Пропавший город

— И на что ты ходил?

— На разное, много чего. Верхом научился ездить, тогда пошёл уже в другую секцию. Обязательным было лишь любое единоборство и музыкальная школа. Ходил и в театральный кружок. Там мне нравилось выучивать огромные тексты, играть роли — тренировать память.

— Но ты же в группе играл, — напомнила я. Не мог же он просто так с ирокезом ходить. Или мог?

— Играл, но уже после университета. Родители настояли, чтобы первое образование я получил техническое, но ежедневно после занятий давали свободу.

— И ты пустился во все тяжкие?

— Организовал группу. Мы с ребятами играли после уроков, пропадал целыми днями на репетициях, разве что ходил на айкидо.

— Так ты уже окончил ВУЗ?

— Да, уж лет пять как.

— Работаешь?

— В группе играю, точнее играл.

— Почему в прошедшем времени?

— Перед тем, как я приехал в Москву, покончил с собой наш солист. Он был моим лучшим другом.

— О, соболезную, — я остановилась и прикоснулась к его руке.

— Проехали. Что ещё хочешь узнать?

Мы тронулись. Мне было неловко спросить.

— Что? Говори уж, — по-своему воспринял он моё молчание.

— Почему покончил?

— Он писал наши тексты, — спокойно ответил Алекс, словно это осталось далеко в прошлом. — Но в один прекрасный миг муза улетучилась, у него наступила жуткая депрессия, я как мог вытаскивал его из наркотиков, алкоголя. А потом он просто бросился под поезд.

— Ты поэтому приехал к нам? — имела в виду Россию.

— Да, мне было плохо. Решил сменить обстановку.

— Сменил, дальше уж некуда, — улыбнулась я.

Он хмыкнул.

— Да уж. Приключение на всю жизнь запомним.

— Чем планируешь заняться по возвращении?

— Пока не знаю. Ладно, на этом всё. Мы почти пришли.

Это его "почти" длилось ещё минут пять. Во всяком случае, так ощущалось. Интересно, как Алекс соберёт нас всех вместе и заставит врата работать?

Глава 12

...Августина

Когда пути Августины с Панком разошлись, на неё навалились новые испытания. Местные люди относились к ней с некоторым пренебрежением, и их доверие пришлось заслужить.

Она неотрывно дежурила в лазарете, помогая женщине-травнице, присланной из храма. Порою спала совсем мало, вставала ещё затемно, и помогала, помогала, помогала. Раненых было много. В помощи никому не отказывали. Кормили плохо, но, как учительница поняла, всё продовольствие отнимали у богатеев и делили на всех.

Порою её одёргивали, мол, чего глядишь, когда она засмотрится, но не любопытствовать она тоже не могла.

Местных гид понимала, что было удивительно, и даже речь их не казалась вычурной, древней. Впрочем, понимала и римлян, что было странно. Они ведь говорили на другом языке. Вот только помалкивала. Немую не изображала из себя, но отвечала лишь по существу.

Травница заметила, что она всех разумеет.

— Ты прошла через Врата? — спросила она как-то.

Вначале Августина не поняла, о чём речь, но та пояснила. Вратами они называли Триумфальную Арку. И только сейчас до учительницы дошло, что они не просто так провалились в прошлое, а прошли через Арку. Тогда-то всё и изменилось.

— Мне нужно вернуться домой. У меня там сын, — сказала она тут же травнице.

— Вернёшься.

Августина думала, что после того ей как-то окажут содействие, или, хотя бы, не будут принимать за инородку. Да и ходила она давно уже в холщовой одежде, как и местные. Да и стоило перепачкать одежду кровью, обязательно следовало её менять, а ту самой стирать. За этим строго следила Верея, как и каждый вечер нужно было мыться в специально отведённом под купальню помещение. Водичка за день прогревалась достаточно, но в общей купальне вода менялась лишь с утра. Поэтому Августина ополаскивалась ледяной водой, набранной из-под крана в кадушку.

— Почему вы всё равно относитесь ко мне как чужой? Я такая же русская, как и вы, — спросила как-то она у той же Вереи-травницы, когда они вместе мылись.

— Ты иной веры. Мы не доверяем иноверцам.

— А как принять вашу веру? Я тогда стану своей? — ухватилась за шанс стать одной из местных экскурсовод. Не то, что она хотела бы иную веру. Просто её тянуло к местным. По-другому, похоже, никак не влиться в здешнее общество.

Женщина хмыкнула, но ничего не сказала. Больше они к этому вопросу не возвращались.

Раз Августину стал лапать римлянин. И как та ни вырывалась, ни бранилась — всё без толку. Быть изнасилованной женщине совсем не хотелось. Пришлось применить не очень хороший приём — стукнуть по ране, да так, что швы разошлись, и кровь хлынула с новой силой, а мужчина согнулся в три погибели.

Похоже, за нею наблюдала Верея, при этом не вмешиваясь. А когда извращенца Августина бросила истекать кровью, травница подошла к ней:

— Пойдём в храм.

— Он истекает кровью.

— Поделом! — эмоционально молвила травница.

— Но ведь умрёт, — возразила учительница.

— Пусть. Этот козёл изнасиловал и убил много девочек.

— Откуда знаешь? — ухватилась та за возможность поговорить.

— Так сам вчера хвалился. Я чуть было сама его не убила.

— Но так же нельзя! — возразила Августина. Убийство оно и в Африке убийство. — Чем мы тогда лучше них?

— Больше не дадим себя в обиду. Любое зло должно быть наказано. Больше мы спускать этого не будем. Спускали долгое время. Рабами были. Больше не позволим никому так издеваться над нами, — с энтузиазмом сказала женщина.

"А ведь она права," — подумала экскурсовод.

На многое закрывали глаза в двадцать первом веке. Законы работали лишь избирательно. За изнасилование и убийство часто давали меньший срок, чем за экономические преступления.

— Пойдём, — сказала она вслух, решив бросить римлялина умирать.

На удивление, новая вера не требовала отказаться от старой.

В храме она ощутила такую мощь, что поначалу даже трудно дышать было. И это после того, как она открыла свой родовой канал. А внутри увидела такую красоту, от которой впору было потерять связь с реальностью.

— Но откуда у вас эти технологии? Как вы совмещаете божественное и людское? — спросила она здешнюю матушку.

— Всё это — плод трудов наших предков. Мы просто бережём их наследие, а Род даёт нам силу, — ответила она. — Ты сегодня правильно поступила. Не дала себя в обиду, а до того проявила милосердие и терпение.

— Но почему вы не проявляете милосердие к ворогу? — спросила её учительница.

— Проявляем. Разве не была оказана ему помощь? Но попытка снасильничать должна пресекаться на корню. Раньше за это скопили. А за совершённое насилие — казнили. Чтобы не повадно было, — пояснила немолодая женщина, главная в этом храме.

Она много чего рассказала. Экскурсовод задавала вопросы, уже погрузившись в культуру местных. Женщины долго вели беседу, пока, наконец, матушка не сослалась на дела.

— Простите, я вас утомила. Мне сказали, что я вернусь домой. Но когда это произойдёт?

— Как Искандер выполнит своё предназначение.

— Кто такой Искандер?

— Батька, — пояснила матушка.

Кто такой Батька ей объяснять было не нужно. Вот только что матушка имела в виду под предназначением? Августина лично слышала, как Панк вызвался убить императора. Уж не про это ли речь?

Августина вспомнила про улыбающуюся девушку, которую искал Панк. Не смогла не спросить напоследок:

— С нами была девушка, Батька искал её.

— Это его жена. Думаю, он нашёл её.

Больше она не стала ничего пояснять. А Верея вывела Августину из храма. Пока они спускались вниз, Августина думала, как странно, что та девушка — жена Панка. Не похожи они были на женатых во время экскурсии, да и девушка была с другим парнем. Хотя, что она может знать о личной жизни каждого из её группы?

— Пойдём, у нас тоже много дел, — потянула Верея её за локоть.

Они вернулись в лазарет, в котором уже не было прежних больных. Поступали новые. Раненые. Римляне.

— К ним относись бережно, как к своим, — велела Верея.

— Почему? — спросила Августина.

— Потому что это свои. У тебя теперь есть сила Рода. Ты можешь лечить. Направляй её в рану, когда будешь зашивать её.

— Но ведь раньше ты не лечила так, — возразила экскурсовод.

— Кто сказал? Лечила, — и добавила: — своих.

Это многое проясняло. То-то женщина удивлялась, что русичи быстро на ноги вставали, в отличие от римлян. Тогда она списывала всё на богатырскую силу, хотя некоторые и не были здоровяками. Теперь у неё было знание. А опыт придёт во время добрых дел. Она была в этом уверена. Поэтому решила использовать отведённое ей в этом мире время с пользой для себя и окружающих. Теперь она была своей. И люди к ней стали по-другому относиться.

...Ксюша

Когда мы загрузили бессознательных мужчин в тележки, муж повёл нас освещёнными коридорами. Видно, решил, что свет безопасно включать. Везли мужчин лишь женщины. Я жутко устала. Да и вообще, приходилось постоянно останавливаться. Даниэлла ворчала, что не женское это дело, а между прочим, мужчина рядом. Но Алекс пропускал всё мимо ушей, размышлял о своём, как я поняла.

— Какой-то муж у тебя неправильный попался. Неужели не могла помоложе себе найти? — ворчала она.

— Выбора не было. Кто предложил, за того и выскочила, — ответила я на выпад в мою сторону. Ну, по сути, так и было. А что муж не такой уж и старый разубеждать не буду. Меньше будут лезть к нему. Или они уж попривыкли в борделе и им без разницы?

— Эй, соколок, — стала Элла подбивать шашни к моему супругу, — помочь не желаешь даме?

И вся извивается, волосы перебросила через плечо. Фу... Что у неё, чесотка в одном месте?

— Пожалуй, — и взял у меня тачку.

— Я вообще-то про себя говорила, — возмутилась блондинка.

— Дама здесь только одна, — ответил Алекс.

— Не, ну нормально, — буркнула она.

Я же была благодарна мужу. Плечи болели, ноги еле уж переставляла.

— Если она дама, то почему была в этом борделе? — не унималась Элла.

— Не твоего ума дело, поняла? Будешь возникать, оставлю где-нибудь тут или верну обратно, — довольно грубо ответил Алекс.

Подействовало, ибо она умолкла и остаток дороги не проронила ни слова. А вот брюнетка заговорила.

— Зря вы так, не мы выбирали свою судьбу.

— Как же! — возразил Алекс. — Нас ведут боги! Плетут нити судьбы, а мы так, всего лишь пешки в их игре. И решения вовсе не принимаем, — в его голосе звучал сарказм.

Ну, отчасти он прав. Мне просто повезло, что я тогда с ним пошла. Но ведь девчонки настрадались. Неужели нельзя проявить сочувствие?

Прикоснулась к его руке.

— Не надо, — попросила довольно тихо. Но в тишине коридора и звука двигающихся тележек это прозвучало довольно громко. — Мне просто повезло с тобой.

Он хотел что-то ответить, остановился, но я положила руку на его губы. Не надо, прошу. Я не хочу, чтобы меня ненавидели. И хоть я не произнесла этого вслух, но он словно бы понял меня.

— Прости, Элла, — произнёс муж, когда я убрала руку. — Ты не в том положении, чтобы выдвигать условия. Тем более, что знаешь, что твоя "подруга" — моя жена. И она просила вытащить тебя оттуда и помочь вам всем вернуться. Тебе не стыдно?

Да уж, подруга. И хоть Алекс не выделил этого слова, не думаю, что сейчас он имел в виду переносный смысл. Ещё и заступился за меня, и наврал, чтобы выгородить меня. Алекс... мне стало так приятно.

Через минут десять супруг вернул мне тележку, а сам насторожился. Почему? Опасность близко. Но приказа остановиться не было.

— Ведите себя тихо, ясно? — велел он.

Мы замерли, но Алекс показал жестом, чтобы ехали дальше.

— Сейчас свет погаснет, — шепнул он. — Двигаемся медленно вперёд. Старайтесь двигаться в ногу.

Мы выстроились в ряд, после чего свет погас. Шли медленней обычного. Каждый шаг становился мучительным. Страшно не было, но не по себе как-то.

— Вот тут налево поворачиваем, — был отдан приказ.

Мы тут же начали сбиваться и въезжать в друг дружку. Но молча. Стоило нам скрыться за поворотом, как включился свет.

Послышались голоса. Мы вжались в стену и старались не дышать. Алекс был впереди всех, с обнажённым мечом. Вот, блин! Только бы нас не заметили.

Род, прошу, сделай так, чтобы мимо нас прошли и не обратили никакого внимания. Я переживала. И не столько за себя, сколько за него. Ведь в случае чего, удар он примет на себя. Нас же убивать не станут, а вот насиловать будут, скорее всего. Даже не знаю, что лучше. По мне, так, наверное, быстрая смерть.

Я закрыла глаза, представляя, что на нас закрыты глаза у этих людей. Чувства обострились. Страх липкими щупальцами лизал пятки. Бр...

— Ну погибнет он, найдёшь себе помоложе, — шепнула на ухо Элла, которая оказалась прямо около меня. Как не двинула её локтём, не знаю, пусть и очень хотелось.

Гадина!

Нас здесь нет! Нас здесь нет! Проходите мимо!

— Где девчонка? — спросил мужской голос.

— Не знаю, после боёв её никто не видел, — ответил другой.

— Как так?

— А вот так. Варвара тоже божится, что не видала.

— Плохо. Император подозревает худшее.

— Нужно её разыскать. Ходы проверили?

— Да, никаких следов не обнаружено.

— Гладиаторы мертвы?

— Те трое — да, а вот рудокопы — сбежали.

— Нужно найти их.

В это время двое легионеров поравнялись с нами. Сердце, казалось, замерло.

Нас здесь нет! Проходите мимо!

Когда шаги стали удаляться, можно было временно расслабиться, вот только я боялась выдохнуть.

— Ладно, мне нужна женщина, а ты чтобы нашёл девчонку. Можно даже без её телохранителя. Желательно без него. Слишком уж рьяно он выполняет порученное задание.

— Я понял, господин.

Голоса стихли, а звуки шагов отдалились и разделились. Воздух пришлось выпускать очень медленно.

Мы стояли ещё минут десять, пока свет погас. А потом ещё минут пять.

Продолжив свой путь, мы, то и дело, останавливались и прислушивались. Казалось, прошла целая вечность, пока выбрались на поверхность в одном из подвалов дома. Когда потайная дверь закрылась, отделяя нас от остального подземелья, я прислонилась к земляному полу. Включился тусклый свет.

— Вы сидите здесь, понятно? — велел Алекс девушкам. — Как будет возможность, пришлю вам еду и воду. Постарайтесь привести этих троих в сознание. И узнать, как они себя чувствуют. Ведите себя тихо. Ясно?

— Да, господин, — Элла покорно склонила голову.

— Вот и отлично. Вот тут есть немного сушённого мяса, если хотите, но воды нет, — и он протянул им мешок с провизией, которую мы набрали в подземном складе.

После этого Алекс меня схватил под локоток и повёл в ту дверь, через которую мы только что вошли. Странно? Думаю, девушки это тоже заметили.

— Что теперь? — спросила его, как остались одни.

— Теперь нужно незаметно выйти и перебежками добраться до моего дома.

— У тебя здесь дом есть?

— Ну, мне выделили, как и моим воинам.

Удивилась я не то слово. У него есть свои воины? Уж не повстанцы ли? Но как он всё это провернул? Вопросы... одни вопросы. И спросить нельзя. Во всяком случае, сейчас. Хотя, он ведь без меня две недели был, мог бы, наверное, многое наворотить... А вот как — это другой вопрос. Перед выходом из подземелий, супруг прислонил меня к стене. Поцеловал. Боже, как же я соскучилась. И он, похоже, тоже, прижимая к себе, скользя по моим изгибам. Отстранился. Алекс... А у меня ноги не держат.