать внимания, я пошла в противоположную сторону от своих вещей и от Арки. Старалась держаться достойно, высоко держа голову.

Мимо прошли несколько женщин, похожих на меня своим убранством, но, правда, в сопровождении воинов. Мне это не нравилось, и они сразу же начинали шептаться.

— ... и не боится одна ходить, — говорила одна женщина другой.

— ... в такое беспокойное время-то, — вторила другая.

О чём они говорили, я не поняла, но сделала вывод, что ходить одной — нормально, просто небезопасно. Кого может знать остерегаться, непонятно. Неужели кто-то может покуситься на них? Или всё же нравы, когда одинокую женщину воспринимают как свободную и могут украсть, и замуж насильно выдать? (Ассоциация такая возникала из прочитанных на досуге любовных романов, а также нравах жителей гор, которых Москва привлекала к себе на заработки. А живу я, как известно, неподалёку от столицы).

Эх, не ходила я в своё время на курсы самообороны или боевых искусств, а жаль. Навыки такие не помешают хоть в наше время, хоть в это. Но дома я растилась с двумя старшими братьями, которые постоянно дрались друг с другом. Выступая в роли миротворца, мне доставалось тоже. Пришлось научиться давать им сдачу и заставлять их меня бояться. Не уверена, что они всерьёз это говорили, когда разбегались лишь завидев меня с криком "Боюсь! Боюсь!", но делали вид, хотя бы.

А вот здесь простой люд на улицах отсутствовал. Такое впечатление было, что все попрятались по своим клеткам, боясь высунуть нос. И это мне ещё больше не нравилось. Вспомнилась та первая женщина, которая дала ткань. Что она там бормотала, что муж у неё на руднике. А Панк ей не поверил. Как она тогда испугалась. Что-то здесь было не чисто. И воинов на динозаврах больше не было. Почему?

Точно прочитав мои мысли и решив опровергнуть их, вдали раздался звук рога, после чего уже знакомый грохот. Динозавр! Страх липкими щупальцами сковал тело. Боже, что же делать?

Куда прятаться? Проулочки были, можно было свернуть. Правда, делать это нужно осторожно, не меняя поведения, словно мне туда и надо. Потому как будет выглядеть странно, если, услышав грохот, я побегу прятаться от динозавра, они ведь здесь — обычное явление, а таким поступком могу привлечь ненужное внимание. Проходя мимо проулка, приняла решение, что прятаться не буду. Я не трусиха, хоть и боюсь!

Воин на динозавре промчался мимо меня, в сторону, куда я шла. Но потом ящер резко затормозил, врезавшись в каменный забор, что отгораживал жилой сектор от проезжей части. Земля под ногами дрогнула. Вот теперь я испугалась окончательно. Потому что, подняв взгляд, увидела, как динозавр развернулся и посмотрел прямо на меня. А потом просто ринулся ко мне. Я понимала, что убежать мне не суждено. Просто слишком быстро он двигался. От собаки бежать нельзя, а от динозавра? До проулочка было далеко. При этом воин остался где-то там, в руинах, оставшихся от ещё недавнего препятствия.

Взгляд ящера гипнотизировал и заставлял оставаться на месте.

Прямо передо мною эта туша затормозила всеми лапами. Но тормозной путь у неё длинный.

Я с трудом заставила себя закрыть глаза, не желая видеть свою смерть. И сползла по стеночке.

Кожу покрыло что-то слюнявое, с мерзким запахом. Яд?

— Род, помоги! — пробормотала я, и сознание меня покинуло.

Очнулась я в ярком помещении. Пришлось зажмуриться от яркого солнышка.

Потолок украшен был разноцветной лепниной, приятно радующей глаз.

На стенах щебетали птицы в зарослях винограда, да так живо было расписано, что панно оживало, раздвигая габариты комнаты. Было и окно со стеклом, распахнутое настежь. Жужжали мухи, противно садящиеся мне на руки.

Я встала и подошла к окну. Где это я? Окно выходило во внутренний двор. Вспомнилась та вилла, про которую рассказывал наш экскурсовод. Впереди перед окном был небольшой крытый проход, потом перила каменные, а вот за ними виднелся небольшой кусочек сада, где росли причудливые карликовые деревья.

Волосы растрепались — теперь заколок в них не было — и они вьющимися локонами укрывали мне спину. От этого становилось ещё жарче, слишком душно, открытое окно не спасало. Как они здесь живут? Да ещё и кутаются с головы до пят. Завидую теперь тем девушкам в храме, там и прохладно, и ходят практически голые. Правда, минусы всё же есть, пришлось согласиться, что моё облачение сейчас лучше, чем было до того. Ведь наверняка здесь мужчины водятся. Вон, дом какой огромный, богатеи здесь живут. А значит, и слуги имеются. Вряд ли одни женщины. Да и перед чужими женщинами ходить практически обнажённой неудобно. В храме почему-то это не казалось чем-то неестественным, может потому что другие ходили в таком же облачении.

Но в помещении взгляд не выделил ничего такого, напоминающего тумбочку, где можно было бы найти мои шпильки. Тогда я просто собрала волосы в хвост, закрутила их и завязала узлом, вместо резинки, после чего концы заправила в своего рода гульку.

Прикинуться, что я ничегошеньки не помню? Со страху может ударилась о стену, пока падала или ещё что. Тогда моё поведение не вызовет подозрения.

Ждать, пока ко мне кто-то заглянет или самой выйти из заточения? Интересно, меня заперли? Я направилась к выходу из комнаты. Но вместо двери там оказалась занавеска. Это что же у них тут проходной двор? Осторожно выглянула, проверила, что на горизонте никого, и вышла. Комнатка эта была на втором этаже, во всяком случае, такое было ощущение, когда выглядывала из окна.

Меня заметила какая-то женщина в обычной холщовой рубахе. Тут же подбежала, низко поклонилась.

— Госпожа, вам не позволено вставать, — лепетала она. — Лекарь не велел.

— Я себя хорошо чувствую. Только душно очень.

— Вы ложитесь, госпожа, я принесу воды. Прошу, — не унималась она.

В её голосе была мольба. Что, если её накажут раз я встала.

— Душно, — сказала я, отправившись обратно в комнату.

Женщина, увидев, что я спорить не стала, тут же удалилась.

Ложиться не собиралась, окинула взглядом помещение, выискивая взглядом, куда можно сесть. В углу был сундук, который я попыталась сдвинуть. Только он был таким тяжёлым, что мне не удалось сместить хотя бы на сантиметр. Изрядно устав и не добившись результата, я села на сундук. Надеюсь, у них тут кровопусканием не занимаются. А то лечить начнут — в могилу сведут.

Вскоре послышались шаги. И в комнату влетел высокий мужчина в кожаных доспехах, но без головного убора. Волосы были короткие, в кудрях, лицо было гладко выбрито. Поскольку он был против солнца, большего мне разглядеть не удалось.

— Как вы себя чувствуете? — поинтересовался он. Голос его был низким и бархатистым, но при этом встревоженным. Неужто беспокоился.

— Жарко очень. Мне бы на воздух, — я помахала ладонью перед лицом.

— Давайте, я помогу.

В следующий миг он очутился рядом, подхватил меня на руки и понёс из комнаты наружу.

Уж не знаю, как умудрился протиснуться в узенькой галерее, да ещё и со мною на руках, хотя высоты потолков хватало, а вот ширина была впритык. Очень скоро он спустился по лестнице, отнёс меня ко внутреннему бассейну, обрамлённому деревцами. И так со мною на руках вошёл в воду. Романтично, я бы сказала, если б не помирала от духоты в этот момент. Она оказалась прохладной. Вначале даже захватило дух, а потом пришло долгожданное облегчение.

Неужели я так и буду себя плохо чувствовать в этом пекле? Я старалась не обращать внимание, не до того как-то было. В храме было хорошо. А вот на улице — невыносимо. Теперь понятно, почему тут везде фонтаны да бассейны. Без них просто невозможно существовать. Простой люд живёт, как может. Помрут, так никому и дела не будет. Хотя, только теперь вспомнила, что и в проулочке, где была с Панком, там были краники в стене, каждые метров двадцать. Видно, без воды тут не выжить. Да и погода такая, что воду надо поставлять из-под земли. Колодцев я здесь не видала.

Теперь неуверенно подняла взгляд на своего спасителя. Просто не знала, полагается ли даме так себя вести.

— Здравствуйте!

— А вы и правда на неё похожи, — тихо сказал он.

— На неё? Вы о ком? — не понимала я.

— На мою невесту. Она погибла прошлым летом. Извините, что Зим напал на вас. Он любя.

Это он о чём? И тут стало до меня доходить, что о динозавре. Его Зим зовут? Странное имя.

— А почему Зим?

— Мы приручаем с маленького возраста ящеров. Он должен знать хозяина. Поначалу думали, что девочка, Зима назвали, потому как зимой родился.

Я удивилась, неужели тут зима бывает? Разве ящеры живут зимой? Они ведь хладнокровные. А потом рассудила так, что может быть всё не так трагично. Ведь ящерицы и змеи живут у нас. Просто как у хладнокровных их кровь застывает до весны. Но если они зимой спят, то как же Зим вылупился? Хотелось обо всём этом спросить. Например, как они зимой обходятся без ящеров. Но вовремя прикусила язык.

— Вы что-то хотели спросить? — уточнил он, увидев моё выражение лица.

Я же лихорадочно соображала, о чём была речь и что можно спросить. Вспомнила:

— Оказалось, что мальчик? — намекала о переименовании ящера.

— Да.

— А ваша невеста?

— Она очень любила животных. И как-то отправилась к диким ящерам, которые гнездились неподалёку. Хотела посмотреть. Я просто не успел вовремя, — грустно добавил мужчина. Красивый мужчина. Золотистые волосы, завитые в крупные кудри, правильные черты лица, зелёные глаза. Широченная шея, такие же плечи. Прямо Аполлон, как того изображают.

Я потупила взгляд, ещё не хватает влюбиться в человека прошлого. Да и вспомнила, что не доверяю красивым людям. Приходилось в таких влюбляться, заканчивалось всё разбитым сердцем.

— Кто вы? — решил нарушить тишину молодой человек, вынося меня из воды, но всё так же держа на руках.

А я не знала что сказать. Лгать не люблю, да и кто передо мною? Воин? Полицейский? Сразу поймёт, что говорю неправду. Пыталась отыскать в закутках памяти хоть что-то, что бы помогло выпутаться из этого затруднительного положения.

— Даже не знаю, что сказать, — честно призналась я.

— Ничего, лекарь сказал, что память должна вернуться.

А откуда лекарь знает, что я потеряла память? Ну, не потеряла, но могла потерять.

— Помните что-нибудь? Ваше имя?

— Ксения, — а потом добавила неуверенно: — кажется.

— Красивое имя.

Мужчина улыбнулся и понёс меня наверх. Мне туда не хотелось. Вот совершенно. Даже с учётом того, что я была мокрая и меня на руках носят.

— А можно я познакомлюсь с виновником моего состояния? — вдруг вырвалось у меня. — Из вашего рассказа я поняла, что ящер, — добавила поспешно.

Если я не помню прошлое, то ведь не знаю, кто такой Зим. И мне интересно с ним познакомиться.

Мужчина резко остановился, после чего развернулся и пошёл по ступеням вниз.

Пока нёс, я разглядывала всё по сторонам. Видела несколько помещений, прикрытых шторками, ещё прошли мимо кухни, которая была вдали от других комнат и откуда дотягивались вкусные запахи. Люди тоже сновали: простые в холщовых одеяниях, а других было не видно. На нас не обращали никакого внимания, словно мы были невидимые. Это радовало, потому как не хотелось, чтобы на меня косо глядели. А то вишь, панночка какая, на руках её носят. Так бы наши бабульки-сплетницы сказали. Но, видно, у местных бабулек менталитет другой. Да и они за слуг тут. Не все, конечно, были и молодые девушки да парни, и дети бегали, только все при деле. Разве что ребятня шушукалась да пряталась.

И я смутилась, лицо на груди у воина спрятала.

Потом мы прошли в арку и попали за пределы здания. Территория была огорожена высоким каменным забором. Во дворе росли плодовые деревья, трава была коротко подстрижена. Вдалеке виднелись небольшие постройки.

Возле одного здания, выглядевшего как конюшня из гранита, меня поставили на ноги. Внутри доносились разные звуки, напоминавшие блеяние домашних животных.

Хотелось спросить, отчего тут всё каменное? Или почему динозавры, а не лошади? Ведь первые, считается, вымерли несколько миллионов лет назад. Но вспомнила свою легенду, даже если потеряла воспоминания, то не могла же я забыть всё о своём мире, животных и прочее. Как бы всё разузнать и при этом себя не выдать? Очень неудобно вот так очутиться в прошлом, увидеть всё воочию, но не получить пояснения.

— А как ваше имя? — решила, что неудобно обращаться к мужчине, даже мысленно, как к безымянному.

— Константин.

Я улыбнулась. Как братик мой. Интересненько.

Внутри оказалось несколько видов животных. Были такие, которых я уже видела, самец и самка, они были действительно ящерами. Но были и лошади.

Один из динозавров, как только я вошла, переполошился. Он был на цепях, огромных цепях.

Стоит ли говорить, что спустя пять минут цели-таки порвались. Я собиралась уйти, потому как боялась, но Костя не позволил. Уж не хочет ли он моей смерти?

— Не переживайте, он не обидит вас.

— Сами говорили, что привязывается он лишь к одному человеку — своему хозяину.

— Да, но Зим — исключение. Он был питал нежные чувства ещё к моей подруге детства, ставшей моей невестой.

— Но я — не она.

— Я знаю. Но, видно, что-то в вас есть схожее, не внешне, может, запах?

Сам ведь говорил, что внешне похожа. Или имел что-то другое?

Мужчина меня удерживал за талию, не позволяя убежать. И пусть он так же, как и я, был по курсу своей животины, но мне от этого было не легче. Его руки были тисками, удерживающими меня против воли.

Паника захлёстывала меня. Никогда не боялась животных, похоже, теперь это в прошлом.

— Не бойся, — шептал его голос.

— Легко говорить! — огрызнулась я.

— Стой! — прозвучал тихий приказ за моей спиной.

И животное стало тормозить всеми лапами. Этакий слон летит на меня. Сердце улетело в пятки от ужаса. Не проглотит, так раздавит! Но мы не сдвинулись с места. Прошло довольно много времени, я ощущала горячее дыхание Кости на своей шее, но ничего не происходило. Осмелилась открыть один глаз, потом второй. Перед нами сидела туша и смотрела на меня преданными глазами, какими собаки смотрят на своих хозяев.

— Вот видишь, всё хорошо, — сказал Костя.

Сердце потихоньку стало замедлять свой ход, но страх пока не отпустил.

Тиски на плечах разжались.

— Иди, — и меня легонько подтолкнули к животному.

Надо побороть страх. Животное беспрекословно слушается хозяина, поэтому он не позволит ему меня обидеть. Я же сама сюда хотела. Но осторожность не позволяла расслабиться.

"Иди вперёд! — сказала себе мысленно. — Ты боишься, и это правильно, но панику долой!"

И я делала маленькие шажки, не отводя глаз. Пока между нами не осталось одного метра. Животное внимательно меня разглядывало, а потом стало медленно опускать ко мне голову. Страшно. Очень. Я зажмурила глаза, стараясь побороть первобытный инстинкт бежать. Вдох-выдох. Вдох-выдох. И тут ощущаю, как что-то липкое и скользкое елозит по лицу.

От возмущения распахнула глаза. Динозавр меня вылизывал! О-бал-деть!

Страха больше не было. Но от этого приятнее не стало. Какая мерзость! И как воняет!

— Скажи, он милый! — раздался приятный низкий голос рядом.

Обижать хозяина и животное не хотелось, поэтому, поборов отвращение, я осмелилась погладить Зима, точнее похлопать по щеке — на большее не решилась.

В конюшне, или как эта постройка называлась, были ещё и лошади. Поначалу их загородил своей тушей ящер, но вскоре послышалось ржание. Пришлось выглянуть из-за спины животного. Настоящие лошади! Их я любила, но тренировки по гимнастике в прошлом отнимали все силы и время, поэтому ходить в конный клуб просто не было возможности. А потом подготовка к поступлению в ВУЗ, уже не до того.

— Не надо, не смотри туда, — сказал Костя.

— Почему?

— Зим будет ревновать.

Мне только этого не хватает! Пришлось вернуть всё внимание к огромному верблюдо-ящеру.

Потом Костя, видно, решил, что с меня довольно впечатлений или потрясений, вновь подхватил на руки, словно пылинку, и понёс обратно в комнату под крышей.

Я не сопротивлялась. В отведённых мне "покоях" уже был поднос с дымящейся едой. Какой-то суп в горшочке и в другом — жаркое. Живот требовательно заурчал.

— Кушай, мне пора возвращаться на службу.

Не заметила, как мы перешли на "ты".

— Перерыв закончился? — уточнила я.

— Да. В такое пекло даже ящеров из дому не выгонишь, хотя им-то как раз хорошо.

Солнце, и правда, пошло на убыль.

С улицы послышались какие-то крики, потом грохот. Ощущение было, словно тараном ворота вышибали.

Костя переменился в лице.

— Будь здесь!

— А ты? — мне отчего-то стало страшно.

— Это моя работа.

— Но...

— Я разберусь. А ты — кушай. Что бы ни случилось — лучше быть с полным животом.

Может, он и прав.

Пока я полезла в горшочек, делая вид, что следую совету, мой защитник растворился. Ну, не в прямом смысле. Во всяком случае, так я предполагала. Вот только есть не могла. Снаружи послышался звон металла. Такое впечатление было, что во дворе шёл бой, причём на средневековых мечах или чём-то подобном. В облачении Кости я не заметила оружия. Да, кожаные доспехи, только и всего.

За него стало тревожно. Всё же он мне ничего плохого не сделал, да ещё и помог преодолеть страх перед динозавром, который меня почитает за хозяйку. В общем, за него я волновалась, поэтому ослушалась приказа. Просто, должна же я знать, что произошло и что предпринимать дальше. Может, пора удирать.

Я вышла в галерею и перевесилась через перила, стараясь разглядеть, что там происходит, но видно ничего не было. Слуги бегали туда-сюда, создавая переполох. От них рябило в глазах. Мне нужно спуститься, чтобы хоть что-то рассмотреть. Но здравый смысл выигрывал у любопытства, приводя доводы, что всегда, когда героиня лезет на рожон, не слушая героя, кончается бедой.

Каких усилий стоило мне сидеть на месте, кто бы знал. Я вернулась в свои "покои", стала мерить их ногами, не решаясь покинуть. Заодно прикидывала, куда бы лучше спрятаться. Кроме сундука и кровати в комнате мебели не было. Но кровать была низкой, и сплошной. Во всяком случае, снаружи влезть под неё было невозможно. Я приподняла перину, но внутри были какие-то подушки. Вытащила их, сгрузила в сундук. Потом подумала, а может, наоборот, в сундук спрятаться?

Места внутри было достаточно, если убрать подушки и влезть сверху. Но вот дырок там не было. Что если дышать будет нечем? Правда, ушек для навесного замка я не нашла, что давало надежду, что меня там не запрут, и я смогу в любой момент приоткрыть крышку.

Но идея спрятаться под кроватью прельщала больше. Правда, если кто-то ляжет сверху, будет затруднительно вылезти, но зато кровать, по идее, не должна переноситься да и вряд ли внутрь неё будут заглядывать.

Лязг давно стих. Зато слышались голоса неподалёку. Кто-то отдавал приказы.

— Обыскать здесь всё!

— Как скажете!

— Никого не убивать!

— Даже защищаясь?

— Ну, разве что защищаясь. Всех, кого найдёте, вести ко мне.

— И слуг?

— Всех! — это был приказ, не терпящий возражений.

Что-то мне это напомнило, только я не помнила, что.

Но осторожность дала о себе знать. Пора прятаться.

И я влезла в кровать, кладя за собой перину в основание ложа.

Вскоре я услышала шаги, потом слышала, как перекидывают вещи с одного места на другое, проверяют сундук и даже гремят горшками.

Может, зря не поела, когда теперь выпадет возможность?

Кто-то сел на кровать, послышались некультурные звуки поедания пищи.

Я же старалась не дышать. Надо мною нависала продавленная перина. Приказа не трогать женщин не было. Явно здесь чужие. И если Костя отнёсся ко мне уважительно и заботливо, то не факт, что захватчики будут так же добры и почтительны. А вспоминая уроки истории, в памяти всплывали сцены насилия женщин. Страшно. Страшнее встречи с динозавром.

Как бы мне отсюда выбраться незамеченной?

Переживала я не только за себя, но и за Костю. Что с ним сделали? Раз чужие ворвались в его дом и здесь хозяйничают, то где он сам? Надеюсь, его не убили. Тут же вспомнилось, что пытки тоже бывают похлеще смерти. Тогда уж лучше быстрая кончина.

Глава 5

...Августина

Умудрёная опытом женщина, имеющая за пятнадцать лет учительской практики разные ситуации, никак не ожидала того, что ей доведётся увидеть собственными глазами.

Подрабатывая в летний период экскурсоводом, она всячески повышала свои навыки, стараясь сделать повествование интересным, но в то же время правдоподобным, близким к истерической действительности. Вот только то ли она в тот знаменательный день — за неделю до начала нового учебного года — встала не с той ноги, то ли просто группа попалась такая, но день явно не задался.

У неё был сын-подросток, которого приходилось поднимать самой. С его отцом Августина была уже десять лет в разводе. Он давал жалкие пять тысяч да не каждый месяц, на которые ничего толком не купишь, не оденешь, не обуешь, не говоря уж о постоянно теряющихся мобильных телефонах. Матери приходилось крутиться. Правду говорят, что сапожник без сапог. Так и учительница не могла найти времени для своего сына, тот был предоставлен сам себе, или проще говоря, улице и компьютеру.

Подсунутые правильные книги никого не волновали. Оставленные матерью на карманные расходы деньги тратились не пойми на что, суп в холодильнике просто стухал в полном объёме.

Августина переживала, боясь упустить сына, но жить на что-то надо было. Поэтому когда представилась возможность, она устроила его работать в Китеж-град в кафе. Без компьютерных игр парень поначалу загибался, норовя в любую свободную минутку влезть в телефон и поиграть, но к концу лета уже адаптировался. Да и в обеденное время она была рядом. Кушала вместе с ним и общалась. Кстати, у парня проявились способности к кулинарии, он многому научился у шеф-повара кафе. Поэтому кормил маму тем, что сам приготовил. Она не забывала нахваливать его стряпню — действительно было вкусно, и чувствовалось, что он вложил душу.

Экскурсии начиналась за пределами достопримечательности. Автобусы возили не только туристов, но и многих сотрудников: гидов, обслуживающий персонал, торговцев сувенирами, археологов, дворников, сотрудников кафе и гостиницы. Жить в самом городе не решался никто. Не потому, что боялись привидений, просто город был засыпан, по сути мёртвый город. Его интуитивно боялись. Поэтому даже в номерах гостиницы, находящейся над кафе, никто не ночевал, разве что в экстренных случаях.

Непогода была частым явлением здесь. Однажды Августина осталась там на сутки с сыном. Из-за урагана. Ветер рвал крышу, поднимал тучи песка, завывал. Это было жутко. А вот сыну, наоборот, понравилось. Компьютерные игры не дают такой реалистичности. Зато тогда они хорошо пообщались, рассказывая друг другу страшные истории из своей жизни. Потом к ним присоединились постояльцы. Вместе бояться даже интересно.

И вот сегодня, из-за испортившейся погоды, Августина очень хотела остаться в гостинице и уделить время сыну. Не часто выпадает такой случай. Вот только терять работу из-за ненормального туриста она не собиралась.

— Прости, милый, — приносила она извинения парню. — Нам очень необходимы эти деньги, потом целый год на них жить.

— Мама, это безумие. Начальник — мировой дядька, он поймёт.

— Есть такая категория людей, которым проще уступить, чем трепать нервы. Они много крови потом попьют, — не согласилась Августина.

— Ладно, как хочешь, — обиделся сын.

— Не обижайся, ладно? — она притянула его в объятия. На удивление, он не противился.

— Я просто за тебя переживаю, — ответил сын, крепко обнимая родительницу.

— Всё будет хорошо, — успокоила она скорее себя.

— Надеюсь. Иди уж, а то народ заждался, — отстранился парень лет шестнадцати. Здоровенный лоб, выше мамы. На деле ему было всего тринадцать. Он перешёл только в восьмой класс.

Туристы действительно стали собираться. Августина, спустившись в кафе, насчитала восьмерых, двое из которых подошли, но явно ещё раздумывали, и двое подростков, как её сын. Она их тут же отправила, не желая подвергать риску несовершеннолетних. Осталось шестеро.

Тут проснулся Панк, заметался, вернулся. Пришлось брать его с собой. Но отчего-то женщина вздохнула с облегчением, когда он пошёл с ними. И хоть она не особо любила такую молодёжь, но этот молодой человек отчего-то сразу приглянулся. Он выглядел каким-то потерянным, пока сидел в кафе. А потом оживился. Кажется, тому виной была одна девушка, приятная и очень обаятельная, хотя красоткой экскурсовод её бы не назвала. Но у той, похоже, уже был парень.

"Сами разберутся, — подумала она, отгоняя мысли, что молодой человек, загородивший девушку, показался ей раздолбаем"

Когда запахло в воздухе озоном, нехорошее предчувствие посетило женщину. Панк же тут же взял ситуацию в свои руки. Она его приказ услышала, как и другие. И они все сгрудились под аркой. Девушка правильные вопросы задавала, не было логичного объяснения тому, что одна из Арок стоит посреди города. И раньше она не задумывалась об этом. А тут словно глаза ей открыли. И правда, зачем? Объяснение, которое привела она, девушку не удовлетворило, как и саму учительницу. Вот только продолжать рассказ надо было. И сейчас, когда они спрятались внутри, воздух изменился, как и климат. Но, гонимая уже ненавистным только за то, что не позволил пообщаться с сыном, мужчиной в деловом костюме, она не стала заострять внимания, хотя стоило. Они пошли. Хотя почти сразу она заметила разницу между городом, который знала почти три месяца и тем, что видела сейчас. А потом грохот, звук поющего рога...

Когда их окружили, всё, что она догадалась сделать, спрятать свою сумочку под полу сценического платья.

Подставлять остальных она не желала, но и выхода из сложившейся ситуации не видела. А у неё где-то там, в прошлом, она не сомневалась во временном отрезке, остался сын. Да, группу придётся бросить. Но что хрупкая немолодая женщина может сделать. Не к месту проснулась ответственность, точно за детишек в классе. Она окинула всех беглым взглядом. Обнаружила, что Панка и приглянувшейся тому девушки уже нет.

— Кто вы и как здесь оказались? — спросил один из воинов на динозавре, окруживших их. Было б любопытно, если б не так страшно. Сыну б понравилось. Вот только женщина порадовалась, что он там, далеко в будущем.

Как же выпутаться из сложившейся ситуации? Экскурсовод отчаянно думала. Легче думалось на ходу.

И она не заметила, как просто пошла дальше, будто мимо проходила. Один из воинов окрикнул её. Страшно. Конец? Теперь всё зависело, не выдадут ли её остальные. Она сделала едва заметный жест рукой, вытянув ту ровно, чуть отстранив от тела. Приветствие. Не факт, что именно так римляне приветствовали друг друга.

— Вы без охраны, позвольте проводить вас, сейчас неспокойно, — он спустился с ящера и встал рядом, отвечая на её жест. Воспользоваться шансом она не могла.

Страшно, хотелось что-то сказать, но она лишь кивнула да тихо ответила:

— Да, неспокойно. Сын занят по долгу службы.

— Я провожу, — предложил воин. Он был могуч, красив, моложе её. Вот бы сын таким тоже вырос. Не воином, но сильным. Они шли в том направлении, котором и собирались.

— Как обстановка сейчас? — поинтересовалась чтобы поддержать беседу.

— Не очень. По городу вводится военное положение. Бунтовщиков слишком много. Император сердится.

— Император здесь? — удивилась учительница искренне. Плохо, она не сдержалась.

— Да. Это секретные сведения. Вот только бунтовщики как-то прознали.

— Надеюсь, он в безопасности.

— Да, Александр Великий, когда творил город, всё предусмотрел. Стены Верхнего града защищают хорошо.

Верхний град? О чём он говорит? Но вслух пришлось сказать иное:

— Я рада, что император в целости и сохранности. Надеюсь, бунт скоро подавят.

— Не знаю, не знаю, я бы вам советовал бежать из города. Потому что слыхал про несколько захваченных вилл.

Женщина прикрыла себе рот, сдерживая ужас и готовый сорваться крик.

— Всех женщин заставили прислуживать, а мужчин... — он не договорил. Услышал зов рога, обернулся.

— Извините, мне пора. Дальше вам придётся добираться самой.

Августина кивнула. Похоже, небезопасно разгуливать в таком одеянии. Вот только где взять одежду бедных. Да и, как назло, людей не было.

...Ксюша

Остаток дня я провела в духоте, не решаясь вылезти из своего укрытия. Ловила обрывки фраз, боялась дышать. И лишь когда тишина продлилась пару часов, которые показались мне вечностью, я решилась вылезти.

Тело затекло и послушалось не сразу, со временем в него возвращалась подвижность, впиваясь тысячами иголок в мои конечности.

Есть хотелось сильно, а ещё в место задумчивости. На улице была ночь. Месяц освещал часть двора, но его самого видно не было. И тут я порадовалась, что всё было каменным, половица не скрипнет. Это давало маленькую надежду, что мне удастся выскользнуть незамеченной. Куда только идти? Где искать убежища? Ответ пришёл сам собой. Даже если придётся просить матушку на коленях, я пойду в храм, потому что больше — просто некуда.

Шла я тихо, стараясь дышать маленькими вдохами. Когда добралась до двора, луна скрылась за облаком, что было мне на руку.

Я благополучно дошла до ворот. Но там на моё плечо опустилась чья-то тяжеленная ручища, заставившая меня вздрогнуть. Хорошо, что до этого сходила под кустик, а то случилась бы неприятность. Где тут туалет, я так и не узнала. Да и как в темноте найти его, если он вообще тут есть. Хотя, по идее, должен быть.

— Куда это вы собрались, госпожа? — в низком голосе была насмешка. Меня схватили за руку, и невидимый в темноте незнакомец потащил обратно. — Только попробуйте закричать, мало не покажется!

А мне представилось, что вместо одного насильника выстроится целая очередь.

Боже, только не это! Ну что ж за напасть такая!

На ум не приходило ни одной молитвы. Всевышний, помоги, прошу.

Потом вспомнились слова жрицы, что нужно почитать свой род — предков своих.

"Род мой, — представила предков за своей спиной, — помоги, пожалуйста!"

Вдруг смятение в душе куда-то делось, вместо него наступило спокойствие и уверенность — всё будет хорошо. Предки меня защитят.

И я перестала сопротивляться, наоборот, поторопилась, чтобы меня не приходилось тащить.

Пришли мы куда-то на первом этаже. Было по-прежнему темно.

— Батька, — тихо шептал мой провожатый. — Батька...

Папаню своего зовёт, что ли?

— Чего надобно? Ночь вообще-то, — ответил ему такой же шёпот.

— Я тут одну из этих поймал...

— Оставь здесь.

И почти сразу послышался храп. Класс! И что это значит?

Мой провожатый же вдруг стал меня лапать. Хотела закричать, но вспомнила, что мне обещали хуже сделать. С трудом сдержала себя.

— Иди, ублажи батю, — и меня шлёпнули под седалищное место, толкая вперёд. — И только попробуй выкинуть что... я буду сторожить, — с намёком добавил мой пленитель.

Сердце стучало в висках. Это что же, меня главному на потеху отправили? Боже, ещё и старику, ведь сынок здоровенный детина-то. Да хоть сын, хоть папаня, а мне никого не надобно. Уж лучше б я была растерзана динозавром.

В темноте вообще ничегошеньки видно не было. И что мне делать? Окно было, вот только выходило на ту же стену, что и вход. Хотелось плакать, но я отогнала все страхи. Всё будет хорошо. Нужно подумать. Сердить Детину не стоит. Папаня спит, значит, можно расслабиться ненадолго. Я села на коленки, потом поползла, нащупывая препятствия руками. Кровать нащупала. С той стороны, где я была, точно никто не лежал. Поискала взглядом покрывало или что-то, во что бы можно было замотаться. Откинула тонкое полотно. Грустно взглянула ещё раз на манивший меня выход. Ладно. В голове созрел план. Уж не знаю, как Предки собрались мне помогать, но доверимся им. И я, раздевшись, юркнула под простынку.

Сосед по кровати спал, что радовало. Как же я устала за целый день... мысли путались. Постелька мягкая, посплю-ка я, пожалуй.

Утром проснулась от того, что на меня легла рука. Сон тут же улетучился. В голове пронеслись воспоминания последнего сумасшедшего дня. Грудь несильно сжали. Боже, а я так надеялась этого избежать. Опять сжали. Да что ж это такое! Я зажмурилась, а потом вновь открыла глаза. И встретилась взглядом с Папаней!

От моего крика, наверное, проснулся весь особняк.

К нам тут же влетел Детина.

— Это что такое? — спросил Папаня, когда я наконец замолчала.

— Так это... вы велели... — растерялся бугай, которого я теперь смогла рассмотреть. Светлые лохматые коротко остриженные волосы, усы имеются, наполовину раздет, то есть повязка набедренная, своего рода килт. Мы ж не в Шотландии. Чего ж так одет? И поняла — всему виной здешняя жара.

— Что? — рявкнул Папаня.

— Сказали, чтоб она вас ублажила.

— Вон!

Детина выскочил, а я вскочила с постели, заматываясь в простыню и решив делать ноги. Подхватила свою одежду и уже намылилась уходить, когда меня остановил голос:

— Стой, куда собралась?

— Ну так, это... — Боже, я уже как Детина выражаюсь... — Вы велели...

— Тебя это не касается!

Пришлось остановиться, развернуться. В душе поднялась обида, негодование, но меня тут же обволокло спокойствие.

— Значит, мы того... — Папаня растерянно трогал бороду.

А что, пусть думает, что того...

— Ну да.

— И ты так просто согласилась?

— А что мне было делать? Меня схватил этот бугай, приволок сюда, и сказал, что будет сторожить, если тебя не ублажу.

Папаня потрогал свою козлиную бородку.

— Ты прости, я не хотел...

— Проехали.

— Оденешься?

— Тогда отвернись.

— Но я ведь всё видел.

— В темноте? Не думаю. Всё равно, отвернись.

Он кивнул.

— И как ты Папаней заделался? — решила задать мучивший меня вопрос. От души отлегло.

— Папаней? — не понял он, отворачиваясь.

— Батька, как тебя называл Детина, — я принялась одеваться в несвежую одежду, от которой разило потом.

— Ах, это... так получилось.

— Да ладно, так я и поверила. А другой одежды не найдётся?

— Подождёшь? — он повернулся, а я-то голая. Пришлось заорать:

— Вон!

И Панк выскочил из комнаты. Да-да, это был именно он. Ну вот, уже имею наглость выставить "хозяина" этого помещения.

Я закуталась в простыню шелковую и окинула помещение взглядом. Эти покои были вдвое больше той комнатушки, что мне выделили, а вот стены... со знакомыми полотнами с эротическими сценками. Боже, куда я попала!

А ведь живёт тут Костя, это его, скорее всего, покои. И что он тут делал-то с девушками? Служанками? Так, не пойман, не вор, значит, не могу я голословно этого утверждать. И даже если действительно тёмные делишки он тут проворачивал с девушками, заслужил ли он смерти? Я сглотнула, отгоняя такие думы. Нет, не верю. Даже если он с девушками тут крутил шуры-муры, всё равно, скорее всего добровольно. Меня же не изнасиловал. Да и с нежностью о своей погибшей невесте отзывался. Ну не такой он человек, чтобы брать против воли. Правда, всякие люди бывают. Сперва могут и ласково, а подумай отказать, так и похитить могут. Сколько маньяков было. Так то в наше время, а что тут творилось... не ведомо.

Пока я разглядывала свеженькие полотна, видела-то я их спустя много веков, а то и тысячелетие или больше, сзади раздалось деликатное покашливание.

На пороге мялся Панк. Волосы, правда, уже не были ирокезом, а скорее копной на один бок свисали. Да уж, выглядел сейчас он не очень.

— Вот, одежду принёс, — молодой человек выглядел каким-то виноватым.

— Спасибо.

— А что это ты разглядываешь? — и он подошёл ко мне. — О...

Он был удивлён. Неужели не видел раньше, что в его опочивальне было?

— Надо будет попробовать... — пробормотал себе под нос, но я расслышала.

А у меня возникло желание его треснуть. Вовремя вспомнила, что он тут главарём заделался. Нападение на начальника... не стоит портить отношений. Поэтому решила сменить тему, пока не ляпнула лишнего:

— Так что ты тут забыл? — по-дружески просила его.

— В смысле? — прикинулся или действительно не понимает, о чём спрашиваю.

— Ну, нападение на виллу — твоих рук дело? — уточнила вопрос.

— Да.

— Зачем? — пока представилась возможность поговорить наедине, нужно выяснить.

— Не я бунт поднял.

— Но ты его возглавил, как я погляжу.

— А что мне было делать? Меня казнить хотели, — он не оправдывался, говорил спокойно, просто пояснял.

— И предложили возглавить или умереть... — с сарказмом продолжила я.

— Нет. Я сам предложил, увидев, что у них творится. Никакой дисциплины, лишь разборки.

Я закатила глаза. Он это серьёзно? Но молодой человек был собран, без тени улыбки на лице, хотя его вид был таким смешным с этим пучком волос, что я невольно рассмеялась.

— Что?

— Ты смешной.

— Я? — он сделал серьёзное выражение лица, но у меня, видно, так выходило напряжение, вызывая ещё больший приступ смеха.

В итоге меня поймали в охапку.

— Ну всё, милая, ты за это поплатишься.

А потом меня щекотали, завалив на постель. И вот стало не до смеха, правда.

— Не надо, отпусти, — взмолилась я сквозь слёзы.

— Так батьку опустить, что обо мне моя армия подумает? — возмутился он, нависая надо мною. Его взгляд был серьёзным. Так близко. Жар прилил к щекам. А ведь я голая, лишь тонкая ткань отделяет меня от него...

"Тук-тук! — сказало моё сердце. — Тук-тук!" — отдаваясь во всём теле.

— Значит, говоришь, у нас уже всё было? — спрашивает он.

А я вот гляжу в его серые глаза, гляжу прямо в душу. И как я могу соврать? Хотя во рту пересохло, из горла лишь горячее дыхание вырывается.

— Батька... ой, простите! — прервал такой интимный момент кто-то. Я не удосужилась посмотреть, потому как не могла прервать зрительного контакта.

И не знала, рада я была или нет. Но притягательное в партнёре и друге по несчастью однозначно было. Я только пока не понимала, что.

Панк слез с постели, скользя по мне медленным заинтересованным взглядом. А я только сейчас поняла, что покрывало уже прикрывает меня лишь на нижнюю половину. Схватилась за него, да Папаня уже отвернулся и вышел из комнаты. Интересно, находит ли он меня привлекательной? Тут же смутилась, накрываясь целиком простынёй, после чего соизволила встать и наконец-то одеться. Спряталась за кроватью, чтобы не было меня видно.

И до чего я дошла? До интимных игр на глазах у публики? Так и до публичного дома скатиться — раз плюнуть. Стоп, публичный дом? Это тут что ли? Ведь нам про этот дом на экскурсии рассказывали.

Какое-то время я сидела и соображала, может ли это быть правдой. Что я знаю про этот дом? Что в нём жил Костя. Константином его язык не поворачивался назвать. Он глядел на меня с нежностью. А вспомнить хотя бы его намерение побороть мой страх. Да и Костя был воином. Вряд ли его дом служил ещё и для таких низких целей. Хотя, это не отменяет, того что он мог пользоваться своими служанками как ему захочется. Но уж явно этот дом не публичный дом. Точка.

Но вот я в глазах бунтарей однозначно уже доступная женщина. Даже если и принадлежу главарю, уважения не будет, если нравы хоть немного такие, какими я представляла своих предков. Зачем только тогда меня притащили к Батьке и оставили на потеху? Вот это и не укладывалось в моём понимании. И как мне себя вести? Я пленница?

Ко мне пришли девочка с мальчиком. Девочка принесла стопку чистого белья и гребень, а мальчик — чашу, и ведро. Налил в чашу воды. Я поблагодарила их. Но ребята ничего не сказали и молча ушли.

Совершив утренний туалет и переодевшись, высунула голову из комнаты, убедилась, что какой-то громила присматривает за мной. Они что — все тут арнольды?

По особняку суетились люди. В том числе, женщины, дети. Если честно, не заметила особой разницы до и после нападения.

— Я пленница или как? — поинтересовалась у громилы.

Он недовольно сдвинул брови, собираясь что-то сказать, а я ему язык показала.

Он аж обалдел от такой наглости.

— Где тут поесть можно? — не остановилась на достигнутом.

И пусть я помнила, где кухня, потому как сделала себе зарубку в памяти, когда мимо неё вчера меня проносил Костя, но я ведь тут меньше суток, и то время, что тут была, мне плохо было... якобы. А кто не верит, пусть у местных спросит.

Растерявшийся молодой человек просто махнул рукой в указанном направлении. Ну вот, значит, не ошиблась. Туда я и направилась. По дороге нашла отхожее место и туда заглянула.

На меня глядели не очень добро, порою настороженно. В основном воины поглядывали на меня, где-то даже с интересом. А я прошла в кухню, набрала там на столе пирожков и пошла с тарелкой туда, где Батька был, спросив об этом у пробегавшего мимо мальчишки.

Мне было интересно, почему напали именно на эту виллу? Но ответ появился, стоило перешагнуть порог очередной комнаты. Правда, дверь тут всё же была. Уж не знаю, как вышли на это место, видно, был крот. Хотя, если положение незавидное, кротом могут быть все слуги, наверное.

Вопрос лишь в том, если всё удастся, как они организуют власть? Не всегда обретя свободу, можно жить хорошо. Нужен сильный руководитель, причём ещё и грамотный. Царские дети обучались с детства, а наследники престола и подавно, причём детства как такового у них не было вовсе. Не то, что современные дети — не знают, куда себя деть после школы, если у родителей нет возможности отдать их на множество кружков. Поэтому совершить переворот — лишь полдела. Странно, что его затеяли. Обычно не без подстрекателя обходится. А они либо жаждут власти, либо хотят сделать ещё хуже, а на перевороте нагреть ручки.

У комнаты был дозор, мне вначале перегородили дорогу два лба, но я велела доложить обо мне Батьке.

— Как вас представить? — ехидно поинтересовался ночной сторож.

— Ксю.

Меня не уважали. Но взгляд второго не задержался при беглом осмотре. Скорее в нём сквозило удивление. Мол, и что в тебе нашли?

Местные женщины были выше меня и полнее. И это при том, что я метр восемьдесят, почти. Во всяком случае жрицы и местные слуги. Вот тебе и плохо живут. А вот та женщина, что нам ткань дала, действительно голодала.

Эти мысли меня занимали, пока ждала, расхаживая в коридоре. Здесь было прохладно, так бы и сидела тут. Гулял небольшой сквознячок.

Второй охранник вышел из помещения, кивнул мне, занимая свой пост. Мол, можешь заходить.

Просить дважды не пришлось. Я и вошла в подземное помещение, напоминающее, если честно, бункер. Без окон. Освещали всё пространство в три метра до потолка люстры c сияющими шариками. Посреди залы, под люстрой, стоял круглый стол, на котором был макет города. Причём настолько реальный, что даже Триумфальная арка почти в центре города была со статуями наверху. А вот второй арки не было. Город действительно был огорожен высокой стеною. Но в самом центре города была не арка, а колонна, с навершием в виде статуи Ники, стоящей на земном шаре, в одной руке которой находился лавровый венок, а в другой — копьё чудной формы. А ещё мне показалось, что из этого копья выходят молнии, правда, напоминало всё это плазменные шарики с молниями внутри, которые Тесла открыл.

Я присмотрелась к этим молниям и поняла, что они идут по кругу, точно силовое поле, которое заканчивается на внешних стенах города.

Панк обсуждал детали какого-то плана с другими мужчинами, одетыми в доспехи воинов. На меня поднял взгляд, кивнул и продолжил свою речь.

Как его там звать? Надо бы спросить. Не буду ж я его Батькой или Панком в глаза называть. Матушка в храме говорила, вот только вылетело из головы. Какое-то нерусское имя.

Молодой человек откинул назад прядь волос, упавшую на лицо. Да, гребень без лака вряд ли получится сделать. Может, ему косу заплести? Предложить?

Я посмотрела на тот участок уменьшенной копии города, куда показывал Панк. Там было одно здание, заметно выделяющееся среди других. Это была огромная вилла, больше здешней. Находилась она в противоположной стороне города.

— Мы не смогли взять вчера. Таран не берёт стены, — сказал один из псевдовоинов, а может и настоящий. Что, если Костя помогает им?

Но тут же отмела эту мысль. Он ведь сражался, когда на эту виллу напали. Но сомнения всё же были — вдруг пошёл так же служить на благо взбунтовавшихся, как ещё недавно Панк.

— А ящеры? — спросил Батька.

— Это бесполезно, они слушаются лишь своего хозяина.

— Значит, отпадает. А пробовали порох сделать?

— Да. Без толку.

Пока они обсуждали, я рассматривала макет города. Искала знакомый мне храм. И пусть он был не один, но имелись в архитектуре некоторые отличия. Я долго всматривалась в каждый, в надежде найти нужный. Потом решила действовать иначе: прикинула, с какой стороны Арки мы вышли и куда с Панком отправились. В этой секции был лишь один храм.

Значит, этот. Постаралась запомнить карту и где именно я спрятала наши вещи.

А ещё заметила, что мы-то находимся под землёй. Правда, карты помещений не было. Лишь зданий. А что если разобрать их?

И я, потрогав ближайшее к себе здание, убедившись в надёжности строения, залезла на стол. Надо проверить. Спрашивать разрешение у Панка не хотелось.

На меня уставился десяток возмущённых глаз. Но я на улочку встала — она как раз помещала одну мою ступню, и по ней помаленьку пошла к светящейся точке на карте — этому зданию. Надеюсь, макет достаточно надежный и мой вес выдержит.

А там наклонилась да подняла крышу. Внутри была планировка такая же, как и здесь. С поразительной точностью. Тогда с огромным трудом я выдрала дом целиком. Там обнаружился проход в подвальный этаж. Значит, планировка более детальная, чем кажется снаружи.

— Есть? — похоже, мой замысел понял Папаня. И он его одобрял.

— Да.

— Отлично! — обрадовался он. — Прошу всех выйти.

Дверь за моей спиной хлопнула.

— Раздевайся! — бросил он мне.

— З-зачем? — медленно повернула к нему голову.

— Ты ж хотела сальто сделать.

Хотела, да тут разве разгонишься? Да и не оттолкнёшься.

— До люстры допрыгнешь? — меж тем продолжил он.

Я задрала голову.

— А если не выдержит? Хана твоей карте.

— А мы её отодвинем. Она на колёсиках.

Я, честно, уже ничему не удивлялась.

— Уйди.

— Не выйдет. Кто карту двигать будет? И отвернуться тоже не получится. Да и я тебя уже видел сегодня. И ты забыла, что мы ночь провели вместе.

Я прикусила язык. Он прав. Дальнейшая перепалка ни к чему не приведёт. Да и если признаюсь, что ничего не было — это ничего не изменит.

А прыгать в этом балахоне тоже не вариант. Ладно, чего уж там. Жрицы в храме тоже нагишом ходят, прозрачная ткань за одежду не считается. И я сама ходила.

И я рывком сняла одеяние, бросила в Панка. Правда, теперь он и панком-то не был. Чтобы как-то сгладить волнение перед прыжком, я решила задать волновавший меня вопрос:

— А почему именно эта вилла? Откуда вы узнали про эту карту?

— Я узнал из экскурсии. Нам её показывали. Сказали, что нашли в подземелье этой виллы или того, что от неё осталось.

— А нам такого не рассказывали, почему?

— Не знаю, мы же не в одной группе были, разные экскурсоводы различное говорят своим слушателям, — и он указал на ту часть, где я была.

Вот и получается, что иностранцам совсем иное показывают, секреты разные про нас раскрывают, а мы даже про них и не ведаем. Потому что мы действительно эту деталь даже не прошли мимо, о ней даже вскользь не упомянули.

— Готова? — услышала его голос.

Я вновь задрала голову.

— Давненько я не прыгала.

— Я видел, как ты забралась на стол, ты всё прекрасно помнишь, справишься.

Я кивнула. Мне бы его веру.

— Давай! — скомандовала я, прыгая.

До люстры я допрыгнула, да только меня ударило током, не 220 Вольт, конечно, но этого хватило, чтобы тело пронзила мгновенная боль, руки не удержались. И я полетела вниз. Сгруппироваться я не успевала, хотя и попыталась.

Резкий удар, но боли не было. Я осторожно открыла глаза.

Его глаза были так близко. Сердце вновь отозвалось учащённым "тук-тук".

Не знаю, сколько длилось это мгновение. Мы просто смотрели в душу друг друга.

А в следующий миг он наклонился и поцеловал.

Самый важный двигатель моего организма стал работать на износ, прокачивая литры крови: тук-тук, тук-тук, тук-тук.

Никогда ещё поцелуй не был таким волнительным. Он сводил с ума, обещая большее. А небритые последние сутки усы чуточку кололись, борода же лишь приятно щекотала мне губы, что добавляло ощущений.

Отрезвило меня прижатие к холодной стене.

Я с трудом смогла упереть локти в его твёрдую грудь, разрывая поцелуй.

— Довольно!

Он без разговоров отпустил и даже пошёл к отодвинутому столу.

И тут я запоздало поняла, что он сделал. Не успей он, я б, конечно, не убилась, но сломать себе что-то могла запросто, ведь не сгруппировалась, да и пол был твёрдым.

Я прошла к своей одежде, что висела на одном из стульев.

— Благодарю. Если б не ты, я бы себе что-нибудь сломала.

Он молчал. Почему? Обиделся на мою реакцию? Но и просить прощение за то, что остановила его, я не собиралась.

Одевалась молча, не зная, что предпринять.

Не хотелось разрушать то, что уже было между нами. Я бы не назвала это дружбой — слишком мало мы для этого знакомы. И не могла понять, что к нему чувствую. Увидела его висящую копну волос. Подошла к нему. Достала из волос гребень, который держал мою причёску, и, поборов смущение, провела молча по волосам Панку.

Сопротивления не встретила, поэтому осмелела.

— Садись на стул, заплету косу.

Он встретился со мною взглядом, кивнул, после чего сел лицом к спинке.

Я расчесала спутавшиеся пряди, заплела "дракончика". А что ещё можно было заплести на его полоску волос? Получилось не очень, гребень вышел неравномерный: сверху тощий, а внизу уже толстенный. Может, зря взялась?

Панк ощупал плод моего труда, поблагодарил.

— Меня Ксюшей звать, — я не помнила, представилась ли, но другого способа познакомиться не нашла.

— Александр, — сделал ответный жест Панк. — Но старайся не называть меня так здесь, ладно?

— А как обращаться?

— Можешь Искандером называть.

Точно, ведь именно так и называла его матушка!

— Почему так?

— Это мой псевдоним в музыкальной группе. Арабский вариант имени.

Понятно. Значит, всё же музыкант. Сейчас об этом ничего не напоминало. Одежды рокерской уже не было. Лишь рубаха да кольчуга. И среди местных мужчин в этом особняке он выделялся лишь вышивкой, хлипкостью да причёской. Конечно не все тут были богатырями, но за Батьку можно было зацепиться взглядом. Но при этом ведь поймал меня, и долго держал на руках. Значит, не такой уж и хлипкий.

— И что теперь? Ты, я гляжу, увлечён делом. Домой возвращаться не планируешь?

— Ну, пока нужно выживать в здешних реалиях. А попадём домой или нет — знать невозможно.

— Попадём, — сказала уверенно. Ведь слова матушки подтверждались. Хотя, вдруг, она просто слышала, как кто-то к нему обращался. — Скажи, а ты кому-то уже представлялся Искандером? Тебя мог кто-то звать этим именем в этом времени?

Он покачал головой.

— Нет, ты — первая.

— Значит, точно попадём домой, причём все.

— Откуда такая уверенность?

Я и рассказала, как в храм попала (без подробностей крещения и того, что чужак туда войти не может). Про видение настоятельницы.

На мой рассказ Панк никак не реагировал.

— И? Что думаешь? — после долгой паузы спросила я.

— Всё то же. Как я понял, пришли мы сюда с определённой целью и, пока её не выполним, не вернёмся.

— А что делать мне?

Вот честно, не знала, какая судьба меня ждёт. В видении матушки лишь Искандер занимал ключевую роль.

— Ксюш, решать тебе. Но помогать тебе я не смогу. Я обещал им, понимаешь? Если останешься подле меня, сможешь пользоваться моим положением.

— Намекаешь на статус любовницы? — если честно, я не сердилась на его предложение. Как-то устала ото всего.

— Если признаешься, что между нами ничего не было, кроме вот этого поцелуя, можем пожениться в местном храме.

Сердце вновь застучало как сумасшедшее, тело бросило в жар. Это такое предложение руки и сердца? Или всего лишь защита от местных неприятностей?

Неужели догадался, что между нами ничего не было? Или что? Это нужно для здешних, чтобы не подумали, что я доступная девица?

— А что будет потом, когда вернёмся? — надо было прояснить всё до конца.

— Поживём — увидим. По нашим законам мы не будем женаты. Можем и разбежаться, ничем не обязанные друг другу.

То есть, тут, значит, будем спать вместе, как супруги, а там — словно ничего между нами и не было? На глаза наворачивались слёзы. Я, конечно, понимала, что в нашем мире это нормальное явление переспать с кем-то и не быть ничем обязанным. Но я этого не хотела. Да и брак по расчёту... Не скрою, хоть я и знакома с Алексом всего около суток, он вызывает у меня интерес. Но это ж не говорит о глубоких чувствах?

— А что насчёт интима?

Панк пожал плечами.

— И что это значит? — уточнила я.

— Принуждать не буду.

Не о таком я мечтала. Но если не пороть горячку, а всё трезво взвесить, то если у нас ничего не будет, мы вернёмся домой и разбежимся. У каждого будет своя жизнь, а эту будем вспоминать как приключение.

— Ладно, Ксюш, мне надо работать. Хочешь — оставайся тут, я не гоню.

— Зачем вам в то здание?

— Там император.

— Как может быть император в малюсеньком городке? Да и у него армия...

— Нет! Армии нет. Благодаря нам.

— В смысле?

— Она должна была прибыть из Портала, но судьба вмешалась, и прибыли мы. Тут есть местные воины, но это не армия, а своего рода полиция. Да, они могут арестовать людей, но вряд ли пойдут против такой массы народа.

Тут вспомнился Костя.

— А что вы сделали с воином, который тут жил? Только не говори, что убили?

— Не скажу. Всё, милая, поговорим после. Пожалуй, дам тебе время подумать до обеда.

И он отворил двери и что-то сказал охраннику.

Глава 6

Предложение Панка, точнее Александра, если честно, поставило меня в тупик. Я не знала, как быть. Не о таком мечтала. А как же романтика и всё остальное? Понимаю, что выбора особого нет. Алекс предложил свою помощь, своего рода защиту в качестве супруги. Но это при условии, что у нас ничего не было. Признаваться во лжи не хотелось, но положение жены лучше, чем положение любовницы — это однозначно.

Вот только вспоминался недавний разговор со жрицами. Они ведь говорили о родительском благословении, которого у нас просто не может быть. Ведь спросить-то мы не можем. Да и вряд ли такой брак может быть расторгнут. То есть, это навсегда. Силу, которой обладает храм, я ощутила на себе. А если так, то что бы мы не считали, вернувшись в свой мир, а клятвы будут иметь силу. И если нарушим их, как знать, что будет. Но и любовницей становиться я не собиралась. Поэтому выбор стоял лишь между тем, чтобы остаться здесь в качестве супруги Александра или идти просить помощи у жриц. А я помнила, как меня оттуда выпроводили.

И что делать?

Находиться в бункере для меня не имело смысла. Я бродила по территории, и никто не чинил мне препятствий, что уже было странно.

Во дворе, за домом, был сад. Красивый, прохладный, там было чем дышать. А ещё были фонтанчики и оросительные какие-то штуковины, разбрызгивающие воду вокруг мелкими струйками.

Я нашла яблоню, на которой уже спели зелёные яблоки. Сорвала одно, поднесла к носу, наслаждаясь запахом настоящего фрукта, откусила. Сок так и брызнул в разные стороны. Какой кисло-сладкий насыщенный вкус, м-м-м, прямо наслаждение.

Здесь, в тени деревьев, жизнь казалась прекрасной. Настоящие запахи, воздух, если б ещё не так жарко было. Продукты настоящие.

Правда, странно, что электрического общественного транспорта нет, машин на таком двигателе. Люди работают на рудниках. Зачем порабощать людей, если можно сделать машины, а людям платить зарплату?

А вот проводов видно нигде не было. То ли они просто под землёй проходят и внутри стен, то ли электричество какое-то другое. И меня током ударило гораздо меньшим, чем у нас, при этом люстры дают свет как солнышко, разве что тепла от них нет как от ламп накаливания.

Посидев в саду немного, я заскучала. Надо бы найти себе занятие.

Поэтому отправилась в кухню. Прислуга на меня глядела недовольно. Общаться со мной не пожелала. А ведь я старалась быть вежливой. И демонстративно все разбежались, кроме резавшей овощи поварихи, хотя до того сидели и бездельничали, лишь языком трепали.

— И чем я вам не угодила? Что вы на меня волком смотрите? — решила я расставить все точки над "i".

Женщина-кухарка хотела что-то сказать да сдержала себя.

Я решила занять себя, несмотря на отношение прислуги. Спросила, где мука, яйца, сахар, соль. Как бы недовольна повариха ни была, а мне не отказала. Боится, что Батька рассердится? Сахара у них не было, мёд лишь имелся. Я подумала и пересмотрела задуманное блюдо.

— А мясо есть?

— Есть.

— А мясорубка?

Как оказалось, и она была, правда, меня не сразу поняли, что я имела в виду. У них тут был своего рода комбайн, который рубил всё подряд, электрический.

— Лук?

Мне всё выдали, даже специи. Это ведь дом знатного горожанина, тут всё было. Неплохо прислуга устроилась, да и кушает, считай, с общего господского стола.

Ну я и стала молча пельмени делать. Просто, чтобы занять себя да подумать. Мне надо было тесто месить, да продукты переводить грех. Вот и лепила пельмени, вручную, вырезала стаканом тесто. Кухарка вначале глядела недоверчиво, потом, понаблюдав, присоединилась к лепке.

— Хочешь Батьке угодить? — снизошла она до разговора.

— Нет. Просто руки занять надобно. Не привыкла без дела сидеть.

Она чуточку смягчилась.

— Почему ж в госпожах ходишь?

— Так меня в храме одели.

Женщина навострила ушки.

— Замуж отдали за господина? — не поняла она.

— Да нет же. Я не здешняя, как и Батька ваш. Мы вместе прибыли, — я не стала уточнять, что из будущего, ведь не знала, насколько люди в курсе, кто мы и откуда. И раскрывать его тайну, если таковая имеется, не собиралась.

— Так вы знакомы? И какие у вас отношения?

— Он меня замуж позвал, — не стала я уточнять всё остальное.

— О! — женщина обрадовалась. — Значит, ты — не его утеха!

Я помотала головой.

— Вначале меня Константин от динозавра спас, принёс сюда в бессознательном состоянии. А потом на особняк напали, я и спряталась. А ночью вылезла, собиралась удрать, да меня поймали ваши ребята, к Батьке притащили. Сказали, чтоб я его ублажила, — пожаловалась я. — Он спал, я и рядом прилегла, побоявшись спорить. Ну а утром я как увидела его, закричала с перепугу. Ведь он весьма недвусмысленно трогал меня. Вот он в чувствах своих и признался, — вот тут немного солгала я, но просто не представляла, как по-другому подать то, что видел охранник, прервавший нас. А вот то, что Батька напал именно на этот особняк можно было обставить как раз то, что пришёл меня спасать, а не из-за чего-то секретного.

— Значит, ты его невеста? — уточнила кухарка.

Портить отношения не хотелось ложью, поэтому ответила, что пока раздумываю.

— Ну и дура!

Я вытаращилась на неё. Она тут же захлопнула свой рот, явно пожалев о сказанном.

— Почему? — решила я исправить положение, а то она вновь замкнётся, посчитав, что не ровня мне.

— Такой мужик на дороге не валяется!

После этого я задумалась, да и моя помощница в лепке пельменей тоже молчала. Мы использовали всё тесто. Фарш ещё остался, и я сварила суп с фрикадельками. А потом села снимать пробу вместе с кухаркой. Вкус нового блюда ей понравился. Насытившись, я понесла в горшочке пельмени и суп Алексу. Времени ведь он мне дал лишь до обеда, который как раз наступил.

Он был в том же бункере, а вот остальные расходились. На обед Панк их отпустил?

Завидев меня, воины уступили дорогу. В глазах былого презрения не заметила. Интересно, почему? Алекс поговорил с ними? Не могла же кухарка им сказать.

— Я тебе обед принесла, — решительно переступила порог бункера, закрывая ногой дверь.

— Не хочу, — махнул он рукой, нависая над картой.

— И не попробуешь?

— Мне не нравятся здешние блюда.

Это что-то новенькое. В храме то, что я успела поесть, было вполне съедобным и даже вкусным. Да и сегодня я вкусно позавтракала. Может, правда, с голодухи, ведь почти сутки не ела.

— А русские блюда? — уточнила я.

Алекс на меня посмотрел с интересом.

— Ладно, удиви меня.

Он подошёл ко мне, взял у меня из рук поднос, который отнёс на стоящий в углу стол.

— Иди сюда, — он отодвинул стул в приглашающем жесте.

Решила не упрямиться.

— Только я уже поела, — оправдывалась я.

Он улыбнулся. Открыл оба блюда, заглянул внутрь.

— Сама готовила? — спрашивал он, глядя прямо в глаза.

Жар прилил к щекам. Ощущаю себя девицей на выданьи, словно смотрины у меня сейчас. И жених рядом, оценивать стряпню будет. Он выглядел уставшим, но при этом довольным. Видно, дело это ему по душе.

— Ксюш? — Панк приподнял мой подбородок, заглядывая в глазки. — Ты чего засмущалась? Ещё недавно смелости хватило всех построить, а перед этим лечь в постель к незнакомцу. А тут совсем оробела. Прекращай, а то поцелую.

Я бы рада, да тело не слушается. Поняв, что этим меня не прошибёшь, угроза была исполнена. Его губы накрыли мои. Голова кружилась от этих нежных прикосновений. Меня ещё никто так не целовал. Почти невесомо, волшебно.

— Так, девица-красавица, — изменил он тон, неохотно отрываясь от меня, — покорми меня, пожалуйста.

От такой наглости я даже рот приоткрыла. А он воспользовался моим замешательством и усадил к себе на колени.

Поняла: спорить с ним бесполезно, всё равно ситуацию вывернет в свою пользу. Поэтому я собрала силу воли в кулак и молча принялась кормить его супом, водрузив поднос на мои колени и заставив его придерживать одной рукой. А чтобы руки не распускал, а то мало ли... Периодически он отдавал мне поднос, брал ложку и кормил меня.

Попахивало это романтикой, вот только раскованно я себя не чувствовала для такого жеста. И явно не готова к такому стремительному развитию отношений.

Закончив с супом, перешли ко второму блюду. И хоть я была сыта, послушно открывала рот. Почему? Не знаю, боялась, как бы не перешёл к поцелуям, от которых у меня сносило крышу.

Когда мы закончили, Панк поблагодарил за вкусный обед. Я собралась, было, уходить.

Но встать с колен мне не позволили, притянув ещё ближе к себе.

— Так что ты решила?

Я невинно хлопала ресничками, не понимая о чём речь.

— Ты выйдешь за меня? — и, не дожидаясь ответа, добавил: — Ко мне тут девчата ходят, еду предлагают, вина заморские, баньку истопить.

Намёк я поняла. Ждать не будет.

— Хорошо. Только обещай руки не распускать.

— Вот этого обещать не буду.

Я была возмущена. Но из объятий меня не выпустили.

— Я тебе обещал, что? Что принуждать не буду и насильничать. Но ты ведь сопротивления не оказываешь. Я ведь не говорил, что не буду проявлять к тебе интерес.

Негодование клокотало внутри. Попыталась вырваться из его объятий. Ага, так он и позволил.

— Ты! Ты! — у меня не хватало слов.

— Ну я!

— Нахал! — нашлась я.

— Ты пообещала. Если твоё слово что-то значит, то не заберёшь обратно его, — и улыбается во все свои тридцать два.

Я чувствовала себя в западне. Теперь не отвертеться, ведь обещания свои всегда исполняла. Но, прокрутив в голове наш разговор ещё раз, я улыбнулась.

— Но ты говорил, если признаюсь, что между нами ничего не было, — сделала ещё одну попытку.

— Так ты согласилась.

— Нет. Я сказала "хорошо" на твой выпад, что к тебе девчата ходят. Я же не сказала, что согласна. А потом выдвинула встречное условие.

Панк сник. Торжествующая улыбка покинула его лицо.

Так тебе!

— Так что ты отвечаешь на моё предложение?

— Встречным условием. Чур, руки не распускать! Обещай! Если согласен, тогда поговорим.

Алекс разжал объятия, выпуская меня, но я не торопилась уходить. А что — у него удобно на коленках!

— Обещаю не трогать руками твою грудь и всё, что ниже талии в эротическом подтексте!

Эх, хитрец! Но с другой стороны, за талию мне понравилось, как он меня держал, глупо лишать себя этого.

— Теперь твоя очередь. Признаёшься ли ты, что у нас ничего не было?

— Признаюсь, что до сих пор девственница, — тихо сказала я, потупив взор. В наше время не каждый парень, собирающийся заводить серьёзные отношения, готов встречаться с девушкой, у которой нет опыта в этом плане.

— Так ты согласна выйти за меня?

Я подняла на него взгляд. Неужели он ещё не передумал? Но в его глазах было что-то, что я не могла описать. Он ждал, словно этого, правда, хотел. Не ради защиты или удовлетворения страсти.

— Какая тебе выгода в этом? — не торопилась я с ответом.

— Скажу, когда станешь моей женой.

— Тогда будет поздно.

— Перерыв заканчивается, сейчас придут сюда люди.

Он словно не хотел, чтобы нас застукали за такой интимной сценой. Имидж Батьки я портить не собиралась, но хотелось что-нибудь сделать нехорошее.

Коварная улыбка осветила моё лицо.

— Обещай, что не передумаешь...

— Обещаю.

— Я согласна стать твоей женой.

И на этот раз я сама поцеловала его. Но со всей страстью, на которую была способна.

О, когда пришли подчинённые Алекса, надо было видеть его разочарование, и ещё я успела ощутить его желание, улепётывая со всех ног.

Только надо впредь быть осторожнее. Он тоже хитёр, в долгу не останется.

Спустя полчаса поднялась шумиха какая-то. Я высунула голову на улицу.

Народ собрался куда-то уходить. Люди группировались, словно строй войска.

— Ты куда? — подошла к Алексу, отдающему распоряжения.

— Скоро вернусь. Отсюда никуда не ходи. Охрану оставлю.

— Я с тобой.

— Тебе разве не говорили, что женщине на войне не место? — возразил он.

А мне вспоминаются сразу моменты, что как только герой уходит, оставляя героиню, так на то место нападают.

— Я иду с тобой, и это не обсуждается, — с вызовом посмотрела на своего жениха. Если он хочет чего-то большего, чем фиктивный брак, то должен считаться с моим мнением.

— Хорошо, — слишком быстро согласился он.

— Да, и ещё...

— Не слишком ли много на себя берёшь? — он злился, хотя это я поняла интуитивно, внешне это никак не проявлялось, да и говорили мы шёпотом.

— Не спорь, а сперва дослушай, — я закрыла рукой ему рот. — Иди и заблокируй бункер. Уверена, ты сможешь это сделать.

— Послушай женщину и сделай наоборот, — сказал он отойдя от меня.

А я грустно улыбнулась. И за кого я согласилась выйти замуж? Стало обидно. Захотелось плюнуть на всё и остаться здесь. Молча развернулась и пошла в сторону дома. Не хочу его видеть!

Я спряталась в покоях наверху, под кроватью. Где уже не так давно меня не нашли. Просто не желала никого видеть. Старалась запереть своё сердце, не позволяя слезам пролиться.

— Пойдём, — надо мною раздался голос Панка. И когда он успел меня найти? И почему я не слышала, как он поднимает перину?

— Оставь меня! — в голосе проскользнули надрывные нотки.

Но он просто молча взял меня на руки и вышел из комнаты. Как ещё недавно нёс Костя, вот только в этот раз всё было иначе. Жарко на этот раз не было. С одной стороны хотелось оттолкнуть жениха. Но понимала, что мы тогда кувырком полетим с лестницы. С другой — так хотелось почувствовать себя слабой, чтобы за мной долго ухаживали.

Меня пристроили на лошадь, впереди несносного Панка, после чего мы двинулись в путь.

Ехали молча, точнее Батька отдавал приказы, общался с другими. Вот только на меня не обращал никакого внимания.

К нам присоединилась пехота. Вся улица была заполнена мужчинами в простых рубахах, в руках которых были вилы, кирки, молотки, подручный инструмент. И настроены они были весьма решительно. Завидев меня, послышался шёпот.

Потом народ начал скандировать: "Свадьбу! Свадьбу!".

— Молчать! — рявкнул Батька, да так, что я чуть с лошади не упала.

Наступила звенящая тишина, когда на мгновение стихли все звуки, а потом в ушах появился звон.

Я сглотнула, стараясь убрать этот неприятный звук.

Слышу биение сердца вначале своё, а потом и Алекса, его глубокий вдох.

— Первый поворот направо! Шагом марш!

И монотонные шаги в ногу.

Неужели он в армии служил, причём офицером? Но разве это не пожизненная служба? Значит, военнослужащий? Любопытство взяло своё, и я подняла голову. Озвучила свой вопрос. Но мужчина подле меня не ответил.

— Не сейчас, — тихо ответил. — Раз навязалась, сиди тише воды, ниже травы.

Хотела возмутиться, но передумала. Мы не одни.

Не знаю, сколько мы ехали со скоростью пешехода, но долго. Я уже даже успела задремать. Разбудил меня начавшийся кошмар. Самая настоящая бойня. Я боялась пошевелиться, а Панк отдавал приказы, причём они эхом разносились по округе, перекрывая звон железа, крики.

А потом всё враз стихло.

— Раненных в левое крыло, убитых опознать и записать, после чего сложить на костёр!

А я увидела краем глаза улицу, усеянную трупами. Боже! Куда я попала?

— Живого врага связать и отправить на допрос! Если имеются ранения, оказать первую помощь. Лекарей привести!

После этого он развернул коня и куда-то поехал. Недолго, правда.

— Сама знаешь, не на прогулку попала, — он словно оправдывался, хотя раскаяния в голосе не было. Спустил меня с лошади.

А я осмотрелась, вокруг местность показалась знакомой. Храм Всевышнего.

— Зачем мы здесь?

— Пойдём, пора оформить наши отношения.

И так спокойно, словно это вопрос не замужества с едва знакомой девушкой, а говорит продавцу, какой товар покупать собрался.

— Кто ты? — я ничего уже не понимала.

И он взял мою руку и потянул в храм. Я же зажмурилась, ожидая, что его сейчас ударит силой, а раз я за него держусь, и меня заодно. Но ничего не произошло. Мы переступили невидимую границу и пошли дальше.

Неужели защита храма больше не работает?

Я прислушалась к своим ощущениям. Тело наполнялось энергией. Тогда почему его храм пропустил? Но отвечать на вопросы мне, похоже, никто не собирался.

— Стой! — я забежала вперёд, вырывая руку. — Не сдвинусь с места, пока не дашь ответы на мои вопросы.

— Не устраивай сцен, дорогая, — сказал это тихо, но как-то угрожающе.

— Что вас привело сюда, дети мои? — послышался позади меня женский голос.

Не сдвинусь!

— Мы хотели бы пожениться, — ответил за меня Алекс.

— Тогда пройдёмте к Окошку Небес, — сказала матушка. А это была она.

Не пойду!

Алекс тоже не сдвинулся с места, буравя меня взглядом.

А потом сделал шаг вперёд. Я хотела шарахнуться, но вспомнила, что обещала стоять на месте.

Ещё шаг. Вздрогнула. Сложно себя удержать, когда кто-то прёт на тебя как танк. Но я сдержалась. Даже когда его следующий шаг почти спихнул меня с места.

Мы почти столкнулись лицами, и он меня обнял, чтобы я не упала.

— Сильная духом, молодец! Испытание прошла.

Он меня испытывал? Наружу рвалось возмущение, но я просто не успела.

Панк отстранился и припал на одно колено, не сводя с меня восхищённого взгляда. Перемена в нём меня пугала. Хотя всё естество к нему потянулось. Не смогла удержаться и не провести пальцами по его волосам. Что я творю? Он перехватил мою руку и переплёл наши пальцы.

И в этот момент нас словно осветило прожектором. Всего на мгновение, но ослепило. Враз звуки исчезли, а потом всё вернулось. Только звуки словно через слой воды стали восприниматься.

— Сколько вас ещё ждать? — разобрала наконец слова. Повернулась на голос. Где-то в стене была матушка. И тут до меня дошло, что она вошла в голограмму границы помещения.

— Почему ты хочешь жениться на мне? — обернулась к жениху.

— Неужели не понятно?

— Нет.

— Ты мне нравишься. Очень.

— И что? Это ж не значит, что надо жениться.

— Не значит. Я тебе предложил помощь. А там — посмотрим, что из этого выйдет.

Я нахмурилась. Просто блефовал, когда я спросила, зачем хочет жениться?

— Я понимаю, что это для защиты, но это не фарс — это навсегда. Неужели ты не чувствуешь силу, которая есть в этом храме?

— Вы зачем сюда пришли? Отношения выяснять? — как гром среди ясного неба раздался возле нас голос матушки. — Либо женитесь, либо брысь отсюда!

Я себя почувствовала нашкодившим котёнком. Так стыдно стало. И перед матушкой, и перед Богом, и всем моим родом, и перед Алексом.

— Простите, матушка, — сказала я, опуская взгляд вниз.

— Простите, — повторил Алекс.

— Так что? — она требовала немедленного ответа.

Мы переглянулись. Он спрашивал взглядом, готова ли я. Спрашивает же. Вспомнились слова, что такой мужик... Я кивнула.

— Мы женимся, — ответил за нас двоих Панк.

— Хорошо. Благословение родителей получили?

— Боюсь, что это невозможно. Благословение Рода устроит? — спросил Панк, делая ударение на имени Бога.

— Посмотрим, если действительно есть благословение, то поженитесь, — ответила матушка.

Нас провели за голограмму, а там подвели к огню. Мы держались за руки. Стоило нам приблизиться к очагу, как пламя поднялось с нас ростом, и лишь когда сделали шаг назад, вернулось к прежним размерам.

— Хорошо, — сказала матушка. — Девочки! — это уже не нам.

Набежали жрицы. В своих прозрачных одеяниях. Половина жриц забрала Алекса и повела в правую часть, а меня — в левую. Вот странно, но я ревновала. Почему? Меня провели в подвальное помещение, освещённое электрическим приглушённым светом, где во всю длину был бассейн. Помогли раздеться.

Жрицы молчали. Я увидела среди них ту, что меня крестила, но она приложила палец к губам. И никто не пояснит мне, что тут происходит? Я должна сама догадаться? Нормально? Та девушка жестом показала, чтобы я плыла, а дальше оставалась на том берегу и куда-то шла. Остальное из её показа я не поняла.

Волосы мне распустили. Они водопадом укрыли мне спину. Отчего-то стала мандражировать, хотя холодно не было. Ноги задрожали. Я обернулась, но в помещении больше никого не было. Даже одежда соблазнительно лежала рядом. Вернуться? Но я не могла так просто нарушить слово.

Я вошла в воду, стараясь унять волнение. Всё будет хорошо. Ведь так? Род со мной? Со мной. Нас благословил Всевышний. Значит, чего переживать. Вот только слова расходились с делом. Я плыла очень медленно. Во всяком случае так казалось, потому как берег вообще не приближался. Успокоиться нужно. Утонуть я ведь не утону, даже если воздух закончится. Вода ведь держит меня. Но паника начинала захлёстывать, каждое движение давалось всё тяжелее. Тогда я просто легла на спину, смотрела в освещённый шариками потолок. Муж меня не обидит, он обещал. Да ещё и это преклонение колена. Что оно означало? Почему моё сердце дрогнуло? Что если нас не просто так закинули сюда? Именно нас восьмерых. Ведь могли одного Панка, раз он так многое для них значит. Но и я здесь. Да ещё и именно с ним. Мы вновь встретились, хотя могло всё выйти плачевно. Что если бы не он был батькой. Что тогда? Но Всевышний распорядился иначе. Может, стоит ему довериться. Я ведь пришла сюда. Меня не тянули волоком. Да и Алексу я объяснила, что это навсегда. И он теперь точно знает, при этом согласен взять меня в жёны. Странно, но я вдруг ощутила, что с нетерпением хочу увидеть жениха. Да, он слишком властен, прирождённый лидер. Но и я не сахар. И он меня проверял, как сам сказал, и я прошла его тест. Значит, ему нравится наше противостояние. А мне его настойчивость. Я улыбнулась этой мысли.

И тут ощутила, как голова коснулась бортика. Я приплыла? Странно. Неужели какое-то течение? Или это всё Всевышний?

Осторожно вылезла на берег. Вдалеке маячил другой край бассейна и рядом с ним стопка моей одежды. Значит, я приплыла к нужному берегу. Впереди увидела дверь, которой раньше не было. Очередная иллюзия?

Я дрожащей рукой прикоснулась к ручке, но рука прошла сквозь неё и дверь. Нащупала пустоту и шагнула туда.

Перед глазами предстала темнота. На несколько мгновений я просто ослепла. А потом увидела звёзды. На потолке, на стенах. Словно я в космосе. Красиво! Но тут на горизонте появились первые лучики солнышка, освещающего всё вокруг. Это больше не было небо, а были леса и луга, а передо мной плескалась вода. Как завораживающе!

Солнышко стало вставать, и в его лучах я увидела силуэт мужчины. Сердце пропустило удар. Панк? И хоть было по-прежнему прекрасно, но я теперь видела лишь его. Паника накрыла с новой силой. Что здесь происходит? Вспомнилась почему-то фраза мамы, что "совместную жизнь прожить, что в одну реку войти". И хоть в оригинале поговорка звучала иначе, сейчас фраза мамы была как нельзя кстати.

Светило уже не было напротив меня, а поднялось высоко в бескрайнее голубое небо. И я чётко видела не просто силуэт молодого человека. Вот только передо мной был незнакомец. С каштановой копной волос, лежащей на плечах, с бородой и усами. Боже, я ведь голая! И он тоже. И хоть Панк в этом мужчине угадывался во взгляде, было страшно.

Мы какое-то время лишь глядели друг на друга. И я видела в его взгляде сомнения. Не одна я сомневаюсь. Значит, он тоже не уверен в нашем будущем, тоже раздумывает о том, правильно ли поступает. А потом он улыбнулся. И вошёл в воду. Эта улыбка... от неё щемит сердце. Она искренняя, настоящая.

А, будь что будет! И я тоже ступила в реку, общую реку нашей совместной жизни.

Глава 7

Войдя в реку, я ощутила жар, словно в кипяток вошла. Тело исказила конвульсия боли, я закричала, не в силах сдержаться. Хотелось лишь одного, чтобы всё закончилось. Зачем эта пытка? Я вскинула голову, чтобы взглянуть на Панка, но его не было. Меж тем, казалось, что я варюсь заживо в этом котле. А потом всё прошло.

Когда я немного пришла в себя и открыла глаза, то увидела встревоженные глаза Алекса.

Почему? Слёзы наворачивались на глаза. Зачем?

А он лишь прижал к себе ещё крепче, словно старался утешить.

— Я рядом, всё хорошо, — шептал он, вынеся меня на берег.

— Вы прошли испытания, — разрезал тишину голос матушки.

А мне, вот честно, уже ничего не хотелось.

— Не каждый в силах броситься на помощь другому, преодолев порог собственной боли, — сказала она, всё ещё оставаясь невидимой.

А я взглянула на Панка. О чём это она? Он же улыбнулся мне, всё так же держа на руках.

— Тебе тоже было больно? — спросила и по сужающимся зрачкам поняла, что да. — Прости, — прикоснулась к его щеке ладонью.

— Идите ко мне, — раздался голос матушки, и в стене появилась дверь.

— Опусти меня, — попросила Алекса.

— Точно?

— Я не пушинка, опусти.

— Мне не тяжело, — буркнул он и продолжил держать.

Я какое-то время смотрела на его уверенное серьёзное лицо, краем глаза отмечая, что меня куда-то несли, но я видела лишь этого мужчину.

Он молча бросился на помощь. А ведь ему было больно, скорее всего так же, как и мне, если не сильнее. Матушка сказала что-то о пороге боли. Этот поступок вызывал безмерное уважение и что-то тёплое в душе. Прижалась к нему сильнее, вдыхая его запах. Странно, но сейчас я хотела, чтобы всё было по-настоящему. Вот так всегда быть в его объятиях. Похоже, я влюбилась. В этого красноволосого панка с ирокезом на голове или со смешной косичкой, или, как сейчас, с густыми длинными волосами.

Мы остановились. Над головой было окошко в куполе, и туда заглядывало солнышко. Меня поставили на ноги. От неожиданности я даже пошатнулась, но крепкие руки удержали меня за талию.

Перед нами пылал огонь, мирно потрескивающий в очаге. С другой стороны от пламени стояла матушка в белых, расшитых золотистой вышивкой одеяниях. Всё также в своём двурогом головном уборе. Забыла, как назывались такие. Вроде бы означают, что она всё ещё может рожать. А вот после того, как месячные у них прекращались, тогда уже без рогов ходили.

— Жизнь часто даёт нам испытания. Порою жестокие и болезненные. И не каждый справляется с ними. Но вы есть друг у друга, чтобы поддерживать в трудную минуту, чтобы разделить горечи, болезни, несчастья и счастье на двоих. И вы теперь не только это знаете, но и будете тянуться друг к дружке в такие мгновения, особо остро ощущая вашу связь.

Я по-прежнему была в объятиях Алекса, и он не собирался меня из них выпускать. Да я и не хотела этого. Ощущала тепло его тела, опору и надёжную защиту. Матушка подошла к нам. В душе было умиротворение.

— Ваши левые руки, — сказала она, протягивая какую-то сияющую алым цветом ленту.

Жених прикоснулся к моей руке и переплёл наши пальцы, лишь потом поднял левые руки.

Матушка связала ленточкой наши запястья. Лента вспыхнула огнём и впиталась в кожу.

— Теперь вы муж и жена. До конца этих воплощений.

Наши предки верили в перевоплощение душ, а также карму.

В зал стали входить девушки-жрицы.

— Ваша одежда, — озвучила матушка приближение к нам двоих девушек со свёртками. Каждая слегка поклонилась и положила свёрток перед нами.

Потом подошли другие девушки с какими-то блюдечками.

— Ваши кольца. Одинаковые.

На блюдечках, и правда, были тоненькие серебряные колечки.

— Поскольку вашей душевной связи видно не будет, то по кольцам другие будут знать, что вы муж и жена, — пояснила матушка. — На этом обряд закончен. Будьте счастливы!

И она кивнула девушкам. Через десять секунд в зале никого не было, кроме меня и Алекса. Ещё возле огня лежали свёртки с одеждой и блюдца с колечками.

Александр первым взял маленькое колечко, лежащее на его одежде, надел его на мой безымянный пальчик почему-то левой руки. Оно точно пришлось впору.

Я молча повторила его действия. И только после этого мы стали одеваться.

Конь нас ожидал во дворе храма. А я тут вспомнила о наших вещах из своего времени.

— Дэр? — решила сразу пояснить одну вещь.

Муж сжал мою талию.

— Почему Дэр? — спросил супруг удивлённо.

— Искандер слишком долго произносить. Да и мне не нравится, — честно призналась я. — Что будем делать с нашими вещами?

— Ты их перепрятала? — задал встречный вопрос.

— Да.

— Молодец. Пусть лежат.

— Но что если нам приспичит возвращаться?

— Значит, так тому и быть.

— А как же твои документы? Ладно, мои. Я, считай, местная. А ты как? — искренне беспокоилась я.

— Переживу. В посольство обращусь, — и такой спокойный голос.

— Ну, как знаешь, — если ему не надо, то мне — тем более.

Хотя, жаль, моего телефона. А ещё камеры. Правда, предыдущие фотографии я успела слить, а вот Китеж-града, увы, не будет.

— Что загрустила? — проявил беспокойство Алекс.

— Я всё же хочу забрать свои вещи, — честно призналась.

— Там что-то ценное?

А он проницателен. Я кивнула.

— Значит, заберём. Но пока не стоит привлекать внимание. Да и делать это лучше днём, а не ночью.

Тут я была согласна.

— Куда мы теперь? Возвращаемся на базу? — поинтересовалась я.

— Нет.

— Но... ты ж там оставил воинов...

— Я забрал тебя, теперь нет смысла возвращаться.

В душе разлилось тепло. Неужели я действительно важна для него? Но озвучить вслух этот вопрос я не решилась. Правда, надежда затеплилась в сердце. Стало так приятно от его слов.

— Но там ведь карта... — начала я.

— Уже нет.

— Как это?

— По совету мудрой женщины, я заблокировал вход в бункер, да и вообще завалил там всё.

— Но ты сказал...

— Потому что там были лишние уши.

Идиллия была нарушена. Значит нарочно обидел. Стало горько.

— Опусти меня.

— И куда ты собралась?

— Пойду проветрюсь.

— Сейчас не то время, чтобы можно было разгуливать.

— Опусти, — с нажимом сказала я.

Хвала Небесам, спорить не стал. Спустил с лошади, а сам ударил её бока, и ускакал.

Обиделся? Ну и плевать!

Почему уехал, почему не остался? Ну попросил бы прощения, и дело с концом. Так нет же... Сам же сказал, время неспокойное... бросил... Конечно, о том, что любит, речи идти не могло, но всё равно обидно.

Самобичеванием горю не поможешь. А оставаться одной было страшно. Хотела крикнуть, чтобы подождал, но он уже скрылся, а орать на всю улицу мне не позволяла гордость.

Я пошла вперёд до поворота, за которым Панка видно уже не было.

— ... где его наложница? — услышала мужской голос, заставивший меня остановиться.

— Он был один, — ответил другой мужчина.

— Уверены?

— Да.

— Уезжал ведь с нею.

— Найдите её. Раз нянчится с нею, значит, она ему важна, и он сделает всё, что мы скажем.

— Хорошо. Но где её искать?

— Скорее всего он её спрятал. Где лучше всего это сделать?

— В храме?

— Точно. Пригрозите жрицам.

— А что с ним делать?

— Пока у нас не будет девки, не трогайте, но приглядывайте.

На этом голоса стихли. Идти за Алексом было опасно, да и я не знала, где он. А вот жрицам угрожать собираются. Но что я одна могу сделать? И идти к ним, чтобы меня тут же схватили? Нет уж. Как тогда поступить? Я вновь одна. Сглотнула, собрала волю в кулак. Справлюсь. Не в первый раз.

Когда Алекс был сам, он выкручивался как мог. Сейчас же появилась я. И хоть я не думала, что что-то для него значу, и не знала, какой он, человек ли чести, считает ли себя обязанным защищать меня, но не хотелось, чтобы его шантажировали мною.

С другой стороны — вряд ли этим человеком можно управлять, он сам кем хочешь помыкать будет. Но в его рядах есть враг, прикидывающийся другом. И, похоже, Алекс про это знал. Ради этого устроил представление тогда. А я, дура, повелась. И сейчас припомнила ему. Но может быть и не плохо, что меня нет. Как знать, если б поехала с ним, нас бы поймали, и его наверняка заставили бы выполнять грязную работу, а я бы сидела связанная в каком-нибудь грязном закутке и мучилась мыслями. Про остальные возможные варианты думать не хотелось.

Я проскользнула в ближайший проулочек и отправилась куда глаза глядят. Незаметно так окружающие стены показались знакомыми. Кажется, вот тут произошла наша первая встреча с местной жительницей.

Время близилось к вечеру. Солнышко едва выступало из-за горизонта. Не хотелось бы оставаться на улице в столь поздний час. Было боязно стучаться к ней. Что она со мной сделает? Может, сдаст кому-то плохому, как тем ребятам, которых только что подслушала. Но деваться некуда, на улице оставаться куда опаснее.

На стук вышла знакомая женщина. Поначалу нахмурилась.

— Вы меня, наверное, не помните... — начала я.

— Помню, заходите, госпожа.

Она пропустила меня внутрь и провела в дом. В небольшой прихожей, где было маленькое окошко, было плохо видно, ведь на улице уже почти сумерки. Но этого света пока было достаточно, чтобы ориентироваться в пространстве.

Как-то в прошлый раз я не обратила внимание на обстановку. Сейчас тут стоял мешок чего-то, какая-то утварь, развешенная на стенах. В углу под окном лежала солома.

— Вам нужна помощь? — спросила она.

— Да, если можно. Позвольте у вас переночевать? — озвучила свою просьбу. Откажет? Я уже повернулась и собралась уходить, грустно вздохнув, как женщина меня остановила:

— Скоро муж придёт, боюсь, мне придётся как-то объясниться, — сказала она. Значит, не отказала.

Но в душе забилась тревога. Что, если муж — один из предателей? Я испуганной ланью посмотрела на женщину, в руках которой была моя судьба.

— Куда вы пойдёте сейчас? — пробормотала она. — Оставайтесь, а утром уже уйдёте.

— А у вас не найдётся простая одежда? Как у вас.

— Хорошо, я принесу. Но предложить могу лишь вот эту перину, — немного с издёвкой сказала она, намекая на солому в углу.

— Спасибо и на этом, — на что-то большее я и не рассчитывала, но решила немного обнаглеть: — А можно ли что-то на голову?

Без головного убора ходить здесь было нельзя — тут же солнечный удар схлопочешь. Женщина недовольно фыркнула, но ничего не сказала.

Вскоре мне принесли стакан молока и краюху хлеба. Я поблагодарила хозяюшку.

— Как вы живёте? Как детки? — проявила искреннее беспокойство я.

Понимала, что мало что изменилось за два дня. Но просто спросила из вежливости.

— Лучше. Но пока всё с барского стола. Жизнь такая же поганая. Разве что сейчас господа попрятались по своим норам. Ну ничего, не долго им на своём добре сидеть.

— Думаете лучше будет? — осторожно спросила её.

— Конечно будет. Заберёт народ всё своё.

— Нужен правитель, — возразила я, но прикусила язык.

— Видали мы уже управителя имперского. Довольно.

— Да, но вы думаете, что никто не встанет у власти? — не смогла оставаться безучастной. — Не может же быть каждый за себя. А тот, кто встанет, будет ли народу служить? Или воспользуется их руками, чтобы забрать власть, и всё останется как было, а может и хуже станет.

— Молчите, госпожа! — резко одёрнула она меня. — Не потерплю в своём доме такие речи! Вы так говорите, потому что вас без дома оставили.

Она меня ведь за дворянку принимает. Думает, что из дома меня выперли. Разубеждать не буду. Так надёжнее.

После этого женщина вновь ушла, а вернулась уже с одеждой. Пока я переодевалась, она обратила внимание на моё колечко.

— Да ты мужняя!

Кивнула.

— Нашей веры? — вопрос ведь был риторическим?

Тоже кивнула.

— И как это тебя угораздило? Ну да ладно. Муж-то хоть жив?

Неужели никто из дворян не православный? Странно. Какой же тогда они веры? Но ведь тот парень, которого Мира любит, ходит в храм. И другие — тоже. Девушек-жриц ведь пытаются замуж выгодно отдать. Значит, это редкость здесь.

— Когда в последний раз видела, был жив, — ответила на вопрос хозяйки. Правду ведь сказала. Ох, надеюсь, что с Алексом всё в порядке.

— Ладно. Значит, волосы повяжешь вот так... — и показала на свой белый платок, обвязанный вкруг головы. Сняла его и вновь завязала. — Я вечером зубы мужу заговорю, а с утра уходи потихоньку. Ежели что, скажи, что мужа ищешь. Пошёл воевать, да не вернулся. Несколько дней вестей нет.

— Благодарствую.

— Долг платежом красен, — поговоркой ответила она и оставила меня одну в сенях.

Света у них не было, как я поняла. А после всех впечатлений и неурядиц заснула я быстро.

Разбудил меня какой-то стук. Вздрогнула. Прислушалась. В калитку вновь постучали, тихонечко так, словно тайно кто-то пришёл. Я подскочила, не зная, куда бежать. Уже стемнело, в сенях хоть глаз выколи.

Мимо меня прошла женщина, видно, отворять отправилась. Послышался шёпот. Нехорошо это.

— Дети уже спят, — сказала она, проходя обратно.

— Хорошо, — ответил мужчина. — Смотри, что принёс.

— Завтра погляжу. Оставь здесь и пойдём, я тебе поесть приготовила.

Прошёл, как я поняла, хозяин мимо меня, не заметил. Я старалась не дышать, чтобы не привлечь внимания. На ночь глядя, уходить было опасно. Но и оставаться здесь — всё равно не отдохнёшь. Буду от каждого шороха вздрагивать.

Запахи витали, и правда, вкусные. Сглотнула.

Тело затекло маленько, и я постаралась вытянуться, возвращая ему кровоток. Спина провалилась куда-то. Повеяло сыростью и затхлым запахом. Погреб?

Я нащупала какую-то полку, ухватилась за неё, и стала осторожно спускаться. Не знаю, погреб это или нет, но в стене обнаружился рычаг, закрывающий лаз, которым пришлось воспользоваться, чтобы не показывать, куда я ушла. Может, подумают, что с утра пораньше покинула хозяев, как и договаривалась с женщиной. В любом случае, так однозначно будет лучше.

Тут было даже прохладно. Хорошо, что я переоделась в крестьянскую рубаху. Она была с длинными рукавами и плотная, до пола. В ней гораздо теплее. И вообще, я уже соскучилась по нижнему белью. А то сквозняк гуляет под юбкой. Непривычно как-то.

— Свет бы не помешал, — сказала вслух. И вдруг светло стало, как днём. Я осмотрелась. Тут проходил туннель какой-то, хотя по ширине лишь одна телега пройдёт. Но и этого было много, для меня одной. По потолку горели лампочки, которые и давали эффект дневного света. Получается, они от голоса активируются или от движения?

— Выключить свет! — сказала я.

Он тут же погас.

— Свет! — зажёгся. Здорово! Хоть не во мраке бродить, и то — радость.

Эх, не удалось мне изучить нижнюю часть карты, хоть бы приблизительно знала, в каком направлении идти, если б запомнила.

Здесь было тихо, разве что ветер иногда завывал, влажновато. Странно, что я не видела ни одной собаки здесь и кошки. Неужто живности никакой нет на улицах. Хотя, птицы были, пусть я их и не видела, зато слышала утром их пение, и насекомые имелись. Ну и знать держит динозавров и лошадей.

Не знаю, сколько шла так. Были какие-то ответвления, но я никуда не сворачивала. Где-то ведь должен быть выход. Держалась за одну стену рукой, чтобы не заблудиться. Именно так, говорят, надо поступать в лабиринте. Ноги стали заплетаться. Я клевала носом, но не останавливалась, пока могла. Потом просто упала без сил.

Слышались голоса, шаги. Я пыталась открыть глаза, встать, но не могла. Нога отчего-то болела сильно. А потом меня куда-то несли.

Что-то слишком часто меня носят на руках. Прямо в привычку вошло.

Проснулась я от запаха чего-то мясного. Живот умоляюще заурчал. Пришлось вырываться из вязкого тумана сна, продирать глаза.

Вокруг шумел лес, жужжали насекомые. Мне протянули какую-то ветку с шашлыком. Явно мужчина, но кто, не могла разобрать. Глаза словно закисли напрочь. С трудом открывались. Конъюнктивит? Только этого и не хватает для полного счастья. Хотелось умыться.

Я спросила кто этот распорядитель пищи, но ответа не последовало. Попыталась встать и не смогла. Заболела нога. Я запаниковала. Неужели перелом? Когда падала, ударилась?

Где-то неподалёку разговаривали.

— О, наша царевна очнулась? — сказал один незнакомый мужчина.

Тут же раздался дружный хохот.

— Что со мной? Кто вы? Разбойники? — я разговаривала с невидимым собеседником. — Почему мне никто не отвечает?

Паника захлёстывала меня, что я в не пойми какой компании, не могу убежать и очень плохо вижу.

— А твой спаситель немой. Вот и не отвечает. Я готов ответить на все твои вопросы, красотка! — последовал ответ.

— Что со мной? Чем вы меня опоили? Почему я ничего не вижу? — голос мой дрожал. Было страшно. Всего. Я ведь беспомощна, да и Алекса рядом нет.

— Тебя змея укусила. Если бы не наш Молчун, ты бы не только зрения лишилась, — пояснил всё тот же незнакомец.

— Благодарю, Молчун, что вылечил меня, — сказала я, обращаясь в пустоту. К сожалению, я даже его не видела. Нельзя показывать страх.

— Не, он только яд высосал. А лечила тебя наша травница.

— Благодарю. И за еду. Что это за мясо? — мне было интересно, ведь живность я тут не встречала. Понемногу чувства успокаивались.

— А это твой обидчик, — сказал всё тот же собеседник.

— Змея? — удивилась я.

Если честно, никогда не ела пресмыкающихся. И вряд ли б решилась попробовать. Но сейчас живот уже начинал с голоду болеть, поэтому я просто откусила кусочек. Оказалось вкусно, даже солёно. Мясо на вкус чем-то напоминало курицу. И уже через минуту я попросила добавки. Молчун мне протянул её.

— Нас угостишь? — спросил тот же голос. Это мне?

Судя по всему, угостили. Ведь я ничего не делала, а незнакомец поблагодарил.

Пока все ели, познакомились. Того самого невидимого собеседника звали Баян, ещё одного молодого человека — Шумило, а девушку-травницу — Оляна. Ну и Молчун. Пока Баян отшучивался, заиграла грустная музыка. Точно гусли. Как красиво!

Мгновения бежали, я даже закрыла глаза. Всегда так делала, когда можно было отдаться музыке. Ах, как за душу берёт! Я заслушалась. Казалось, в этот момент замолчали птицы, перестал дуть ветер, огонь больше не потрескивал. Все завороженно внимали каждой ноте поющих струн. Мелодия была то грустная, плавно перетекающая в надвигающийся ураган, после которого вновь наступало безоблачное небо. Но всё рано или поздно заканчивается.

— Молчун решил нас порадовать, — нарушил застывшую тишину Баян по завершении композиции.

— А вы ребята чем на жизнь зарабатываете? — решила спросить ребят.

— Да мы скоморохи. Поём, танцуем, играем... Была у нас ещё одна девушка-певунья да сбежала к одному богачу, у которого последний раз выступали. Может, ты сможешь заменить её? — спросил Баян.

— Я? Да я песен не знаю, — попыталась откреститься.

— Ничего, научим.

Не вышло.

— И вы не спросите, хочу ли я остаться с вами? Может, у меня дом, семья...

В ответ я расслышала дружный хохот.

— Да, поэтому ты по подземелью к ним шла! — Баян вновь расхохотался. — Ой, не могу!

— Ну да, а что такого?

— Ну, теперь точно к ним не попадёшь!

— Почему?

— А разве ж ты сможешь слепая привести нас к своему дому?

Они были правы, при всём желании я этого сделать не смогла бы.

— Смекнула? Вот и славно! А певица нам не помешает. Будешь еду отрабатывать.

— Хорошо, — буркнула я обречённо. — Только вдруг у меня голос не красивый или слуха нет, — сделала последнюю попытку.

— Вот и проверим. Молчун, сыграй нам былину о Вольге.

Тронули струны, заурчала волшебная мелодия. Гусли вообще магическое воздействие имеют. Да ещё и мелодия немного грустная. А с другой стороны зазвучал голос чарующий, аж дышать побоялась. Заслушалась.

"Когда воссияло солнце красное

На тое ли на небушко на ясное,

Тогда зарождался молодой Вольга,

Молодой Вольга Святославович.

Как стал тут Вольга ростеть-матереть,

Похотелося Вольге много мудрости:

Щукой-рыбою ходить ему в глубоких морях,

Птицей-соколом летать ему под оболока,

Серым волком рыскать да по чистым полям.

Уходили все рыбы во синие моря,

Улетали все птицы за оболока,

Ускакали все звери во темные леса.

Как стал тут Вольга ростеть-матереть,

Собирал себе дружинушку хоробрую:

Тридцать молодцев да без единого,

А сам-то был Вольга во тридцатыих.

Собирал себе жеребчиков темно-кариих,

Темно-кариих жеребчиков нелегченыих.

Вот посели на добрых коней, поехали,

Поехали к городам да за получкою..."

Когда до конца дослушала, поняла, что плачу. Не от слов, а голоса да музыки.

— Ну что, девица-красавица, готова спеть? — нарушил момент Баян.

— Да разве ж я так смогу? — возразила я.

— А ты попробуй, научиться всякому ремеслу можно. Было бы желание, — сказал, точно древний сказитель. Да и имя у него такое...

И то правда. Что я теряю? Да и люди добры ко мне были, от смерти спасли, накормили. Поэтому я согласилась.

Сперва постаралась спеть первое четверостишие, повторив за Баяном. Но периодически попадала мимо нот. И хоть ни слова никто не сказал, а было стыдно.

— Ты слышишь ведь свои ошибки, это хорошо. Нам есть, чем заняться.

Я так увлеклась репетицией, что не заметила, как остальные оставили нас. Никаких посторонних звуков, шорохов, речей... Лишь когда услышала как кто-то подбросил в костёр дров и ощутила жар, очнулась и поняла, что жутко устала и проголодалась.

Мне подали еду, и я встала и протянула руку, чтобы её взять, но вдруг стало очень холодно, зубы стали выстукивать барабанную дробь. Меня подхватил кто-то, а потом темнота накрыла моё сознание.

Глава 8

...Августина

Женщина не знала, куда податься, где спрятаться. Можно было б постучаться к беднякам, а именно в их жилой сектор она попала, но пустят ли её? Как она объяснит своё появление?

Она устала, хотела есть. В её сумочке, кроме шоколадки, которую она давно съела, ничего не было.

И хоть она привыкла водить целый день экскурсию, сейчас ноги устали так, будто карабкалась в горы.

Спасение она увидела в храме, замаячившем на горизонте. Из последних сил она брела, надеясь на удачу.

Храм был чисто римским, вот только каким-то устрашающим, отпугивающим, опустевшим. Кое-где валялись разбитые статуи богов, черепки.

Разбиты были и фрески, и барельефы. Кое-где сохранились изображения медузы Горгоны да и только. Неужели она вернулась в своё время?

Надежда затеплилась, но тут же погасла, стоило увидеть множество окровавленных женских тел в белых одеяниях.

Августину стошнило тут же. По телу пробежал холодок.

Только сейчас женщина расслышала слабый стон.

Поборов отвращение, она попыталась определить, откуда доносится звук.

Послышалось ржание коней.

Экскурсовод заметалась, не зная, что делать? План созрел быстро, хотя женщина сомневалась, что выдержит.

— Простите, — пролепетала она, беспокоя покой почивших. Стон повторился, поэтому женщина хотела броситься в ту сторону, но голоса приближались. — Если вам дорога жизнь, молчите, — сказала она тихо невидимой жертве, зарываясь под трупы.

В храм вошли несколько воинов в золотистых доспехах.

Один был здоровым широкоплечим с алой накидкой на плечах. Обозрел трупы.

— Отлично, то, что нужно. Задокументируйте, покажем, что эти варвары делают с иноверцами.

— Кажется, кто-то живой есть, — послышался голос мужчины.

Сердце Августины ушло в пятки. Неужели её кто-то видел? Со своего места она почти ничего не видела, кроме того главного воина, отдающего распоряжения. Но вот пред ним предстал другой воин без головного убора, одной рукой он тащил не сопротивляющуюся женщину. Волосы были спутаны и окровавлены. Она застонала.

— Добейте её. Свидетели нам ни к чему. И позовите, наконец, художника. Пусть зарисует место преступления, — ответил главный. — А потом нужно будет предать огню всё здесь. Нам только эпидемии и не хватает.

Страшно было ото всего. Женщина не считала себя молодой, но быстрая смерть — не худшая жизнь. Сгореть заживо было ещё страшнее. Но если такое сделали с невинными жрицами, а при храмах обычно служили девственницы, то что говорить о ней. Вряд ли её послушают. А бредни о будущем либо воспримут как бредни, либо... Она боялась даже думать, что её могло ждать. Империя, которая охватила практически весь мир, подчинила даже Русь, хотя из исторических сводок таких данных не было, а древние упоминания вообще упоминали лишь разрозненные племена, никакой Руси не было и в помине. Но зачем эти бесчинства, Августина не понимала. Да, Рим никого не щадил, а то и старался урок преподать.

Как же страшно. Что же делать? Женщина пришла к выводу, что нужно выбираться. А там, может, кто-то заступится за неё. Она не знала, кому уже молиться, каким богам, кто её услышит. Даже те же славянские боги, о которых слагали легенды, они были по описаниям про Князя Владимира. А это 10 век нашей эры. Рим же был гораздо раньше на тысячелетия.

Дождавшись, пока римляне уйдут из поля видимости, Августина выбралась из-под тел. Храм опустел, но ненадолго. Следовало проверить, жива ли та девушка, что стонала.

Подойдя к нужной куче тел, Августина позвала девушку. Но ответила ей лишь тишина. Она вновь позвала. Зачем она сюда попала? Неужели всё это — случайность? Рисковать собой только ради спасения чьей-то жизни — это казалось правильным. Может быть она виновата перед своей группой, но совесть женщины молчала. Им уже не помочь. Во всяком случае, пока. А вот девушке, возможно, она и смогла бы.

— Если есть кто живой, пора уходить, — шёпотом сказала экскурсовод. Подождала несколько мгновений и уже собиралась красться к выходу, как послышался шорох за спиной. Женщина начала разгребать кучу, не особо обращая внимания на то, как лежали мёртвые девушки. Обратно тела складывать она не собиралась.

Девушку она нашла. Всю испачканную в крови, и избитую, судя по кровоподтёкам, и, похоже, изнасилованную, но без видимых ран.

— Ох же, выродки, — выругалась Августина. — Вставай, милая, давай. Идти можешь?

Девушка застонала. — Молчи тогда лучше! Ноги в руки и пошла! — велела гид. — Где здесь запасной выход?

Девушка указала на боковую дверь.

Подхватив её за талию, женщина стремительно зашагала в указанном направлении.

Этот выход был едва заметен, скрывался за барельефом, пока ещё целым. И уходил он вниз, под землю.

— Свет! — прошептала девушка. Голос её был хриплым.

На удивление, зажёгся свет. Лампы были похожи на светодиодные, вот только про электричество в Древнем Риме она не слыхала. Коридоры были пусты и напоминали, если честно, катакомбы, про которые снимают документальные фильмы в городах Европы, да и под Москвой таких много. Некоторые псевдоисторики даже предполагают, что Московское метро строилось как раз в таких вот ходах. Неужели им столько времени? Все эти вопросы крутились в голове гида, но не находили ответа. А озвучить вслух она не решалась.

Девушка мысленно была не здесь. Августина говорила ласковые слова, но та не реагировала. Поэтому женщина решила сосредоточиться на звуках, которые методично доносились до её слуха.

Осторожно высунув нос из-за угла, она увидела, как мужик в лохмотьях точит меч.

Девушка, при виде оружия, чуть не вскрикнула. Женщина едва успела закрыть той рот.

Какое-то время они наблюдали за происходящим.

Августина начала клевать носом под монотонный звук и движения, когда появилось движение и послышались голоса, полностью пробудив экскурсовода.

Сюда приближались люди из бокового хода. Женщина велела свету погаснуть, тот и послушался. А дальше наблюдали из темноты, как явились мужчины с кирками да лопатами.

— Ну что, Остап, готовы мечи?

— Что успел, то сделал, — ответил точильщик.

— Ладно, давай, что есть. Легионеры окружают нас, поэтому будет бой.

Тут учительница увидела, как притащили связанного воина.

— Что делать с ним? — спросил точильщик.

— Говорит, что свой. Обрядился просто воином.

— Наговорить многое можно... — продолжая своё дело, буркнул точильщик.

— Вы дурни, если вас окружат, вы не выстоите, — ответил связанный. Голос его показался Августине знакомым, и она насторожилась.

— Болтает много... — сказал кто-то. — Заткните ему рот!

Но в следующее мгновение связанный кувыркнулся и оказался на ногах. В руках у него был меч.

— Я не хочу вам навредить. Коны Рода не позволяют поднимать руку на свой народ, — сказал уже развязанный, в котором Августина узнала Панка. Она протёрла глаза, думая, что у неё уже начались галлюцинации, но это был он.

— Ишь, как балакает! — сказал какой-то мужик.

— Мы тя порешим!

— Пойдёте против совести?

— Гляди, разве он знает, что это такое? У ромейцев нет совести.

— Я русич! — спокойно сказал пришелец из будущего. — Предлагаю вам свою помощь. Взамен вы меня будете слушать безоговорочно, — меж тем продолжил Панк. — Вы жить хотите? Или прямо в этом бою и поляжете все. И семьи свои не защитите.

Мужчины переглянулись.

— А ты нам нож в спину всадишь? — хмыкнул кто-то.

Но Панк не ответил, а задал свой вопрос:

— Какова цель вашего восстания?

— Свергнуть гнёт.

— Одного города будет мало. Нужно, чтобы весь народ встал с колен! — на этот раз Панк пояснял.

— Мы всё рассчитали. Нужно лишь убить императора. Он как раз здесь.

— Значит, ваша цель — император? — уточнил красноволосый.

Мужики переглянулись и кивнули.

— Тогда клянусь Родом, что убью императора. Взамен вы мне даёте свою клятву верности и слушаетесь безоговорочно!

Августина не ошиблась в своей первой оценке этого молодого человека. Это был лидер. За таким пойдут люди.

На удивление, все присутствующие мужики встали на одно колено и склонили головы.

— Клянёмся тебе в верности, Батька! — хором выдали они.

Женщина же лихорадочно соображала, что же делать ей. Выйти к нему? Он наверняка узнает её. Но сейчас, только-только он приступил к своей должности, если можно так сказать. Не к месту будет её появление, да и обременительно. Женщинам на войне не место. Поэтому она осталась ждать развития событий.

Панк же собрал всех и ушёл ходами куда-то.

Есть женщине хотелось всё больше. В конце-концов голодный желудок выдал присутствие посторонних, правда, в то время уже никого поблизости никого не осталось.

Снаружи шёл бой. Не на жизнь, а на смерть. Женщине, жившей в двадцать первом столетии и знающей о войне из фильмов, сводке новостей и исторических книг, доносившиеся звуки казались чем-то ужасающе близким, веющим смертью. Даже в храме не было так страшно, как сейчас.

А потом наступила тишина. Давящая на внутренности. Пострадавшая жрица сидела в уголке, покачиваясь из стороны в сторону. Сейчас учительнице хотелось встряхнуть её и сказать, чтоб перестала себя жалеть. Не до того просто.

— Вставай! — велела она жёстко. — Ты жрица, а значит, должна уметь оказывать первую помощь. Идём!

Она грубо схватила девушку за плечо и потащила в ту сторону, где ещё недавно доносились звуки сражения.

Открывшееся зрелище было ужасным. И хоть женщина до того видела побоище в храме, сейчас её всё же стошнило. И запах мерзкий... Отрубленные конечности, головы, кровь... Она никогда не понимала тех людей, что смотрят по телевизору ужасы с кровищей и чем-то подобным. Не понимала и древних римлян — любителей зрелищ.

Увидела она и Панка, стоящего на одном колене со снятым с головы шлемом, с мечом, с которого капала кровь. Сомнения в том, что он убил впервые, отпали. Да и человек будущего, не военный, редко когда убивает.

Августина, поборов отвращение, пошла вперёд. Сняла с себя накидку, что прикрывала волосы, пересекла неприятно чавкающую жижу, то и дело спотыкаясь, сосредоточившись лишь на этом парне. Сейчас он ей казался потерянным ребёнком.

Она накинула ему на голову свою накидку, словно отсекая от кровавого месива.

— Всё уже позади, — ласково сказала она.

Взгляд парня прояснился. Встретился с её взглядом. Сглотнул.

— Где она? — и хоть он не уточнял кто, Августине почему-то подумалась та улыбающаяся девушка с экскурсии.

— Не знаю, — пожала учительница плечами. Самой сделалось стыдно. Она бросила свою группу.

— Окажи помощь раненым! — это был приказ.

— У меня девушка изнасилованная, — зачем-то сказала Августина.

В глазах Панка промелькнуло беспокойство, он повернулся, а потом, облегчённый вздох вырвался из груди.

— Я прикажу позаботиться, — молвил он. Кому только? Здесь все были мертвы.

Но вскоре послышался цокот копыт. На ходу спрыгивали мужчины в окровавленных сорочках.

— Я нашёл вам добровольцев, как перевяжут всех, позаботьтесь о них, — велел Панк. — Нашли её?

— Нет, — ответил один из здоровяков.

— В храме были? — спросил Батька.

— Да. Матушка говорит, что отпустила её на все четыре стороны.

Панк злился. Об этом свидетельствовали заходившие желваки на щеках.

— Мёртвых на кроду. Живым оказать помощь. Но ромейцев связать и держать отдельно от наших, — давал он распоряжения.

Все беспрекословно кинулись выполнять его приказы.

Августина стала оказывать помощь пострадавшим. Ей выдали отрезы ткани, которые она рвала на бинты. Приведенная девушка тоже не стояла без дела. Взгляд перестал быть осоловевшим. Она окинула поле битвы изучающим взглядом и стала вытаскивать из-под кучи тел кого-то живого.

Среди убитых Августина заметила того римлянина, который ещё недавно отдавал приказ сжечь храм.

И хоть прошло много времени, а живых скорее всего не было, она подошла к Панку.

— Где-то здесь неподалёку храм, где всех жриц изнасиловали и убили. Вот этот римлянин отдал приказ добить и сжечь всё там.

Тут ветер донёс запах гари. Экскурсовод обернулась, определяя источник. Над храмом поднимался столб дыма.

— Данко! — позвал Панк какого-то здорового парня. — Вот этого прихвостня императора огню не предавать!

— Что с ним делать? — уточнил Данко.

— Скормить кому-нибудь.

— Почему огню не предавать? Это ведь позволяет не распространять заразу, — осмелилась задать вопрос Августина.

Панк не ответил, что-то высматривая по сторонам.

— Что ты ищешь? — решила помочь она.

Но мужчина просто ушёл, не обратив на неё внимания. А вот тот самый Данко схватил бывшего военначальника за ногу и потащил. Августина перегородила путь и задала вопрос Данко.

— Женщина, не лезь не в своё дело!

— Я хочу знать!

Мужчина тоже злился.

— Ты не в том положении, чтобы что-то требовать. Но так уж и быть, поясню. Когда сжигается тело, душа освобождается от привязки к нему и возносится в мир Предков до следующего перерождения. А теперь не мешай.

Августина ушла в сторону, дав дорогу Данко. Значит, таким образом Батька наказывал римлянина, чтобы он не пошёл на перерождение.

Вскоре тел на дороге не осталось. Кого-то перевезли в храм, где бушевал огонь, раненых в какие-то трущобы. Августину накормили небольшим куском хлеба, только и всего. И относились пренебрежительно. Потом всё же вынесли ей простую рубаху, чистую, позволив помыться у крана.

Панка она больше не видела. К жрице тоже отнеслись не очень. Никакого уважения или жалости. За больными они глядели вдвоём.

— А где Батька? — спросила у женщины, которая приносила еду.

— А я почём знаю? Он мне не отчитывается, — буркнула она насмешливо.

Да уж. Куда она попала? Но хоть на эту ночь у неё был ночлег. На соломе, подле раненых. Но и за это можно было сказать спасибо.

...Ксюша

Во сне я бродила тёмными туннелями, звала Алекса, хотела быть с ним рядом. Без него как-то страшно. А из темноты ко мне протягивали щупальца всякие монстры. И я бежала от них, а они догоняли.

— Выпей, — сказала мне из мрака какая-то женщина, но когда она вышла, то вместо лица у неё был осьминог.

Я в ужасе закричала. Забрыкалась.

— Помоги. Держи её! — велела всё та же женщина.

Отбивалась как могла, но сильные мужские руки держали меня.

— Алекс! — звала я. — Помоги!

— Тихо-тихо, Ладушка, тихо, — говорил успокаивающий мужской голос.

Странно, но я послушалась. Объятия больше не казались тисками. Вскоре я провались в пустоту, где не было ни мыслей, ни чувств. Лишь спокойствие и умиротворение.

Иногда казалось, что я вот-вот выплыву из мрака, тогда мне что-то шептали убаюкивающее, гладили по голове, после чего я вновь засыпала. Кошмары больше не мучили.

Солнышко ласкало меня своими лучиками, согревая местами кожу. Я медленно пробуждалась. Нежные звуки коснулись струн, и зазвучала медленная красивая музыка. Аж мурашки по коже. Слушала, затаив дыхание.

— Благодарю. Очень красиво играешь, — сказала невидимому собеседнику, когда мелодия стихла.

Ветка хрустнула. Я повернула голову на звук, открыла глаза. Ко мне кто-то шёл.

— Как ты? — спросил шёпот.

Я прислушалась к ощущениям. В голове не шумело. Глаза по-прежнему очень плохо видели, словно зрение упало, неужели так всегда теперь будет. Я не хочу носить очки. Но и так видеть — тоже не вариант.

— В порядке, разве что глаза так же почти не видят. Сколько я была без памяти?

— Неделю, — так же тихо, словно шелест деревьев, ответили мне.

Я грустно вздохнула. Да уж. Где ж Алекс? Встретимся ли? Надежда всё же была, ведь матушка говорила, что вернёмся мы в полном составе, значит, и Алекс там будет.

— Чего вздыхаешь? — услышала неподалёку голос Баяна.

— Да так, вспомнила кое-кого.

— Мужа?

Кивнула.

— А чего так тяжко? Он тебя обижал?

— Нет-нет, что вы. Где он теперь...

— Сама-то как? — не унимался Баян. А мне вдруг подумалось, а с кем я перед этим разговаривала? Шумило или Молчун?

— Неплохо. Что это было?

— Действие яда. Оляна тебя много дней выхаживала.

Вспомнила чей-то голос, что успокаивал меня. Кто ж то был? Что-то знакомое, едва уловимое.

— Я вас задержала? Прошу прощения.

— Не стоит. Мы тут в твоё отсутствие ходили на заработки.

— А, ну тогда ладно.

Показалось? Может напридумывала себе, что меня кто-то утешал?

Я хотела сесть, но мужская ладонь остановила меня.

— Осторожно, прынцесса, тебе пока нужно как можно меньше двигаться, — голос Баяна был не очень близко. Значит, рука на моей ключице не его. Тогда чья?

Я подняла глаза, стараясь посмотреть на того, кто меня держал.

— Молчун, осторожно с ней, — сказала Оляна. — Её неплохо бы в храм отнести. У них больше лекарств.

— Нет-нет, я в порядке, — быстро затараторила я. — Не надо в храм.

— Ты чего-то боишься, прынцесса? — от его выговора этого слова меня коробило.

Молчун взял меня на руки, и усадил на какой-то поваленный ствол, да так, чтобы спинка была в виде другого дерева.

— Благодарю, Молчун, — шепнула, чтобы услышал лишь один человек. А потом для Баяна добавила: — Я... да, я боюсь храма.

Как же объяснить, не выдавая Алекса и не обманывая.

— Кто такой Алекс? — спросил меж тем Баян.

— Алекс? — удивлённо спросила я, не сообщать же все подробности моей личной жизни посторонним людям, пусть и спасшим меня.

— Ты звала его в своём бреду, — удостоили меня пояснением.

Вспомнилась история любви между Мирой и Борей. Грустная и несчастная. Им не дадут быть вместе.

— Мой возлюбленный.

— Муж?

Я помотала головой.

— Он из знатных. Но нам не суждено быть вместе, ведь родители не дали нам своего благословения. А потом меня замуж выдали.

— От мужа прячешься?

— Нет, что вы. Но он хороший человек. Не хочется его подводить. Ищет меня, небось. Может уж думает, что нет меня на белом свете.

И так мне его — несуществующего мужа — жалко стало. Аж слёзы на глаза выступили. Хотя, существующего...

— Как мужа-то звать?

Попала! Что же придумать?

— Дэр, — ответила я.

— А полностью?

И что он пристал! Но решила ответить.

— Искандер.

— Необычное имя. Думаю, если поспрашиваем, можем найти его. А тебя?

Услышала едва различимый шёпот, словно шелест листьев. Прислушалась. Оксана.

У меня глюки что ли? Я что — слышу, как ветер разговаривает?

— Оксана, — повторила за ветром.

Бодрствовала я недолго, до какого-то питья, после которого глаза стали слипаться.

Проснулась от того, что мои волосы теребят. Открыла глаза.

— Оставьте мои волосы в покое, — попросила я.

— Тогда придётся отрезать их, — ответила Оляна.

— Почему?

— Потому что путаются. Уже и так колтуны на голове. Что выбираешь? — в её голосе сквозила издёвка. И за что она меня невзлюбила?

— Я сама, — попыталась сесть.

— Ну попробуй, — не стала знахарка возражать.

Мне помогли сесть, в руку вложили гребень, показавшийся для меня слишком тяжёлым. Я один раз провела по распущенным волосам. На большее сил не хватило.

— Ну что, — усмехнулась Оляна, — состригаем?

— Нет.

— Тогда, Молчун, продолжай, — сказала она. Мне продолжили теребить волосы. Это было даже приятно, но сама мысль, что чужой мужчина меня расчёсывает, вводила меня в состояние неприязни этой процедуры.

— Где все? — спросила я, закрывая глаза.

Не знаю, почему решила, что кроме этих двоих никого больше нет.

— Ушли в город.

— Зачем?

— Добывать еду.

— Как? — продолжала задавать вопросы.

Что-то я сомневалась в том, что они музыкальным талантом это делают.

— Ты ему нравишься, — сменила тему Оляна.

— Кому? — это про Молчуна она что ли?

— Баяну.

Ревнует значит?

— Прости, — тихо ответила я. — Я не хочу вставать между вами.

— Скажи ещё, что не очарована его голосом.

Голос хорош, но чтобы я фанатела от него... такого нет, однозначно.

— Мне больше гусли нравятся, — и я не лукавила. Рука, причёсывающая меня, замерла. — Но у меня есть муж, так что я вам всем признательна, но не более того.

— Чем платить будешь? — спросила Оляна.

— Если надо, отработаю голосом.

— Ладно, — смягчилась Оляна.

Я пыталась расспросить про их житьё-бытьё, но знахарка была неразговорчива, а Молчун — немой? Что-то я сомневалась в этом. Ну да ладно. Раз говорить со мной не желали, я решила потренироваться в пении.

Мужчина играл на гуслях, а я пела. Слышала, где ошибалась. Исправлялась, пела заново. Слова мне подсказывала Оляна. Иногда она напевала какой-то мотив, который подхватывал Молчун. Вот у неё был идеальный слух. И знала она много песен.

Я больше слушала, чем пела сама. Да и сил было немного.

К вечеру вернулись Баян и Шумило, с мешком, откуда доставали разные лакомства, в том числе и вино. Мне вот только пьяной компании и не хватает. Молчун сидел рядом, отделяя меня от Баяна. Пели пьяные песни до глубокой ночи, все, кроме меня и Молчуна. Правда немой?

Я уже задремала, когда рядом хрустнула ветка. Кто-то шёл ко мне, вот только в темноте я могла различить лишь огонь, который внезапно кто-то загородил.

"Род, прошу, защити," — воззвала мысленно к Всевышнему.

Ветер овеял лицо, послышался удар, потом звук падающего тела, и пьяная ругань Баяна. Ещё гулкий звук, и всё стихло. Лишь сверчки продолжали пели свою песню. Я долго не могла уснуть, разные мысли лезли в голову. Хотелось убежать, да куда мне с моими-то глазами. Но страх не отпускал.

— Молчун, — позвала едва слышно. Из всей честной компании я доверяла почему-то только ему.

На плечо опустилась рука, а потом он лёг рядом и прижал к себе. Ещё и по волосам погладил, успокаивая.

Страх отступил, дыхание выровнялось. Сон стал одолевать меня. Разбудил меня вновь хруст ветки. Я вздрогнула. Но знакомая рука погладила по головке, после чего ощутила прохладу там, где недавно согревало тело Молчуна.

Он двигался бесшумно. На этот раз я уже не слышала ни ударов, ни ветерка, ни хруста веток под ногами. Но и спать я больше не могла.

Не люблю беспомощность. А сейчас я себя ненавидела. Только бы не раскиснуть. Алекс, зараза, ну что тебе стоило извиниться за своё поведение? И не была б я тут, во всей этой шайке. Вот, вроде бы, должна быть признательна им, а нет этого. Я жить хочу, полноценно, а не влача жалкое существование инвалида. Как они через это проходят? Наверное, очень сильны духом. Что если зрение никогда не вернётся? И я застряла здесь, где нет никого родного, нет моего супруга, к которому сейчас испытывала лишь раздражение, что его нет рядом.

Слёзы уже готовы были потечь, как на голову опустилась рука, погладила меня, успокоила. Капельки всё же сорвались. Проложили дорожки. Сильная рука притянула к своей груди, прижала. Я всхлипнула. Сейчас я была очень уязвима, и воспользоваться моим состоянием было бы проще всего. Вот только Молчун был другом, хорошим другом. Хотелось выплакаться, рассказать ему. Но нельзя. А ещё я всё ждала, когда же он заговорит, пусть шёпотом, но скажет что-то, что мне не показалось. Надежды были напрасны.

Снился мне Алекс. Он ни слова не говорил, но глядел на меня осуждающе. Мол, не послушалась, ушла, и что теперь? Он ведь защиту предлагал, зачем тогда женились? И не сказал того, что я хотела услышать. А взгляд его говорил, что виноватым себя он не ощущает и просить прощение не будет.

Разбудил меня удар в барабан. Я бы подскочила, если б меня не удержали сильные руки.

— Сливки собираешь, — услышала осуждающий голос Баяна.

С кем это он? И тут дошло, что Молчуну. Значит, не показалось, приходил к беспомощной девушке ночью.

Я совершенно не выспалась, глаза казались больными, поэтому их даже открывать не пыталась.

— Ладно, собирайтесь, пойдём в город. Нас пригласили дать представление у главы города. У нас два часа, чтобы подготовить представление. Так что быстро умываться, завтракать. Надеюсь, что Оксана уже на ногах.

Моего мнения не спрашивали. Просто сказали, что я должна буду исполнить. Все были заняты отрабатыванием своих номеров. Шумило играл на барабане или каком-то ударном инструменте, отбивающем ритм. Баян руководил всем и был солистом. Ну а я должна была петь свою песню, иногда подпевать, и один раз вместе с ним по очереди и вместе. Благо, стоять меня не заставляли, но, выступая, сразу предупредили, я должна буду стоять. Просто потому что сидеть в присутствии господ нельзя, разве что они сами разрешат.

Класс!

Перед самым выходом меня отозвал Баян.

— Прынцесса, слушай внимательно. Не знаю, как выйдет, но если вдруг тебя захотят оставить себе, не вздумай взбрыкнуть. Поняла?

— Что значит оставить себе?

— Приглянёшься кому из знатных господ. Потому что в случае неповиновения нас всех ждёт смертная казнь. В обычное время — рудники, но сейчас об этом не может быть и речи. А тебя всё равно оставят себе.

— Тогда почему бы вам не оставить меня тут? Или где-то в городе. Может в храм отведёте? — с надеждой спросила я.

— Не выйдет. Я уже обещал изюминку в виде девушки с прекрасным голосом. И поверь, удрать не получится. Мне уже оплатили едой и золотом наше выступление. Нас найдут везде.

— А Оляна?

— Оляна? Смеёшься? Она девушка красивая, — на этом месте Баян рассмеялся, — но её разве что в зверинце как диковинку показывать. А, ты ж у нас не зрячая. Оляна девушка с хорошими знаниями и неплохо может танцевать, но она карлица, с заячьей губой.

Теперь я понимала её ревность. Бедная девушка. А ведь я не думала, что она такой может быть.

Спорить было бесполезно. Единственное, на что можно было надеяться, что я не понравлюсь этим господам. Но и фальшивить было нельзя. Что же делать? Куда ни глянь, везде какой-то кошмар меня поджидает.

На плечи опустились чьи-то руки. Словно подбадривающие меня.

— Спасибо, Молчун. Как же я хочу домой, — сказала тихо.

"Я рядом, всё хорошо, в обиду не дам," — словно на грани восприятия услышала шёпот, но он исходил словно бы отовсюду, а не со стороны спины. И кто это говорит?

Похоже, я уже того. Свихнулась, вот. Да и со столькими неприятностями сложно оставаться в здравом уме.

Шла я как на казнь. Ноги были пудовыми, еле переставлялись. Почти всю дорогу я молчала, а вот Баян и Шумило переговаривались.

— Красивая девка. Жаль отдавать такую...

— Жаль, не попробовали...

Блин, я вообще-то рядом иду и всё слышу. Никакого уважения ко мне. Неужели они б снасильничали?

— Но Молчун её охраняет. Ему тож приглянулась. Ишь, вцепился, как клещ...

— Может, мы его того... пока спать будет?

— Жаль талант терять. Нам очень повезло с ним, да ещё так вовремя. Обещали ещё деньжат подкинуть, если дело выгорит.

Переговаривались впереди идущие шёпотом, но эхо разносило их слова, доносило до меня. Судя по всему, шли мы туннелями, в темноте, освещаемой факелами. Значит, про "свет" не знают. Ну и пусть. Сообщать им не намерена. Молчун держался рядом и придерживал меня, когда я спотыкалась. А вот Оляна, похоже, осталась в лесу. Добро стережёт?

От слов мужиков становилось просто жутко. Групповушки мне тут только и не хватает для полного "счастья". Может, и хорошо, если меня знать приметит. Потому что с этими ребятами оставаться я не желала. Не дай Бог, прирежут Молчуна. Что тогда? Жалко парня. Хороший. Может, договориться с ним да сбежать, повернуть куда-нибудь? Да только я ничего не видела. Силы тоже оставляли меня.

Меня поражало спокойствие Молчуна. Правда, лица его я не видела, но ведь он слышит всё. Не может же он музыку играть, не имея слуха. Тогда почему спокойно относится к происходящему? Если я слышу, что говорят Шумило и Баян, то и он. Почему терпит?

— Молчун? — позвала тихо-тихо, чтобы не расслышали впереди идущие. Заодно решив удостовериться, что он меня слышит.

Он слегка сжал мою руку.

— Давай улизнём потихоньку, а? — полная надежды озвучила своё предложение.

Путешествовать с ним было бы спокойнее. Верить в то, что он так же, как другие хочет воспользоваться мною, просто избрав другую тактику, не хотелось.

Но он лишь приобнял меня, а потом и вовсе взял да посадил себе на спину, задрав мне юбку, чтобы обхватить мои ноги.

Не услышал? Читает по губам? А здесь темно... Воспринял моё обращение, как жалобу на усталость? Но он же под слова играл мелодии.

Мда...

Смириться? Положиться на судьбу? Но я не верила в неё, считая, что мы сами её творим. В прошлый раз мне повезло, мои предки меня защитили. Что же теперь? Я воззвала их в своих мыслях. И ощутила, что не одна. В меня словно влили спокойствие. Стало не то, чтобы всё равно, но появилась уверенность, что в обиду меня не дадут. Это хорошо. Может, другие помогут? Или тот же Молчун?

Ну, тогда ладно. Доверюсь им. Род мой точно за меня.

Но воспринимать всё как приключение не получалось.

Шли мы часа два, как мне показалось. А потом внезапно туннель стал выходить на поверхность. Это ощущалось по притоку свежего воздуха, а потом и светлом пятне в конце туннеля.

Мы вышли наружу. Проход был отгорожен кустарником и какими-то развалинами. И оказались мы на улице. Неподалёку был храм, но другой, отличающийся своим фасадом. Он был квадратным, и вообще выглядел небольшим. Снаружи ничем не примечательным. Пара деревьев на территории, и голый мрамор. Кстати, если предыдущий храм мне показался обычным, то этот вообще ни в какое сравнение не шёл. Напоминал современный новодел. Тоненькие невысокие колонны. И хоть деталей я не видела, но само здание разглядела. Странно, неужели зрение возвращается? Я попыталась разглядеть находившихся рядом людей, но кроме силуэтов и цвета волос ничего видно не было. Баян был тёмным. Перед моим лицом маячило тоже тёмное пятно, а неподалёку был кто-то с рыжими волосами. Наверное, Шумило. Правда, этот кто-то был в белом одеянии. Странно.

А ещё увидела кого-то в золотистом.

— Пришли? Хорошо, — сказал Рыжий. И голос принадлежал не Шумило. Тогда где этот лиходей?

Нас провели к двери в неприступной стене, потом какими-то коридорами, а затем вновь туннелями под землёй, пока мы не вышли в огромное крытое помещение.

Это напоминало какой-то концертный зал. Вот правда, сцена имелась, много народу сидело на скамьях. Вот тебе и взбунтовавшийся город. И, увидев нас на сцене, весь этот люд стал скандировать. Что уж они кричали, разобрать я не могла.

А к моим уже успокоившимся нервам добавился страх перед сценой.

Пришлось закрыть глаза, досчитать до десяти, чтобы успокоиться. Я едва стояла на ногах. И пусть до сцены меня нёс Молчун, нижние конечности дрожали.

Когда зрители утихомирились, заиграли струны. Моя песня. И хоть на репетиции она должна быть последней, изюминкой выступления, Молчун почему-то заиграл именно её. Прерываться было нельзя, поэтому я запела. Вот только вместо моего обычного голоса вырвался хриплый, почти что мужской бас. Это меня напугало ещё больше. Да что ж такое? Или Предки так восприняли мою просьбу провалиться на этом выступлении?

Потом струны замолчали и появился барабанный бой. Значит, Шумило явился. И где он пропадал? Ох, не нравилось мне это.

Да и два недобрых взгляда сверлили мою спину. Но я ведь попадала, спела без единой ошибки. Вот только, как номер завершился и нам дали пару минут на отдых, меня чуть ли не за шкирку схватил Шумило, пока Баян извинялся перед публикой.

— Ты что творишь, гадина?

— Я? — вот только голос был не мой вовсе.

— Ты! — он меня схватил за шею и начал душить.

Раздался хруст костей. Тиски на шее разомкнулись.

А потом меня куда-то потянули. Я не сопротивлялась, просто быстро перебирала ногами, стараясь поспеть за моим спасителем. Да-да, именно спасителем, я просто знала это, ведь когда прикоснулись его пальцы к моей руке и потащили, вместо страха я почувствовала облегчение. А кости, видно, не мои трещали.

И я старалась не думать, убил он Шумило или нет.

— Сиди тут и не высовывайся! — шепнул мне на ухо, обдав горячим дыханием. Поцеловал меня мимолётно в губы и ушёл.

Алекс... я хотела закричать, чтобы не бросал меня. Не хотела больше разлучаться с ним. Но голос не слушался.

И только потом пришла в себя и поняла, что кричать нельзя. Ещё не хватает, чтобы меня нашли. Что тогда со мной будет, я не хотела даже думать.

А ещё я переживала за Молчуна. Ведь если найдут мёртвым Шумило, подумают на него. Только бы обошлось всё. Шею саднило, я то и дело поглаживала её, стараясь унять ноющее ощущение.

Странно, но зрение начало возвращаться, ворвавшись гаммой красок в моё сознание. Предметы стали обретать форму. Где это я?

Комнатка была небольшой, с окошком в стене и дверью. Точнее дверным проёмом, за которым была статуя, словно перегораживающая дорогу.

— Теперь вас ждёт баллада о Великане... — вещал голос Баяна.

Я замерла и старалась не дышать. Ведь если я его слышу, что ему стоит услышать меня?

Зазвучали струны... Молчун. Возможно, он и не уходил со сцены, ведь в этой балладе нужны были лишь гусли и голос солиста. Тогда есть шанс, что Шумило и меня пока не хватились.

Глава 9

Отыграв номер, музыканты взяли перерыв на пару минут. Какая же отборная ругань стояла неподалёку. Это Баян недвусмысленно выражался относительно нашего с Шумило исчезновения. В помещении, где я находилась, слышимость была отличной, будто разговаривают непосредственно со мною.

Зрение наладилось, и я разглядывала публику сквозь щели. Она была разношёрстной, как военные, так и люди в белых тогах. Один из зрителей отличался от остальных тем, что на голове у него был золотой лавровый венок. Неужели император? Но что он здесь забыл? Помнится, Алекс говорил, что повелитель почтил своим присутствием этот город, и его цель — уничтожить императора. Значит, муженёк здесь именно за этим? В каком облачении он на этот раз? Затерялся среди военных? Но разглядеть в зрителях кого-то знакомого я не смогла. Чёткости пока не хватало. Вот с помощью моей камеры и её зума можно было б. Эх, жаль, что нельзя снимать и носить с собой фотокамеру. Надеюсь, я её заберу с собой.

Концерт вновь продолжился. В дуэте. С одной стороны хотелось выручить ребят и пойти тоже спеть, а с другой — мной хотели воспользоваться, меня чуть ли не продали, а может и продали, меня чуть не убили. Кого я пойду выручать. Молчуна? Да, ему я была обязана жизнью и своей неприкосновенностью. Вот только Алекс что подумает? Сказал же не высовываться.

Не знаю, как высидела всё представление, только из-за Алекса. Убеждала себя, что буду полной дурой, если пойду. И убийство Шумило будет напрасным. И вряд ли это спасёт Молчуна, ведь тот же Баян не так давно собирался его прикончить. После окончания концерта услышала оправдательные речи Баяна перед каким-то военным в красном плаще.

— Ты обещал девку. Где она?

— Не знаю, — пискнул главарь шайки музыкантов. — Шумило тоже нет. Скорее всего вдвоём удрали.

Значит, Алекс прибрал за собой. Это хорошо. Как бы его вмешательство не повлияло на будущее. Надеюсь, мир от этого станет лучше или хотя бы не изменится.

— Ты обещал, получил задаток! — злился бритый воин.

Вот странно, но Борис, тот, что Миру любил, был с усами, природной растительностью. А вот высшие чины, судя по всему, уже не местные, те были бритобородыми.

— И мы крутились как могли, — оправдывался мой учитель пения.

— Все песни однообразны. Скукота. Император недоволен! И ты упустил ту, кто мог хоть как-то исправить положение в случае вашей неудачи.

Какой предусмотрительный военный. Значит, я была запасным планом на случай неудавшегося концерта. Это всё равно не радовало.

Я наблюдала за всем в щёлку. Баяна схватили за шею, как ещё недавно меня Шумило. И жаль после подслушанного разговора мне его не было, вот ни капельки.

Тело Баяна было брошено сломанной куклой, ударилось об стену, безжизненно замерло. Бр... Кажется, я черствею в этом мире.

Воин явно сердился, то и дело сжимал кулаки. Тут к нему подошёл другой воин, тоже с красным плащом. Что-то шепнул на ухо. Тот кивнул.

После чего первый воин ушёл. А вот второй направился прямо ко мне.

Я в ужасе замерла. И деваться-то некуда.

В небольшое окошко, что выходило на сцену я не пролезла бы, да и в зале народу было много. Что же делать?

На крайний случай можно по одной болезненной точке врезать. Но для этого нужно удобное положение, лицом к лицу...

Воин, вошедший в комнатку, схлопотал кулаком по лицу.

Точнее мог бы получить, если бы не увернулся и не опутал меня своими объятиями, удерживая мои руки.

— Прибереги пыл, — послышался возле уха голос Алекса.

Я подняла на него взор. Ба, какие люди! Да выглядел он совсем не похоже. Лицо было вовсе немолодым, да и борода отсутствовала. Что за чёрт?

Я бы шарахнулась, если бы не крепкие руки.

— Не пугайся, я в гриме.

— Но откуда? — не могла понять я. — И бороду сбрил!

Прозвучало так, словно я жалела. Волосы тоже были короткими. Вот их действительно было жаль. В прошлый раз я не заметила, был ли он в гриме. Тогда зрение было ещё плохим.

— Пришлось, милая, иначе выделялся б. Как ты?

Я нахмурила брови.

— Нормально. Только не говори, что мы сейчас пойдём к этому гаду, что убил Баяна.

— Баяна? А, того мерзавца, что тебя продал.

Я тут вспомнила про Молчуна.

— А гусляр, его ведь тоже могут убить...

— Пойдём, — проигнорировал меня он.

— Ты слышал, что я сказала?

— Слышал, — и спокоен как слон. Значит, нарочно пренебрегает. Внутри всё закипало.

Я пыталась вырваться из объятий, но не вышло. Слишком слаба ещё.

Он развернул меня к себе лицом и прижал к стене.

— Не двигайся, поняла? — сказал повелительно, словно я его рабыня, а не жена.

Достал из кобуры — по-другому не знала как назвать ремень, к которому крепился меч и кожаный кармашек — какую-то шкатулочку, и начал наносить мне на пол-лица грим.

— Что ты задумал?

А он палец к губам приложил. Провёл по ним, а потом наклонился и поцеловал. Поцелуй был вначале таким нежным, что возмущение просто сошло на нет. Вот только я по нему соскучилась. Сколько мы не виделись? Дней десять точно, пока я была в беспамятстве после укуса змеи. А может и больше. И отвечала на поцелуй слишком страстно. Алекс поддался моему настроению.

Я уже не соображала, что творю. Просто хотелось близости. Раствориться в водовороте чувств. Он ласкал меня через сорочку, и я захотела большего.

Он оторвался от меня, стараясь отдышаться.

— Нет!.

Я не понимала.

— Императору подпорченный товар не подсовывают.

Не могла поверить в это. Слёзы выступили на глаза.

— Ты ничем не лучше их! — подразумевала я музыкантов.

Он посмотрел мне в глаза, а потом скользнул взглядом по щеке, вслед за слезинкой.

— Отлично, грим не размазывается.

А я безмолвно открывала и закрывала рот. Как же так? И этого мужчину я полюбила? Да он ничего не видит, кроме своей цели! Готов меня подложить в постель к императору, лишь бы его убить. В нашем мире его бы ждала тюрьма даже за самооборону. Такие у нас дурацкие законы. А здесь размышляет, словно убийство — обыденное явление. За Шумило я не осуждала. Тогда он меня защищал от мерзавца. Но каким бы гадом ни был император, просто так придти и убить человека, который тебе лично ничего плохого не сделал...

Я ему это и озвучила возмущённым шёпотом. А он так улыбнулся, что у меня мороз по коже.

— Пока не сделал... — шепнул он.

Неужели для этого я и нужна? Чтобы было за что его убить? Страшный человек Алекс.

Волосы он мне распустил.

— Пошли! — он схватил меня за плечо. И хоть боли я не чувствовала, но сама ситуация была неприятной.

Когда мы уже сходили со сцены, нам преградил путь тот военный, что убил Баяна.

— Это мой трофей, — загородил меня Алекс.

— Покажи!

Меня послушно выставили вперёд.

— Императору не понравится, — констатировал факт чужак.

— Думаю, не тебе решать, — кажется, супруг бросил тому вызов.

Борьба взглядов, Алекс проиграл. Нарочно. Никак иначе. Но тот мужик почему-то уступил.

— Ладно.

Я была зарёванная. А ещё ненавидела мужа. Как ни одно, так другое. И чем я Всевышнему насолила? За что столько испытаний на мою голову?

Где-то через пять минут быстрой ходьбы по коридорам мы добрались до императора, окружённого охраной из десятью воинов.

Нас пропустили.

— Господь и Бог, — преклонил колени Алекс и меня потянул за собой. — Я подумал, вам понравится мой подарок.

Император поднял моё лицо к себе.

Я мельком успела его разглядеть и опустила глаза. Его взгляд был изучающим, надменным.

Он мне не понравился. Молодым не был, лет пятьдесят, не меньше. И хотя седины и морщин практически не было, зато шея и руки говорили лучше всего.

— Красива, но изуродована.

— Кожа не повреждена, а отёк и синяк сойдёт.

— Как ты посмел привести мне порченный товар! — брезгливо и яростно сказал он.

— Она всё ещё чиста. Я проверил! А лицо заживёт.

Взгляд императора вновь скользнул по мне: лицу, распущенным волосам, остановился на груди, продолжил путь по бёдрам. И хоть я не видела, но неприятно себя ощущала — в том месте начинало зудеть, хотелось прикрыться, почесать, но я терпела.

— Худа.

— Поправимо. Девчонка голодала.

— Ладно. У тебя двадцать дней. Ты за неё отвечаешь. Назначаю тебя её телохранителем. Не будет готова — ответишь головой.

— Хорошо, мой господин и Бог, — Алекс так и стоял на коленях, склонив голову.

И только после этого встал и потащил меня куда-то.

Уже на грани слышимости различила:

— Кто этот дерзкий воин, посмевший взглянуть мне в глаза?

— Искандер, мой господин и Бог, он из соседнего города прибыл на подмогу с войском. На его счету около сотни бунтовщиков. Он хорош в бою.

Дальнейшее я не слышала уже, потому как мы вышли из помещения на улицу.

Чувствовала себя паршиво. Столько всего навалилось. Зачем Алекс появился в моей жизни? Да ещё и осознание того, что убийца, пусть и злодея Шумилы является моим мужем... Всхлипнула. Потом ещё и ещё. Да что ж за невезение такое?

Я старалась держать себя в руках, ну, как держать, не полезть с обвинениями и обидами. Просто понимала, что мы на людях. И поговорить по душам не выйдет. Но слёзы сдержать не удалось.

Мы шли не одни, я не сразу, но почувствовала взгляд в спину, от которого становилось страшно. Ещё и впереди нас сопровождал незнакомый воин. Алекс же шёл рядом. Я то и дело всхлипывала, но это не мешало разглядывать тайком всё по сторонам.

Разместили нас в отдельном крыле. Вообще-то, это на виллу уже не походило. Это был чуть ли не комплекс зданий, окружённых общей стеной. Здесь был и свой храм. Военных я заметила немного, нас сопровождал воин и человек в белой тоге. При императоре был десяток, как я понимала — личные телохранители. Они немного отличались от остальных воинов совершенно иными доспехами, под которыми была кольчуга. Да и сам нагрудник утолщённый, и доспехи серебристого цвета. Сзади плащи металлические, состоящие из колечек, как у кольчуги. Ну и в шлемах ходили. Только у этих белые гребни, а не красные. Ещё заметила у других военных синие гребни. Я так понимала, что так ранг обозначался.

Привели нас в большое двухэтажное здание, у входа в которое стояли двое воинов. Внутри оказался бассейн и голые девушки, рассредоточенные по нижнему этажу. Гарем? Очень это напоминало. Причём мужчины, меня сопровождавшие, вошли внутрь, ничуть не смущаясь, да и среди девушек беспокойства не наблюдалось, значит, обыденное явление.

К нам вышла пожилая женщина, сохранившая следы былой красоты на лице. Она, в отличие от других, была одета почти в головы до пят, в белом одеянии, напоминавшем закрытое платье. Другие же представительницы прекрасного пола ходили нагишом, с распущенными в основном длинными волосами.

Из нашей процессии вперёд выступил мужчина в белой тоге.

Женщина слегка поклонилась и, завидев меня, собиралась увести.

— Варвара, позаботься о нашей гостье, — на последнем слове он сделал ударение. — Это подарок императора. С личным телохранителем.

— Да, мой господин, — кивнула женщина.

— Завтра император пожелал видеть свой подарок на гладиаторских боях, подготовь её, — сказал военный, что шёл впереди, тот самый, что голыми руками убил Баяна.

— Как пожелаете, мой господин, — пробормотала женщина, после чего мои сопровождавшие удалились через главный вход.

От слов военного у меня волосы встали дыбом на затылке. Стало страшно. Что значит, завтра. Разве мне не дали двадцать дней на восстановление?

Но деваться некуда, и утешить некому. А этот, язык не поворачивается назвать его мужем после этого предательства, мужчина остался со мной.

Разместили нас в отдельной комнате на втором этаже, который выглядел более богато, чем первый. В отведённых покоях была личная ванная. Огромную чашу в полу тут же стали наполнять служанки. Сразу же поплыли вкусные ароматы. И сейчас я поняла, как соскучилась по благам цивилизации. Пусть ненадолго, но у меня был перерыв в кошмаре, за что Алексу даже появилась благодарность.

В покоях были две кровати. Одна широкая посреди комнаты, другая у стены. Вторая напоминала скорее лавку. Ещё был сундук, столик и два кресла. По стенам вдоль внутренней галереи вился виноград.

К климату я уже привыкла, хотя жара всё ещё ощущалась, но так плохо, как раньше, уже не было. Алекс молча следовал за мной тенью и вскоре я перестала его замечать.

Хозяйка этого заведения, как я определила пожилую женщину, в руки которой меня доверили, велела мне раздеться. Окинула меня пронзительным взглядом. За последние дни я сильно похудела. Выделялись кости. Да и мышцы атрофировались. Сейчас я бы не назвала себя красавицей. А ещё в комнате было серебряное зеркало во весь мой рост. И оно показало скелет, обтянутый кожей. На лице красовался почти чёрный синяк. Глаза запали, не шее отпечатались чёрные пальцы. Класс! И на всём этом выделялись лишь серые глаза, сейчас казавшиеся огромными из-за худобы да мои распущенные вьющиеся волосы, укрывавшие мою спину.

— Пойдём, — меня потянули в неприметную дверцу на противоположной стене от ванной.

Оказались мы в маленькой комнатке с небольшой тумбой, столом, креслом и кушеткой посреди. Девушки-служанки достали какие-то глиняные баночки, напоминавшие амфоры, и стали втирать в меня ароматные масла. Алекс стоял около двери. После процедуры мне велели лечь на кушетку. Вот тут пришёл какой-то амбал в белой набедренной повязке. Я испугалась, но Алекс оставался спокойным. А вспомнив, что я должна быть нетронутой, потому что мой господин — сам император, я расслабилась. Вряд ли меня обидят. Мужчина прошёл ко мне и стал делать массаж. Я закрыла глаза, стараясь унять волнение и отрешиться от мыслей, получая удовольствие. Тело было радо такому вниманию, пусть и со стороны чужого мужчины, поэтому получало даже болезненное наслаждение.

Сегодня я хотела воспользоваться всем этим комфортом и просто отдохнуть.

Совсем скоро задремала, но меня разбудили и отправили принимать благоухающую ванну.

— Не могли бы вы оставить меня одну? — попросила я хозяйку, которая расположилась в одном из кресел спальни и, наблюдая за всем, руководила людьми. — Я хочу полежать в ванне.

— Это невозможно.

— Пожалуйста. Я ведь никуда не убегу.

— Телохранитель не может вас покинуть. Его казнят, если это случится.

— Только телохранитель, — согласилась я.

— Хорошо, — не стала возражать женщина и велела всем оставить меня. — Отдыхайте до вечера.

— А вечером что?

— Узнаете, — таинственно улыбнулась она. — Еду для вас уже принесли. Можете поспать.

— Благодарю.

На этом меня покинули. А я влезла в тёплую ванную. О, как же давно не нежилась в водичке. С тех пор, как вышла замуж... Да уж...

Хотелось поговорить с Алексом, но я боялась лишних ушей. Как знать, не присматривают ли за нами, так сказать, во избежание.

Ванна была здоровая. Напоминала джакузи, только, как мне кажется, ещё больше. Глубиной была до груди, квадратная, со сторонами метра три. Можно было лежать, вытянувшись, во весь рост, словно плавая в водоёме. И почему в наших городских условиях таких ванн нет? Да и вода по счётчику... Наполнять такую очень дорого. Да и вообще, каждый день обычную двухметровую ванну тоже принимать не будешь — дорого. По-быстрому под душ залез и вылез.

— Неужели ни капельки не ревнуешь? — спросила, разворачиваясь лицом к своему супругу.

— Мне не положено, — по-военному ответил он.

— Не будь занудой.

— Я выполняю свой долг.

— Иди ко мне, ты ведь наверняка давно не мылся.

— Моё дело охранять тебя.

— Вот и будешь охранять прямо в ванне.

— Нет.

— Я приказываю тебе помыться. А поскольку покинуть меня ты не можешь, то залезай сюда.

Алекс снял с себя бронзовый доспех, под которым был кожаный, снял кобуру, меч взял в руку и, как был в одежде, спрыгнул в воду. После этого тут же вылез.

— Приказ выполнен, — отрапортовал он и принялся надевать кобуру обратно.

Класс! Мы теперь вообще поговорить не сможем?

— Ты не хочешь объясниться?

Он кинул на меня внимательный взгляд и помотал головой.

Ладно. Понимаю, что не время и не место. Пришлось молча полежать в ванне, чуть поплавать, после чего помыла голову каким-то шампунем, как мне показалось. И вылезла. На постели была стопка одежды. Да и кровать застелили шёлковыми чистыми тканями. Одежда моя — её наличие уже было странным, я ведь думала, что буду ходить как те девушки — выглядела иначе. Белая, до колен, туника с поясом. И всё.

Ладно, лучше так, чем никак.

Я стала одеваться, когда капелька крови упала на пол. Класс! Вот только этого и не хватает сейчас. Если цикл не сбился, значит, мы тут около трёх недель. А ведь мне на работу надо бы. Собиралась сразу после поездки в Китеж-град выйти, пока что к папе на работу, если возьмут. Даже не начав работать, уже уволена... Папа в свою строительную фирму сунул меня. Амбиции сказал держать при себе. Потому как без стажа на нормальную зарплату не устроишься. Поработаю у него годик, а там уже можно будет уйти. И вот теперь я его подвожу. Плохо дело.

Теперь вопрос был в другом — что делать с месячными? Как без нижнего белья обходиться? А я ведь даже не знала, чем тут пользуются.

— Что? — спросил Алекс, увидев мою растерянность.

— Месячные...

Он вышел из моих покоев всего на два шага, кивнул, после чего вошёл обратно.

— Сейчас решим вопрос.

Через пять минут пришла хозяйка.

— Вы звали...

— У девушки месячные...

Хозяйка кивнула и вышла. Я не простила его, но после ванны себя чувствовала обновлённым человеком, поэтому решила временно оставить обиды, да и любопытство пересиливало. Подошла к нему очень близко, и, преодолев смущение, на ухо прошептала:

— Почему месячные? Разве они не должны как-то по-другому называться? — спросила я Алекса шёпотом.

— Не важно. Мы общаемся на языке местных, — так же тихо ответил он.

— Как это? — не поняла я.

— Ты не заметила? Они нас понимают, мы понимаем их. При переходе сразу же стали понимать. Поэтому можешь привычными словами общаться. Местные услышат то, что должны на своём языке, — пояснил Алекс. Вот сейчас я явственно ощутила, что говорил он по-русски.

— Магия какая-то? — решила уточнить, уже даже такому объяснению не удивляясь.

— Думаю, это связано как-то с Аркой. При перемещении люди сразу начинают понимать местных. Причём не важно, что их может быть много разных народностей, понимать мы будем любого. Ты ведь понимала, о чём поёшь...

— Ну да. Ты слышал? — мне стало стыдно за свой голос. Я ведь пела басом... ничего красивого, на мой взгляд.

Кивнул.

— Ты пела не на том языке, который использует местная знать, и даже не на языке крестьян.

— То есть?

— Тебя никто не понимал, кроме императора и его охраны. Думаю, потому что он тоже прошёл через Арку. Это язык сказителей.

Это объясняло бы некоторые вещи.

— Хочешь сказать, что у знати другой язык?

Кивнул. Но как же тогда он узнал, и почему мы ничего не замечаем? А как знать общается с горожанами?

— Язык холопов — это старославянский. Знать общается на латинском. Кстати, ящеры — вовсе не ящеры. Это в нашем понимании мы их так интерпретируем. Здесь же они имеют совсем другие названия, например, бегемот, крокодил, дромадер, верблюд и другие.

Он замолчал. Я отстранилась и отошла к окну. А спустя несколько секунд вошла Варвара. Как я вовремя!

— Давай, задирай тунику, — велела она.

Я послушалась. Тогда она надела мне мягкий хлопковый пояс на крючках, куда прикрепила спереди и сзади полотно, на которое подложила губку. Своего рода трусы получились и прокладка. После чего опустила тунику. Снаружи не было заметно, что у меня под низом что-то есть.

— Вот тут я оставлю ещё губки и полотенца, — положила она свёрток на тумбочку -. Меняй по мере необходимости.

— Благодарю.

Женщина кивнула.

— Я тут ещё принесла мазь. Обработаешь сама повреждения или служанок прислать?

— Сама. Благодарю.

После этого она ушла.

Дождавшись пока пройдёт минут пять, я тихо спросила у мужа:

— Мы можем поговорить?

Алекс помотал головой. Ладно, тогда играем в незнакомцев. Вряд ли тут камеры есть. А если и подслушивают, то его жест скорее всего не видели.

— Тебя как звать?

— Искандер.

— И ты не спросишь, как зовут меня?

— Я слышал, как тебя называл тот певец.

Значит, Оксана. Хорошо. Хоть что-то прояснили. Но почему он разъяснил насчёт арки? Ведь выдал нас. Или считает, что шёпот услышать не могли.

— Отдыхай, — сказал он.

Вот и весь разговор. Но от его слов поняла, как устала и мечтаю забраться в постельку, настоящую, а не в лесу, на голой земле спать.

Глава 10

Спала я как убитая. И проснулась, когда солнышко ярко светило во внутренний двор. А окна отведённой мне комнаты выходили во внутрь. Ну да, ещё не хватает, чтобы наложница решила удрать! Хотя здание этого гарема не было около наружной стены, поэтому подобная затея скорее всего оказалась напрасной.

Проснулась бодрой и полной сил. Давно так крепко не спала.

— Доброе утро! — поздоровалась с Алексом, что сидел в одном из кресел и смотрел прямо на меня, отчего смутилась.

— Доброе, только уже не утро! — приветствовал меня телохранитель.

— Вечер? — а, ну да, я ведь не утром ложилась спать, а днём.

— Нет, сейчас около полудня.

Это как?

— Ты почти сутки проспала, — пояснил мой супруг.

— Почему же не разбудили? — на меня ведь были какие-то планы у Варвары.

— Пытались. Да ничего не вышло. Тебя даже лекарь осматривал. Нашли шрам от укуса змеи. Поэтому тебя велено не тревожить. А ещё у тебя много поклонников.

— Как это?

— Ну, на твою долю столько всего выпало... И укус змеи, не удивительно, но ты петь не смогла. Странно, что вообще на своих двоих дошла. Потом ещё кто-то тебя душил, избил, а потом ещё и в наложницы попала. Да ещё и мужняя, но при этом не тронутая. В общем, тебе многие сочувствуют.

— А ты? — и почему меня волнует именно этот вопрос.

— А я что? — пожал плечами. — Сочувствую ли твоей вдовьей утрате?

— Не говори так о моём муже! — вспылила я. Обидно так стало, словно он похоронил уже наши отношения. И чего я всё ещё за них хватаюсь?

Кинула в него подушку. Он поймал. Другую. Тоже. Я побежала в ванную. Он за мною.

— Не ходи за мной! — вскричала, в душе надеясь на обратное.

Но он, хоть и пошёл за мною, оставался спокойным. Ничем его не прошибёшь! Идеальный бесчувственный воин. Ему тут как раз место. Вот пусть и остаётся!

— Хочу домой, — сказала, успокаиваясь, с ноткой грусти.

— Мы не сможем пока вернуться, — под шум наполняемой ванны сказал Алекс.

— Почему?

— Арка закрылась и не работает.

— Откуда ты знаешь?

— Птичка на хвосте принесла. Император уже несколько раз посылал весточку с голубями. Ему пришёл ответ, что вырубились все ворота, и подмоги не будет. Тогда он запросил помощь у соседнего города. И она подоспела.

Вспомнила разговор про Искандера.

— Значит, ты пришёл ему на помощь?

— Да.

Ванна-то наполнялась, но мне сейчас нельзя было её принимать. А душа здесь не было.

— Польёшь мне?

Алекс принёс кувшин, я встала по щиколотку в воде. И под её шум продолжила мыться и подмываться. На удивление я не особо перепачкалась за сутки. Алекс был сама любезность.

— Я так не могу, — сказала ему, когда почти закончила. — Меня обижает, что ты действуешь за моей спиной.

— Я действую по обстоятельствам.

— Но используешь меня.

— Извини, я этого не хотел. Так получилось. Но я не смогу тебя защитить, если не буду рядом.

— Поэтому подложил меня императору.

— Нет. Тогда это был единственный способ вывести тебя из театра, не привлекая внимания.

— А тебе приблизиться к цели.

— Не без этого. Но пока всё складывается как нельзя кстати. Да и твоих дружков музыкантов после всего живыми бы не выпустили.

Вспомнила, что он убил Шумило.

— Значит, Молчун тоже погиб?

— Нет, гусляр жив, пока. Мне надо сориентироваться на местности, поэтому пока играем свои роли. Постарайся не выделяться больше, чем уже отличилась.

На этом разговор закончился. Я выключила воду и открыла пробку.

Помывшись и подмывшись, я переоделась во всё чистое. Волосы расчесала и заплела косу.

Алекс обновил грим, изменив немного цвет синяка на лице.

Хотела спросить, где он этому научился, но вода больше не шумела, поэтому не стала.

За мной пришли.

— Готова? Хорошо, — сказала хозяйка, увидев меня при параде. — Пойдём, императора нельзя заставлять ждать.

Алекс молча следовал за нами.

Уже на выходе я столкнулась с какой-то обнажённой девушкой так, что мы обе упали. Это ж с какой силой надо было удариться?

— Простите, — сказала она.

Алекс не помог подняться, а вот меня загородил.

Я подняла взгляд на девушку и узнала в ней блондинку с экскурсии.

— Ты?! — сказала она удивлённо.

А я подумала, как хорошо, что мы не познакомились.

Потом она посмотрела на Алекса, но вроде бы узнавания у неё не возникло. Это хорошо. Но раз она здесь, в борделе, значит... Додумать я не успела.

— Это кто тебя так?

— Да вот, спуталась с одними, — отмахнулась я.

Но Алекс всё ещё стоял между нами, хотя мы уже обе поднялись.

— Ладно, как-нибудь пересечёмся, — сказала я. Император не будет ждать.

И направилась к выходу.

— Значит, и она здесь, — услышала бормотание под нос блондинки.

Надо будет пообщаться. Но как знать, не проболтается ли блондинка обо мне и нашем знакомстве. Что-то я думаю уже как Алекс.

Вывели меня на улицу и передали полному мужчине в белой тоге. Кажется, тому самому, что в прошлый раз меня сюда привёл.

Путь наш лежал через площадь с виселицами. И болтались там тела с выклеванными глазами. Меня тут же вывернуло наизнанку. Но моему сопровождавшему было плевать на моё состояние. Он схватил меня за лицо и поднял его к покойникам. Алекс напрягся, но оружие из ножен не вытащил.

— Смотри, что император делает с предателями, — сказал богатей.

И зачем это представление мне — девушке из борделя — устраивать?

Пришлось смотреть. Трупы, благо, не были голые, и, если сосредоточить внимание на одежде, можно вытерпеть отвращение. Вот одежду я и рассматривала, стараясь видеть только её. Среди мертвецов были воины в своём облачении, двое — в белых тогах, двое — в крестьянской одежде. А один в набедренной повязке. Тело было свежим и пока ещё не клёваным птицами-падальщиками, но в синяках. Я подняла взгляд на голову этого мускулистого парня. К горлу подкатил очередной ком, а слёзы выступили на глаза. Лицо было цело, без единого повреждения, чтобы те, кто его знал, смогли определить без труда, кто это. Жестоко!

Костя... Боже, за что?

Значит, его смерть — не дело рук Алекса. Это радовало. Но и огорчал сам факт гибели, он мне был как брат, который остался в моём времени, хоть мы и знакомы с этим парнем были недолго.

Надзиратель, по-другому я не могла обозвать своего конвоира, сказал:

— Насладилась зрелищем, вижу, даже знакома была с предателем, может, стоит и тебя в пыточную отправить?

— Он ведь молодой парень, — всхлипнув, сказала я. Костя выделялся среди остальных своим возрастом, другие жертвы казни были постарше.

— Ну, не такой уж и молодой, — возразил надсмотрщик. — Ему тридцать исполнилось. Предатели разные бывают. И возраст ни о чём не говорит.

Тут я была согласна. В Великую Отечественную войну много детей шло на фронт, и разведчиками даже были. Возраст героизму не помеха. Но неужели Костя перешёл на сторону бунтовщиков?

Я отвернулась, не в силах больше глядеть.

Мой провожатый тронулся в путь, и нам следовало. В одном из зданий нас провели в подземный ход.

Я осматривала помещения беглым взглядом, отмечая богатство. Кстати, у Кости такой роскоши заметно не было. Почему? Эти буржуи — элита из элит?

Мы остановились перед дверями, у которых стояла стража.

— Надень! — мне протянули маску, полностью скрывавшую лицо, оставляя небольшие отверстия для глаз. — Не стоит смущать императора твоим внешним видом.

Я послушалась. Перед нами отворили двери.

Оказались мы в амфитеатре. Но как по мне, так это был огромный стадион, вдобавок, крытый, подобный тому, где летние Олимпийские игры проходят. Огромное, некогда размеченное поле — беговые овальные дорожки, внутри которых насыпан песок, разве что, разметки нет.

Мы поднимались вверх, всё же из подземки выходили. И, если честно, было немного страшно. На первых рядах почти никого не было, а вот заграждение имелось, причём каменное. Поднялись мы почти на самые высокие места, где сидел император. Стоило к нему приблизиться, как всем скопом бросились на колени. И наш сопровождающий стал что-то там бормотать. Если честно, было мерзко ползать на коленях и пресмыкаться. Но я понимала, что от этого зависит моя жизнь. Взбрыкнуть не выйдет.

— Вставайте, — снизошёл до нас император. Чего это он? — Отчитывайся!

— Девушку проверили. Она чиста, но проспала сутки, её осмотрел лекарь. Дней пятнадцать назад её укусила гадюка.

— Это всё?

— Мы не беседовали с нею, если вы об этом. Это заключение нашего лекаря.

— Хорошо.

И вот вроде бы ничего опасного не сказал, а от его слов холодок по спине пробежался. Стало не по себе. И поддержки от Алекса ждать не приходилось.

Мне кивнули на место подле левой руки императора. Как-то подозрительно.

— Так откуда ты? — внезапный вопрос огорошил меня.

— Из нижнего города, — ляпнула отчего-то именно так.

— Понятно, что не из верхнего. И всё же я хочу знать точный адрес.

— Гранатовая аллея, 18, — сорвалось раньше, чем успела сообразить. А ещё накатило спокойствие. Благодарю, Предки! Благодарю, Всевышний.

Похоже, императора такой ответ устроил, потому что вопросы он перестал задавать, а устремил свой взор на стадион. А туда вывели людей. И выглядели они до боли знакомо. Точнее часть их. Трое были облачены в нашу одежду, а вот остальные — вообще нагишом. Я смутилась и спрятала лицо ладошками.

— Что случилось? — холодно поинтересовался император.

— Ничего, — ответила я. Ведь права.

Но такой ответ, похоже, не удовлетворил владыку, и он взял меня за запястье и убрал руку.

Не знаю, что он увидел, но отстал, а я вновь закрыла лицо.

Сквозь щёлки между пальцев можно было наблюдать всё то же самое, только твоё лицо уже не видит никто. Это имело своё преимущество.

И тут земля содрогнулась, потом ещё и ещё. И на арену выпустили динозавров. Двух. Не думала, что воочию увижу бои гладиаторов. Разве что львы отдыхают. Стало не по себе. Даже не потому, что почувствовала себя на месте жертвы, просто вживую наблюдать убийство — выше моих сил.

Я отняла руки от лица, взглянула на арену и, когда цепи, которыми были скованы животные, отпустили, отбыла в мир иной. Или почти.

Что дальше творилось, я не ведала, вот только когда очнулась, зрителей уже не было. Часть каменных скамеек была сломана, валялись чьи-то тела. Одежда моя заляпана кровью. А рядом со мной лежал раненый, но ещё дышащий динозавр. Алекса рядом не было. Сердце от догадки и ужаса пропустило удар.

У животного были отрублены все четыре лапы. При всём желании он не смог бы сдвинуться с места. И теперь истекал кровью. Я пошевелилась, и он тоже. Поднял голову, посмотрел преданно на меня.

Моё сердце кровило вместе с этим существом.

Я, пересилив себя, подошла к нему, дрожащей рукой погладила по голове.

— Прости, это из-за меня... — сглотнула слёзы, — что ж за напасть такая...

Динозавр заурчал, прямо как кошка. Кстати, было в нём что-то и от этих мохнатых питомцев. Наверное, глаза, словно две узкие щёлочки, они не напоминали змеиные. Я так и стояла, прижавшись к тёплому существу, из которого по капле утекала жизнь.

— Так это из-за тебя он взбесился? — сзади послышался голос Алекса. — И когда ты успела приручить динозавра?

Я горько усмехнулась.

— Добей его, пожалуйста, — эти слова дались с таким трудом.

Это единственное, чем можно было б облегчить его страдания.

Села на одно из неповреждённых мест, ящер сделал усилие и положил свою большую голову мне на колени. А я его гладила за ушками, под подбородком, как кошку. И он мурлыкал, зажмурив глаза. Шептала ему утешающие слова. А потом глубокий тёплый выдох, от которого мурашки по коже. И тишина... Устрашающая, жуткая.

Мы шли подземными ходами. Здесь было светло, значит, император и его окружение в курсе, как управлять электрическими приборами, в отличие от простолюдинов.

Алекс рассказал, что когда я свалилась в обморок, динозавр взбесился, напал сперва на другого динозавра. Убил его. Затем на тех, кто его выводил. Проломил заграждение и стал скакать по рядам, круша всё на своём пути, убивая всех подряд. Началась суматоха, все кинулись врассыпную. Лишь император оставался на своём месте со свитой, молча наблюдая за зрелищем. Воины ранили динозавра, но ему было всё равно, тот словно не замечал боли, верно прокладывая путь к своей цели. Приказ императора был не убивать ящера, лишь обезвредить. И он наслаждался зрелищем, пытая животное, в глазах которого плескалось непонимание и желание ползти дальше, пока это было возможно сделать. И убивать зверя он не велел, сказал, чтобы мучился.

"Науськали против меня? Интересно, как они этого добились. Жаль, хозяин твой уже покойник. Поторопился я с его казнью, — пробормотал правитель, после чего развернулся и ушёл со своей свитой. — Лишь велел тебя забрать", — сказал Алекс, копируя тон и манеру речи императора. У него неплохо вышло. Голос другой, но в остальном — очень похоже.

— Но ты не забрал меня...

— Тебе ничто не угрожало. А вот на арене оказались завалены обломками пленные рабы.

И только тут я заметила, что к нам приближаются трое, которые спустя секунд десять поравнялись с нами.

— Ты? — сказали в один голос знакомцы. — Мы думали, что вы двое либо не перенеслись, либо покойники, — сказал Костюмчик. Тот самый — визгливый.

Костюмчик и Джинс, как я обозвала про себя того, что в джинсах, выглядели потрёпанными, в своей одежде. Разве что грязной, местами порванной. На лицах появились морщины, да и волосы у Визгливого были полностью седыми. А вот молодой мужчина и Джинс выглядели просто измученными и усталыми.

— А где женщины? — спросил Алекс.

— Наш экскурсовод Августина не знаем где. Мы её почти сразу потеряли из виду. Когда нас арестовывали, она что-то там воинам на динозаврах сказала, и её отпустили. А вот мы попали в плен, — пояснил Костюм, взяв на себя роль главного пленника.

— Пытали? — продолжил супруг задавать вопросы.

— Вначале допрос был, сперва не верили нам. Да и мы не сразу поняли, что в другом мире или времени. А потом стали выпытывать наши знания. Привели каких-то людей, которые записывали всё, что мы говорили, нас освободили с условием, что мы расскажем всё, что знаем. Причём, знания как-то странно из нас вытягивали, потому что в обычной жизни мы ведь всех деталей и не упомним. Ну да, что-то знали, что-то могли рассказать, но не со всеми деталями, многое с опытом на подкорку откладывается, интуитивно уже применяешь, а объяснить не можешь. А тут словно под гипнозом, при этом мы оставались в сознании, — пояснил Джинс.

— О чём именно вас расспрашивали? — уточнил Алекс.

— О наших знаниях, — взял слово Костюмчик. — Обо всём. Из всех отраслей. Всё, что знаем, слышали где-то, какие-то общие представления имеем.

— Я электрик, — сказал молодой человек в джинсах. — Вот меня гоняли со всеми подробностями, схемы пришлось чертить, физику всю рассказывать и многое другое.

И только сейчас поняла, кем был третий человек.

— Павлик? — удивилась я.

От былой красоты не осталось и следа. Лицо было в безобразных шрамах, правда, не воспалённых, но и не заживших полностью. Такое ощущение было, что ранки только покрылись корочками.

Он грустно кивнул. Неужели его сломали? Стало жаль парня. Да и всех здесь. Похоже, жизнь была лишь у одних богатеев.

— Что дальше было? — грубо прервал наши переглядки Алекс.

— Павел дольше всех сопротивлялся и ничего не говорил им. Ему наносили на тело раны, обрабатывали их, давали чуть затянуться и вновь повреждали. И так до бесконечности. Лишь два дня назад он сломался. Но его данные пересекались с нашими, а нового почти ничего не узнали. Однако вместо обещанной свободы мы оказались на арене.

Странно, но Костюмчик уже не казался тем козлом, которого я видела в нашем времени. Сейчас он был лидером. Судя по всему, он просто сдал все наши знания, решив таким образом договориться. За счёт этого не сломался. А вот двое других — так легко не сдались.

— Ладно. Всё с вами понятно. Теперь нужно решить, куда вас спрятать, — вынес приговор Алекс.

— Я не хочу прятаться, — возразил Костюмчик. — Я хочу, чтоб этим козлам мало не показалось!

Алекс усмехнулся.

— Хочешь обратно? Так это запросто организуем. Ладно, народ, вы свободны, распоряжайтесь своей жизнью, как хотите, а нам пора.

— Что значит, вам пора? — подал голос Павлик, выделяя "вам".

— Пока не обнаружили, что мы пропали, и не кинулись нас искать, нужно вернуться к своим обязанностям.

И Алекс взял меня на руки.

— А мы? — возмущённо, но просительно заныл Костюмчик.

Узнаю этого типа, даже время и обстоятельства не способны его изменить.

Алекс спорить не стал, позвал всех за собой. Он что, ведёт их в публичный дом?

— Ты что задумал? — шепнула ему.

— Тс, ты без сознания, вот и изображай трупик.

Указывать дважды не пришлось. Но на этот раз он не приказывал. Скорее просил. Мне стало приятно. И я послушалась.

— А вы тут, собственно, кто? — спросил Павлик.

— Тс! — громко шепнул муж и потом привёл куда-то.

— Без еды и воды сколько протяните? — уточнил он.

— Ну, до вечера протянем, — ответил очень тихо Костюм.

— Вот и сидите тут. Тут ниша, которая никуда не ведёт. Если не будете из неё высовываться, не пострадаете. А заложите нас — я лично прослежу, чтобы вас растерзал ящер.

Угроза в его голосе была неподдельной. У меня самой мурашки по коже забегали от страха.

— Думаете не кинет? — услышала на грани восприятия шёпот. Кажется, слух у меня стал лучше прежнего.

— Не знаю.

— И что нам делать?

— Сидеть, а вот, если еду вечером не принесут, тогда и будем думать, — ответил кто-то.

Свет в туннелях погас. А потом мы вышли на улицу. Тяжело было удержать глаза закрытыми, но не зажмуренными. Стало сразу же жарко.

Очень хотелось пить. Послышался скрип двери, после чего мы вошли в прохладное помещение. Даже зябко как-то стало.

Потом Алекс нёс меня по ступенькам, впереди щебетала Варвара, пыталась узнать у нас последние новости.

— Лекаря! — крикнула она.

Меня уложили на мягкую постель, после чего разорвали рубашку.

Я спокойна, я сплю. Дыхание ровное. Стоп, а какое дыхание должно быть при потере сознания?

Меня пощупали холодные руки, перевернули на спину, после чего полезли в горло.

— Она просто испугалась, — сказал Алекс.

— Да, возможно, но могла и удариться головой, — ответил лекарь.

Блин, головой если удариться, шишка будет, зачем он тогда меня лапает! Извращенец!

— Что вы делаете? — спросил Алекс, когда в очередной раз меня тронули за грудь.

— Привожу её в себя.

Послышались шаги, после чего мне под нос сунули какую-то гадость, от которой я стала чихать.

— Как вы это сделали? — спросил удивлённо лекарь.

— Травка, растёт здесь поблизости, — пояснил мой телохранитель.

— Почему же вы не привели свою подопечную в чувства ранее?

— Чтобы она не видела крови, неужели вы думаете, что это приятное зрелище для девушки, когда куски тел валяются, и кровища хлещет?

— Вы правы, девушек обычно не берут на гладиаторские бои.

— Но это был приказ императора, — тихо сказал Алекс.

Я смутилась, когда пришла в себя. Всё же посторонний мужчина рядом. Попыталась натянуть покрывало.

— Как вы себя чувствуете? — повернулся ко мне лекарь.

— Голова немного кружится, — честно призналась я. Не знаю, почему, но вначале из-за жары было плохо, а сейчас не лучше. Может быть из-за притворства и приглушённого дыхания.

— Дышать легко?

— Задыхаюсь.

— Я пришлю кого-нибудь, чтобы тебя искупали.

— Не надо, я сама.

— Я пригляжу за ней, — добавил Алекс.

— Хорошо. Пока щадящий режим: есть только фрукты и обильное питьё.

— А можно что-то поприличнее? — вклинился Алекс.

— Ах, ну да, вас же тоже стоит покормить.

— Не откажусь от двойной порции.

— Тогда велю принести много мяса и овощей, а также фрукты, и чтобы не беспокоили без приказа императора.

— Благодарю, — сказал Алекс.

На этот раз дедок ушёл, мне казалось, что ему было не так уж и много лет, просто, возможно, что старость сюда приходила гораздо раньше, например, в тридцать, а не шестьдесят. Тогда мы кто, по здешним меркам? Алекс, правда, всё ещё был в гриме, и пусть не на пятьдесят, но лет сорок пять точно.

Я была всё ещё голой, прикрывающейся покрывалом. Алекс откинул его и взял меня на руки, не говоря ни слова. И понёс в соседнюю комнату. Включил воду, усадил на пол ванны.

Когда стало достаточно шумно, я ему рассказала об услышанном в туннелях. Не известно, что будет, если не выполним обещанное.

— Я свои обещания всегда выполняю. Теперь мне надо подумать и вспомнить все ходы тут. Помолчишь, ладно?

Пришлось кивнуть. Неужели он запомнил все тайные ходы? А если так, значит, карта ему действительно была больше не нужна.

— А вывести их отсюда можно? Ну, к твоим людям... — я остерегалась называть всё своими именами.

— Нет. Не сообщаются ходы...

В моём понимании его ответ звучал как "подземная часть верхнего города не сообщается с нижней".

Алекс сидел на коленях рядом с ванной, как заправской айкидока. Интересно, а он единоборства какие-то изучал?

После этого наступило молчание. Я мылась, наслаждаясь слегка тёпленькой водичкой, а после Алекс наложил мне новый грим. Мыслями он был далеко, поэтому я его не тревожила.

Глава 11

Купалась довольно долго, но не потому, что хотела, а давала мужу подумать.

Воду давно выключила, потому что ванна была до краёв. Успела помыться, вылезти. Замотала волосы полотенцем. Ну вот, я в таком пикантном виде, а Алекс не глядит. Ладно, буду одеваться, потому как в подобие нижнего белья шастать... Ничего красивого, на мой взгляд. И правда, кожа до кости. А на фруктах и не наберу ничего. Хотя, с другой стороны, в такую жару только мясо и есть. Индусы вообще вегетарианцы, а мясо у них запрещено есть, не даром и корова священным животным объявлена.

Оделась. Но стоило мне войти в комнату, как Алекс оказался тут как тут. На тумбе уже стояла миска с фруктами, ещё что-то на блюде, да мясо с овощами.

— Садись, кушай.

Алекс просматривал каждый плод, после чего передавал мне. А я пошла мыть их, так, на всякий.

Тут подумала, что неплохо узнать, где тут отхожее место. По-маленькому я в ванну ходила, когда принимала её. Но сейчас она мне не подходила.

— Искандер, а ты не знаешь, где тут туалет?

Обратила внимание, что не по-русски сказала. Да и звать Искандером его меня коробило, как-то чуждо нам такое обращение. Кстати, а Александр ведь по-русски Саша или Шурик. Но у меня язык почему-то не поворачивается так его назвать. Вот Алекс — да.

— Пойдём, найдём. Только сперва поедим.

Расправившись с фруктами и овощами, мы взялись за орехи. Странно, но к мясу Алекс не притронулся. А вот ломти мяса нарезал, завернул в одну из тряпок, которых мне натащили служанки, после чего поймал меня, задрал сорочку и привязал под тунику.

После этого мы пошли вниз, где встретили одну из служанок, и мой телохранитель разузнал, в каком направлении нам идти. Мы почти дошли, когда Алекс убедился, что поблизости никого нет, и повернул в одну из ниш.

В ней было темно. Меня почти что раздели, после чего приложили палец к губам. И повеяло холодом. Спустя мгновение всё вернулось на круги своя, вот только Алекса рядом не было. Я ждала. Про себя вела счёт. Оставаться одной было не то, что боязно, страшно до жути. Казалось, что нас сейчас застукают, а меня в борделе изнасилуют, пока телохранителя нет рядом. Пришлось, гнать прочь такие мысли, отсчитывая лишь секунды. Прошло минуты две, когда вновь сквознячок прошёл.

Сзади ощутила прикосновение, и меня уже обнимали тёплые руки.

— Идём, — едва слышимый шёпот.

Удостоверившись, что поблизости никого нет, мы отправились куда и собирались изначально.

Выглядело отхожее место довольно любопытно. Ряд с сиденьями-дырками. Никаких перегородок. Разве что напротив была одна длинная чаша-раковина и куча краников. Было и мыло. А туалетная бумага или что? Да вообще, как-то это неправильно. Алекс что, смотреть будет? Но муженёк счёл себя деликатным в этом вопросе. Проверил помещение: окошко здесь слишком маленькое, чтобы пролез человек, а других выходов не имеется. И вышел, оставив меня одну. Ну, хоть так. Разберёмся.

Когда освободилась, вышла, но Алекс попросил его подождать прямо в туалете. Класс!

И ведь понимала его. Тогда отошла к двери и подпёрла её собою, благо, та открывалась вовнутрь. Старалась не замечать ни звуков, ни чего другого. Может им тут расписать стены, а то серые какие-то холодные? Мраморные? Да ну, буду я стены расписывать в борделе! Тем паче, что если Алекс выполнит свою миссию, то мы тут не задержимся.

Сейчас это уже не казалось безумием. Видела я холодные глаза императора, его жестокость и предвкушение зрелища. Да и виселицы говорили сами за себя.

Слышала, как вода шумит, потом тишина...

— Идём? — раздалось рядом.

Кивнула и пошла вперёд.

— Ты умеешь рисовать? — спросил Алекс.

— На уровне изо-студии.

— Что такое изо-студия?

— Кружок рисования.

— А что подразумевается под кружком?

— Круг интересов, секция, не знаю, как ещё объяснить.

— Я понял, — Алекс задумался.

— Мы ведь по-русски говорим сейчас, — уточнила я.

Кивок в ответ. И тут нам на встречу выступила из-за колонны знакомая блондинка.

— О, ты уже шуры-муры с местными воинами крутишь, — бросила она мне.

— А тебе кто мешает? — ответила колкостью на её выпад.

Алекс на этот раз отошёл от меня. И встал неподалёку, словно хотел увидеть зрелище. У, нет чтоб защитить!

— Ты! — ответила с вызовом она.

— Я? — в голосе прозвучало искреннее удивление.

— А кто ж ещё? Под кем лежишь, что тебе личного телохранителя дали?

— Завидуешь! Так может, тут и останешься? Гляжу, тебе нравится!

Блондинка переменилась в лице. Всю уверенность растеряла.

— А ты можешь вернуть нас домой? — спросила тихонечко она.

— Пока нет, но мы над этим работаем.

— Мы?

Надо срочно брать разговор в свои руки, пока она Алекса не разглядела.

— Да, я и наши мальчики, — намекала на тех, что в подземелье.

— Правда? А я думала, они погибли на гладиаторский боях.

— По стечению обстоятельств они выжили.

Свою осведомлённость показывать не стоило. Да и, похоже, мы привлекли ненужное внимание.

— Ударь меня, — сказала тихо и по-русски.

Просить дважды не пришлось. Но бить она не стала — вцепилась в волосы. И хоть их было жаль, понимала, что этим жестом блондинка спасла себе жизнь. Вряд ли б посмотрели, что она нежное и хрупкое существо, на которое руку поднимать не положено.

Девушки же начали "болеть": кто-то за меня, а кто-то за блонди. Видно, она успела насолить не только мне.

Алекс не вмешивался. А вот когда два бугая прибежали, преградил им путь. Вначале мы дрались весьма серьёзно, но силы были равны. Мне удалось вывернуться, а блондинка "случайно" споткнулась.

— Мне принять участие можно? — шепнула мне соперница, когда я уселась ей на спину, заломив руки.

— Проси прощения! — велела ей громко на местном диалекте. Наклонилась и прошептала на русском: — Я спрошу у них.

Пришлось ей унижаться. Но всё это было показным. Теперь вопрос был в том — как найти её подругу. Надеюсь, она здесь. К сожалению, сейчас спросить об этом уже не представлялось возможным. Останется тогда Августину разыскать.

Мы разошлись, а хозяйка пришла к нам в комнату.

— Почему не прервали? — возмущённо спросила она у Алекса. — Да и разнять не дали?

— Девушкам надо спустить пар. Вы же не хотите заговора против неё, — он бросил взгляд в мою сторону. — Угрозы настоящей пока не было. А где есть одна недовольная, будет и другая. А так в следующий раз не полезут.

— Да, но вашей подопечной и так досталось. Появятся новые повреждения на теле — император будет недоволен.

— Спишем их на сегодняшнее падение Оксаны во время события в амфитеатре.

— А это мысль. Так и сделаем. Я пришлю мазь.

Я же пошла отмываться. На полу ведь повалялась.

Чувствовала себя странно, устала сильно, вроде бы ничего полезного не сделала, а словно целый день на огороде вкалывала.

— Вызвать массажиста? — спросил супруг.

И как он так бесшумно передвигается?

— Сам не хочешь им побыть? — предложила ему. Всё же он предпочтительнее чужих мужиков, пусть и лишь с профессиональным интересом они притрагиваться будут.

— Что тебе помассировать? — с готовностью спросил муженёк.

— Плечи.

Он воспринял мои слова буквально и стал массировать руки, ту часть, что я обозначила.

— Нет, вот тут, — я положила его руки на ключицы.

— Разве это плечи?

— Нет.

— Не понимаю.

— Так говорят. В одежде — плечики, например, как раз на этом месте.

— Ладно, ты мне потом объяснишь.

— Это просто надо жить и слушать. Мы используем обычно слова не задумываясь.

— Разве это хорошо?

Я пожала плечами, задумалась, повела плечами. Движутся именно плечи или место, где ключицы, интересно, как оно называется?

— Что ты чувствуешь, когда меня трогаешь? Неужели я тебя ничуточки не возбуждаю? — спросила его тихо.

— Можешь не стараться, — довольно грубо отрезал он.

Стало обидно, я дёрнулась и оттолкнулась от бортика, от него.

— Почему? — в моих глазах стояли слёзы, а в голосе надрыв.

— Этого не будет. Пока. Самосохранение у меня присутствует. И не мне одному выгодно, чтобы ты оставалась нетронутой.

— А кому же ещё?

— Видела недавнюю соперницу? Вот она вряд ли была чиста, когда сюда попала. И с ней не носятся, как с тобой. И, думаю, имеют все, кто захочет.

В его словах была правда, но как же не хотелось признавать этого вслух. Конечно, я не хотела ложиться под кого бы то ни было. Вообще ни под кого, кроме моего мужа. Вот только Алекса ли? Я уже сомневалась в этом. У него чувств вообще нет? Такое ощущение, что он — робот. Холодный расчёт везде и всюду.

— Ты вообще любил когда-нибудь.

— Да.

— И чем это закончилось?

— Пока не знаю.

— В смысле?

— Ну, мы здесь, не так ли...

Неужели у него любимая осталась в нашем мире? Но тогда почему он с такой лёгкостью согласился на наш брак? Неужели готов был ей изменять со мной, а все эти поцелуи?

— И ты так легко её забыл?

Алекс насторожился и приложил палец к губам.

— А я мечтала выйти замуж за любимого, нарожать детишек... — нарочно задумчиво вымолвила я. — Вышло как-то не очень.

Алекс скрылся за дверью, осторожно, точно кошка, мягко ступая. Да, кожаные сандалии — однозначно преимущество здешнего мира.

Послышалась возня. Ну вот. Мне только проблем не хватает. А так всё было хорошо. Недолго, правда. Любопытство гнало вперёд, хотя разум твердил, что это неправильно. И было за него страшно. И за себя тоже. Всё же он меня защищает, как и обещал. И думать, что его убьют — я просто не могла. Нет, пусть и не со мной, но живёт. Не заслужил он смерти вот так, меня защищая, в чужом мире.

Я быстро надела заготовленное бельё и осторожно, как на тренировке, пошла в соседнюю комнату.

Алекс сражался на мечах с амбалом в маске. При этом бугай был выше него головы на две и шире в плечах, да и откачанный. Муж брал ловкостью, уворачиваясь, и, на удивление, удары отражал. Даже больше, умудрялся уложить противника, словно использовал силу против него самого. Мой телохранитель разве что не нападал, и это было странно. Но так красиво они по спальне кружат. Алекс приложил незнакомца несколько раз о пол, и даже руку почти вывернул, но тому было словно всё равно. Вставал и вновь нападал. Как в фильмах показывают, что бьют-бьют, и хоть бы хны. Прямо терминатор в маске. Стало немного не по себе. Увидев меня, амбал бросился на беззащитную девушку. А я растерянно стояла, не в силах пошевелиться. Алекс кинулся наперерез, впервые он нападал, но его, словно мячик, отшвырнули к стене одним ударом.

Алекс! Я зажмурила в ужасе глаза, ожидая смерти, поняв, что супруг просто не успеет отразить удар убийцы.

— Мамочка!

Послышался грохот, словно динозавр бежал по нашему этажу.

Один, два, три, я не умерла до сих пор?

— Варвара! — крикнул муж немного в отдалении. Хух, живой.

Хотела открыть глаза, но меня подхватили на руки.

— Можно смотреть? — осторожно спросила я.

— Да.

Мы спускались уже по лестнице. Я, как невеста, на руках у Алекса. Нам навстречу бежала Варвара.

— Мы уходим отсюда, в наших покоях следует прибраться.

Первым делом хозяйка поднялась по ступенькам.

— Ой, это что же такое... — запричитала она.

Потом кинулась за нами вниз.

— Господин Искандер, не дело это... Как же он пробрался? Я выделю вам другие покои.

— Мы уходим.

— Но куда вы пойдёте? Что же делать мне? С меня ведь шкуру спустят...

Вот жаль её не было, то ли плохо играла, то ли я ожесточилась в этом мире.

Алекс опустил меня на пол и приблизился к Варваре.

— Мы уходим ко мне, и никому ни слова, где мы. Поняла? — его голос был хоть и негромким, но повелительным и таким страшным, что под хозяйкой этого борделя образовалась лужа. — И нам понадобятся две служанки.

— Всё что угодно.

— Эта и эта, — Алекс показал на кого-то.

— Но это ведь девочки... это не служанки.

— А кто будет удовлетворять мои нужды? — спросил он, ставя меня на пол.

Я открыла глаза от удивления. Я не ревновала, просто поражалась его находчивости. Зачем только ему девушки? Для прикрытия?

— Выдай им одежду и средства личной гигиены на случай месячных, на всех троих чтобы хватило. Жду лишь этих девушек в туалете. Другие будут безжалостно убиты. Ты поняла? Проход чтобы освободили до самого выхода. И двери откройте. И охрану убери на ближайшие полчаса.

— Но что я скажу императору? — напугано спросила она.

— Императору передай, что девушка будет готова в срок. Если кому обмолвишься, где мы, ты не жилец. Поняла? Не хочу повторения. Ясно?

— Да, господин.

Мы направились в сторону туалета. Вот только не доходя до него, супруг увлёк меня в знакомую нишу, из которой мы наблюдали за происходящим. Служанки забегали, но совсем скоро коридор опустел. На горизонте появилась две одетые в белые туники девушки с мешком, с трудом неся его вдвоём, в одной из которой я узнала недавнюю соперницу. А муженёк молодец! О-бал-деть!

Стоило девушкам поравняться с нами, как я выскочила и схватила обоих за руки и утащила к нам. Алекс уже открыл проход. Девушки всё поняли без слов.

Совсем скоро мы спустились вниз. Там было темно. Алекс остался позади, что-то там сделал и проход заблокировал. Открыть теперь можно было лишь изнутри. Девчонки молодцы, ни слова не сказали, пока мы шли.

— Так, народ, двигайте лапками!

Мы прошли по тёмному помещению. Куда идём, я не видела. Слишком темно здесь было. И как-то подозрительно тихо.

— Эй, гладиаторы, вы здесь?

— Здесь... здесь... — послышалось эхо.

Совсем скоро вспыхнул свет, что пришлось зажмуриться. Когда проморгалась, то обнаружила троих мужчин лежащих на полу, и не подавающих признаков жизни. Алекс ощупал каждого.

— Живы.

— Что с ними? — спросила брюнетка. Как же она постарела. Лицо было худым, даже с морщинками. Я с трудом в ней узнала ту девушку, что сидела в кафе с блондинкой.

— Либо снотворное, либо яд, — ответил Алекс. — Нужно перебазироваться. Вопрос только в том, как этих троих доставить в нужное место? Здесь оставаться опасно, — размышлял муж вслух.

Значит, наша еда была отравлена. Нейтрализовать собирались, судя по всему, Алекса. Почему же за мной явился убийца? Или он не собирался меня убивать? От этих мыслей мороз по коже пробежался. Бр... Надеюсь, что всего лишь снотворное. Хорошо, что нашли повод сбежать из этого борделя. Как гора с плеч!

— Кто ты? Почему нам помогаешь? — спросила блонди.

— Я её муж, — показал он в мою сторону.

— Ты уже замуж успела за местного выскочить?! — ошарашенно уставилась на меня блонди. — Офигеть!

— И что, ты знаешь, что мы из другого мира? — это брюнетка. Нормально? А если б Алекс не знал, как бы он отреагировал? Она меж тем продолжила: — Неужели ты поможешь своей жене вернуться в её время?

— Да, помогу, всем вам.

— Но как же... — запнулась она.

— Давайте не будем об этом. Меньше знаете, крепче спите, — ответил Алекс. — Ксю, пошли, — позвал он меня.

— Тебя Ксюшей звать?

— Оксана, — вместо меня ответил супруг. — А вас?

— Стефания, — представилась брюнетка.

— Даниэлла, — а это блондинка. — Прошу имя не сокращать.

Я закатила глаза. Сколько пафоса!

— Я Искандер, — ответил Алекс. Значит, не доверяет. Что ж, я — тоже. — И тебя будем звать Элла, поняла? — он не спрашивал, это был приказ. Девушка побледнела и кивнула. — А тебя Стешей, — бросил взгляд на брюнетку.

Возражений не последовало.

— А нас возьмёте? — хором спросили девушки.

— Нет, вы сторожите этих троих. Свет я выключаю, поэтому ни звука.

— Хорошо.

И мы пошли с Алексом. Свет, и правда, погас.

Шли долго, минут пятнадцать, пока куда-то добрались. Супруг нажал на какой-то рычаг в стене, дверь отворилась почти бесшумно.

— Свет! — сказал Алекс.

Я была готова к этому, поэтому лишь открыла глаза и проморгалась.

Здесь находился разный инвентарь. Какие-то инструменты, верёвки, были и тачки одноколёсные. Мы взяли три, ещё верёвки моток, а также нашли склад с едой по соседству. Взяли какой-то холщовый мешок и набрали вяленого мяса, крупу.

Тележки мы везли в ряд, все три. Каждый держал полторы тележки.

Тут было прохладно, но не сыро. Что радовало. А с мужем рядом мне не было страшно.

— Ты его убил? — нарушила молчание.

— Да.

— Прости, — понурила я голову.

— За что?

— Ну, из-за меня ведь.

— Нет. Ты тут ни при чём. Поэтому забудь.

— Который твой? — имела в виду труп.

— Первый.

— А Шумило, ну, тот музыкант на ударных?

— Я его не убивал, огрел только да оттащил в одну из кладовок.

— Правда?

— Да.

— И каково это убить человека?

— Если ты имеешь в виду угрызения совести, то нет их и не будет.

— Почему?

— Да потому что я поступил по совести, Ксюш, и никак иначе. Если бы я его не убил, он бы убил тебя. Выбор очевиден, тебе не кажется?

— Да, но... — я хотела сказать, а вдруг он убивать меня не собирался, но решила промолчать. Незачем волновать Алекса.

— Никаких "но". Я твой телохранитель и муж. И мой долг защищать тебя.

— Скажи, я тебе хоть нравлюсь? — не нашла, что возразить.

— Разве не очевидно?

— Нет.

— Да, ты мне очень нравишься, но это не значит, что я не умею держать себя в руках. Сейчас приоритет на выживание, а объятия и прочие радости не к месту. Вернёмся домой, тогда и поглядим, что будет.

Я была согласна, только... хотелось большей уверенности в завтрашнем дне.

— Ксюш, ты помнишь, что мне сказала?

— Когда?

— Что мы вернёмся домой в полном составе. Вот так и будет. Я прилагаю все усилия для этого.

— Прости, что я тебя не поддерживаю.

— Всё в порядке. Я скажу, когда мне понадобится твоя помощь. Прошу лишь доверия.

— Хорошо.

Разговор в темноте помогал мне перебороть страх. Тогда я, правда, бежала при зажжённом свете. До конца перебороть его не удалось, но присутствие Алекса успокаивало.

— Расскажи о себе, — попросила я.

— Окончил обычную школу, родители старались меня занять после уроков по максимуму, поэтому посещал много секций. Расписана была каждая минута моего времени, вплоть до того, сколько времени мне на душ выделяется, зарядку и прочее. В общем, порою хотелось вообще всё отменить, но родители позволяли мне выбирать секции по моему желанию. Не хочется верховой ездой заниматься, хорошо, сходишь на пробное занятие, если не понравится, выберешь что-то другое.

— И на что ты ходил?

— На разное, много чего. Верхом научился ездить, тогда пошёл уже в другую секцию. Обязательным было лишь любое единоборство и музыкальная школа. Ходил и в театральный кружок. Там мне нравилось выучивать огромные тексты, играть роли — тренировать память.

— Но ты же в группе играл, — напомнила я. Не мог же он просто так с ирокезом ходить. Или мог?

— Играл, но уже после университета. Родители настояли, чтобы первое образование я получил техническое, но ежедневно после занятий давали свободу.

— И ты пустился во все тяжкие?

— Организовал группу. Мы с ребятами играли после уроков, пропадал целыми днями на репетициях, разве что ходил на айкидо.

— Так ты уже окончил ВУЗ?

— Да, уж лет пять как.

— Работаешь?

— В группе играю, точнее играл.

— Почему в прошедшем времени?

— Перед тем, как я приехал в Москву, покончил с собой наш солист. Он был моим лучшим другом.

— О, соболезную, — я остановилась и прикоснулась к его руке.

— Проехали. Что ещё хочешь узнать?

Мы тронулись. Мне было неловко спросить.

— Что? Говори уж, — по-своему воспринял он моё молчание.

— Почему покончил?

— Он писал наши тексты, — спокойно ответил Алекс, словно это осталось далеко в прошлом. — Но в один прекрасный миг муза улетучилась, у него наступила жуткая депрессия, я как мог вытаскивал его из наркотиков, алкоголя. А потом он просто бросился под поезд.

— Ты поэтому приехал к нам? — имела в виду Россию.

— Да, мне было плохо. Решил сменить обстановку.

— Сменил, дальше уж некуда, — улыбнулась я.

Он хмыкнул.

— Да уж. Приключение на всю жизнь запомним.

— Чем планируешь заняться по возвращении?

— Пока не знаю. Ладно, на этом всё. Мы почти пришли.

Это его "почти" длилось ещё минут пять. Во всяком случае, так ощущалось. Интересно, как Алекс соберёт нас всех вместе и заставит врата работать?

Глава 12

...Августина

Когда пути Августины с Панком разошлись, на неё навалились новые испытания. Местные люди относились к ней с некоторым пренебрежением, и их доверие пришлось заслужить.

Она неотрывно дежурила в лазарете, помогая женщине-травнице, присланной из храма. Порою спала совсем мало, вставала ещё затемно, и помогала, помогала, помогала. Раненых было много. В помощи никому не отказывали. Кормили плохо, но, как учительница поняла, всё продовольствие отнимали у богатеев и делили на всех.

Порою её одёргивали, мол, чего глядишь, когда она засмотрится, но не любопытствовать она тоже не могла.

Местных гид понимала, что было удивительно, и даже речь их не казалась вычурной, древней. Впрочем, понимала и римлян, что было странно. Они ведь говорили на другом языке. Вот только помалкивала. Немую не изображала из себя, но отвечала лишь по существу.

Травница заметила, что она всех разумеет.

— Ты прошла через Врата? — спросила она как-то.

Вначале Августина не поняла, о чём речь, но та пояснила. Вратами они называли Триумфальную Арку. И только сейчас до учительницы дошло, что они не просто так провалились в прошлое, а прошли через Арку. Тогда-то всё и изменилось.

— Мне нужно вернуться домой. У меня там сын, — сказала она тут же травнице.

— Вернёшься.

Августина думала, что после того ей как-то окажут содействие, или, хотя бы, не будут принимать за инородку. Да и ходила она давно уже в холщовой одежде, как и местные. Да и стоило перепачкать одежду кровью, обязательно следовало её менять, а ту самой стирать. За этим строго следила Верея, как и каждый вечер нужно было мыться в специально отведённом под купальню помещение. Водичка за день прогревалась достаточно, но в общей купальне вода менялась лишь с утра. Поэтому Августина ополаскивалась ледяной водой, набранной из-под крана в кадушку.

— Почему вы всё равно относитесь ко мне как чужой? Я такая же русская, как и вы, — спросила как-то она у той же Вереи-травницы, когда они вместе мылись.

— Ты иной веры. Мы не доверяем иноверцам.

— А как принять вашу веру? Я тогда стану своей? — ухватилась за шанс стать одной из местных экскурсовод. Не то, что она хотела бы иную веру. Просто её тянуло к местным. По-другому, похоже, никак не влиться в здешнее общество.

Женщина хмыкнула, но ничего не сказала. Больше они к этому вопросу не возвращались.

Раз Августину стал лапать римлянин. И как та ни вырывалась, ни бранилась — всё без толку. Быть изнасилованной женщине совсем не хотелось. Пришлось применить не очень хороший приём — стукнуть по ране, да так, что швы разошлись, и кровь хлынула с новой силой, а мужчина согнулся в три погибели.

Похоже, за нею наблюдала Верея, при этом не вмешиваясь. А когда извращенца Августина бросила истекать кровью, травница подошла к ней:

— Пойдём в храм.

— Он истекает кровью.

— Поделом! — эмоционально молвила травница.

— Но ведь умрёт, — возразила учительница.

— Пусть. Этот козёл изнасиловал и убил много девочек.

— Откуда знаешь? — ухватилась та за возможность поговорить.

— Так сам вчера хвалился. Я чуть было сама его не убила.

— Но так же нельзя! — возразила Августина. Убийство оно и в Африке убийство. — Чем мы тогда лучше них?

— Больше не дадим себя в обиду. Любое зло должно быть наказано. Больше мы спускать этого не будем. Спускали долгое время. Рабами были. Больше не позволим никому так издеваться над нами, — с энтузиазмом сказала женщина.

"А ведь она права," — подумала экскурсовод.

На многое закрывали глаза в двадцать первом веке. Законы работали лишь избирательно. За изнасилование и убийство часто давали меньший срок, чем за экономические преступления.

— Пойдём, — сказала она вслух, решив бросить римлялина умирать.

На удивление, новая вера не требовала отказаться от старой.

В храме она ощутила такую мощь, что поначалу даже трудно дышать было. И это после того, как она открыла свой родовой канал. А внутри увидела такую красоту, от которой впору было потерять связь с реальностью.

— Но откуда у вас эти технологии? Как вы совмещаете божественное и людское? — спросила она здешнюю матушку.

— Всё это — плод трудов наших предков. Мы просто бережём их наследие, а Род даёт нам силу, — ответила она. — Ты сегодня правильно поступила. Не дала себя в обиду, а до того проявила милосердие и терпение.

— Но почему вы не проявляете милосердие к ворогу? — спросила её учительница.

— Проявляем. Разве не была оказана ему помощь? Но попытка снасильничать должна пресекаться на корню. Раньше за это скопили. А за совершённое насилие — казнили. Чтобы не повадно было, — пояснила немолодая женщина, главная в этом храме.

Она много чего рассказала. Экскурсовод задавала вопросы, уже погрузившись в культуру местных. Женщины долго вели беседу, пока, наконец, матушка не сослалась на дела.

— Простите, я вас утомила. Мне сказали, что я вернусь домой. Но когда это произойдёт?

— Как Искандер выполнит своё предназначение.

— Кто такой Искандер?

— Батька, — пояснила матушка.

Кто такой Батька ей объяснять было не нужно. Вот только что матушка имела в виду под предназначением? Августина лично слышала, как Панк вызвался убить императора. Уж не про это ли речь?

Августина вспомнила про улыбающуюся девушку, которую искал Панк. Не смогла не спросить напоследок:

— С нами была девушка, Батька искал её.

— Это его жена. Думаю, он нашёл её.

Больше она не стала ничего пояснять. А Верея вывела Августину из храма. Пока они спускались вниз, Августина думала, как странно, что та девушка — жена Панка. Не похожи они были на женатых во время экскурсии, да и девушка была с другим парнем. Хотя, что она может знать о личной жизни каждого из её группы?

— Пойдём, у нас тоже много дел, — потянула Верея её за локоть.

Они вернулись в лазарет, в котором уже не было прежних больных. Поступали новые. Раненые. Римляне.

— К ним относись бережно, как к своим, — велела Верея.

— Почему? — спросила Августина.

— Потому что это свои. У тебя теперь есть сила Рода. Ты можешь лечить. Направляй её в рану, когда будешь зашивать её.

— Но ведь раньше ты не лечила так, — возразила экскурсовод.

— Кто сказал? Лечила, — и добавила: — своих.

Это многое проясняло. То-то женщина удивлялась, что русичи быстро на ноги вставали, в отличие от римлян. Тогда она списывала всё на богатырскую силу, хотя некоторые и не были здоровяками. Теперь у неё было знание. А опыт придёт во время добрых дел. Она была в этом уверена. Поэтому решила использовать отведённое ей в этом мире время с пользой для себя и окружающих. Теперь она была своей. И люди к ней стали по-другому относиться.

...Ксюша

Когда мы загрузили бессознательных мужчин в тележки, муж повёл нас освещёнными коридорами. Видно, решил, что свет безопасно включать. Везли мужчин лишь женщины. Я жутко устала. Да и вообще, приходилось постоянно останавливаться. Даниэлла ворчала, что не женское это дело, а между прочим, мужчина рядом. Но Алекс пропускал всё мимо ушей, размышлял о своём, как я поняла.

— Какой-то муж у тебя неправильный попался. Неужели не могла помоложе себе найти? — ворчала она.

— Выбора не было. Кто предложил, за того и выскочила, — ответила я на выпад в мою сторону. Ну, по сути, так и было. А что муж не такой уж и старый разубеждать не буду. Меньше будут лезть к нему. Или они уж попривыкли в борделе и им без разницы?

— Эй, соколок, — стала Элла подбивать шашни к моему супругу, — помочь не желаешь даме?

И вся извивается, волосы перебросила через плечо. Фу... Что у неё, чесотка в одном месте?

— Пожалуй, — и взял у меня тачку.

— Я вообще-то про себя говорила, — возмутилась блондинка.

— Дама здесь только одна, — ответил Алекс.

— Не, ну нормально, — буркнула она.

Я же была благодарна мужу. Плечи болели, ноги еле уж переставляла.

— Если она дама, то почему была в этом борделе? — не унималась Элла.

— Не твоего ума дело, поняла? Будешь возникать, оставлю где-нибудь тут или верну обратно, — довольно грубо ответил Алекс.

Подействовало, ибо она умолкла и остаток дороги не проронила ни слова. А вот брюнетка заговорила.

— Зря вы так, не мы выбирали свою судьбу.

— Как же! — возразил Алекс. — Нас ведут боги! Плетут нити судьбы, а мы так, всего лишь пешки в их игре. И решения вовсе не принимаем, — в его голосе звучал сарказм.

Ну, отчасти он прав. Мне просто повезло, что я тогда с ним пошла. Но ведь девчонки настрадались. Неужели нельзя проявить сочувствие?

Прикоснулась к его руке.

— Не надо, — попросила довольно тихо. Но в тишине коридора и звука двигающихся тележек это прозвучало довольно громко. — Мне просто повезло с тобой.

Он хотел что-то ответить, остановился, но я положила руку на его губы. Не надо, прошу. Я не хочу, чтобы меня ненавидели. И хоть я не произнесла этого вслух, но он словно бы понял меня.

— Прости, Элла, — произнёс муж, когда я убрала руку. — Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия. Тем более, что знаешь, что твоя "подруга" — моя жена. И она просила вытащить тебя оттуда и помочь вам всем вернуться. Тебе не стыдно?

Да уж, подруга. И хоть Алекс не выделил этого слова, не думаю, что сейчас он имел в виду переносный смысл. Ещё и заступился за меня, и наврал, чтобы выгородить меня. Алекс... мне стало так приятно.

Через минут десять супруг вернул мне тележку, а сам насторожился. Почему? Опасность близко. Но приказа остановиться не было.

— Ведите себя тихо, ясно? — велел он.

Мы замерли, но Алекс показал жестом, чтобы ехали дальше.

— Сейчас свет погаснет, — шепнул он. — Двигаемся медленно вперёд. Старайтесь двигаться в ногу.

Мы выстроились в ряд, после чего свет погас. Шли медленней обычного. Каждый шаг становился мучительным. Страшно не было, но не по себе как-то.

— Вот тут налево поворачиваем, — был отдан приказ.

Мы тут же начали сбиваться и въезжать в друг дружку. Но молча. Стоило нам скрыться за поворотом, как включился свет.

Послышались голоса. Мы вжались в стену и старались не дышать. Алекс был впереди всех, с обнажённым мечом. Вот, блин! Только бы нас не заметили.

Род, прошу, сделай так, чтобы мимо нас прошли и не обратили никакого внимания. Я переживала. И не столько за себя, сколько за него. Ведь в случае чего, удар он примет на себя. Нас же убивать не станут, а вот насиловать будут, скорее всего. Даже не знаю, что лучше. По мне, так, наверное, быстрая смерть.

Я закрыла глаза, представляя, что на нас закрыты глаза у этих людей. Чувства обострились. Страх липкими щупальцами лизал пятки. Бр...

— Ну погибнет он, найдёшь себе помоложе, — шепнула на ухо Элла, которая оказалась прямо около меня. Как не двинула её локтём, не знаю, пусть и очень хотелось.

Гадина!

Нас здесь нет! Нас здесь нет! Проходите мимо!

— Где девчонка? — спросил мужской голос.

— Не знаю, после боёв её никто не видел, — ответил другой.

— Как так?

— А вот так. Варвара тоже божится, что не видала.

— Плохо. Император подозревает худшее.

— Нужно её разыскать. Ходы проверили?

— Да, никаких следов не обнаружено.

— Гладиаторы мертвы?

— Те трое — да, а вот рудокопы — сбежали.

— Нужно найти их.

В это время двое легионеров поравнялись с нами. Сердце, казалось, замерло.

Нас здесь нет! Проходите мимо!

Когда шаги стали удаляться, можно было временно расслабиться, вот только я боялась выдохнуть.

— Ладно, мне нужна женщина, а ты чтобы нашёл девчонку. Можно даже без её телохранителя. Желательно без него. Слишком уж рьяно он выполняет порученное задание.

— Я понял, господин.

Голоса стихли, а звуки шагов отдалились и разделились. Воздух пришлось выпускать очень медленно.

Мы стояли ещё минут десять, пока свет погас. А потом ещё минут пять.

Продолжив свой путь, мы, то и дело, останавливались и прислушивались. Казалось, прошла целая вечность, пока выбрались на поверхность в одном из подвалов дома. Когда потайная дверь закрылась, отделяя нас от остального подземелья, я прислонилась к земляному полу. Включился тусклый свет.

— Вы сидите здесь, понятно? — велел Алекс девушкам. — Как будет возможность, пришлю вам еду и воду. Постарайтесь привести этих троих в сознание. И узнать, как они себя чувствуют. Ведите себя тихо. Ясно?

— Да, господин, — Элла покорно склонила голову.

— Вот и отлично. Вот тут есть немного сушённого мяса, если хотите, но воды нет, — и он протянул им мешок с провизией, которую мы набрали в подземном складе.

После этого Алекс меня схватил под локоток и повёл в ту дверь, через которую мы только что вошли. Странно? Думаю, девушки это тоже заметили.

— Что теперь? — спросила его, как остались одни.

— Теперь нужно незаметно выйти и перебежками добраться до моего дома.

— У тебя здесь дом есть?

— Ну, мне выделили, как и моим воинам.

Удивилась я не то слово. У него есть свои воины? Уж не повстанцы ли? Но как он всё это провернул? Вопросы... одни вопросы. И спросить нельзя. Во всяком случае, сейчас. Хотя, он ведь без меня две недели был, мог бы, наверное, многое наворотить... А вот как — это другой вопрос. Перед выходом из подземелий, супруг прислонил меня к стене. Поцеловал. Боже, как же я соскучилась. И он, похоже, тоже, прижимая к себе, скользя по моим изгибам. Отстранился. Алекс... А у меня ноги не держат.

— Надо что-то сделать с твоим нарядом. Слишком чистый.

— Я не буду валяться в грязи, ни за что!

— Ладно, выйдем на свет, поглядим, что можно сделать.

Когда мы вышли из подземки, то Алекс стал осматривать меня со всех сторон. На улице уже был вечер. Муж зачерпнул землю, вытер о мою одежду. Мне прямо жалко было на это смотреть. Я ведь не так давно помылась.

— Послушай, милая. Возможно, нам придётся расстаться.

От этих новостей, сердце ушло в пятки. Я уже так к нему привыкла. Как я без него?

— Император не тронет тебя, пока идут месячные. А там — не знаю. Я постараюсь обстряпать дело побыстрее. Не уверен, но разлука, в принципе, логичной будет. После сегодняшнего нападения, он будет подозревать всех. В том числе и тебя. Постарайся не выдать себя, хорошо? — получив мой кивок, продолжил: — Придерживаемся легенды, что ты из бедной семьи, тебя за долги продали музыкантам. Да, и ещё. Слушай, но не говори.

— Как это?

— Отвечай только по существу, и слушай, на каком наречии к тебе обращаются. Ты бедная, а значит, говорить должна просто, на местном наречии. В общем, не торопись с ответом. Пусть лучше думает, что ты тугодум. Император, так же, как и мы, знает много языков, поскольку прошёл через врата. Твоего грима хватит на пару дней. Он плохо смывается, но всё же смывается. Поэтому постарайся особо не умываться.

Обновив грим, Алекс брызнул коричневой краской на мою одежду.

Я осмотрелась, где мы вышли. Солнышко уже едва лизало лучиками крыши домов. Алекс обратил моё внимание на дом, где он, якобы, остановился. Потом показал огромный особняк с бассейном прямо у входа, в котором отражались лучи светила.

— Это резиденция императора, которой в его отсутствие заведует местный мэр. Тебе придётся крутиться самой, скорее всего.

— Там есть подземные ходы?

— Есть, но они очень хорошо защищены. Император про них знает. Поэтому воспользоваться ими вряд ли удастся.

— Алекс, что мне делать? Я очень боюсь.

Он положил свою руку на мою кисть и слегка сжал.

— Молись! Уверена, Всевышний и твой род тебе помогут.

— Ты же не серьёзно.

— Очень даже.

— Но как же так? Я не думала, что ты верующий.

— Мои предки помогают мне, дают возможность, когда я прошу их об этом. А воспользоваться ею или нет — уже решать мне. Твои, уверен, точно так же, не откажут в помощи. Это не вера, как таковая, это просто знание. Проверенное на себе.

— Алекс, — начала я. Страшно было, до дрожи в коленках. — Я люблю тебя.

Он улыбнулся. Нежно так.

— Пора, милая. Но помни, что здесь мы связаны узами, и верность друг другу обязательна даже в помыслах. Насильственная измена как таковой не считается. Но это принуждение за счёт силы. Если ты пойдёшь сознательно на измену — то умрёшь. Что бы я ни делал, я не предам тебя, и всё для одной цели. Поняла?

Я кивнула.

Мы тихонечко вышли из-за камней. Здесь зелени почти не было. Мне было довольно неуютно. Как они живут в этом каменном мешке? В той бедной части города получше. Здесь же было воды вдосталь, бассейны наполнены, да и влажно, дышалось как-то легче, но при этом совсем нет кустов и деревьев. Странно.

Мы пошли по направлению к дому моего супруга. Нас издали увидели другие воины, поприветствовали. Алекс вёл меня, придерживая за талию. А я, поскольку и без того устала, то шла еле-еле. Одежда, после лазанья по подземелью и дел рук муженька, выглядела довольно грязно. И даже тёмно-коричневые пятна на ней были, словно засохшая кровь.

Когда мы подошли к дому, вышел воин:

— Искандер, тебя искал Император. Велел, если объявишься, к нему явиться, — отрапортовал, точно военный, здоровенный бугай в костюме римского воина — в кожаных доспехах.

Муж ничего ему не сказал, просто кивнул и направился со мною в сторону резиденции. Шли мы минут пятнадцать.

Поравнявшись с главным бассейном, что был перед входом в резиденцию, чем-то своей формой напоминавшую бухту, я сглотнула. Ноги стали словно каменные, просто отказывались идти.

— Искандер, где вы были? — спросил один из воинов в бронзовых доспехах.

— Девушка долго приходила в себя.

— Тебе следовало отнести её туда, где вас расположили.

— Да, только дорогу мне никто не показал. Мы долго плутали коридорами подземелий, пока выбрались на поверхность. А обычный вход был закрыт, — сказал Алекс.

— Император уже посылал за нею.

По моей коже пробежался холодок. Ноги подкосились.

Алекс едва успел подхватить меня.

— Боится? — кивнул на меня воин.

— Думаешь зря? Её вначале продали замуж одному старику. А потом повстанцы напали, мужа убили.

— Он знатный был?

— Да.

— А девка что?

— Да ничего. Она в обморок упала, перепачкавшись в крови, видно, это её и спасло. А потом наши музыканты подобрали её.

— А что музыканты делали на месте бойни?

— Мародёрствовали. Увидели девку живую, забрали себе. Переодели в лохмотья, научили петь. Пугали, что сдадут повстанцам. Она и слушалась. А потом вот договорились уже вашим ребятам продать.

— Это она тебе рассказала?

— Нет, музыкант поведал, перед смертью.

Алекс это так рассказывал, смакуя каждое слово, будто ему доставляли удовольствие мои злоключения.

— Ладно, проходи, пусть император удостоверится, что с ней всё в порядке, — и страж кивнул кому-то.

К нам стала приближаться гондола. Ну, по-другому я не знала, как назвать длинную лодку, с навесом посередине и человеком с веслом, который ею управлял.

Вскоре гондола причалила к берегу возле нас. Алекс сам спустился первым и после этого подал мне руку и держал, пока я перешагивала. Боже, да земля уходит из-под ног. Вернее земли тут и нет. Голова закружилась. Благо, муж был рядом и удерживал меня от падения. Мы присели на скамейку под навесом.

— Никогда не плавала? — удивился Алекс. — Не думай о воде, лучше смотри по сторонам. Глянь, как здесь красиво!

Перевозчик не был военным, во всяком случае одет в простую рубаху, правда, гладко выбрит, чем отличался от застенных горожан.

Я подняла взгляд на здание.

Интересно, какой смысл строить здание буквой "П"? Стены украшены красивыми окнами на втором этаже, а вот на первом была внутренняя галерея, держащаяся на колоннах. Причём последние были высоченные. Я казалась бабочкой в проёме, который мы проплывали. Он аркой соединял левый и правый флигель этого величественного здания со множеством украшений-барельефов. Проплыв первую арку, открылся первый причал в виде широченных ступеней, которые плавно переходили в галерею. Были и украшения в виде статуй обнажённых, я бы сказала, богов, тот с копьём стоит, а тут женщина... Статуи были соразмерны первому этажу. Словно человек, идущий в дверной проём. При этом постаментов почти не было. И воины, стоящие по периметру галереи, хоть и не выбивались из общего представления, но казались слишком мелкими, достающими где-то до пояса каменным богам.

Возможно, всё это великолепие построили эти самые боги? Ну а для чего ещё строить такие высоченные этажи, дверные проёмы? А ведь храм, в котором я была, тоже поражал своей громадностью. Точнее не так. Внешние стены храма и два этажа были высоченными, метра четыре в высоте в галерее и ещё выше за счёт второго этажа и свода посередине. А вот подземные помещения были пониже, как у нас дома потолки не более трёх метров. Вот простые дома — те действительно были людские, простые, без украшений и изысков. Казалось, что они лишены индивидуальности — клетки для скота. Никаких украшений, даже самых простых в виде вышитой скатерти или полотенец. Но судила я лишь по тому дому, в котором была. Но получается, что римляне верят в других богов. Словно две разные культуры.

Лодка резко остановилась, ударившись о ступень.

Род, прошу, пусть всё будет хорошо. И мы вернёмся домой целые и невредимые.

Такое спокойствие накатило. Я справлюсь. Всё будет в порядке.

Нас словно ждала стража. Они кивали Алексу и пропускали нас дальше.

Направление, куда идти, было ясно по тому, как стража, стоящая вдалеке коридора, открывала очередные двери или кивала. Довольно много воинов. Каждые метров двадцать по два человека. И обзор такой, что напав на одного, другие тут же будут готовы.

Шли мы медленно. Быстрее я была не в состоянии, а на руки Алекс не предложил взять. Да я и возразила бы, чай, не принцесса. Вспомнился Баян и его произношение этого прозвища. Жаль мужика, голос он имел такой необыкновенный, я нигде такого не слыхала. Прямо цепляет за душу сам голос. И если б не его поступок в конце, когда он напился и пришёл ко мне... И потом разговор музыканта с заказчиком... И почему не может быть хорошего человека во всём? Почему злодеи имеют таланты? Или жизнь заставила? Но что тебе стоит, ходи да пой. Такой голос, что заслушаешься. Я отогнала грустные мысли о музыканте и стала разглядывать окружение.

Внутри убранство было роскошным. Занавесочки и те золотом вышиты. Я уж не говорю о золочёных шпингалетах на окнах, вазах с искусственными злато-серебряными цветами. Интересно, отчего всё искусственное? Природы здесь нет нигде, разве что вода... и камень. Неужели её так ненавидят?

На стенах были картины, в основном каких-то вакхов и голых дев. Как в эпоху Возрождения. На полу выстелен мозаичный пол. Жаль. Помнится, даже наши цари деревянный пол делали, красиво выкладывали рисунок. И помнится, что в некоторых музеях даже тапочки велят надевать, чтобы эту красоту не повредить и не поцарапать.

Так мы и шли. Пока не достигли одних дверей. Красоты примелькались. Да и какая тут может быть красота, когда каждый шаг приближает тебя к чудовищу. Отчего-то уверенность в этом крепла каждое мгновение. А ещё вспоминался Костя и Зим.

Стоило нам войти в тронный зал, по-другому назвать это помещение было нельзя, слёзы выступили на глаза.

Просторный зал, изысканно украшенный, чем-то напоминал наш Эрмитаж. Колонны венчал золотой коринфский ордер*. Только всё было расписано яркими красками, от чего казалось, что попала в сказку. На стенах вышиты зелёные растения с цветами, птички сидят на деревьях. Мозаика пола выложена какими-то надписями, охотой, словно огромный такой холст. Красиво. А ещё был диванный уголок. На распахнутых окнах красивая, вышитая золотыми нитками тюль.

Всё это великолепие портил блондин, восседавший на троне, что стоял на возвышении. Император одет в военное обмундирование — бронзовые с чёрными вставками доспехи, белый плащ и золотой венок на голове. К поясу прикреплены ножны с мечом.

По мере приближения к тирану я всё больше его ненавидела. Это чувство затмевало страх. Глаза опустила долу. И едва держалась, чтобы не моргнуть. Не хотела показывать свои слёзы.

Окна были распахнуты настежь, впуская яркое солнышко и слабый, чуть влажный ветерок.

Алекс упал на колени, но я осталась стоять. Супруг потянул меня за руку, но я просто не смогла.

Не буду преклонять колени, я не раба и пусть считает так лишь один человек.

В воздухе повисло напряжение.

Род, прошу, защити меня и моего супруга.

Меня сверлили любопытным взглядом.

Послышался тихий звук трения металла об металл. Неужели оружие? Словно мечи вытаскивают из ножен.

Чувство самосохранение кричало, что не вовремя проснулась гордость. Что меня никто теперь не защитит.

Веки сомкнулись, слёзы сорвались, сделала глубокий вдох, а на выдохе запела. Это был просто звук, одна высокая нота, которую я умудрилась тянуть и тянуть. Стёкла на окнах лопнули. Те, что были распахнуты наружу, посыпались в воду. Ну, а остальные — вовнутрь. И мой голос словно отразился от других зданий, многократно усиливаясь.

Снаружи послышались ответные крики, звук скрещённых мечей.

— Значит, это ты руководишь восстанием? — как гром среди ясного неба раздался голос императора.

Воздух в лёгких кончился.

— А ведь я подозревал тебя. Но не подумал, что именно ты всем заправляешь.

Боже, что я наделала? И ведь влипла не одна, подставила под удар супруга. Но теперь поздно сожалеть.

— Ты убил моего брата! — прошипела я, беря ответственность на себя. Константина я воспринимала исключительно как своего брата Костю, оставленного в моём времени. А собака — друг человека. Этот ящер был мне предан до самого конца. Добавила: — И друга.

Примечания по главе:

коринфский ордер* — оформление колонн сверху красивыми листьями.

Глава 13

Странно, но страшно не было. Уж лучше погибнуть тут, чем остаться наедине с этим чудовищем. Даже тогда, когда ложилась в постель к Батьке, так не боялась. Может, чувствовала, что это Алекс и ничего плохого не сделает, а может Предки внушили спокойствие. И хоть сейчас я тоже взывала к ним, но боялась до дрожи в коленках остаться с НИМ. И да, я блефовала. И раз меня приняли за главаря бунта, пусть так и будет.

Слёзы высохли, я перестала петь и, осмелев, подняла взгляд. На диво, император выглядел заинтересованно. Воины обступили меня и держали меч наготове. Алекс всё так же стоял на коленях, но поклоны не был, и вообще сидел как айкидока, на своих пятках, чуть склонив голову и даже опустив глаза долу. Или закрыл глаза?

— Хороший ход конём. Значит, музыканты были поддельные? — нарушил затянувшееся молчание император.

— Отчего же?

— Тогда, выходит, продались тебе.

Неужели он не может принять тот факт, что я могла втёмную их использовать?

— Нет, они всего лишь пешки.

Что-то мы шахматными фигурами заговорили. Или военными должностями? Но мой противник, похоже, не заметил этого или не придал значение. А я была напряжена и не обратила внимания, на каком языке мы говорили. Но теперь поздно. Стоит ли открывать, что я из другого времени? Остальных "друзей по несчастью" пытали из-за этого. А здесь лишь я и Алекс. Если не учитывать императора, то восемь человек римлян в одном помещении. Один против восьми. Плохо. Сомневаюсь, что супруг справится. Не то, чтобы я в него не верила, просто реально оценивала наши шансы.

— А где ты петь научилась?

— Не поверишь, если скажу, что тот певец занимался со мною? И музыканты ничего не знали о моём плане.

Что-то я на ТЫ перешла. А зачем церемониться? Пусть он и старше, может, даже в отцы годится, но уважения к нему ни капельки не испытывала. Скорее презрение.

— Отчего же, верю, — как-то подозрительно просто он согласился. И мне это не нравилось. — Сыграем в шахматы?

Значит, заметил терминологию.

Страх сковал тело. Играть умела, у нас в школе обязательный урок был — шахматы, но боюсь, что мою бдительность хотят притупить.

Император повёл взглядом, и один воин отделился от меня и удалился. Это плохо. Как бы за подмогой не пошёл! На Алекса принципиально не смотрела, дабы не скомпрометировать.

— С чего бы мне играть? — вскинула я бровь.

— Ты ведь хочешь отсюда выйти живой, — ответил император.

И нисколько не усомнился в том, что мне это может быть не интересно. Ладно.

— Ты считаешь, что это честно — девять против одной меня.

— Девять? — не понял повелитель. — Неужто ты думаешь, я поверю, что Искандер предан мне? Хороший был ход, одобряю.

И усмехнулся кровожадно как-то.

— Это ты прислал убийцу по мою душу?

— Что ты, вовсе не по твою, — и так посмотрел, что мне стало не по себе. Значит, меня пытались лишить охраны.

— Подло.

— Но ты выкрутилась. Я поражён. Каким образом? Это был один из лучших моих воинов.

Не стоит раскрывать ему все карты.

— У меня есть свои люди в месте развлечений, — ведь так они бордель называют.

— Понятно, то-то Варвара не проболталась. Я решил не трогать её, но только пока. Значит, работает на тебя?

Подставляю её. Но и у хозяйки борделя рыльце в пушку. Конечно, можно сказать, что она не виновата, просто добилась расположения, её повысили и всё такое. Однако вспоминались недавние слова Алекса блондинке, что не боги творят нашу судьбу, а мы сами. Не дословно, но смысл как раз этот.

— Присаживайся, — любезно ответил собеседник. — В ногах правды нет.

Я прикинула, что от того, что я буду напряжённо стоять, толку ноль. Кивнула. Вот только куда? Уж не на пол ли? Или предлагает воспользоваться диваном? Но как тогда мы общаться будем? Император кивнул и ещё один воин покинул нас. Что-то мне это совсем не нравится.

— Дер, закрой дверь, — велела я своему телохранителю. Но он даже не повёл ни одним мускулом на лице.

Не, нормально? Зачем ломает мою легенду? Неужели сложно подыграть?

— Неужто твои люди тебя не слушаются? — с сарказмом спросил император.

Как бы не сболтнуть лишнего.

— Дер? — громче и с нажимом сказала я.

— Нет. Мой долг защищать вас, госпожа, — тихо ответил он, но мои уши расслышали и, похоже, не только мои.

— А он молодец! — с улыбкой сказал мой противник. — Интересно посмотреть на него в бою.

Быстрый жест руки, и один из воинов напал на Алекса. Ощутила я лишь дуновение воздуха, а глаз вообще ничего не уловил, но напавший рухнул наземь.

Так, ничему не удивляться! Нельзя! Как он так быстро?!

— Где он этому научился? — задал вопрос заинтересованный император.

— Тебе адрес школы дать? — приподняла всё ту же бровь. То, что воин, наверняка, остался без ног и истекал кровью, внушало страх. Но я запретила себе об этом думать. Сейчас или мы их или они нас. Это война. Он специально провоцирует, помнит, как я в обморок свалилась на арене, если это была не уловка.

— Было бы неплохо, — и император пошевелил пальцем. Отдал приказ. Не радужные перспективы какие-то.

Второй воин к Алексу подходить не стал, а вот на меня напал. Я едва успела отпрыгнуть.

На этот раз был слышен звук разрезаемого мечом воздуха. Второй тоже свалился. Супруг переместился в другое место, рядом с воином, при этом оставаясь так же на коленях и загораживая меня от кровавого зрелища.

— Продолжим? — бросила вызов. — Помощь оказать им не хочешь?

— Не стоит.

Оставшиеся воины обступили плотным кольцом императора, разве что не замкнули круг непосредственно перед ним.

— А, я забыла. Ты ведь любишь кровавые зрелища.

На его губах играла улыбка.

Мы всего лишь шуты для него. Развлечение. При этом ему ничуточки не жаль этих людей. Всего лишь расходный материал или возможность получить удовольствие.

Но и мужа просить не причинять им вред не могу, мы тогда погибнем. Он и так не убивает их, но они умрут, вряд ли позволят инвалидам жить. И я не врач, чтобы пришить обратно их конечности. Горько осознавать то, что сам являешься причиной гибели людей.

Дверь с грохотом распахнулась. В зал вошли двое. Один нёс стул, другой — коробку с шахматами и небольшой столик.

Что же придумать?

Допустим, Алекс сможет не только за себя постоять, но и за меня. Даже можно предположить, что убьёт он всех присутствующих врагов. Но дворец или резиденция напичканы людьми императора, которые вряд ли спустят нам с рук свершившееся. И что делать?

Интересно, а как становились императорами? Власть передавалась по наследству или по принципу силы? Скорее всего первое. Тогда у нас просто не будет шансов. Что если успеть добежать до окна? Но стоит вспомнить навыки боя римлян, и осознаю, что нет шансов. Тогда остаётся лишь надеяться, что у нас есть время, и пока мы играем, пока императору интересно со мной, мы будем живы. Но что нас ждёт дальше? Вряд ли быстрая смерть.

Император внешне спокоен, значит, от правосудия надеется уйти. Наверняка подземными ходами. Вот только мы не сможем сделать то же, ведь напичканы они его воинами. Замкнутый круг какой-то. Зря я не склонила колени. Хотя, что это дало бы. Он всё знал с самого начала. Лишь позволял нам играть свои роли. Зачем только Алекса приставил ко мне?

Опять безысходность. Род Всевышний, зачем загоняешь нас в угол? Прошу, помоги.

И вдруг вспомнилась картинка: макет города, в центре которого стоит колонна или столп. И от этого столпа идут едва заметные искорки, которые тором накрывают весь город. Допустим, это защита города от внешнего воздействия. Но толку-то? Император со своими прихвостнями явился сюда изнутри, благодаря Арке. Я бегло осмотрела потолок. Я не смогу повиснуть на люстре, потому что даже если разогнаться посредством сальто, то прыжка будет недостаточно. Потолки метров десять. Но, в принципе, есть шанс набрать скорость и подпрыгнуть, сумев попасть в распахнутое окно. Почему подпрыгнуть? Чтобы сменить траекторию в последний миг. Но опять же, к чему тогда эти искорки? Что мне хотели сказать мои Предки?

Один воин поставил перед императором столик, второй — стул. Тот человек, что принёс шахматы, расставил их на доске. Император кивком головы пригласил меня сесть. И что делать? Садиться?

— Дер!

Он встал с полу. Встретился со мной взглядом. И улыбнулся, одними глазами, но я заметила. Что ты задумал? Страшно. Но выхода всё равно нет. Спокоен, абсолютно спокоен. Мне бы так.

— Какие отношения вас связывают? — нарушил напряжённую тишину повелитель. Увидел наши переглядки?

— А ты как думаешь? — вопросом на вопрос ответила. Понимаю, что не вежливо, но я ведь не покорна воле императора. Дерзить так дерзить!

Император гадать не стал, а может раздумывает. Но предложил мне ходить белыми фигурами или бросить кости. Акт вежливости я приняла, но не более.

На доске, похожей на обычную, не было чёрных клеток. Просто клетки, с бороздками по краям, словно выжигательным аппаратом сделанные. Не было и букв с цифрами. Фигуры были белыми и красными, из чьей-то кости, какой только — не имела ни малейшего представления, да и не хотела знать.

— Правила не напомнишь? — я не просила, а очень невежливо намекнула.

Император закусил губу. Придумывает новые правила?

Молчал минут пять, после чего объявил, что на удачу полагаться не будем, но если я выиграю, то смогу уйти, если же он — смерть придёт нам обоим.

Странные какие-то правила. В остальном же, ходим по очереди, и ладья, конь, легионер и пешки были идентичны нашим ладье, коню, офицеру по назначению и правилам боя. Вместо короля был император, и вот тут было различие. Императора не может быть два. Он имеет неограниченную власть, по сути, мог ходить по правилам любой фигуры. А вот его соперник — был просто соперник, и ходил тот по правилам короля. Королева же не имела силы на доске, но при этом должна была прикрывать короля. Личный телохранитель, так сказать.

Фигуры короля и императора дублировались цветом.

То есть император мог играть за белые и за красные, и играл он всегда собою.

Я же протянула руку к отставленной белой фигуре императора.

— Я буду играть "императором". А тебе, если хочется, могу предложить вот эту фигуру "соперника", — показала на красную фигурку человека в длинных одеждах.

Повелитель сверлил меня недобрым взглядом. Не привык, что тебе указывают что делать?

— Нет!

— Нет? И как ты мне запретишь?

Словно в ответ на это тень метнулась очень быстро. А я ведь даже не заметила, как он отдал приказ. И на доске появилась кровавые брызги.

— Дер, нельзя поаккуратнее! — возмутилась я, стараясь не думать, что только что пострадал ещё один человек.

— Простите, госпожа, — и он вытер пятна крови оторванным у раненого куском одежды.

Император был в шоке, по-другому не скажешь. Просто уже взирал на всё даже как-то ошалело. Понятное дело, все тут на коленях перед ним ползают, а тут пигалица какая-то, годная ему в дочери, командует и к нему на ТЫ обращается. Понять его было можно, и даже чуточку пожалеть.

— Ну что, играем? — спросила я. Надо добивать. Неплохо бы обыграть его. Только насколько он силён, не знаю. Ладно, чего гадать, будем действовать. Попробуем задачку для малышей — мат в три хода.

Император озадачился моим первым ходом. Повисло долгое молчание. Жаль, часов нет. Раньше партию можно было играть годами, а некоторые по переписке играли. Сейчас обычно даётся не более двух часов на партию, а иногда партия на десять минут рассчитана.

Как бы правитель не отдал приказ атаковать сразу всеми воинами. Нужно его отвлечь игрой. Увлечь. Но сперва... Я встала и подошла к одному из раненных воинов. В его глазах читалась боль. Вот только не издавал он ни звука. На меня вообще не глядел. Сглотнула, отрешилась от чувств. Присела, оторвала от его туники кусок ткани, которым перевязала обе ноги. Крови было много, холодок пробежался по стопам. Не думать о крови! Это всего лишь жидкость, красного цвета.

— Зря стараешься, — отреагировал на мои действия император, кивнул. Тут же один из воинов отделился от своего главнокомандующего и добил остальных раненных. когда он приблизился ко мне, Алекс насторожился. Но воин не дошёл до нас, я отступила, давая ему дорогу. Подвергать себя риску не стану. Быстрое движение, и мой перевязанный перестал дышать. Почему Алекс не защитил его? Тут же пришло понимание — защищает он только меня, ну и себя, надеюсь.

— Зачем? — подняла непонимающий взгляд на соперника по игре в шахматы.

— Мне не нужны калеки. И это проявление заботы с моей стороны.

Добить, чтобы не мучился.

Может быть. Но ранения были не смертельные, да и кости, как я успела заметить, Алекс не повредил. Возможно, хромали б воины в будущем, но не инвалидами б стали. Да, греки новорожденных детей с дефектами просто сбрасывали со скалы, и это считалось милосердием. Римляне — не знаю. Но вот так... Просто из-за ранения...

Моему негодованию не было предела. Жаль, что я не обладаю паранормальными способностями. Разнесла б весь дворец к чертям! Для императора б чего пострашнее приберегла, наверное. Хотелось, чтоб он ощутил на себе всё, что довелось испытать его воинам, его рабам, гладиаторам и животным, которых бросили на арену. Боль, которую испытывает перед смертью повешенный.

— Мы не нуждаемся в жалости, — спокойно ответил он.

Я перевела взгляд на воинов. Лица были бесстрастны. Они не думали, лишь тупо выполняли приказы. В них не было чувств. Всего лишь машина для убийства?

— Дер?

— Да, госпожа!

— Убивай их. Раз для них это милосердие, пусть так. Возможно переродившись, они не будут столь бездушны.

— Хорошо.

Алекс, прости, что отдаю эти приказы. Я вовсе не хочу, чтобы ты брал на себя этот грех. Но, к сожалению, нельзя было произнести это вслух. Нельзя показаться слабой, сейчас никак нельзя.

— Кто вы? — подал голос тиран. — Вы не похожи своими манерами и движениями на других ни знатных, ни воинов, ни простолюдинов, ни, тем более, рабов.

Надеюсь, что это напускное спокойствие, и мы выделяемся только потому, что не желаем в данный момент слиться с обществом. Не хотелось бы думать, что актеры из нас никудышные. Но я видела Алекса в действии, он вёл себя как человек с железной волей, привыкший отдавать приказы, как император, разве что презрения к остальным людям в глазах не было да жажды зрелищ. И с того мгновения, как супруг впервые бросился на колени перед этим деспотом, тоже ничем не выделялся, ни осанкой, ни речью, правда, был более узок, чем здешние, в плечах да полегче, но ведь в остальном он им не проигрывал.

— Играем? — я села за стол. Заметила, что он уже сделал ход. Не так, чтобы я могла продолжить комбинацию из трёх ходов. Ладно.

С улицы доносились звуки боя, но я постаралась отрешиться. Шаг, ответ, шаг, ответ, он съел мою ладью, в ответ лишился офицера. Мы кружили, и в данный момент существовал лишь мир доски и поле сражения. Пехота разбита, конница тоже. Но у меня ещё достаточно ключевых фигур. А вот он лишился почти всего, кроме коня, ладьи и одной пешки. А потом, в какой-то момент шахматы полетели в разные стороны от удара меча по столу.

Я вздрогнула, оторвалась от игры и подняла взгляд.

Алекс едва удерживал меч императора.

— Уходите, госпожа.

Спорить не стала. Он меня защищает, рискует своей жизнью, словно я, и правда, его госпожа, а он — всего лишь телохранитель. Пусть так и будет. Выскользнув из-за стола, увидела, что вокруг места игры валяются одни лишь трупы. Сомневаюсь, что муж напал сам, без предупреждения. Скорее, наоборот, пока я увлеклась игрой, был отдан приказ атаковать меня или моего телохранителя, а может обоих сразу.

Я побежала к окну.

— Прыгай! — раздался крик супруга.

И хоть до окна было далеко, сразу же, не раздумывая, подпрыгнула, совершая кувырок в воздухе. Копьё пролетело в сантиметре от моих ног, если бы там было тело, угодило бы в сердце.

Страх сковал тело, и упала я неудачно на осколки. Руки пронзила то тут, то там острая боль. Плохо, поранилась. Да и синяк будет, однозначно. Как бы не сломала чего. Позади слышался звон металла.

Подскочила, и, хоть руке было больно, прыгнула на руки на подоконник, а затем, оттолкнувшись и совершая оборот в воздухе, прыгнула в воду.

Глубокий вдох. С огромным "бултых" вошла в прозрачную жидкость. Благо, не высоко было. И куда выплывать? Под водой было темновато, не разобрать, где верх, где низ. Поэтому я расслабилась и позволила воде меня вытолкнуть. После чего стала помогать конечностями всплыть на поверхность.

Глава 14

Вынырнув, я вдохнула и осмотрелась. До берега было метра два. До глухой стены дворца — метра три. Подняла взгляд наверх, стараясь понять, как там Алекс. Но кроме звона металла, разобрать больше ничего не удалось.

Расслабиться и поплавать, раз ничего не могу сделать? А то давно не мылась. Но вряд ли удастся расслабиться, Алекс в лапах этого чудовища или его прихвостней.

И тут заметила плавник, торчащий из воды и стремительно ко мне приближающийся. Первая мысль была — акула.

Стремительно погребла к берегу. Страх не позволял расслабиться и заставлял выкладываться на полную. И лишь оказавшись на берегу, услышала, как рядом клацнули пастью. Я повернулась к водной опасности. Это было чудовище, чем-то напоминавшее головой акулу, но из воды высунулась не только голова. То ли огромная змея, то ли ещё кто, разве что был гребень или плавник на голове. И это чудище могло дотянуться до меня.

Я пятилась обратно, задом, но оно всё ещё могло дотянуться. С трудом развернулась и смогла встать, а потом, что есть духу побежала.

Если это змея, значит, может ползать по суше. Боже, что же делать?!

Ноги заплетались, раны, полученные от ранения о стёкла, саднили. Дальше идти было просто некуда, я упёрлась в стену. Подняла взгляд и обалдела. Высотой препятствие было метров десять, если не больше.

Я медленно повернулась. Боже, что ж ты отвернулся от меня?

Огромная змеюка открывала свою огромную пасть. Неужто мне конец пришёл? Что ж мне так на змей везёт?

Змея уже собиралась атаковать, когда позади неё что-то плюхнулось в воду. Развернулась она быстро, и так же быстро кинулась к новой жертве. Нет, не надо! Что если это Алекс? Страх липкими щупальцами сковал и без того парализованное безысходностью тело. Только бы не он! Нет!

— Уходи, быстро! — командный голос. Непроизвольно вырвался вздох облегчения. Не он упал в воду!

В окне появился супруг с очередным телом, которое скинул в воду.

— А ты? — крикнула ему.

— Я выберусь. Иди в тот дом, что мне выделили.

Но вместо того, чтобы броситься бежать, ноги просто подкосились. Как же я устала бороться за жизнь каждое мгновение. Навалились все страхи, переживания, эта имитация сильной женщины. Никогда не была слабой, но после встречи с императором так хотелось этого. Каким же сильным было напряжение в тронном зале.

Алекса в окне больше не было. С одной стороны не хотелось, чтобы он видел меня вот такой, полностью разбитой. А с другой — где его черти носят в момент, когда надо поддержать любимую? Просто подставить сильное плечо.

Надо уходить. Сейчас, ещё чуточку передохну. И мне нужно оружие, хоть какое-нибудь, чтобы я не чувствовала себя такой беззащитной.

Встала и побрела вдоль стены, стараясь просто обогнуть резиденцию, а то совсем заблужусь, стараясь не приближаться к водоёму со змеёй. Понятно теперь, почему все плавают на гондолах. Мелькнула раньше мысль, а что если вплавь кто-то попытается проникнуть. Никаких опускающихся на ночь решёток видно не было. Хотя, неужели змею потревожило моё падение? Почему же гондола с веслом не тревожит? Или, может быть, потому что у меня тело было раненным и змея ощутила кровь? Как акула на кровь реагирует, чувствуя её за много километров.

Выйдя на улицу заметила множество тел, разбросанных тут и там. Фу, какая гадость! Ещё некоторые военные переправлялись в резиденцию на гондолах. На меня не обращали ровно никакого внимания. Это хорошо. Подошла к трупам и, поборов брезгливость, взяла копьё. Безопасность превыше всего. Меч я бы не подняла даже.

— Пусть вам земля будет пухом! — сказала погибшим и пошла дальше, стараясь отыскать нужный дом.

Странно, не знала, что случилось с императором, но легче от этого не стало. Алекс жив, значит, его противник либо мёртв, либо сбежал. Вряд ли что иное. Без супруга ощущала себя незащищённой. Как же я к нему привыкла за эти пару дней. И сейчас я чувствовала себя голой. Да ещё эта короткая туника. Раньше носила короткие юбки, но такого не было. Или это из-за Алекса. Раздалось карканье вороны, затем ещё и ещё. Падальщики. Сколько им еды перепадёт, если трупы не закопают или не предадут огню.

Я понимала, что есть пищевая цепочка, трупы в земле едят черви, вороны клюют тела на поле битвы. Но это как-то было мерзко, ощущать, что пусть и врагов, но кто-то ест, тем более мёртвых — падальщики. Но я буду что ли их хоронить? Да я сдвинуть с места не смогу никого. В итоге стала по дороге разворачивать трупы спиной к небу, накрывая их собственными плащами. Русичи раньше сжигали мёртвых. А как здесь обстоит с этим дело, не знала. Да и леса тут нет, с чего делать костёр?

Постепенно с мыслями о погибших, я вспомнила про Костю. Он был замечательным человеком. И не должен висеть на всеобщем обозрении. Поэтому траектория поменялась. Встретившихся погибших пришлось обокрасть: забрать кобуру, к которой прикрепила найденный в ней кинжал. Прощение я у них попросила, толку-то. Утешила себя мыслью, что им в Явном мире уже точно оружие не понадобится. Верну вряд ли. А на том свете будут без него. Ибо, надоели со своими войнами. Такова ваша кара!

Ворота распахнули, и в них стали прибывать повстанцы.

На меня обратили внимание.

— Мимо проходите! — велела я командным голосом. А что — имею полное право, ещё недавно меня приняли за главаря этой банды. И, вроде бы, неплохо даже сыграла свою роль. — Не задерживаемся!

— А, любовница Батьки... — сказал один, тот самый, что тогда меня среди ночи на вилле у Кости поймал.

Показала ему колечко.

— Нет, жена.

— Моё почтение, — чуть склонился в поклоне.

— Пойдём, понадобится твоя помощь.

Одной просто было страшно. Да и всех этих повстанцев я боялась не меньше. А потому, рассудив, что со знакомцем будет безопаснее, пусть и не была уверена, что он послушается, пошла в сторону эшафота.

— А Батька где?

— Вон там! — показала в сторону резиденции. — Там ещё огромная змеюка в воде обитает, я с ней уже познакомилась.

— Понятно. Эй, хлопцы, быстро на подмогу Батьке в дом императора! Только воды берегитесь — вплавь добираться нельзя!

— А ты куда? — спросил кто-то из мужиков.

— Присмотрю за его женою.

— Удачи! Род с тобою!

— Род с вами!

Молодой бугай нагнал меня.

— Как тебя звать-то? — решила, что к безымянному обращаться неудобно.

— Данко.

Хотела представиться, затем подумала, что уже на вилле у Кости представлялась.

— Ксю.

— Я знаю. Но извини, по имени величать негоже. Раз жена Батьки, значит Маты.

Ну вот, детина-то оказывается у меня есть, да ещё такой здоровый уже! Улыбнулась. Жизнь всё равно прекрасна.

Оставшийся путь мы молчали. Я подставляла лицо солнышку и улыбалась. Странно, но оно не слишком жарило. Просто приятно грело. Да и время уже к вечеру.

Когда мы оказались у нужной виселицы, Данко удивился.

— Кажись, я его знаю.

— Это Константин — хозяин той виллы, где мы с тобой впервые встретились. Не подскажешь, что произошло, как он здесь очутился?

— Батька его отпустил. Нас много было, а он — один. Его слуги отказались от него, да и сами нам ворота открыли. Батька сказал, что дарует ему жизнь, но чтобы больше у нас на пути не попадался.

— А он что?

— А он попросил забрать своего зверя.

— Ему разрешил муж?

— Да, коли даст слово, что уйдёт и не вернётся.

— И?

— Он забрал ящера да уехал на нём. Выглядел он как-то грустно.

— Помоги снять его, — попросила я.

И Данко просто стал раскачивать столб. Вывернув его, удерживал, пока я подхватывала.

— Он позаботился обо мне. Мы с Батькой разлучились, и я оказалась на улице. А потом ящер Константина напал на меня. Не навредил, но мне плохо стало. Очнулась я на вилле. И этот парень познакомил меня потом со своим животным. Его убили, так же, как и Константина. Разве что на арене, — почему-то разоткровенничалась я.

Слёзы навернулись на глаза, как вспомнила Зима, положившего голову мне на колени перед смертью.

— Мам, не плачь, а то я сам расплачусь, — сказали за моей спиной. Повернулась к своему защитнику. Он шмыгал носом. Вот тебе и бугай под два с половиной метра.

— Константин был мне как брат. Его нужно похоронить с почестями.

— Тогда его следует отвезти в храм, если тот его примет.

Вначале я не поняла, что имеется в виду, но потом дошло, что чужаков Православный храм не принимает.

— А ящера?

— Нет. В храм никак нельзя. У животных есть своё кладбище, куда кости складываются. Свой храм. Но это за городом.

Мне бы неплохо вернуться в храм. Забрать наши вещи. Но Алекс просил, чтобы я была в том доме. Скорее всего, он ещё долго будет занят. Я успею вернуться. Что, если нет? И будет ли безопасно мне в городе?

— Ты поедешь со мной?

— Да, конечно.

— Мне нужна бумага и чем писать. И поедем в дом, где остановился мой муж.

Костю накрыли полотном, взятом в ближайшем доме, погрузили на лошадь. В доме, где мне полагалось ждать Алекса, остались два человека, дежуривших.

— Перо и бумагу! — потребовал Данко.

Мне тут же вручили. Перо было странным. Да, по форме походило на перо, но на деле это была металлическая ручка, с воткнутым в колпачок чёрным пёрышком. Что же написать? Про чувства упоминать точно не стоит. Как знать, умеют ли здешние простолюдины читать. И как могут использовать в своих целях информацию. Поэтому стоит быть осторожной. Если они говорят на старославянском, значит, пишут тоже на нём. А языки очень схожи.

И я написала на русском: "Отправилась за вещами. Постараюсь вернуться как можно скорее. Со мной Данко. Окси".

Надеюсь, Алекс поймёт. А может, я вернусь раньше, чем он сюда доберётся. И чем тут запечатывают письма? Окинув помещение, увидела свечи. Зажгла одну от очага в кухне, в котором горел живой огонь. Запечатав письмо воском и приложив к капле своё колечко с рисунком, я протянула одному из мужчин в военной форме римлян.

— Передайте эту бумагу Батьке, как объявится или пошлёт за мною.

— Как скажете, госпожа, — поклонились двое стражников.

Не понравилось мне это. Даже Данко не особо расшаркивается со мною. И госпожой не называл. Да и на ТЫ обращался. А тут на ВЫ.

Мы ушли. А когда дом остался позади, я задала мучивший меня вопрос.

— Данко, ты их знаешь?

— Да, мам.

— Давно?

— Нет. Как заварушка началась, познакомились.

— Не нравятся они мне.

— Ты Батьке говорила?

— Нет. Я про них не знала. Думаешь стоит?

— Да. Доверяй своим чувствам. Скорее всего род предупреждает.

— Хорошо.

Мне оседлали пегую лошадку и помогли на неё забраться. Данко взял себе здоровенного вороного коня, а Костя почивал на белом. Так мы и ехали, медленно, молча. Ворота по-прежнему были распахнуты настежь. Ехали пустыми улочками. В воздухе появился свежий ветерок, приятно ласкающий выпавшие из наскоро собранного узла более короткие пряди волос. Пахло морем. Странно. Как я поняла, моря здесь нет.

— Пахнет морем, — сказала вслух.

— Да, — кивнул мой сопровождающий.

— Но ведь моря здесь нет.

— Ветер восточный, вот и принёс морскую свежесть.

Это он о Каспие? Но ведь тот далеко.

— А море далеко?

— Часа четыре галопом ехать на восток.

Я удивилась, но виду постаралась не подать. Неужели неподалёку море есть? Хотела бы я съездить? Очень. Но не в этом времени. Уже была сыта по горло навалившимися приключениями. Хотелось обратно в Москву, домой. К родителям, увидеть своих братьев, побыть хоть недолго ещё маленькой девочкой. Зря я хотела повзрослеть. Да, и у взрослых есть свои прелести, желанная свобода, делай что хочешь, только в рамках закона. А ещё можно было создать собственную семью, детишек родить. Вот только это ответственность за жизнь нового существа, созданного тобой. Не уверена, что готова к такому. Я любила детей и хотела их в будущем, но радовалась, что Алекс не переступил черту. Что было б, если б я была беременна сейчас. Весь этот стресс каждый день... Как же я хочу домой!

Меня прижали к здоровому твёрдому телу(и как Данко умудрился это проделать верхом, не понятно). И мы какое-то время так стояли.

— Данко, благодарю, — сказала я, отстраняясь. Мне стало чуточку легче.

На лице заиграла улыбка.

— Вот это — другое дело, — улыбнулся в ответ здоровяк и чуть тронул бока своего коня, намекая, что пора в путь. Вскоре я догнала его.

— Батька, правда, пообещал убить императора?

— Да.

— А вы подумали, каково ему убивать человека, который ему лично ничего плохого не сделал? Вот тебе б сказали, что в соседнем городе есть градоначальник, который мучит жителей, ты б пошёл его убивать?

— Пошёл бы. Но сперва удостоверился, что правда то, что про него сказывают.

Я подумала, что убедиться Алексу в подлой натуре императора предоставилось много раз. И это не было убийство с его стороны, лишь защита. Если он, конечно, убил его.

— Да и никто не приказывал Батьке убивать императора.

— То есть? — не поняла я.

— Батьку хотели убить, приняв его за одного из местных стражников порядка. Но он сказал, что поможет достичь нашей цели. А узнав её, пообещал сам убить императора.

Алекс не походил на человека, который наслаждается страданиями других или получает удовольствие от убийства. Хотя, что я знаю о нём? Мы слишком мало знакомы.

— Он — хороший человек, — утешил меня Данко. — И выхода у него тогда не было. Не предложи он этого, вряд ли у него была бы возможность остаться в живых. Мы пленных не брали. Но дав присягу на крови, он возглавил восстание, сказав, что без сильной руки нас быстро всех перевешают. И знаешь, он велел намеренно никого не убивать. Тем паче не обижать женщин и детей.

— Ага, поэтому вы меня притащили тогда к нему, — с ехидцей молвила я.

— Ну так среди ночи проныра какая-то пытается удрать, что я должен был подумать?

— Что слабая девушка пытается удрать, пока её не взяли в плен. А ты притащил меня и к нему в постель бросил.

— Прости, было дело. Не думал я, что тебя такая участь ждёт, когда вёл. Но после подвигов Батьки решил, что можно ему это простить. Тем паче знатную даму... Сколько наших девок брали без согласия богачи! Но ты — девка не промах! Вон, уж замуж успела за него выскочить!

Чего-то я не поняла. Это не он на мне женился, а я его окрутила?

— В смысле?

— Ну, проведя с тобой ночку он мог просто выставить за дверь. Или оставить постельной утехой.

— Разве простолюдины так поступают? Обесчестили девушку и бросили?

— Ну, всякое бывает. Девка такая замуж уже не выйдет никогда. Вот если богатей её против воли взял, тогда — другое дело. Приходится мужу просто молча терпеть, как его жену то и дело насилует барин. Да и разные бывали. Некоторые ещё не вошедших в пору девиц брали. Вот терпение народа и кончилось. А Батька молодец, что, обесчестив тебя, женился всё же.

А я лихорадочно соображала, это Алекс такой житрожопый, чтоб не быть в глазах народа ничем не лучше императора, решил жениться на мне. Или я слишком наивна?

Злость бурлила в крови. Ну Алекс, зараза. Что у тебя в голове творится? И что ты ко мне чувствуешь? Зачем этот спектакль? И почему ты со мной дальше поцелуев не заходил? Или я тебе противна, и ты меня вовсе не хочешь? А может, ты сам захотел власти и занять место своего соперника? И домой хочешь нас отправить с единственной целью — чтобы никто не знал, кто ты. Или это отговорка. Может, хочешь убрать нас?

Стоило подумать над его подвигами в мою славу, то есть, защиту. Но червячок сомнения вновь поселился в моём сердце. Хотелось одного — вернуться домой, где нет места интригам. Там, правда, есть политики. Но Алексу у нас точно ничего не светит, поскольку последние годы он в России не жил. Коварная улыбка скрасила мои губы. Не удивлюсь, если Алекс решит тут остаться в роли наместника, а там, как знать, может и императора. И если он всё это время всего лишь использовал меня, то я это переживу. Вернусь домой, а там смогу его забыть, со временем. Что у нас мало хороших парней?

Тут же внутренний голос вопросил, а если супруг предложит мне остаться рядом с ним, его супругой, и править вместе? Я решила пока не загадывать наперёд, но этот мир мне уже надоел. Слишком жестокий, слишком страшный. И каждое мгновение бороться за жизнь или своё место под солнцем не желаю.

— Приехали. Ты хотела в храм зайти?

— Да, хотела. Ты со мной?

Данко не отказался. Попросил меня привязать лошадей к столбу у дороги. Взял покойного Константина на руки, а когда я освободилась, вошёл со мной. Я тут же почувствовала, как сила наполняет меня. Давненько я тут не была. Сразу же и настроение улучшилось. Словно я была до этого в вечном сумраке, а сейчас наконец-то выглянуло солнышко и дарит своё тепло и свет. Я наполнялась от пальцев ног до кончиков волос, и даже больше. Хотелось петь, а ещё будто крылья за спиной выросли. Казалось, ещё чуть-чуть, и мои ноги оторвутся от земли.

— Здравствуйте, дети мои, — приветствовала нас матушка.

— Здравствуй, матушка, — сказали мы хором.

— Пожалуй, вам стоит очиститься. Жрицы займутся вами.

— Нам нужно похоронить покойного.

— Да, конечно. Пойдём!

Я хотела пойти с ними, но матушка помотала головой. Данко вышел из храма вместе с Матушкой и своей ношей, а меня жрицы повели в глубь здания. Туда, где начинались скрытые голограммами помещения.

Меня раздели и уложили в тёплый бассейн, где оставили одну. Я долго там плавала, просто наслаждаясь ванной. К слову сказать, месячные закончились. Подозрительно быстро. Я возразила, когда мне предложили поплавать, объяснив ситуацию, но девушки заверили, что не важно, что у меня сейчас дела идут. Это водоём очищения. И правда, после него я ощущала себя обновлённой. Мне принесли новые полотенца вместо нижнего белья, а старые уж давно убрали. И одежду дали новую. Длинную выбеленную сорочку до пят и тоненький красный поясок. Она была грубовата, как у простолюдинов, но те носили серые льняные сорочки.

— А почему такая одежда? — удивилась я.

— Это одежда вольного человека, — пояснила знакомая жрица. — У нас больше нет богатых и бедных. То, что в закромах у знати нашли, делят между всеми жителями. Этого хватит до весны. Каждый теперь будет трудиться для своей семьи и во благо нашего города.

Я кивнула. Интересно, а откуда они знают, что император повержен? Поинтересовалась.

— Так слухи быстро разносятся. Да и над цитаделью повесили белый стяг с золотым солнышком.

Интересно, что это значит? Но если брать символику древности, то солнышко мы чтили. Того же Даждьбога. На всём деревянном зодчестве резные солнышки.

— А что будет с пленными? — они ведь есть. Не могли же всех убить. Или просто истребили знать, вырезав всех?

— Они будут трудиться наравне со всеми. Но выдадут им меньше зерна, чем остальным. Паёк раба, которым раньше наши семьи кормились.

Но ведь вряд ли они останутся довольными. Но это потом, проблемы надо решать по мере поступления.

— А Борей? — решила спросить про того парня, что любит Миру. Жаль, если он погиб.

— Они с Мирой поженились. Родители дали своё благословение. Теперь будут вместе строить новую жизнь. Он будет, как и прежде, защищать город. А его семье придётся трудиться наравне со всеми.

От таких новостей я выдохнула с облегчением.

— А что ждёт девушек из дома утех?

— Не знаю, — пожала плечами жрица. — Матушка хочет предложить им служить Роду здесь, пройти очищение, и, возможно, в будущем они найдут себе мужа.

— А кто будет руководить городом?

— Старейшины, — спокойно ответила девушка. Потом, видя моё непонимание, пояснила: — Старики, которые сохранили разум, будут управлять. Опыт жизни у них за плечами немалый. А молодым некогда, им детей рожать и растить, да и они не умеют. Будут учиться жить свободными.

Значит, Алексу ничего не светит? Странно, но испытала от этих новостей облегчение.

Девушка принесла мне белую косынку на голову.

— Повяжи, тебе уже не положено ходить с непокрытою головой. Мужняя ведь.

Я кивнула. Здесь так было хорошо.

— А тебя как звать-то?

— Рада.

— Меня Ксения, — соврать просто не смогла, да и сокращать имя не стала. — Можно Ксю. Или Оксаной некоторые называют.

— Хорошо, Ксю.

— Рада, а ты можешь меня незаметно вывести из храма?

— Сбежать от своего сопровождающего хочешь? — усмехнулась она.

— Нет. Просто мне надо найти свои вещи. Не хочу, чтобы у него возникли вопросы.

— Хорошо. Тогда тебе понадобится мешок, чтобы их сложить.

Я кивнула.

Жрица повела меня какими-то подземными ходами и вывела неподалёку от той беседки с огнём, где меня обратили в эту веру. В руках у девушки была небольшая садовая лопатка и холщовый мешок.

— Это место подойдёт?

— Да, благодарю.

— Мне можно пойти с тобой?

Я подумала, что Рада была добра ко мне. И когда намекнула на то, что матушка недовольна, то тоже не обижала. Просто передала слова жрицы и всё.

Пошла с нею, потом долго искала нужное место.

Всё же за месяц, пока мы здесь находились, многое изменилось. Кое-какие деревья были усеяны огромными плодами. Другие ещё какими-то фруктами. Как оказалось, апельсинами, мандаринами, лимонами, гранатами и ещё какими-то незнакомыми. Рада нарвала мне несколько плодов с каждого дерева и положила в мешок.

— Тебе и Искандеру. Мы не знаем, чем отблагодарить вас.

— Рада, послушай, мы ведь должны вернуться. Но нас было восьмеро. Одной женщины не хватает.

— Как она выглядела?

Пришлось напрячь память, чтобы выдать приблизительный портрет.

— Пойдём, я попрошу Лину нарисовать её.

Что-то типа фото-робота?

— Вначале вещи.

Я-таки нашла нужное место. Осторожно сняла дёрн, вытащила два рюкзака. Залезла в свой. Паспорт, телефон, сдохший, поскольку не заряжался столько времени, ключи от дома, деньги, одежда. Ещё были сгнившие бананы. Хорошо, что в пару пакетов положенные, поэтому гниль не просочилась наружу. Вещи Алекса я просто положила в мешок. Неприлично лазить в чужие вещи.

— Это что такое? — спросила девушка, показывая на телефон.

— Устройство связи. Только бесполезное в этом времени, да и электричество в нём кончилось.

— Элек... — дальше Рада не смогла вымолвить.

— Зарядка, — даже не знала, как ей объяснить.

— Так пойдём в храм, — предложила она. — Зарядишь своё устройство.

Я улыбнулась. Но говорить ей, что это не та зарядка, которая людей подзаряжает, не стала. Просто пошла с нею, закрыв дёрном раскоп.

Странно, но стоило мне войти в храм, как на телефоне загорелся светодиод красным огоньком, словно на зарядке он стоял. Я подержала кнопку включения, и заряд пошёл. Причём шёл он очень быстро. Минут через пять уже показывал все сто процентов. Это как? Ладно, я уже ничему не удивляюсь.

Потом мы подошли в трапезную, и там меня сытно накормили и супом, поскольку я уже давно его не ела, и вторым и третьим. Пока ела, ко мне подсела девушка с карими глазами.

— Меня Рада прислала. Говорит, вам нужно нарисовать одну девушку.

— Ну, она уже не девушка. Ей лет тридцать....

Вскоре фото-робот был готов.

— Мы её как-то видели здесь. Матушка с ней общалась. Я размножу рисунок. Поспрашиваем.

— Благодарю.

— Мы постараемся найти её, — подошла Рада, как только девушка убежала с рисунком. — И как соберётесь, отправьте весточку нам. Приведём её к Арке.

— Благодарю, Рада, за всё.

— Матушка хотела с тобой поговорить.

— Не стоит.

— Ты обиделась?

— Нет. Но я не хочу с ней говорить. Извини, мне пора к мужу. Благодарю за всё.

И я направилась к главному выходу из храма.

По дороге ко мне присоединился Данко.

— Как себя чувствуешь? — поинтересовалась у него.

— Замечательно! А что за девушка тебя провожала?

— Рада.

— Рада? Красивое имя, как и она сама.

Я закатила глаза. Ну вот, кажется любовь-морковь намечается. Промолчала. Без меня разберутся.

— Поехали обратно? — спросила у сопровождающего.

— Ты забрала, что хотела?

— Да.

— Тогда поехали.

— А Константин?

— Его сожгли на погребальном костре.

И всё? Никаких общественных похорон? Никаких поминок?

— Он был православным. Прах его развеют над морем, как поедут туда, вместе с другими погибшими в этой войне. Тогда и будет общая тризна.

Тризна это что? Поминки?

— Хорошо. Возвращаемся, — я пошла к привязанным лошадям.

Глава 15

Назад, как обычно, путь показался гораздо короче. Мы почти не разговаривали, но настроение у Данко было хорошим, он напевал себе какую-то весёлую песенку. Люди высыпали на улицу и радовались. С нами все здоровались, улыбались. Слышался детский смех. Общее настроение передалось и мне. Город ожил, это радовало.

— Данко, ты женился? — окликнула какая-то женщина моего телохранителя.

— Пока ещё нет.

— А это кто с тобой?

— Жена Батьки, — коротко ответил он.

О, мне поклонились до земли. Причём не только та женщина с детьми, но и другие, а также старики.

А я не знала, куда себя деть от смущения.

— Красивая она, только худая сильно, — слышались шепотки. — Ну ничего, откормит её Батька.

— Так они благодарят тебя и твоего мужа за всё, что он для них сделал, — пояснил Данко.

А я вдруг поняла, что не жалею об последнем месяце, проведённом в этом времени или мире. Хотя отпуском вряд ли можно назвать все наши приключения. Да и к экстриму равнодушна.

Ветер донёс запах каких-то фруктов. Заиграла свирель. Кто-то затянул песню. И спустя небольшой проигрыш люди запели хором. Вот никогда не любила хоровую музыку, разве что детский хор да военные песни. А тут слёзы выступили на глаза, потому что в словах люди провожали погибших в новый мир, ожидая их перерождения, они верили, что больше не сломаются и не позволят ворогу взять верх. Закончилась песня припевом с такими словами:

Край могучий, край цветучий

полонил наш враг.

Отобрал он землю нашу и принёс нам мрак.

Сколько горестей, печалей нам пришлось познать.

Не дадим же детей наших

мучить и пытать.

Аж мурашки по телу от этой песни, сколько души было вложено в эти слова. Повисла звенящая тишина.

Народ отошёл на тротуары, давая нам дорогу. Мы тронули лошадей. Топот копыт по мостовой казался очень громким.

Стоило нам въехать во внутренний город, как все обратили на нас внимание. На дороги вынесли столы, лавки, застелили их скатертями и накрывали на стол. Мужчины устанавливали мебель, а женщины — кухонную утварь.

Алекса я увидела издалека. Он сидел за столом возле того дома, что ему выделили. А вокруг него вились девушки из борделя.

А мне вдруг обидно стало. Приревновала я, что он с ними болтает, а мы по душам почти и не говорим. Не честно!

Наши взгляды встретились. Он поманил меня рукою. Хотела взбрыкнуть, но отчего-то слезла с лошади и просто пошла к нему. Волнение накрыло с головой. Я не знала, как себя вести с ним. Мы на людях, все на нас смотрят.

Просто подошла к нему. Мысли все разбежались. Муж похлопал рядом с собой, и я села. На нём по-прежнему был грим. Интересно, а на мне он остался?

Мою нерешительность расценили по-своему, взяв мою руку и потянув, чтоб усадить рядом.

И только сев, поняла, что едва держалась на ногах. Ноги дрожали.

Весь мир сузился до него. Вокруг был шум, какие-то крики, но всё это было ничего не значащим фоном.

Он так и не отпустил мою руку. Я глядела на переплетённые пальцы, на наши свадебные кольца, на дрожащую свою ладошку. Поняла, что слова не нужны. Мне хорошо. Вот так, рядом с ним. Даже помолчать, лишь бы чувствовать его тепло рядом.

Не поняла в какой момент мы просто ушли. Солнце ласково отражалось в бассейне, а мы сидели на крыльце того дома так же молча, с переплетёнными руками, и смотрели вдаль.

— Нам пора, — вдруг сказал он.

На меня водопадом обрушилась реальность. Уже стемнело. Народ веселился. Песни пели, плясали. Вдоль улицы по обеим сторонам дороги горели фонари. Кто-то сидел за столом, кто-то танцевал.

— Вот так уходим, никому ничего не сказав?

— Ключи Януса вибрируют. Я смогу открыть портал.

— Ключи Януса? — очнулась я окончательно.

Мозолистый палец прикоснулся к моим губам. И меня поцеловали такие же шершавые губы, с щекочущей немного щетиной. Но он всего лишь затыкал мне рот. Чтобы нас не услышали.

— А наши? — напомнила я про людей нашего времени, находящихся до сих пор в подвале.

— Ну вот, забыл про них. Пойдём, вытащим, если они ещё живы. Хотя, человек без воды неделю может жить.

У меня тоже вылетело из головы. Как они там без воды?

Наш уход все приняли, как само собой разумеющееся отправление супругов отдыхать.

Закрыли за собой двери и окна, и полезли в подвал. Все пятеро сидели вдоль стены и молча на нас глядели. Лица казались настороженными.

— Живы? — спросил Алекс у мужчин.

— Да.

— Пора. Выбраться сможете?

Все пятеро с горем пополам стали выбираться. Алекс в основном помогал, а я озаряла путь свечой, поскольку верхний свет зажигать — что внимание привлекать. А зажжённых свечей в доме было много.

— Надо найти лошадей, — предложил супруг.

— И послать весточку в храм, — добавила я.

— Зачем?

— Жрицы обещали помочь разыскать Августину.

— Данко! — рявкнул Алекс. Вот уж не ожидала от него такого баса.

— Батя! — ворвался знакомый бугай.

— Дверь затвори, — велел супруг. А когда его послушались, продолжил: — Нам нужно четыре лошади и наши вещи.

— Сейчас всё будет!

— И ещё...

— Что?

— Надо послать весточку в храм, где вы сегодня были, что мы уходим.

— Я сам поеду вперёд, сообщу.

— Хорошо.

И Данко ушёл.

— Давайте возьмём что-нибудь, — предложил оживший Костюм.

— Нет.

— Что значит нет! Мы можем обогатиться!

— Ты будешь делать то, что я велю. И если я сказал, что нет, ты либо слушаешься, либо остаёшься здесь. Силы дать тебе в рожу у меня хватит.

Запал у мужчины сразу исчез. Вот и славненько.

— Мне в храме дали фруктов.

— И всё?

— Да.

— Тогда их можно взять, — ответил Алекс. — Ваши вещи сейчас принесут.

Вскоре появился мой последний телохранитель.

— Батя, готово! Ваши вещи привязал к лошадям.

— Хорошо. Помоги закинуть этих наверх.

Под "этими" подразумевались остальные члены нашей группы.

Девчонок рассадили с мужиками. Всё же они себя чувствовали лучше мужчин, а тем страховка не помешает. Только Павел сидел один. Выглядел он каким-то потерянным.

— Давай я поеду с ним?

— Нет! — коротко отрезал муж. Спорить не стала.

— Я справлюсь, — сказала моя первая любовь и ободряюще улыбнулась.

Мы тронулись в путь. Данко ударил коня по бокам, и его точно ветром сдуло. Ехали рысью. Народ разбрёлся по домам, а некоторые всё ещё сидели за столами или спали прямо на лавке. Прохлада была приятной. А ещё вились комары. Где-то ухнула сова. Неужели тут птицы есть? К городу словно жизнь вернулась.

Муж дышал мне в затылок. Я облокотилась на него. Жаль, что он по-прежнему был в доспехах, и я не ощущала тепло его тела, а лишь жёсткий нагрудник. Но голова моя покоилась около его шеи, хоть так, но узел волос пришлось чуть сдвинуть. И ощущала едва уловимый запах мужниного пота. Странно, но он был таким родным, приятным. Вот только стоило мне расслабиться, как вспомнились слова Данко, что я должна предупредить мужа. Как же начать этот разговор?

— Тебе передали моё послание? — спросила тихо, чтобы только он меня слышал.

— Да.

— Кто передал?

— Двое наших.

— Они не наши.

— Уверена?

— Да.

Алекс приостановил коня. Лошадь Павла тоже остановилась, поскольку муж управлял ею. Остальные поехали дальше.

— Доберёшься сама? Надо лишь прямо по улице ехать.

— А ты?

— Мне надо предупредить остальных.

Поначалу Алекс хотел отдать мне лошадь, но я настояла, чтобы он взял её с собой.

— Хорошо. Садись с ним, — собрался подсадить меня к Павлу. — Встретимся у Арки, — прошептал, обнимая меня за талию супруг.

— Она не откроется без тебя?

Он тронул цепочку под рубахой.

— Не должна. Но, в любом случае, настроена она на наше время. Возвращайся домой.

— А ты?

— У меня есть ключи Януса.

Спрашивать, что это, не стала. Уже догадалась, что они как-то регулируют включение Арки.

Я провела рукой по его бородатой щеке. Сердце сжала тоска. Нехорошее предчувствие было у меня.

— Не переживай, я найду тебя, — понял он мои чувства.

— Как?

— Род поможет.

— А, ну раз Род, значит, можно не переживать, — усмехнулась я, немного снимая напряжение.

Он чмокнул меня в носик и подсадил.

— А твои вещи? — спросила я, не желая его отпускать.

— Забирай их с собой, — он отвязал мешок с нашей лошади.

— Возьми хотя бы паспорт и деньги, — сказала я, обнимая Павла.

Алекс смотрел на меня, после чего полез в мешок. Достал свой рюкзак, откуда вытащил паспортную книжечку-визитницу. Остальное брать не стал. Положил обратно в мешок и привязал тот к седлу лошади Павла, где был другой такой же мешок. Как я поняла, с вещами остальных членов группы. Вот странно. Всегда считала, что римляне не ездят в сёдлах. А тут заметила, что ребята седлали лошадей. А вот на динозаврах ездили без седла и подстилки.

Супруг положил паспорт себе за пазуху и ловко вскочил на коня. И, не оборачиваясь, ускакал в противоположном направлении.

— Ты любишь его? — спросил Павлик, когда мы уже почти догнали остальных всадников.

— Дера? — спросила я.

— Ну, этого Панка. Он молодец!

— Ты его узнал? Девчонки не узнали. Думают, что Дер из местных, — постаралась переменить тему.

— Да, понял с самого начала. Потому решил, что нас не предаст. Просто из солидарности.

— Разные люди бывают. Вспомни этого скандалиста... — намекала я на Костюм.

— Это точно. Ничего святого нет за душой.

— А как тебе наши девчонки? — решила узнать, поменялось ли мнение что до блондинки.

— Элла? — уточнил Павлик. — Такое же. А вот её подружка Стеша — ничего так.

— О, а где твой муженёк? — раздался противный для меня голос Эллы.

— Домой поехал, — съязвила я.

— И даже нас не проводит?

— Может, тебя здесь оставить? Ты, кажется, нашла своё призвание... — намекнула я на бордель.

— Стерва! — был мне ответ.

А я рассмеялась. Боже, какие же это мелочи жизни.

Мы уже подъезжали к Арке, когда нас нагнал ещё один всадник. Точнее на лошади было двое.

Алекс? Сердце пропустило удар. Но оказалось, что это Данко с Августиной.

На душе заскребли кошки.

— Здравствуйте, вот мы и снова встретились, — начала наш экскурсовод, слезая с коня.

Блондинка закатила глаза. Кто-то фыркнул.

— Доброго здоровья, — поздоровалась в ответ. Нам здоровья пожелали, почему не ответить взаимностью?

— Простите, что бросила вас, — сказала Августина, потупив взгляд.

Вряд ли кто простит. И пусть не она — причина всех их бед, но списать на кого-то вину будет нужно. Особенно Костюму да девчатам. Всё не себя винить.

Но, на удивление, никто ничего не сказал. Будто пропустили мимо ушей. Женщина постояла какое-то время, склонив голову.

— А где Батя? — спросил Данко, увидев, что я ехала не с его кумиром.

— Домой поехал, — вставила мне шпильку блондинка.

— Домой? — растерялся Данко, хотел ещё что-то добавить, но заметил мой жест — я едва заметно помотала головой — и промолчал.

Я стала отвязывать седельный мешок. Все сгрудились и болтали, не обращая внимания на нашего экскурсовода. Данко присоединился ко мне, он был в кожаном воинском обмундировании.

— Что-то случилось? — спросил мой недавний телохранитель, отвязывая вторую сумку.

— Рассказала ему про то, о чём мы говорили, — шепнула ему тихо, объясняя поведение супруга.

— Правильно, — поддержал здоровяк.

Посмотрела на него, пытаясь сдержать слёзы.

— Мам? — удивлённо вскрикнул Данко.

Рука зависла в воздухе, заметила, что она дрожит.

Позади в глухой ночной тиши (разве что где-то вдалеке слышны были песни), раздался цокот копыт.

Я обернулась. Непроизвольно вырвался вздох облегчения. Пространство насытилось озоном. Алекс спрыгнул с коня. И с Данко обнялся.

— Батя, береги её. Она — хрупкая женщина.

Выглядело это несколько смешно. Здоровенный бугай обнимает хрупкого мужика, едва достигающего ему подмышек. Папаня!

Шее внезапно стало холодно. Я вздрогнула. Меня кто-то обхватил за грудь. А острое впилось в области ямочки на стыке ключиц.

Алекс развернулся резко. Его взгляд не внушал ничего хорошего тому, кто меня держал. А я не могла даже сглотнуть подступивший ком.

— Ключи Януса! Живо! — раздался мерзкий голос возле уха, опаляющий меня горячим воздухом и зловонием.

Я встретилась взглядом с мужем. Нет, не отдавай! Муж медленно достал из-за пазухи цепочку. На ней висел какой-то камешек. Над нами грохотнуло.

— Снимай! — это другой голос, неподалёку.

Молния разрезала небосвод и осветила на мгновение всё вокруг. Я отпустила мешок, который держала, и с силой ударила локтём в солнечное сплетение, хватая другой рукой стиснутый у шеи с кинжалом кулак.

Дальше всё словно в замедленной съёмке, Алекс подскакивает к нам и успевает выбить кинжал из рук злодея. Я отскакиваю.

— Уходи! — кричит супруг.

Не хочу слушаться, но против воли хватаю мешок, который уронила, и запрыгиваю под свод Арки. Вспышка света, и электричество ползёт по стенам Портала. А через мгновение стены Арки больше не расписные. Серый камень.

Осматриваюсь. Рядом со мною Павлик, и другие члены нашей группы. Нет только Алекса. Грохот разрезает пространство, и всё стихает. Я выскакиваю из-под свода Арки. Вокруг тишь да гладь. Руины. Фонарь горит неподалёку.

Алекс!

Но никого нет рядом. Обречённо падаю на колени.

— Нет! — из груди вырывается крик.

Концовка

Её можно заслужить за поддержку автора и комментарии. Лесть не принимается.